Ждущая во тьме

Вы когда-нибудь смотрели на звезды холодной осенней ночью, когда бездонно чистое небо создает иллюзию того, что вы сможете дотянуться до него рукой. Поддавшись этому ощущению, вы протягиваете вперед руку, и упираетесь пальцами в твердую и бездушную поверхность оконного стекла, что полностью развеивает ощущение бесконечной свободы, которое еще несколько мгновений назад наполняло вас. Именно в такой момент я и осознал свою беспомощность перед собственной жизнью, двадцать долгих лет которой прошли во мраке наполовину разрушенного особняка лорда Мэйнарда, что приходился мне дядей.

Эти двадцать лет сотворили из меня полнейшего старика, интересующегося лишь старинными вещами, раскиданными по всему дому, далекими и недостижимыми звездами, а также той девушкой, что иногда смотрела на меня сквозь окно правой пристройки особняка. Последний мой интерес может показаться вам несколько странным, но поймите меня правильно, это было единственное существо моего возраста, которое я, иногда, мог видеть. Остальных моих сверстников я ни разу не встречал за всю свою долгую жизнь. Подобное случилось не из-за моей природной скромности, а из-за наследства лорда, которое составляло огромную, просто фантастическую сумму для всякого, кто про нее слышал.

Так уж получилось, что я был самым близким родственником моего дяди, и когда он умер пятнадцать лет назад, все его имущество должно было отойти ко мне, несчастному ребенку, давным-давно потерявшему своих родителей, в какой-то автомобильной катастрофе. Разве мог я тогда знать, насколько бесчеловечны мои двоюродные братья и сестры, хитростью отобравшие у меня наследство и навсегда заточившие в этом особняке, оставив под присмотром доброй, но пугливой тетушки по материнской линии. Иногда, мне кажется, что эти недоделки - мои двоюродные братья и сестры, настолько боятся меня, что мое единственное появления на дневной свет заставит их рассыпаться в мерзкий прах, из которого вообщем-то и состоят из жалкие душонки. Тогда вы спросите, почему я не выйду из этого развалившегося строения? И я отвечу вам, моим единственным препятствием оказывается страх перед улицей и природой. Если я выхожу на открытое пространство, то меня начинает бить нервная дрожь, и я испытываю такой ужас, что мне необходимо вернуться обратно в дом. Вот так я и живу уже много лет подряд, без друзей, родственников и новостей из внешнего мира. Меня никогда никто не навещает и мое мрачное отшельническое существование иной раз принимает зловещие и патологические формы надвигающегося сумасшествия, которые теперь может заметить даже моя тетя, живущая тут же на первом этаже, и заботливо ухаживающая за мной.

Поскольку деньгами я обеспечен от тех же самых людей, что похитили у меня все состояние, я могу не заниматься работой и весь день проводить в интересующих меня местах - огромных библиотеках дома или обсерваториях. Единственным местом, куда я не могу пока проникнуть, является правое крыло манора, где по не известным для меня причинам, уже много лет таиться такая же жертва коварства, что и я. Необычайно красивая девушка, что временами печально смотрит на мои окна, как будто ждет чего-то. Чего? На этот вопрос я смогу ответить только тогда, когда смогу добраться до ее апартаментов.

Первый раз я увидел ее в возрасте семнадцати лет, когда рассматривал через телескоп колючие звезды, заполнявшие зимнее небо. В тот день я очень устал, и моя рука дернулась на рычажке поворота, развернув наблюдательную трубу, в сторону противоположного, крыла особняка. Прильнув к объективу оптического прибора, я увидел такое, что мне стало немного плохо. Дело в том, что все эти годы, я думал, что прибываю в доме один, но прекрасная девушка, пристально смотрящая на меня, сквозь весьма большое расстояние дала мне понять, что я не единственная жертва, которой требуется помощь.

