Ясипу Федоровичу было очень неудобно сидеть. Всякий раз, когда он венчал сомнительным успехом свои изнурительные попытки сесть ровно, его тут же легко закидывало назад. Он был абсолютно наг. Его руки были согнуты и плотно прижаты к телу. Его ноги были согнуты и плотно прижаты к телу. Его голова была, может, и не согнута, но уж во всяком случае плотно к чему-то прижата. К числу прочих неудобств Ясип Федорович отнес также и то, что из его пупа вилась какая-то гадость и конец ее терялся высоко в темноте.
«Уф-ф! — подумал Ясип Федорович. — Не нужно было так напиваться».
Вскоре он, однако, почувствовал себя достаточно вальяжно, чтобы расслабиться.
«Хоть делать ничего не надо», — подумал Ясип Федорович и вдруг куда-то поехал. Набирая скорость и борясь с подступившим страхом, Ясип Федорович проорал: «А ну, красотка, подставь свой рот-ка!» — но при этом ему самому набилось в рот столько слизи, что он предпочел замолчать. Чьи-то огромные руки обхватили его голову и вытащили наружу.
Так Ясип Федорович появился на свет.