Свеча последняя на блюдце догорает,
Пуская в комнату тревожный мерклый свет.
Он мягко стелется , так тихо словно знает,
Что за окном последний наш рассвет.

А ты грустишь, и грусть твоя прекрасна,
И я то знаю, что прекрасней тебя нет,
Но это в прошлом уж. Теперь оно напрасно
Ведь за окном последний наш рассвет.

И осень что-то шепчет у порога,
И в этом шепоте чуть слышен нам ответ,
Что все прошло, что разошлись дороги,
Что за окном последний наш рассвет.

Пойми, мы эту жизнь не выбирали.
Кто знает, может сотню лет назад
Такой же я и ты влюбленные стояли,
Встречая самый первый свой закат.

***
Оковы сброшены – остался только взгляд,
Тот первый взгляд стремительной неволи.
И как всегда к вину подмешан страшный яд,
Тот страшный яд, знакомый мне до боли.

Оковы сброшены – но где же те слова,
Те люди, что мечтали о свершеньях.
Кому сейчас нужна моя мечта?
Лишь верно мне да теням проведений.

Оковы сброшены – и я опять один,
Опять один среди пустого сада.
Брожу по нем и вьется серпантин
Лозы младого винограда.

Оковы сброшены – я свой среди чужих,
Я пешка под мундиром генерала.
Я открестился от своих родных,
Лишь чтоб не слышать звук продажного металла.

Оковы сброшены – и где-то вдалеке
Мерцает Сириус – так ярко, так бескрайне!
И он завидует рожденным на Земле,
А мы ему завидоваем втайне.

Оковы сброшены – но нету торжества –
Есть чувство отторжения реалий.
Я сотворил себе дурного божества
И он ведет меня в долину вакханалий...

***
Отцвел закат. Утихли звуки.
Сад наполнился тишиной.
И дремлет жизнь от праздной скуки
В шуршаньи клена. Все покой.

Октябрь мертвый у порога
В бессилии своем смешон.
Кому-то вьется в даль дорога,
Но я оседел. Я прощен.

Прощен той самой незнакомкой,
Что бьется вороном в стенах,
Что плещется у самой кромки
Тех вод, что нагоняют страх.

Но только слабым мнятся тени
Тех мрачных сгустков темноты,
Тех жертв, им мнится чье-то время
И поле, где слегли мечты.

Мечты трезвонами созвучий,
Слепыми криками планет,
Остались здесь на всякий случай,
А мы ползем на чей-то свет.

Нам нет приюта, состраданья,
Мы слишком много всем должны,
Но пуля лучше созерцанья
Среди смертей и пустоты.

Все затвердело и обмякло,
Но впереди все тот же свет.
Сто лет назад мы дали клятву,
Но все прошло. Расцвел рассвет.

Понтий Пилату...

Уж солнце клонется к закату,
Я вновь сижу на склоне дня
У древа старого. Душа
Поет хвалы Понтий Пилату.

И вновь размерный бег волны
Покоит мысли от смятенья,
И чувств уснувших возражденье
Я чувствую и вижу сны.

Сны о тебе, пустой оратор,
Жестокий пятый прокуратор.
Ты так далек, но видно мне
Возмездие в твоей судьбе.

А ночь тревожно наступала.
То там, то здесь тревожный свет
Мерцаний тысяч звезд, планет
Струится отблеском металла.

Ты отразитель дум племен,
Эпохи вечный конквестатор –
Ты страшен в облике своем,
Но ты несчастен, прокуратор.

Пилат, ты одинок в стремленьях
Понять всю истину Христа.
Любой порыв твой – заблужденье,
Любой твой путь ведет к крестам.

К тем трем крестам твоих сомнений,
Что как возмездье, день от дня
Являют призрачным виденьем
Того ужасного суда.

Из дома полночь прозвучала.
Все плещет волнами о брег
Немая сила. У причала
Бредет неспешно человек.

Пилат, Пилат – простерлись годы
У ног твоих. Но пуст твой взгляд,
И в жилах место крови – яд,
И в мыслях нет былой свободы.

Какое странное проклятье
Тебе сниспослано судьбою!
И ты один, лишь я с тобою,
В подлунный час свободы братья.

***
Чужой антракт наивной пьесы
Застыл в движении дождя.
Пустынны сумерки Одессы,
Печальна полная луна.

Актриса-осень год за годом
Всю ту же роль играет нам.
Унылых будней мимоходом
Спешит пустынный караван.

И ночь царит в своих владеньях
И тысяч звезд тревожный взгляд
Глядит нам в души в иступленьи
Уж много тысяч лет подряд.

И сердце щемит от тревоги.
Вокруг такая тишина!
Она зовет меня в дорогу,
Которой нет, увы, конца...

***
Что за странная томительная грусть,
Нехорошая осенняя печаль.
Повторяю ритмы сердца наизусть,
Жгу тростник. Безоблачная даль
Наполнилась необычной тишиной.
Звезды блещут как ночные светляки,
Излучая свой космический покой
Для горячей страждущей Земли.

И костер с трещаньем поутих,
Может быть огонь в нем задремал?
Может быть настал тот самый миг?
Миг, который я так долго ожидал.
Это время единения сердец,
Это храм для поклонения звезде,
Это совести безжалостный купец
Пробуждается у каждого в душе.

Эту ночь прокляли мои предки,
Эти звезды распял сатана,
В этот воздух вжимала гашетку
Не одна молодая рука,
Но напрасно. И ночь замирает
На границе двух разных времен.
Весь мир дремлет, но чутко внимает
Эху ветра, шороху волн.

Но полночь – и миг растворился
В очнувшимся Млечном пути,
В Полярной звезде засветился,
Забился тревожно в груди.
И мир пробуждался. Смятеньем
Светились остатки костра,
Тростник догорал, с нетерпеньем
Треща и шипя на углях.

Снова странная томительная грусть,
Нехорошая осенняя печаль.
Позабыл ритмы сердца и пусть!
Чуть подернулась дымкою даль...

***
Печаль и кровь залили все вокруг.
Война идет не первое столетье
Все так же замкнут и тревожен наш
полночный круг.
Все так же бьет судьба по спинам нашим плетью.

И цепи туч гремят над нами безучастно,
Нас время предало и повернуло вспять
Все на земле живущие по своему несчастны,
И только мертвые здесь могут не страдать.

Деревья гнутся под порывами буранов,
Моря в мольбе вздымают волны к небесам
И я опять задумался над честностью обмана
Опять ищу свой дом лишь по чужим следам

Собачий вой смешался с плачем, тихим стоном,
И непонятно, кто здесь прав, кто виноват.
И каждый вновь идет к звезде своей с поклоном,
Но ослепленный ею падает назад.

И будет долго это продолжаться –
Не постигаем вечности секрет.
И если будут силы для борьбы – мы будем драться,
Покуда нас не пробудит рассвет.

Светлая мечта

Черная черня ночь над черной черной землей.
Черная черная птица кружит над моей головой.
Черные черные мысли текут в моей голове.
Черные черные буквы пишу я на белой стене.

Но я не чувствую боли, разум прошлым облит.
Смерть стоит на пороге, но путь в мое сердце закрыт.
Рядом текут люди, льется поток машин,
Но все мне они чужие, я в этом мире один.

Дай хоть немного свободы людям живущим в прицеле,
Им некуда больше идти; но я не ведаю цели.
Если ты рухнешь с обрыва, скажи мне последнее слово.
Пусть мой этаж не последний, я начну эту жизнь снова.
Я снова шагну в эту пропасть, чтобы спасти разум.
И ты будешь снова со мной дышать паралитическим газом.