Я снова проснулся. И само по себе это уже несколько обескураживало. Нечего
хорошего, каждый прошлый день мне не обещал. Да и вероятно я так устал это
ждать, что растерял надежду. Поэтому в атмосфере надвигающегося дня, я четко
выделяю холодное электричество, солоноватый пот, вкус приторного чая, - и все
это, в совокупности, повергает меня в лихорадку бредового ожидания. Иисус
никогда больше не сойдет в том виде на землю, и не будет у нас законодателя. А
следственно не прекратятся грабежи, убийства, насилие, и всё же... все же я жду
чего-то. Какое-то абсурдное чудо привязало меня цепями к холодной
матушке-Земле. То ли, порция креветок, которую обязательно попадут бесплатно,
то ли ожидание великого открытия, на уровне изобретения электричества или
интернета. (Или куча других «чудес», на уровне лотереи или наследства). В общем
разрушительное, душераздирающее нововведение, что даст нам блаженный покой при
жизни, а не пустоту постоянно надвигающейся смерти. Наверно о чём-то таком и
сейчас мечтают монахи в Тибете, или Гималаях. И началось это пустозвонство еще
далеко до пришествия спасителя. Признаться, однако, я все никак не могу понять,
почему все же именно спаситель. И что люди вкладывают в это великое словно -
«спаситель». Ведь и после посещения нашей земли, жизнь здесь практически не
изменилась, и осталась на прежнем, дето убийственном уровне. Еще в утробе
матери, ребенок получает свою дозу никотина, озлобленности и холестерина. А
позже он настолько познает истину бытия, что и ждать чего-то успокающего не
приходятся. Однако этот бред продолжается не первый век, и все как заезженная
пластинка играет одну и ту же мелодию, которая стала мало кому интересна. Вот и
получается, что из серых люков подземной жизни выглядывают люди, пропитанного
дерьмом будущего; и охлажденный электрический ток бьёт их, точно крыс. Окончен
день, из канав человеческого бытия, прохладной тенью выползает темнота. И
словно за стеклом витрины, с новым импульсом начинается уже обновленная жизнь.
И в сущности, я такая же часть жизни как креветка, хот-дог, кольцо в
восемнадцать карат, героин, но этот факт совсем не просто установить. Ибо жизнь
это товар с пришпиленным ярлычком, и то, что я вкушаю важнее меня самого,
словно каждый ест ближнего своего, и глагол «есть» правит бал в этом чудовищно
огромном курятнике. В процессе питания равновесие сил временно нарушается, и
справедливость на миг терпит поражение. Тарелка, и то, что в ней, в силу
хищнических инстинктов желудочно-кишечного тракта приковывает все внимание,
выпустошая душу, медленно гипнотизируя, а потом, потихоньку заглатывая -
усваивает. Духовная сущность тает, словно пена, буквально не оставляя и следов
своего бытия. Между возвращающейся каждое утро лихорадкой голода и жизнью,
существует такая же тесная связь как между ртутью в термометре и нагревом.
Жевать, когда все жуют и когда каждое движение челюстей - акт убийства, значит,
получить необходимый социальный слепок, твоей силы. И каждый день совокупность
проявлений данного мира меня пугает. А я сам всего лишь его небольшая частичка.
Да я принадлежу ему, я его составная и в тоже время я чувствую своё различие с
ним. И вероятно каждый ныне живущий человек ощущает временами то же самое.
Будто весь мир - сплошной парадокс, состоящий из противоречий. «Все на свете
произошло из великой тайны, и переходит из одной степени в другую. Что
соответствует своей степени, то не может быть безобразно. Повсюду, во все
времена провозглашается один и тот же яйцеклеточный мир». Но параллельно ему,
казалось, с этими гинекологическими пророчествами и одновременно с ними,
появляются новые тотемы, новые табу, и войны. В то время, как братья человека,
поэты и художники, выплевывают в черный воздух пустоты свою истину. Другие
умудряются строить нечто из ряда вон выходящее. «Приходите работать на наш
оружейный завод» - гласит их лозунг. Мы обеспечим вам самую высокую зарплату,
самые санитарно-гигиенические условия труда, а работа - «не бей, лежачего» и
ребенку по плечу. И если у тебя есть знакомые, жена, ребенок, тетка - приводи
их с собой, и вам объяснят, как именно работают эти взрывоопасные вещества. Тут
нет нечего страшного, это все в порядке вещей, так было всегда. И что самое
противное в этом, так стремление работодателя выяснить, какие у тебя вредные
привычки. Чтобы не оказался алкоголиком, или наркоманом, лентяем или вором, и
принес справку о том, что ты вообще "Хороший человек"». И совсем не в
силу заботы о человеческом облике, нет же. Просто это, позволяет узнать какие
навыки трудяги у тебя. Как много ты сможешь создать - разрушительного. И совсем
смешно временами наблюдать как дворник с высшим образованием историка,
подметает улицу. А человек казалось более заземленный, торгует «Рос
вооружением» и ездит на тайоте. Вот к чему мы стремимся. Вот из чего создан наш
дрянной мир. Число военнослужащих превышает число учителей и преподавателей.
