Глава 9

  - Да, Дорэн была просто изумительна! — говорил Гордон, — как всегда — изысканный вкус и очарование! Останься бы вы, Дориан, вы были бы приятно поражены! Жаль, что она принадлежит белой розе, но даже и так, я бы не постыдился встать с ней у алтаря! А Рэдфорн-то! Каков ловкач! Если вы не сподобитесь удалить леди Одри и не попытаетесь снискать благосклонность леди Дорэн, то я восполню этот досадный пробел. Эх, вот закончится война...
  - Замолчите, Гордон! — тихо вспыхнул Рэдфорн.
  - Ага, проняло! Скажу серьезно, если бы не война, я бы... — не унимался Гордон.
  - Да перестаньте же! — взмолился Рэдфорн.
  - Ну хорошо, я не буду, — насмешливо хрюкнул в кулак Гордон.
    Дориан с интересом все это пронаблюдал и почему-то улыбнулся. Улыбка показалась Рэдфорну знакомой.
    А время шло и остановить его могла лишь смерть, смерть всей земли. Но этого не случалось, и вот, между боями и балами, господа решили отметить традиционный праздник — день святого Валентина. Наступило уже 14 февраля и с тех пор, как Дорэн покинула дом, минуло семь месяцев.

***

    Лондон сверкал всеми цветами радуги. На каждом окне или двери висели веночки с бумажными сердечками посредине. Улицы сверкали гирляндами сердец, а посыльные валились с ног, разнося адресатам праздничные “валентинки”. Желающих отправить своим возлюбленным открытку с признанием в любви, а так же получить эту открытку, было великое множество и покровитель всех влюбленных св. Валентин улыбался, глядя с небес на бурлящий влюбленный Лондон, да и на всю Британию.
    На Стренде молодые поэты читали свои стихи и менестрели пели песни, среди которых встречались и баллады о любовных похождениях легендарного капитана Уорда. На Финсберийском валу рыцари восхваляли своих дам прекрасными стихами, в Парижском саду устроили медвежьи бои, а в Тауэр-хилле, перед Тауэром, было возвещено залпом из василиска на крепостной стене начало ристалищ всех, кто хотел заявить, что его Валентина — самая прекрасная дама на свете.
    Дорэн с удовольствием отметила, что Рэдфорна, желающего заявить, что его Одри — самая лучшая дама в мире, среди рыцарей не было. Видимо он не собирался заявлять о ее первенстве и это капнуло, как бальзам, на израненную душу Дорэн.
    Вечером того же дня в Уайтхолле был дан бал, где был разыгран тур выборов Валентины. Господа вынимали из вазы черного хрусталя записочки с именами леди, а та леди, чье имя означалось в записке, объявлялась его Валентиной на весь год с условием рыцарского поклонения и верности, защиты и восхваления.
    За час до объявления господа начали готовить записочки с именами дам, причем желающий сохранить верность своей даме сердца мог отказаться участвовать в туре. А некоторые писали имя своей дамы в надежде, что им попадется именно она, своего рода игра в орлянку. Но исходя из рыцарских традиций господин, имеющий жену или невесту, мог поклоняться и полученной в этот день Валентине. Это могла быть чья-то невеста или жена, так же, как и его невеста или супруга могла быть чьей-то Валентиной на целый год волею озорника и шалуна святого Валентина. Поклонение и уважение к дамам, не свободным от брачных уз, не возбранялось, а скорее приветствовалось и конфликты по поводу безобидных туров Валентины почти никогда не возникали. Разве что иной болезненно ревнивый супруг мог возмутиться, но его, как правило, не слушали.
    Дорэн, будучи женщиной в мужском платье, решила не искушать судьбу и отказалась принимать участие, ссылаясь на верность шотландской графине. К тому же не исключено, что ей попадется какая-нибудь противная леди, да и вообще, служить чьей-то красоте и провозглашать чье-то первенство, имея свои собственные, она не собиралась. Поэтому она было села уже в ряды зрителей, когда в голову ей взбрела очередная сумасшедшая мысль. Дорэн написала свое имя, свернула бумажку и незаметно опустила ее в вазу. Слегка улыбаясь она вышла. Она не хотела, чтобы кто-нибудь еще вписал ее имя, а на то, что это сделает Рэдфорн, она совсем не надеялась. И тем не менее ее имя повторилось трижды. Одной Валентине не возбранялось иметь сразу нескольких Валентинов, а так как число принимающих участие господ должно быть строго равно числу записок (а, благодаря Дорэн, записок было на одну больше), хотя господ было обычно больше, чем дам, Дорэн чувствовала укор совести. Теперь какая-нибудь дама по ее вине останется без Валентина. Она лишь надеялась, что лишним окажется уже упоминавшееся имя, а не одно единственное. Ведь лучше иметь одного Валентина вместо двух, чем ни одного. Ведь тогда это вызов чьей-то красоте, уму, добродетели и положению. Очень жаль остаться без Валентина для молодой британки, хотя и не смертельно, но обидно знать, что она не восхищает никого.
