Итак, они били Глеба ногами. Молодой человек со свинчаткой на поясе едва удерживался от того, чтобы не изуродовать Глебу лицо. Всех это смешило; главный надсмотрщик раскраснелся и ни слова не мог вымолвить.
Допрос подходил к концу. Как всегда, все замерло. За высоким, забранным решеткой окном шуршали травы. На грязном кафельном полу мычал Глеб. На лице его играл солнечный заяц, к губе прилипла соломина. Тень глебова профиля составляла на полу диковинный свинцовый силуэт.
Всех передернуло. Видавшие виды убийцы смотрели на него с какой-то брезгливой жалостью; палач осмелился икнуть и деликатно высморкался. Прежде он работал капитаном каботажного судна: возил ароматные масла и корицу.
Из помещения по соседству жестко выскочил судья. Нервной, подрагивающей походкой дойдя до центра комнаты, который располагался сбоку от лежавшего навзничь, издали напоминавшего непристойных размеров чулок Глеба, развернулся и замер.
Окинув взглядом все убожество, судья внятно и резко произнес:
- Да, сегодня я имел возможность через это отверстие следить за процедурой. Смею заверить, что подобной трудности дело я встречаю в первый раз. Поведение же подследственного просто перешло все границы.
С этими словами он замахнулся на Глеба тростью, — Глеб поежился, — пожал плечами и выбежал вон. Крепкие руки подхватили Глеба под живот и вытолкнули в коридор.
Пахнуло нарами, ногами и бобовой кашей. Прислонившись к зеленым мохнатым стенам, едва освещаемые рыжей лампой, намертво вправленной в неправдоподобно кривой потолок, сопели вшивые глебовы конвоиры.
Внезапно один из них закурил какую-то дрянь: темнота наполнилась отвратительным дымом.
- Это чтоб не растолстеть, — объяснил сам себе влажный голосок.
Глеб хило закашлялся, уже начиная догадываться о том, что и сегодня он есть не будет.