Н.А. Синдаловский. Легенды и мифы Санкт-Петербурга. СПб. Норинт. 2002.
Исход в Петербург на "Красной стреле" запомнился в основном бесплатным гигиеническим пакетом, куда входило в частности сидение для унитаза с прорезями, пример прогресса цивилизации не подлежащий сомнению. Никем не встреченный автор этой рецензии (а встретить должны были) оставил вещи в знакомой камере хранения и двинулся прочь от Московского вокзала. Надписи "Зенит-чемпион", "Шаверма", реклама цирка где то на улице Дыбенко и местного мюзик-холла, в котором Олли уже побывал вносили приятное разнообразие в его утренний путь. Продвигаясь к месту назначения, Олли выехал на Камчатскую улицу и вспомнил о посещении …Богоявленского кладбища в свой предыдущий визит, и мистику черной кожи. Гостиница "Дружба" ныне закрытая на ремонт напомнила добрые старые деньки молодости и счастья. У каждого свои легенды и мифы для этого города. Сейчас же Олли решил наведаться к Эрмитажу. То, что музеи закрыты по понедельникам не новость. Но то, что понедельник оказался днем сегодняшним, обескуражило Олли не имеющего ни угла, ни двора, ни иного места, чтобы погреть старые кости. В тот же день Олли отбыл на корабле в места, куда он изначально и направлялся для того, чтобы сделать то, что он и сделал, добравшись до тех мест. О ночной прогулке на островном кладбище сохранились вполне готические воспоминания.
Речь о Петербурге, заявленная названием рецензируемой книги - книги, прочитанной в электричке, не выходит. Скорее воспоминания о Гатчине, где в центральном ресторанчике я заказал блюдо "Поросенок в огороде" и не дал чаевых, о подземном ходе, посещаемом лишь в присутствии экскурсовода, где эхо отвечает "Павел" на вопрос "кто мало правил", вообще про питерские электрички и метро, те же и другие по отношению к Москве. Основным воспоминанием про СПб остается впечатление о впервые посещенной Кунсткамере, средоточии города, соседке университета, тени отбрасываемой то ли Россией на запад, то ли Западом на Россию. И как тени редко бывают похожи на владельцев, так и Кунсткамера живет своей жизнью. Ломоносовский кабинет-музей уже несколько лет не функционирует и экскурсоводы морщась намекают на переустройство. Слухи разносимые почти уничтоженной современными средствами пылью гласят однако, что все вещи Михайло Васильевича разорваны на клочки заспиртованными двухголовыми младенцами, в отместку за толпы детишек, ежедневно (кроме понедельников) собирающиеся возле их стендов. А еще узнал я некоторые из младенцев не просто уроды, а существа растительные, корни мандрагоры помалкивающие до поры до времени и лишь по особо большим праздникам нечистой силы да наводнениям подающие голос. Уж не в Кунсткамере ли хочет сделать себе резиденцию Владимир Владимирович, если часть планов его по перенесению столицы осуществлена будет? Горе тогда. Явлена будет миру Печать и сам Медный всадник не устоит, но помчиться по миру со товарищи и будет серпами снимать головы да жать души. А дубы которые сажал Петр I? Не в них ли причины бед российских? Росли из финских топей, вокруг них ходили ученые коты. В городе возрастала измена, иначе как 17-ый год мог жахнуть "Авророй". По капелькам смолой катилась иудина слеза смазкой для крейсера. И вот не вынеся собственного греха город тем выстрелом разрушил себя, оставшись догнивать дворцами на набережных. Но корни остались, не только остовы. Измена с заграницей в Питере всегда близки. Св. Петр покаялся, а город такой разве после петухов покается? Дрогнет после петухов да в двери, да в окна. А уж коли застрянет, как младенцы из Кунсткамеры, то страху мир натерпится. Императоры город не уберегли. А как лже-мощи внесли с Борисом Николаевичем в Петропавловский, то и стены ходуном ходить стали. Гневаются императоры. Плотину строили, так деньги кончились. А еще как Павлушу убили, так говорят, плохо стало в городе. Александра Благословенного в Таганроге уморили, Николая Павловича доктор немецкий залечил, Александру II ножки сердечному оторвали, сынка его поездом придавило, поболел да помер. А последнего Николая Александровича, специально увезли подальше от города, аж в Сибирь, знали, если и его убить здесь, то кровью своей искупить грехи Питера может. Сами же (большевики) бежали подальше в Москву. Знали - нехорошо здесь. А кому охота - в Ад до срока. На Охте Петр увяз в грязех, а Романовы в Питере в князех.
Блокадный анекдот: Встречаются два приятеля. "Как поживаешь?" "Как четвертый трамвай. По Голодаю, по Голодаю - и на Волково".
Пословицы: "Вошь да крыса - до Елагина мыса". И дохлая крыса лежала на Каменноостровском напротив памятнику Попову. "Батюшко Питер бока повытер, а матушка канава - совсем доконала".
Быть ли Петербургу пусту?
Олли