Медиков и философов. Вот интересы человечества - убивать и захватывать!
Наделать тысячи ядерных ракет, чтобы и детям хватило и детям их детей. Всем.
Всем побольше, мать его. Чтобы лопнуть от могущества. Этим довольствуется не
одно поколение людей. И первопричина этого глубоко в прошлом, еще наверно во
времена Каина и Авеля. Как тут радоваться этой атмосфере дня. В воздухе которой
ты все больше и больше забываешь, каким ты был, изучая как правильно убивать, как
больше сожрать, и ухватить. А толстые Бобры, доктора наук, с бородой по самую
грудь, учат как правильно и больше зарабатывать желудей, в этом лесу животных.
Обмануть, обсчитать - обокрасть. В этом плотном мире запросы соответствующие. А
люди-хлюпики, как я, что всю жизнь стремятся к познанию философии, истории и
других гуманитарных наук нечего кроме мытья полов сделать не смогут. В этом
мире не нужны творческие личности, их жизнь всегда движется как бы параллельно
запросам общества. Здесь важно как побольше набить свою утробу, чтобы, вставая
из-за стола рыгнуть удовлетворенным организмом. Он и правит всей сущностью
здешнего бытия. Именно ему мы так старательно воздаём культы, забывая, что
где-то там, есть еще и жизнь для других. И тарелка с едой представляет всем
твои достоинства и достижения. Мол, смотрите, я ем омаров - я богатый. Помню
как я с девушкой, изрядно подвыпивши, после кинотеатра решил зайти в
"МакдоНальДс". Заказали огромное количество еды, и безукоризненно
исполняли эту дань. Как вскоре я вдруг пришел в себя, оглянулся по сторонам и
увидел большое количество людей сидящих рядом. Жирный и запихивающийся
гамбургером человек, засовывал его с такой деловитостью, будто давно познал все
ингредиенты бессмертия. Слюна жира, стекала по его губам, а он спешил, словно
не успеет и ему придётся делиться. И полный поднос перед ним ставил точку в
моём аппетите. Мне жутко захотелось проблюваться, несколько от не восприятия
организма, сколько от вида этого человека, и десятков подобных. Я ем не для
желудка, а для работы. А те, которые вдруг явились предо мной, были не кем
иными как самоубийцами, ведь мы суть то, что и сколько едим. А толстый человек
это не от природы, поверьте, это от душевной болезни. И запросы от жизни у него
соответствующие. Пожрать. Трахнуть. Заработать. И чем больше ты ешь, тем меньше
времени ты отдашь другим. Да и сам потеряешь себя. И так всю жизнь, вперемешку
с воспоминаниями, мол, каким я был... Каким я был... Хм.. не было тебя, ты сам
это избрал. Мутант. После этого случая, я и пить бросил. А к еде отношусь
крайне недоверчиво, будто именно в ней кроется весь потаенный смысл людской
деградации. Однако может я просто сошел с ума. Кто знает?
Нет, мир, безусловно, не черный или серый, как я тут пытался вам показать.
Просто в моих глазах он несколько тусклый, обманчиво тусклый, словно сны при
температуре. В моей кошмарной и животной пустоте души все это в совокупности
оставляет отпечаток пресыщенности и уныния, на грани отчаянья. Однако это
отчаянье все же не более чем юношеская причуда окончательного разрыва жизни и
смерти, коих у меня на пути было много. Из перевернутого в экстазе конуса,
жизнь поднимается на прозаическую вершину небоскреба, потянет меня за волосы и
зубы, отвратительная в своей тупой, чавкающей радости, как зародыш не рожденной
смерти, застывший вожидании гниения и
разложения.
Спи близкий зверь - сказка кончилась. (19 ноября, 2000)