Решив, что незнакомка знает о моем присутствии, я решил сбегать за электрическим фонариком и передать в ее сторону несколько световых сигналов, сигнализирующих ей о моем присутствии. Однако, прежде чем кинуться в кладовку я внимательно рассмотрел невольницу, чтобы потом было о чем поговорить с тетушкой, которая наверняка знала девушку, и частенько навещала ее в те моменты, когда я предавался занятиям по астрономии.

На первый взгляд незнакомке было девятнадцать, двадцать лет, но ее печальные и усталые глаза немного старили ее и говорили мне, что она перенесла в детстве множество страданий, так хорошо известных мне. Точеные будто бы вырезанные из горного хрусталя линии лица, были определенно изящны и намекали мне на то, что незнакомка, возможно, моя далекая родственница, а вот белесая, практически синевато-белая кожа наводила меня на множество мрачных раздумий о том, что девушка живет или в полной темноте, или о том, что она альбинос. Второе подтверждалось странным красноватым цветом ее зрачков, иногда, демоническим светом, проникающих через объектив моего телескопа.

Как бы там ни было, но я решил, что доберусь до несчастной узницы любым возможным способом, даже игнорировав предостережения свой тетки, которая, вероятнее всего, услышав мои предположения, промолчит и переменит тему разговора.

На следующее утро, прежде чем отправиться в столовую комнату, располагающуюся на первом этаже особняка, я снова взглянул в телескоп, но ничего не увидел, так как противоположное крыло манора тонуло в тонких серых линиях капающего дождя, начавшегося над окрестностями прошлой ночью. Опечаленно вздохнув, я прикрыл объектив оптического прибора специальной крышечкой и отправился вниз, в ту комнату, где меня ждала престарелая родственница.

- Ты опять опоздал на несколько минут, - недовольно произнесла она, отпивая из чашки немного горячего чая, - Надеюсь, ты объяснишь мне причину своего отсутствия?

- Конечно, дорогая тетушка, - ответил я, усаживаясь на стул, - Дело в том, что в доме пребывает еще один человек!

- Ты же прекрасно знаешь, что в особняке мы одни, - надменно произнесла родственница, постукивая серебряной ложкой по чайной кружке, - Твое предположение просто смешно.

- Отнюдь, я видел ее в подзорную трубу. Она живет в той части дома, двери в которую были заколочены еще до моего рождения.

- Тебе привиделось. В другом крыле никто никогда не жил, а дом хранит в себе слишком много тяжелых воспоминаний, следствием которых и является появление подобных астральных проекций, - произнесла тетушка, подходя к окну, - Прошу тебя, займись астрономией, и оставь заброшенное крыло в покое. Это пойдет тебе на пользу, и наверняка успокоит нервную систему.

- Возможно, ты и права, - ответил я, поняв, что старушка не даст мне никакого определенного ответа по поводу таинственной девушки.

Оставшаяся часть обеда прошла в полной тишине. Я молча опустошал свою тарелку, царапая по ее фарфоровому дну донышком серебряной ложки, а тетушка пила остывающий чай, сидя в своем кресле, расположенном в самом темном углу залы. Говорить было не о чем, и я вскоре покинул столовую, отправившись в библиотеку дяди, которая была расположена на втором этаже манора.

Даже сейчас мне трудно сказать, зачем я отправился туда. Тогда, мне казалось, что вверх меня погнало какое-то чувство, которое будто бы толкало меня вперед, в ту огромную, темную, и пыльную комнату, где в огромных шкафах стояли древние арабские и европейские средневековые книги, составлявшие библиотеку моего умершего родственника. В детстве, я частенько навещал эту комнату, в которую меня завлекал волнующий запах старых, полу истлевших страниц, что частенько выпадали из древних рассыпающихся томов. Тетя, в свою очередь, не очень любила эту часть дома, поскольку считала, что все зло исходит именно из нее, а те книги, что молчаливыми рядами выстроились на полках в ожидании своего хозяина, пристанище зла и потусторонней скверны, которую не отмоет от них даже поток времени, текущий из вечного источника преходящей юности в призрачную бесконечность старости.

