Воскресный вечер обещал быть самым обычным для дипломированного специалиста. Мне позвонил Д. – мой однокурсник и предложил встретиться: “Подъезжай к Петроградской, посидим, пива попьем”. Я недавно вернулся из этнографической экспедиции в *** область, где занимался изучением традиционных верований. Вполне естественно, что после задушевных бесед с постоянно жалующимися на что-то пенсионерами меня тянуло к общению с образованным молодым человеком, с которым мы водили дружбу чуть ли не с первого курса обучения. Безо всяких колебаний, я собрался, и поехал на встречу.

Погода была замечательная – теплый летний вечер и легкий ветерок, поэтому после кружки-другой пива я предложил перебраться на улицу. Купленный мною пластиковые полутаролитровые бутылки обладали мерзейшим вкусом, который тем меньше напоминал пиво, чем больше мы его употребляли. Однако неторопливая научная беседа вполне компенсировала это обстоятельство. По крайней мере, на мой взгляд.

Мы посидели в узком и мрачном дворике – а такие дворики, скажу вам, и являются главной достопримечательностью Петроградского района – изучили местные нравы и обычаи, осмотрели парочку технических институтов, осмотрели мемориал, установленный на том месте, где когда-то стояла дача П.А. Столыпина. Свернув на одну из улочек, мы заинтересовались зданием необычной постройки, украшенным мастерски выполненными скульптурными изображениями имперского орла и еще каких-то зверей.

Мы расположились близ ограды, попивая пиво и размышляя о причудливой архитектуре этого места. Внезапно коротко взвизгнула сирена и напротив нас остановилась милицейская машина, из которой вышел краснолицый сержант и вежливо осведомился о наших документах. Мы с Д. были уже в изрядном подпитии и сидели в окружении целой горы пустых бутылок; однако сержант, увидев мое академическое удостоверение, козырнул и, забравшись в свою машину, поехал дальше. Возможно, мне показалось, но на лице милиционера я заметил какую-то странно довольную ухмылку.

Как уже было сказано, здание располагалось за невысокой оградой, которая, несомненно, препятствовала дальнейшему изучению. Недолго думая, я перемахнул за забор. Д. через несколько мгновений последовал за мной. Нашему взору открылась совершенно удивительная картина. Оказывается, заинтересовавшее нас здание прекрасно вписывалось в целый архитектурный ансамбль, расположенный на довольно обширной территории тенистого парка. Весь этот ансамбль казался необитаемым примерно с середины 19 века, на одном из зданий мы даже заметили надпись с дореволюционной орфографией: “Химическая лабораторiя”. Вероятно, здесь когда-то располагалась медицинская клиника. На главной дорожке мы заметили несколько скульптур, изображавших известных гуманистов и материалистов, начиная с Дарвина. Около одного из строений стояли обычные с виду бачки для мусора. Необычными были надписи на этих бачках:

ДЛЯ ТРУПОВ

ЖИВ.

“Для трупов животных”, - догадался Д. Да уж, подумал я, надеюсь, что не для живых трупов, но вслух ничего не сказал, и мы продолжили осмотр, почти вплотную приблизившись к одиноко стоявшему дому, около которого стояли различные агрегаты и приспособления, назначение которых мне было неизвестно. Из какого-то закоулка к нам выбежала совершенно обезумевшая от голода кошка, которая принялась ласкаться и прыгать вокруг нас. К сожалению, накормить ее нам было нечем. Можно было налить пива, но в тот момент такая мысль нам почему-то не пришла в голову.

Домик был трехэтажным, причем и до второго, и до третьего этажей можно было добраться по приставленной кем-то лестнице. Мы ограничились осмотром первого этажа, дверь в который совершенно не имела замка и крепилась к проему скрученной проволокой. Мне показалось странным такое пренебрежение к элементарной безопасности, однако осмотр помещения показал полное отсутствие каких-либо предметов, могущих представлять ценность для потенциального преступника. Выйдя из помещения, мы обнаружили еще одно странное обстоятельство. Когда мы заходили вовнутрь, у двери не было ровным счетом никаких следов, как будто помещения были покинуты на протяжении долгого времени. Когда же мы вышли, вся земля перед дверным проемом была испещрена странными следами, по величине похожими на человеческие, но по форме напоминавшими, скорее, перепончатые передние и задние конечности какого-то странного животного. Внезапно, захотелось закусить, и почему-то именно сырым мясом. Наверное, такое желание было навеяно следами.

Неожиданно, с той стороны, где мы проникли за ограду клиники, раздались громкие голоса, вой сирены и даже выстрелы. Звуки эти явно приближались к нам. “Ого, - хотел сказать я, - да они серьезно настроены”. Вместо этой фразы из моего горла почему-то вырвалось какое-то странное урчание – наверное, это выпитое пиво давало о себе знать.