    Но вот наступил момент избрания Валентин. Некоторые из господ, получая Валентину, могли раскрыть тайну, кого они вписали в записки, но могли и не раскрывать. Как правило, господа объявляли свои тайны, дабы выказать почтение к той, кого он хотел бы видеть своей Валентиной, но не смог волею судеб. Но тут же с не меньшим почтением говорили, что счастливы видеть своей Валентиной ту, которая выбрана самим святым шалуном.
    Господа вытягивали записочки, громко читали и под аплодисменты новоявленная Валентина спускалась к своему рыцарю со зрительских мест.
    Гвендолин Рэнфольд вытянул записку с именем подруги Элиота леди Норы. Сам Элиот Джибетт получил в Валентины подругу Гвендолина леди Эвелайн, над чем они вместе дружно посмеялись. Подругу Гордона Даффорта леди Агату выудил граф Теобальд Монмут, леди Мэрион, подругу Джулиуса Круэла, вытянул сам Джулиус, а Гордон же, вытянув имя леди Терезы Кэмберленд, не открыл тайну своей валентинки. Рэдфорн легко, словно ни о чем не думая и не желая чуда, с усмешкой подцепил одним пальцем записку и, развернув ее, прочел аккуратный красивый почерк: “Леди Дорэн, графиня Грэфолк”, но за аплодисментами ничего не последовало, ибо Валентина не спустилась.
  - Видимо, ваша Валентина отсутствует! Она теперь редко появляется в свете после смерти своих родственников. Ну ничего. Вы сообщите ей об этом позже, граф; она будет весьма рада, я думаю, получить вас в качестве Валентина! — сказал ведущий.
    Рэдфорн раскрыл свою тайну, сказав, что написал имя своей сестры, Кирклы, и отошел чему-то улыбаясь. Одри вспыхнула, а Дорэн, уже оправившаяся от первого шока, возликовала и посчитала это хорошим знамением, ибо судьба сама отдала ее в руки Рэдфорна. Имя Кирклы досталось Этелреду Гриффорду, и он сказал, что написал имя своей невесты, Дорэн Грэфолк, но тем не менее он с огромным уважением и почтением принял Кирклу Круэл, тут же вручив ей букет. Еще одна валентинка с именем Дорэн Грэфолк досталась герцогу Джону Шропширу. Последнюю валентинку с именем Дорэн выбрал граф Рочестер Памфрет. Дорэн была изумлена: кто же это еще кроме нее и Этелреда, о котором она совсем забыла, мог написать ее имя? Но этот тайный рыцарь так и не открылся, а среди семнадцати не разгласивших тайны она никого не могла себе представить в качестве своего воздыхателя. Она не знала, что и думать — у всех семнадцати были дамы, с которыми они были помолвлены или на которых были женаты, а, стало быть, им было что скрывать? Кроме Дорэн некоторые дамы тоже получили по несколько Валентинов и Дорэн молилась, чтобы в последней записке прозвучало уже не раз названное имя. Наконец ведущий провозгласил:
  - Господа! Кто-то из вас, написав имя, отказался от тура и поступил не по правилам. Осталась еще одна записка. Хочет ли кто-то заменить его?
    Добровольцев не оказалось. Все уже получили своих дам или не желали других помимо тех, что уже имели. Дорэн было жаль одну одинокую леди и совестно, что ее имя прозвучало трижды. “Ну к чему мне это сэр Рочестер и герцог Шропшир? Я счастлива, что мне выпал мой Рэдфорн! А она...” — думала Дорэн, грызя от стыда за содеянное ноготь. В этот момент ведущий произнес:
  - По правилам мы имеем право открыть тайну этой валентинки. Станем ли мы это делать или же не стоит?
    По прочтении имени кто-то из господ мог выбрать ее себе — это был тур в открытую. Дорэн хотела крикнуть “не стоит”, ибо зачем обрекать бедную женщину на позор — разве могли пропустить такое и не воспользоваться случаем позубоскалить и унизить лондонские богачки? Но хор женских довольных голосов заглушил ее криком: “Открыть!”
  - Леди Киркла, графиня Круэл! — прозвучало второй раз за этот тур. Тут один из господ, совсем молодой граф Дилейн поднялся с места и краснея, произнес:
  - Это я вписал ее имя, дамы и господа. Но поскольку мне досталась другая Валентина, — он с достоинством поклонился своей даме, — я скрыл это… Прошу меня простить! Если это возможно, я все-таки хотел бы стать и Валентином госпожи Круэл… — после этого он совершенно побагровел, запутался и опустил глаза.
  - Да он просто влюблен в нее! — раздался громкий шепот одной из дам. Граф Дилейн совершенно потерялся.