В детстве я пугался жутких слов тетушки, но, когда подрос, решил, что все эти россказни, всего лишь глупости суеверной старушки, вследствие чего с новой силой кинулся на изучение библиотеки, в которой, оказывается, находились по настоящему бесценные экземпляры книг по оккультной тематике и древними валлийским обычаям и языкам. Поняв, однажды, что мне случайно довелось наткнутся на настоящий тайник редкостей, я с жадностью начал поглощать те произведения, что были написаны на английском языке, однако вскоре понял, что по настоящему интересные труды не доступны мне, так как их страницы были сплошь усыпаны мелкими значками арабской вязи, либо странными рисунками египетских жрецов, или совсем уж непонятными знаками, о чьей фантастической принадлежности мне оставалось тогда только догадываться. Даже сейчас я не знаю, кому они в действительности принадлежат, а те мрачные гипотезы, что иногда выстраиваются у меня в голове, настолько страшны и невероятны, что я боюсь их поведать, кому бы то ни было.

Однако вернемся к тому моменту, когда я вошел в огромную книжную залу, и стал искать, чем бы мне заняться в тот тусклый дождливый день, что неутомимо превращал свинцово-тяжелые тучи уходящего дня в мелкие капли моросящего дождя, тонкими струйками стекающего по готическим окнам библиотечной комнаты. Решив поискать какие-нибудь редкие произведения, что до этого времени не попадались мне на глаза, я отправился вдоль книжных шкафов, против часовой стрелки, и через некоторое время остановился перед полкой, на которой значилась маленькая литера “V”. Замерев в нерешительности, я скользнул взглядом по книгам, но все они были не интересны мне, так как я без труда мог вспомнить их названия, однако один фолиант отчего-то привлек мое внимание, и я буквально впился в него зрачками своих глаз. Стараясь понять причину своего поведения, я осторожно, стараясь не уронить книгу, положил тяжеленный том на пол, и буквально оцепенел, испугавшись своего неожиданного открытия. Фолиант, что покоился передо мной, был не рядовым произведением средневекового печатного цеха. О, нет, эта зеленая, истершаяся обложка, костяной каркас, сделанный из странных хитиновых пластинок, и зловещая вязь символов, некогда выведенная на фронтальной странице произведения, нервно трясущейся человеческой рукой, явственно свидетельствовали о том, что в мои руки попал чудовищный “VundD”, один из самых зловещих колдовских гримуаров, открывающий знающему человеку дорогу в такие темные и демонические места, что за одно их описание, в средние века можно было запросто пойти на костер. И вот эта зловещая книга, сейчас лежит передо мной, готовясь раскрыть свои сумрачные секреты! Мой интерес перед томом был настолько велик, что я немедленно распахнул его на середине и с горечью убедился в том, что большинство страниц было неаккуратно вырвано, а оставшиеся сожжены, от чего на тонком слое сохранившейся бумаги проявились темные обуглившиеся пятна от огня, убившие во мне последнюю надежду.

Трудно передать те чувства, что обуревали меня в тот момент. Мне казалось, что меня в очередной раз подло обманули и вероломно лишили последней радости - чтения. Не долго думая о последствиях своего поступка, я швырнул книгу в шкаф, после чего развернулся, и услышал за своей спиной звук падающих книжных полок, и разлетающихся по полу фолиантов. Испугавшись содеянного, я кинулся к свороченному книгохранилищу, но секунду спустя остановился, пораженный новым открытием. Дело было в том, что за развалившейся от моего удара мебелью располагалась неизвестная мне потайная дверь, которая вполне могла вести в, запертые на заржавевшие замки, покои правого крыла дома.