Мы с Д. переглянулись и бросились бежать в противоположную от ограды сторону – как я заметил, так можно было выбраться на совершенно другую улицу, тем самым избежать погони. Бежали мы очень быстро, и крики, сперва настигавшие нас, внезапно прекратились. Было и еще одно крайне странное, если не сказать, ужасное обстоятельство: внезапно я ощутил, что почему-то двигаюсь на четвереньках (видимо из-за количества поглощенного алкоголя), так что мог видеть ноги Д., который бежал впереди. Никогда не забуду, как поразило меня то, что я увидел дальше. От Д. тянулись те самые перепончатые следы, которые мы видели у странного домика, следы передних и задних конечностей какого-то странного животного.


Козлов Роман. Седьмой вагон

Когда едешь в вагоне метро и стоишь лицом к двери, вглядываясь в темноту туннеля, часто в голову приходят забавные мысли. Особенно я люблю наблюдать, как карикатурно изменяются в стекле лица соседних пассажиров. Некоторые органы их тел увеличиваются, а некоторые – уменьшаются. Все это заставляет задумываться о бренности всего сущего. Если вы не знаете об этой странной особенности дверных стекол в метро, то, по крайней мере, догадываетесь об этом. Но о том, что я сейчас расскажу, вы точно не подозреваете.

Произошло это недели две назад. Я возвращался с работы, и при этом очень спешил. На ходу купив сосиску в тесте, я забежал метро, пробежал, несмотря на гневные оклики дежурной внизу, ступени эскалатора, отделявшие меня от перрона и осмотрелся.

Поезд только что отошел, мимо меня проносились вагоны: первый, второй … Обычно в поездах метро по шесть вагонов, однако этот состоял из семи, причем, в последнем, в седьмом вагоне метро по какой-то счастливой (как мне тогда казалось) случайности была открыта средняя дверь. Ничего удивительного в этом не было - в поездах иногда заедают двери. Почти не отдавая отчета в своих действиях, я разбежался и прыгнул так далеко, как не прыгал уже лет пять, если не десять. Мне повезло, стоило мне прыгнуть чуть позже, и я наверняка разбил бы себе голову. Как только я запрыгнул в вагон, дверь, подчиняясь какому-то только ей одной известному правилу, с шумом захлопнулась. Поезд набирал скорость.

В первую очередь, я, как всегда, осмотрелся. Вагон, в который я попал, чем-то неуловимо отличался от остальных. Народу здесь было значительно меньше, практически все пассажиры сидели, а пара-тройка людей стояли напротив моей двери. Я объяснил это для себя тем обстоятельством, что многие пассажиры просто не решились зайти в “неправильный” по счету вагон.

Меня же этот факт почти не волновал, а даже несколько интриговал. Единственное, о чем я беспокоился, так это о том, откроются ли двери вагона на следующей остановке и смогу ли я выйти. Платформа нужной мне станции была значительно короче, чем на других; седьмой вагон там мог и не поместиться.

Тем не менее, по мере движения поезда, я начал испытывать легкую тревогу. Во-первых, я заметил странную неподвижность пассажиров нашего вагона. Мужчины и женщины, они сидели и стояли, но выражение лица их не менялось вовсе. Многие в метро или разговаривают, или читают книги и журналы, или же просто рассматривают рекламу. Можно, в конце-концов тихо подремать. Мои же соседи безразлично смотрели прямо перед собой, скрестив руки на груди, или на животе.

Вторым, что меня удивило, была страшная уродливость черт лица и частей тела моих вынужденных спутников. Природа наделила каждого из них настолько причудливыми носами, ушами и головами, что весь вагон смотрелся как музей уродов. Знаменитый человек-слон просто, простите, отдыхал.

Я с трудом поборол в себе патологическое желание рассмотреть каждый “экземпляр” тщательнее, и отвернулся к выходу. Приближалась моя станция. Несмотря на мои опасения, для дополнительного вагона места на платформе, вероятно, хватило. Я слышал, как открываются двери в других вагонах, но двери в нашем оставались неподвижны. Я решил не поддаваться панике и правильно сделал, поскольку через мгновение заскрипела и моя многострадальная створка. Я бросил прощальный взгляд на своих спутников в дверное стекло, и опрометью бросился на платформу. В стекле, в котором я рассчитывал в последний раз взглянуть на стоявшего позади меня урода с чудовищного вида носом и низким лбом, я увидел отражение бледного лица достаточно миловидного юноши с правильными чертами лица.