Я люблю свою жизнь, но какой-то другою любовью.
И Дорога моя, словно складка старинных гардин.
Мир ужасен, как белый цветок, перепачканный кровью,
И нелеп, словно рамы пустые без скучных картин.
Ночь темна и грустна. У нас с ней одинаковы души.
Сзади лес. Впереди за деревьями пламя костра.
Мне пора нападать. Длинный меч мне помощником служит.
Но влечет меня не опьяняющий блеск серебра.
Ведь у каждой игры есть порядки свои и законы.
Только сильный игрок может выиграть решающий бой.
У кого-то мечи, у кого-то ружье и патроны,
Только главное, чтобы победа была за тобой.
Звуки слышны в ночи, только я пробираюсь бесшумно,
Древний меч обнажив. Он совсем не боится огня.
Ночь была восхитительной: звездно- серябрянно- лунной.
И никто из людей и собак не заметил меня.
Меч рубил беспощадно, не чувствуя крови на стали.
Взмах один, взмах другой, и уже половина лежит.
А на небе всесильные боги с азартом гадали,
Кто умрет, кого ранят, а кто просто так убежит.
Вот все кончено. Миссию выполнив четко,
Возвращаюсь домой, чтоб заданье опять получить.
Дома снова доспехи от крови отчищу я щеткой:
Длинный варварский меч и старинный порубанный щит...
У меня нет друзей. Одиночество - спутник мой вечный.
Он приставлен ко мне, как надзорный, самою судьбой.
В темном замке горят одиноко в подсвечниках свечи,
Хоть бы кто заглянул в мрачный замок заброшенный мой.
Я мечтаю порой: вдруг я правила нагло нарушу.
Выполняя заданье, кого-нибудь я пощажу.
Одного человека, одну христианскую душу.
И ему я, наверное, все про себя расскажу.
И про то, как печально смотреть мне на тихие звезды,
И про то, как старательно служит хозяину краденый меч.
И про то, как своею накидкой во время мороза
Я накрыла коня, не позволив ему по пути умереть.
И про то, как я в детстве в игрушки с друзьями играла,
А теперь, когда злей и безжалостней стала игра,
Я людей, как игрушки, дамасским мечом убивала
Не давая им шанса спокойно дожить до утра.
Расскажу я про то, что я раб перед теми, кто выше.
Моя жизнь предначертана. Все уже предрешено.
Дождь тоскливо шумит, барабаня по каменной крыше.
Бьется черная птица в закрытое шторой окно.
Пленник мой помолчит, а потом мне расскажет о Боге.
Хоть не верую я, все равно интересен рассказ.
Он расскажет о том, что у всех есть по жизни Дорога,
И о том, что она продолжается даже сейчас.
Он рассказывал много, мы с ним оказались похожи.
От минуты к минуте привязанность наша росла.
Только как ни крути, как не лезь ты из собственной кожи,
А заданье заданьем... Я резко удар нанесла...
Если б медлила я, я б сломалась
(Я пожизненно в рабстве небес),
И во мне бы проснулась жалость,
И тот пленник сбежал бы в лес.
Это варварски, знаю. Я варвар.
Я не спорю. Такой рождена.
И в тоске вперемешку с горем
Свою жизнь доживу одна.
Мне противно самой с собою.
Но меч крепко сжимает рука.
Может быть, я умру зимою,
Но все это потом, а пока...
Ночь темна и грустна. У нас с ней одинаковы души.
Сзади лес. Впереди за деревьями пламя костра.
Мне пора нападать. Длинный меч мне помощником служит.
Но влечет меня не опьяняющий блеск серебра.
Дверь с надписью "Выход"
Прислушивайтесь ночью к биению сердца
В кровавых лесах капиллярных сосудов...
(Раздастся последнее сердцестучанье...
И сбившийся ритм недодуманных фраз...
И снова темно... И сердцемолчанье...
Прощальный огонь леденеющих глаз...)
Мы все по ночам когда-то летали...
Движение сна, эзотерика чуда.
И сердце летело в небесные дали
Из ниоткуда опять в ниоткуда.
Игра не по правилам. Жизнь. Надпись: "Вход".
Вы дверь приоткроете с робостью тихо.
И только когда вы войдете в нее,
В конце коридора засветится: "Выход".
Но самое страшное: выйти сквозь вход.
Лишь в мышеловке бесплатный сыр.
Начнется назад проигранный год.
Закончится вспять проигранный мир...
Затменье всю жизнь остается затменьем,
А люди не ходят навстречу толпе.
Даже кошка всегда плывет по теченью,
Даже та, что гуляет сама по себе.
Даже птицы всегда прилетают к земле,
Даже небо к ней жмется в надежде на жалость.
Даже сердце твое не подвластно тебе,
Даже то, что от сердца осталось...
Не вырасти крыльям, не выплыть волне,
Не жить мертвецу, и не плакать убийце.
Какая судьба достанется мне,
Если сердце уже перестало биться?
Я вижу друзей, я вижу родных,
И мне почему-то все время сдается,
Что из их сердец, уставших, больных,
Ни одно от рожденья не бьется...
Теория смерти и практика смерти -
Две самые сложные в мире науки.
Ворон
Ветер ласкает перья,
Ворон летит над морем.
Он тоже немножко верит,
Что счастье сильнее горя.
Он улетел из дома,
Ворон хотел стать чайкой,
Чтобы парить над морем.
Морю, наверно, не жалко.
Он тоже хотел стать белым,
Всю жизнь посвятить полетам.
Но Бог пожалел ему мела
И сделал мёртвенно-черным.
Шарахались чайки от птицы,
Он был для них белой вороной.
Простите, оговорилась,
Он был для них лебедем черным.
А чайки парили в небе,
И волны плескались покорно.
Он понял, что где бы он ни был,
Навеки останется черным.
Черный ворон с белой душою
Летел над бушующим морем
Одинокою черной звездою
В бесконечном и вечном просторе.
Он с обидой глядел на море.
Он с младенчества верил в сказки,
Он знал, что закрасить горе
Можно баночкой белой краски.
Он задумался и не заметил,
Что его относило к скалам,
Что менял направленье ветер...
Крик. Удар. И его не стало.
Он открыл глаза - мгла ночная.
Воздух замер в томящем мраке.
Мертвых птиц черно-синяя стая
Пронеслась, обдавая страхом.
В черно-сером пугающем свете
Черно двигались черные звери.
Черным утром на черном рассвете
Черный ворон рыдал от потери.
Ворон плакал от злой обиды.
Черный воздух объял его тело.
В этом черном мире забытом
Он казался пепельно-белым...
Голос мертвого города
Этот город спит умершей птицей,
Он седой абориген мечты.
...Забытых хроник желтые страницы,
Потрепанные рваные листы...
Город уснул навеки непробудно
В тоскливой мгле бессмертием руин.
Но кажется порою мне, как будто,
Что он проснулся, словно гордый властелин...
Он вновь восстал из пепельного ада,
Он вновь живет в мятежной суете,
Он славен неприступностью Кронштадта
И безвозмездной верностью мечте.
Его глухие выцветшие стены
В архивы древние как факт занесены,
Они, как в жерле огненной геенны,
Пожарами набегов сожжены...
И томный вздох седых времен я слышу -
Тот старый город мне привиделся опять,
И голос города все ближе, ближе, ближе...
Ведь Время тоже любит помечтать.
...И в крамольной изъезженной столице,
И в одиноком милом Лесото
Я вижу Город, вижу эти Лица.
Но все не то... не то... не то...
Не То...