Моя неожиданная находка зажгла во мне яростный огонь решимости, и я храбро взялся за ручку таинственной двери, что вела в те покои дома где вот уже много лет не ступала нога человека. Осознав это, я без промедления дернул за старую медную ручку, затянутую тонкой паутиной серой пыли, что несколько лет копилась за книжным шкафом. К несчастью дверь не поддалась, и тогда я налег на нее плечом, явственно ощутив, что кто-то или что-то повторило тоже самое действие с другой стороны двери. Взревев от ярости я схватил железный брусок, что некогда поддерживал от падения нижнюю часть шкафа и начал наносить мощные и частые удары по той дверной панели, что казалось должна была рано или поздно поддаться. Я бил в эту деревяшку несколько минут, но все мои усилия были тщетны - на дереве не осталось ни царапины, что свидетельствовало о полном моем бессилии проникнуть в тайные комнаты манора.

Разбив все пальцы в кровь, и изрядно погнув металлический инструмент собственного безумия, я обессилено рухнул на пол и заплакал от осознания собственного положения, которое медленно и непреклонно сводило меня с ума, превращая тянущуюся к бесконечности череду дней и ночей в меланхоличное вращение колеса времени, временами призывающего меня к себе.

Через некоторое, непродолжительное время я успокоился, внимательно осмотрел немного поддавшуюся дверь, после чего решил попытаться вновь. Спешить было некуда и я терпеливо дождался, ставшего традицией, пятичасового ухода тетки, которая каждый день ходила за покупками в тот маленький сумрачный городок, что раскинулся за дорогой, вьющейся через безграничные пшеничные поля фермы Форсайтов. Дождавшись стука закрывающейся дверь, который давал мне понять, что я остался единственным реальным обитателем особняка, я спустился в подвал, отыскал в его темноте огромную кувалду, что никогда по моей памяти не применялась по своему прямому назначению, и собрав все свои силы потащил ее волоком наверх. Кое как доставив тяжеленный инструмент на второй этаж особняка, я присел на стуле, что стоял рядом с потайной дверью после чего стал собирать силы для того удара, что должен был привести меня к цели. Если бы я не смог вышибить дверь с первой попытки, то на вторую у меня бы просто не хватило сил, так велика была тяжесть цельнолитого молота.

К счастью, мне повезло, и куски двери полетели внутрь после первого же мощнейшего попадания бойка в деревянную панель. Вытащить провалившийся внутрь молот у меня не хватило не сил, ни желания, вследствие чего я вышиб ногой остатки развалившейся двери и молниеносно проскользнул внутрь, ожидая увидеть что-то невероятное или, по крайней мере, необычное. К несчастью, внутренние покои заброшенного крыла не отличались особой изысканностью или выразительностью. На пыльных, давно не чищеных, окнах комнат, висели старые линяли шторы, которые производили на меня тягостное ощущения тленности всего сущего; выцветшие деревянные панели, выделанные из дуба, отслоились во многих местах, из-за чего сквозь дыры, проделанные в них, можно было без труда различить те балочные конструкции, на которые опирались видавшие лучшие времена стены особняка. Мебель помещения также не отличалась новизной, о чем свидетельствовали продавленные сиденья стульев и истертые поверхности столов, на которых изредка попадались хрустальные вазы с прекрасными, но давно засохшими цветами, которые тот час же превращались в тлен после первого неосторожного касания.

Обстановка комнаты не вызывала во мне никаких приятных чувств, наоборот, мне казалось, что помещение пугает меня своей заброшенностью и нелюдимость, отказываясь принять в своих залах никого кроме настоящих хозяев, давно уже покоящихся в бездонных утробах холодных могил. Последняя мысль несколько напугала меня, и я отчетливо ощутил волну мурашек, прокатившуюся по моей, неизвестно отчего, напряженной спине. Оставаться в секретном помещении у меня уже не было желания, и я тихо, стараясь не скрипеть половицами истлевающего пола, направился в другие покои правого крыла особняка, что также были погружены в вязкую сиреневую темноту, туманно смешивающуюся с маленькими частичками пыли, уныло вертящимися в столбах тусклого света, который изредка просачивался в щелку, между тяжеленными шторами, закрывающими окна от внутренностей помещения.