  - Ну что ж, мы провозглашаем вас Валентином также и леди Круэл! — произнес распорядитель.
    В этот момент мальчик, помогающий распорядителю, что-то шепнул ему и распорядитель произнес:
  - Дамы и господа! У нас случилось непредвиденное обстоятельство. Одна леди, присутствующая в этом зале, не была заявлена ни в одной из записок. Господа! Вы, как истинные джентльмены, должны исправить это положение! Кто-то из вас должен стать ее Валентином. Такого у нас еще не случалось! Кто-либо из вас захочет стать ее Валентином до объявления ее имени, или же я буду вынужден объявить его?
    Вот это уже был громкий скандал. Конечно же дамы не могли отказаться от удовольствия позубоскалить, и громко требовали объявления имени. С последней запиской все разрешилось благополучно и удовольствие было испорчено. Теперь они жаждали его восполнить.
  - Леди Одри, графиня Дарнуэй! — провозгласил распорядитель.
    По зрительскому залу и рядам избранных прокатился шепоток и женское ничуть не маскируемое хихиканье. И в этой тишине, нарушаемой лишь шелестом голосов, Дорэн от такого поворота событий не сдержалась и громко, на весь зал расхохоталась, не стыдя себя ни сколько — справедливость восторжествовала и для нее. Этого смеха только и ждали как будто — все тут же грянули и долго не могли остановиться так, что Дорэн даже пожалела о содеянном. Но уж в этом удовольствии она не могла себе отказать, хоть это и было верхом невоспитанности. Одри позеленела и Рэдфорн, понимая, в каком положении находится его невеста, направился было, чтобы объявить о своем желании быть ее Валентином, но в этот момент голос у дверей перекрыл смех:
  - Я желаю служить этой леди! Прошу прощения, я опоздал к началу...
    В зал ворвался, как ураган, упитанный, с развевающимися светлыми волосами и пухлыми губами в капризном изгибе один из самых богатых людей Британии — купидоноподобный молодой лорд Стенфилд. Рэдфорн беззлобно отметил про себя: “А вот и он! Как же без него? Самая красивая дама должна принадлежать ему! Значит, как говорят, нет дыма без огня”.
    Дорэн подошла к Рэдфорну и спросила:
  - Надеюсь, вы простите меня? Я был нагл и невежлив. Но я не мог удержаться. Вы же знаете, я не имею ничего против вашей невесты, но мне она не по душе, простите, и просто после разговоров, какими добродетелями наделена ваша невеста, просто удивительно, что она так непопулярна, — не могла себе отказать в удовольствии лишний раз поддеть его Дорэн по поводу его невесты, — но я рад, что вам досталась такая леди, как графиня Грэфолк, Гордон о ней очень горячо отзывался. Надеюсь, это не какая-нибудь уродина или старуха?
  - Нет, друг мой, она молода, красива и мила, а главное, не глупа и очаровательна! Вы могли бы ее видеть на балу в День Всех Святых, но вы уехали. Я надеюсь, я ее еще увижу до отъезда, чтобы вручить ей букет Валентины. Но о моей невесте прошу вас ничего не говорить. Теперь и без вас столько будет разговоров, что мне впору удавиться! И что она сама теперь скажет по этому поводу?
  - Я конечно извиняюсь, но, по-моему, ей это безразлично! — кивнул Дориан на щебечущую с лордом Стенфилдом Одри, которая во всю старалась показать всем, что все, что здесь ранее произошло, ее ничуть не касается.
  - Похоже, дамы ее не очень-то любят? — спросил Дориан.
  - Многие из них глупы, а она не глупа! — ответил Рэдфорн.
  - Думаю, не по этому. Это сама Ее Величество Гигантский Снобизм. Прошу прощения, Рэдфорн! — Дориан зажал нос, будто собирался чихнуть, но не чихнул, а словно хихикнул тоненько, по-девичьи, но этого же не могло быть, а Дориан уже удалился к Гордону.
  - Гордон, если не секрет, кого же вы написали? — спросила она.
  - Нет, Дориан, от вас у меня секретов нет. Я написал имя Дорэн Грэфолк. Не осуждайте меня, это был мгновенный порыв, словно кто-то толкнул меня. Ей-богу, я хотел написать леди Агату, но... Так получилось. Может быть, после того злополучного бала, когда она приехала, как сама королева, я никогда не видел ее такой — это платье, эта осанка, этот блеск глаз, я к ней неравнодушен.
   “Вот так дела! — подумала Дорэн, — если бы мое появление оказало бы такое же действие на Рэдфорна! Ну надо же! Когда бы кто обратил столько внимания на малышку Дорэн! Да, женихи — что навоз: сегодня нет, а завтра — воз!” — и чуть не расхохоталась во весь голос, а это уже третий случай за один день — это становится опасным, как бы ни снискать беды! Она, весело насвистывая, отправилась к выходу.

К содержанию    Глава 10

..