- Да что с вами?.. Да вы ли это?
Чарлз Огастес Милвертон

- Все. Он ушел. Можно приходить, - сказал в трубку Андрей Фомич, человек лет сорока, обыкновенной комплекции, с ничем не выделявшимися чертами лица, серыми глазами и ни вверх ни вниз не идущим носом.
Получив ответ, видимо, утвердительный, он осторожно положил трубку, потоптался на месте и перевел дух. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что в одной из дымчатых ваз, стоявших на изо всех сил празднично накрытом столе, было два цветка.
Андрей Фомич помялся и переставил один цветок в другую вазу.
Ударило семь часов.
Из коридора донесся звонок. Единственной необыкновенной вещью в этом событии было то, что звонок раздался слишком быстро после конца разговора. Могло быть так, что визитеры были соседями по дому или по лестничной площадке.
Андрей Фомич бросился в прихожую и с задорным “ А-а!” открыл.
На пороге стояла женщина в люрексовом платье. Она была бледна, но не от какого-нибудь испуга, а просто от того, что свежий воздух ей не нравился - она воображала, что он действует на ее нервы пагубно.
Сперва нами не замеченный, за ее спиной зашевелился и второй гость. Ростом он был с торшер, ежеминутно облизывал губы и громко хохотал. Его имя было Оскар.
- Оскар, дорогой, и вы, Лариса Анатольевна, что же вы... Располагайтесь. Ведь праздник, такой праздник!
Темным коридором гости были проведены в милую гостиную. Свет вскоре погасили. Свечи были принесены и зажжены. В дно бокалов ударила бесстыдная струя. На минуту надо всем повисло молчание.
- За благонамеренные нравы! - закричал Оскар внезапно, откинулся в кресло, зверски захохотал и пригубил вина. Смутившиеся остальные также отпили по глотку.
- А ведь знаете, Оскар не так уж неправ, вы уж меня простите, - начал хозяин. - Он здесь упомянул то главное, что отличает нас, людей, от прочих тварей, тем более... Посудите сами... Если не затруднит, поправьте свечу. Да-да, вот так... Ведь сколько в нашей жизни зависит от такого пустяка, как характер собеседника, сотоварища. Ведь то, что поэт назвал душой, развивается в нас только благодаря неустанным столкновениям ее с ей подобными.
Лариса Анатольевна слегка покраснела, Оскар глядел в свой бокал, Андрей Фомич позвякивал по графинчику чайной ложкой. Из неожиданного затруднения всех вывел смех карлика, наполнявшего бокалы заново.
- Оскар, Оскар, хватит, мне не нужно так много! - смущенно смеясь, сопротивлялась Лариса Анатольевна.
“Какая чудная женщина!” - посмел подумать Андрей Фомич. Усилием воли он остановил поток мыслей и сосредоточился на втором тосте.
- За теплую компанию! - заорал Оскар. Раздался звон от прикосновений бокалов друг к другу, неистовый хохот и плеск жидкого демона в графине. С праздничного блюда исчез первый ломтик ветчины. Его съел Оскар.
“Как я раньше не замечал всего этого!” - с нежным трепетом думал Андрей Фомич, разглядывая пугоицы на платье Ларисы Анатольевны.
- Послушайте, вот это вот - “ Я вас любил, чего же боле”...
Оскар немедленно облился вином и захохотал.
- Ну, уж увольте... - пробормотал Андрей Фомич и уткнулся в тарелку. В тарелке лежали грибы.
- Нет, что же вы, продолжайте! - пугаясь собственной смелости, воскликнула Лариса Анатольевна.
- Да-да, мы внемлем! - затрясся Оскар.
Но Андрей Фомич ничего этого не слышал. Сделав всем знак молчать, он с тревогой поглядывал на дверь.
- Вы, кажется, что-то хотите нам рассказать. И, кажется, это касается его, - произнесла Лариса Анатольевна.