Сделав несколько шагов, я вышел из маленькой прихожей, и попал в огромную комнату, стены которой были увешаны зеркалами и картинами, с изображениями моих далеких предков, надменно глядящих на меня сквозь пыльные стекла тусклых рамок. Я спокойно прошел мимо них, так как не боялся их взглядов, а вот зеркала заставили меня пережить что-то типа шока, когда в одном из них я разглядел, быстро промелькнувшую тень, которую без особого труда можно было приписать моему утомленному воображению. Тень, которая проскочила в зеркале, была так быстра и темна, что я не успел различить ее смазанные скоростью формы. Но это было и не важно, так как, увидев ее, я понял, что она не может принадлежать нашему миру. Настоящие тени, отражающиеся в пределах трехмерной реальности и действительных, не потусторонних измерениях, не могут существовать только в зазеркальном пространстве, нарушая все известные физические законы. В свою очередь то, что я увидел по ту сторону холодного стекла, не могло существовать в реальности зеркала без присутствия в хрустальной комнате, а я твердо знал, что в зале никого не было поскольку мое зрение отчетливо различило зловещее пятно лишь за твердой поверхностью хрусталя. Осознав это, я решил, что мой разум полностью провалился в черную бездну безумия, и теперь несется куда-то в темные измерения ночных кошмаров, из которых нет дороги назад.

Решив перейти в более светлое помещение, и обдумать свою мысль, я бесшумно скользнул вдоль стены в правый переход, и углубясь в его полуденную тьму почувствовал на своей спине чей-то злобный и жестокий взгляд. Когда я достиг конца длинного, затянутого паутиной перехода, я уже твердо знал, что странное невидимое существо бесшумно движется по моим следам, отлично ориентируясь в запутанных коридорах заброшенной пристройки. Пытаясь увидеть того, кто следует за мной, я несколько раз резко останавливался и оборачивался, но так и не смог различить те глаза, что зловеще смотрели на меня из леденящего мрака пыльного коридора. Некоторое время я бродил по пристройке без какого-то определенного плана. Единственной целью этих перемещений, была попытка выманить загадочное существо в более светлое место, где я без труда смогу понять причину своих страхов, и при определенном стечении обстоятельств с успехом справиться с ними. К сожалению, таинственная тварь не покидала темных углов помещений, утопающих в густых тенях наступающего вечера, или пряталась за пыльными и заброшенными предметами комнатной обстановки.

Примерно через час этих нудных и мрачных шатаний, я попал в удивительную залу, наполненную кустарно сколоченными деревянными ящиками, в коих покоилась черная и сырая земля, судя по виду, недавно выкопанная из ближайшего сумрачного леска. Заметив кусочки свежего грунта на поверхности затертого ковра, я попытался открыть один из них, движимый чистым любопытством. Внутри была лишь черная вязкая масса, источавшая дурной могильный запах стоячей воды, что наполняла старое холодное болото на задворках моего дома. Взяв в руки ножку от стола, что валялась на ковре неподалеку от меня, я осторожно покопался в земле, но так и не нашел ничего странного, кроме того, что почва была очень влажной.

Отбросив деревяшку в сторону, я хотел было закрыть ящик, как мое внимание привлекла маленькая матовая полоска какого-то необычного металла, что была прикреплена к тыльной стороне деревянной крышки. Когда я взглянул на нее, то увидел на ее поверхности свое отражение, немного смазанные контуры того помещения, что находилось за мной и странное темное пятно, чьи контуры, казалось, текли куда-то вниз, в некоторые моменты совершенно сливаясь с полом. Заинтересовавшись таинственным объектом, я посмотрел за свое плечо, но не увидел ничего заслуживающего внимания. Странное пятно, существовало только на матовой поверхности металлической пластины, от чего я пристальнее посмотрел на него, и в какой-то момент отчетливо различил все детали, повергшие меня в паническое состояние. Отражение ясно показало мне, что за моей спиной покачиваясь висит девушка, в одной руке которой находится белый, давно завядший цветок. Одна из ее туфель валяется на полу, видимо она свалилась вниз, во время конвульсий, а надетое на ней темно-бардовое платье, не переставая истекало вниз, черными длинными лентами какой-то тягучей жидкости, представляя собой неестественное, фантасмагорическое зрелище, заставившее меня с криком непереносимого ужаса броситься к темной двери, что в эти минуты представлялась мне воплощением света и спасения, от ужасов нереальности. У самого порога я споткнулся обо что-то и упал на ковер, больно ударившись рукой о какую-то железную трубу, что диковинным образом торчала из пола. Боль заставила меня немного успокоиться, но женский башмачок, который стал причиной моего падения, погнал меня с новой силой к выходу из пристройки.

Я бежал в библиотеку, не разбирая ни направления, ни дороги. В тот момент я повиновался слепому, всеохватывающему чувству страха, которое несло меня вперед. Именно из-за него я спустился по лестнице на первый этаж, стремглав пробежал по угрюмому, давно заброшенному коридору, завернул в какую-то неприметную дверку, и очутился в просторной темной комнате с большой двуспальной кроватью, маленьким шкафчиком и небольшим пыльным столиком, на котором покоилось несколько давно забытых фотографий, на которых была сфотографирована та таинственная девушка, которая, иногда, смотрела на меня из далекого, недостижимого окна.

Движимый любопытством я вытащил все фотографии таинственной девушки из рамок, и принялся, не спеша, рассматривать их, полностью позабыв про преследующие меня страхи. Мое внимание отчего-то остановилось на одном изображении, где девушка сидела в старинном кресле, расположенном в библиотеке, и указывала рукой в направлении книжной полки, литера которой, на фотографии была обведена жирной красной линией химического карандаша. Приглядевшись к ней, внимательнее я понял, что моя догадка подтвердилась и девушка указывает на шкаф “V”, который долгое время был вне пределов моих интересов. На оборотной стороне фотографии, аккуратным каллиграфическим почерком была выведена надпись - “12/07/03. Мэрилин в библиотеке”. Удивившись дате на фотографии, я перевернул бумажку и, хотел было внимательнее присмотреться к деталям окружающим девушку, как за моей спиной раздался тихой шорох, после которого меня схватили за горло, сильные мохнатые лапы, с титанической силой, начавшие душить меня, под аккомпанемент тихого, зловещего шепотка своего хозяина.

Пытаясь захватить ртом побольше воздуха, я дернулся, безуспешно пытаясь освободиться от железных объятий, после чего обхватил лапы неизвестного руками, и принялся разжимать их, с каждой секундой все больше понимания тщетность всех своих усилий. Через минуты борьбы я начал задыхаться, сердце с бешеной скоростью колотилось в грудной клетке, выбрасывая в кровь колоссальные количества адреналина, но я так и не мог освободиться. То, что в свою очередь душило меня, тихо шептало на ухо нечленораздельные слова, навевающие на меня внеземной, потусторонний ужас перед тем, кто произносил эти катастрофические, недоступные человеческому горлу звуки. В какой-то момент нападавший ослаб и я попытался перехватить инициативу, нанеся удар в солнечное сплетение. Каково же было мое удивление, когда при ударе локоть провалился в густое хитросплетение каких-то трубчатых змеящихся лент, заставивших меня брезгливо прохрипеть от отвращения. Существо (а то что это был не человек, я уже не сомневался) поняло, что я могу ускользнуть и, уже не скрываясь, обхватило кисти моих рук, чем-то типа длинных, склизких канатов, от которых я отдернулся в последнем, фатальном порыве, бросился вперед, ударился в маленький столик, с резким звуком бьющегося стекла опрокинул стоящую на нем вазу, после чего свалил и его, чудом сдернув с окна, длинную тяжелую портьеру. Когда мои закатывающиеся глаза осветил поток бардовых лучей заходящего за лесом солнца, хватка таинственного существа ослабла, и я обессилено рухнул на пол. Придя в чувство, я немедленно оглянулся, но комната была пуста, лишь в ее глубине в самом темном, и жутком углу, копошилась невнятная аморфная масса - настолько же неизвестное природе, насколько неестественное для нас существо, посланец далеких периферийных миров, чьи красные множественные угольки глаз, злобно смотрели на меня из своего темного убежища.