- Начнем с того, что он - мой товарищ, - Андрей Фомич судорожно глотнул вина. - Мы с ним - как две части одного и того же тела, механизма. Вы, может, думаете, что и я точно такой же, но вы ошибаетесь. Дело в том, что с ним во время войны...
Тут свеча так неожиданно полетела вон из подставки, что в первый момент все испуганно глядели на растекающийся по ковру стеарин, а затем бросились на пол и завозились в полумраке. Нашедший свечу Оскар поставил ее на место и позволил себе сожрать еще один кусок ветчины. Андрей Фомич помалкивал.
Впрочем, еще один оскаров тост - и Андрей Фомич уже рассказывал о том, как он осенней ночью отогнал от своего дома воров, и как однажды ему довелось сочинить вальс, и как однажды он так наелся мяса, что поднял с ходу 82 кило.
- А вообразите, однажды я выпил единым духом ведро вина! - закричал Андрей Фомич, возбужденно жестикулируя.
Лариса Анатольевна покраснела, забила в ладоши и засмеялась наивно и мило.
- Ха, да он пиво впервые в сорок лет попробовал! - заорал Оскар, выхватывая выскальзывающие бокалы из-под носа Ларисы Анатольевны и здорово уязвленного Андрея Фомича.
Все, однако, радостно завизжали, когда в бокалах показалась новая порция. Оскар встал прямо на своем кресле и дирижировал. Андрей Фомич ухмылялся и хлопал себя по коленям, а Лариса Анатольевна хохотала, купая в вине каштановую прядь.
- Для того чтобы совсем... - Оскар остановился.
В прихожей что-то щелкнуло.
Оскар съежился и заполз за портьеру. Хозяин с отчаянием посмотрел на успевшую прийти в себя Ларису Анатольевну.
Дверь распахнулась. В коридор, да и в комнату хлынул густой туман. В дверях стоял силуэт. Раздался звук убираемых в карман ключей, и стена тумана, пронизанная резким светом, зашевелилась.
За покатым левым плечом входящего беззвучно показался портрет Гитлера.
Силуэт вошел. На остолбеневших гуляк дохнуло тяжелыми парами. Человек (вне всякого сомнения, человек) остановился у телефона, набрал номер, спросил Валерия.
- Давай там, без задержек.
Трубка легла на рычаги.
В милую гостиную, прямо на затихшую компанию вошел мужчина лет сорока двух, в тяжелом пальто и тяжелых сапогах. Глянув бесцельно и тускло на стол, он сел.
- Мы тут... Я, она... То есть, Лариса Анатольевна и... Оскар...
- Пакость, - тихо сказал вошедший.
Портьера вздрогнула.
- Ну, Марк, ну, пожалуйста, - жалобно сказал Андрей Фомич.
- Чего-то устал я сегодня, - разглядывая бокалы, свечные огарки и Ларису Анатольевну, произнес вошедший.
Андрей Фомич не решился продолжать - такая тяжесть шла от его визави.
- Ну, что делал? - спросил наконец тот.
- Мы тут...
- Ага, - мрачно и тоскливо сказал пришелец.
Андрея Фомича вдавило в кресло. Он весь взмок и выглядел ужасно. Пришелец, медленно жуя, добил кусок ветчины, впопыхах забытой Оскаром.
- Как бы... - начал Андрей Фомич, бледно улыбаясь.
- Замолчи-ка, братец, - произнес с тою же мрачной тоской часть одного с ним механизма.
- Пора, - вздохнув и хлопнув себя по коленям, сказал Андрей Фомич. Непринужденность его вызывала массу сомнений.
Лариса Анатольевна встала.
- Пожалуй, - колеблясь, прошептала она.
- Куда? - сурово спросил пришелец.
- Послушай, Марк, - сказал, пытаясь замять неловкость, Андрей Фомич. - Что ты, в самом деле? Ведь они - мои гости!
Пришелец подошел к двери и вынул ключи.
- Вот так, - сказал он устало и глянул на часы.
Минуты через две он ушел в спальню. Погас свет, и весь дом погрузился в темноту.