Решив, что существо боится солнечного света, я, шатаясь, встал на ноги, и попытался отдернуть занавеску. Тварь, очевидно, поняла мои намерения и, не дожидаясь полного озарения комнаты солнечными лучами, бесшумно прокралась вдоль стены и выскользнула в коридор, из которого я пришел несколькими минутами ранее. Вздохнув с некоторым облегчением, я постарался побыстрее покинуть спальню, открыл окно, впустившее в помещение свежий вечерний воздух, и вылез через подоконник на улицу.

Перед тем как прокрасться в парадную дверь особняка, я закрыл открытую раму, после чего последний раз взглянул в комнату, в глубине которой вновь засветились три жуткие пары красных глаз, озарившие темноту призрачной пристройки, зловещим светом мертвой нереальности.

Войдя в прихожую, я поднялся на второй этаж левого крыла особняка и попытался незаметно прокрасться в свою комнатушку, но не смог реализовать свой план, так как случайно наткнулся на ищущую меня тетушку.

- Ты был в библиотеке? - спросила она меня.

- Да, тетушка, я смог проникнуть в правое крыло, и нашел в нем фотографию той девушки, про которую я тебе рассказывал, - попытался оправдать я свой поступок, со сломанной дверью, про которую моя родственница очевидно уже знала.

- Ну-ка, посмотрим, - недоверчиво прошептала она, беря из моих рук, чудом сохранившую фотографию, которую я спрятал в карман после жуткого нападения. Некоторое время родственница подозрительно рассматривала изображение, после чего произнесла, - Ерунда, глупые сказки. На фотографии Мэрилин, давно умершая жена твоего дяди. Фотография сделана незадолго до смерти, так что все твои выдумки не имеют ничего общего с реальностью, мой мальчик. Джереми, твой дядя, долго убивался по ней, частенько ходил в ее комнату, говорил с ней, когда находился в полном одиночестве чертил таинственные знаки на зеркалах, потихоньку сходил с ума. Накупил множество языческих книг, все хотел воскресить бедняжку, даже пытался превратить подвал в маленький склеп, да не успел.

- С ним что-то случилось?

- Однажды пошел в комнату Мэрилин, и не вернулся. Потом его нашли мертвого, с красными следами на шее и руках, которые были следствиями редкой болезни кровеносных сосудов. Страшная, нелепая смерть, если учитывать тот факт, что будь он поближе, я смогла бы помочь ему. Однако, не смотря на все мои россказни, верни фотографию на прежнее место. Пусть в пристройке будет все так же, как до твоего прихода туда, - с грустью в голосе произнесла моя родственница.

- Я не вернусь во мрак ночи, - вскрикнул я, отступая от тетушки на шаг, - Никогда!

- Тогда это придется сделать мне самой, если ты как ребенок боишься темноты и заброшенных домов. Я считала, что ты сумасшедший, но не думала, что ты такой трус, - брезгливо произнесла родственница, и отправилась в библиотеку, с известной мне целью. В тот миг я промолчал, поскольку мое сердце сковал потусторонний ужас лишь при одной мысли о таинственном существе, населяющем пристройку.

На следующий день, я заколотил все двери, ведущие в правую часть дома, забил гвоздями все ставни на окнах пристройки, и задернул все шторы, смотрящие на север. Тетушка так никогда и не вернулась, но я всю ночь слышал доносящие из мрака ночи крики. Я живу в доме, никогда не вспоминая про нее, смотрю на звезды сквозь давно не мытые окна и пытаюсь избавиться от преследующих меня страхов, и тех мелких деталей, что я все-таки смог различить на странной фотографии, глядя на нее в последний раз. На снимке было много чего неестественного, типа зеркала, стоящего за спиной Мэрилин, и отображающего реальность наоборот, но больше всего меня почему-то напугал белый завядший цветок лежащий на коленях давно ушедшей от нас девушки.