Шнур

Я не вмешивался в разговор, потому что язык у меня прилип к гортани. Все, что угодно, только о бы не застрять здесь, в этом маленьком городишке надолго! Худшего нельзя было бы себе вообразить!

Видя мое растерянное состояние, слишком растерянное, для того, чтобы быть вызванным какой-либо незначительной причиной, Себастьян улыбнулся и положил мне руку на плечо:

- Поверьте, пан, у вас, как впрочем и у нас, слишком богатое воображение. Но чудес не бывает. И тем не менее, ни за что нельзя поручиться, ведь в таких случаях ничего не знаешь наверняка… Совершаются и более непостижимые происшествия. Некоторые из них все еще остаются загадкой…

- Ну, а что там? - выдавил я с трудом разомкнув рот.

- Там? Ну, во-первых, там кровь, пан, много крови. И еще какой-то странный шнур…

- Шнур?! Но как какой-то несчастный шнур мог оказаться на месте такого происшествия?! - Я на мгновения забыл свой былой страх.

- Да бросьте вы свою галиматью!! - В сердцах бросил капитан, нервно скобливший выпачканные рукава своего новенького мундира. - Какая разница, Себастьян, шнур там или не шнур. Значит, преступнику нужен был шнур. И вы прекратите, тоже, панику разводить - Капитан был убежденным рационалистом, и умел всему находить простое, и видимо, казавшееся ему верным объяснение.

И тут на лестнице раздались торопливые шаги. Я нервно оглянулся на окно, даже рука капитана дернулась было к кобуре. Один лишь Себастьян сохранял видимое спокойствие (однако я успел заметить крупные капли пота, падавшие с его лба). Никто не знает, что бы могло произойти, если бы дверь быстро не распахнулась, и на пороге не появился бы сержант полиции, выполнявший в округе работу фотографа. Он довольно бодро шагал, держа на вытянутых руках фотографическую камеру, словно собираясь в штыковую атаку:

- Я Анджей Покровский, фотограф. Ну хоть вы мне скажите, куда подевался… эээ… преступник? - Сержант обращался ко мне, он был подслеповат и, вероятно, не разглядел скривившегося в углу капитана. Тот, однако прореагировал мгновенно, закричав:

- Пшел прочь, придурок! Ступай фотграфировать свои трупы! Давай- давай - Подталкивал он в спину ошалевшего горе-фотографа.

Я остановил его жестом руки, сам заметно волнуясь:

- Не надо, успокойтесь, капитан, ведь сержант по-сути прав… Вопрос, который он задал - самый главный, не так ли?

- Чёрт подери весь этот городок! - Капитан круто развернулся ко мне и тут же вытаращил глаза на что-то позади меня. Я оглянулся: там, где минуту назад стоял Себастьян, не было никого!

- Что за чертовщина - Капитан как всегда быстрее меня пришел в себя. Он подошел к окну и приподнял раму, высунул голову и огляделся. Наружный подоконник покрывал слой густого снега. На снегу не было никаких заметных следов.

- Он что… уже ушел?.. - Задал я странный даже самому себе вопрос.

Капитан чертыхнулся про себя и злобно посмотрел на меня. Я тут же "исправился":

- Но каким образом?!

- Вот вы и ответьте, или убирайтесь к чёртовой матери со своими вопросами! - Капитан нагнулся и начал что-то рассматривать на полу перед окном.

- Что вы там ищете, капитан? - Любопытство все-таки победило, и я не обратил внимания на его резкое высказывание.

- Посмотрите вот сюда. Вы не видите никакой разницы между этой розой и остальными - которые мы осматривали на крыльце?

Разница действительно была. На крыльце мы с капитаном, только приехав на место происшествия, изучали (точнее, изучал только я, а капитан курил трубку и все-время сплевывал на снег) любопытный узор, сотоящий из нескольких сплетенных вместе роз причудливой формы. У этой же розы как будто не хватало одного лепестка с левой стороны. Но, ради Бога, что это все могло означать? Не связан же недостаток лепестка с исчезновением человека, вот только что стоявшего рядом с нами? А, вдруг, связан? И я, решительно отодвинув капитана, занял "его" место около окна.

- Ну, вы там… покопайтесь что-ли, а я пока покурю. - С уважением произнес капитан.

- Конечно, только прошу вас - выйдите в коридор, у меня от табака болит голова.

- Да-да! - Ответил он, закуривая и выходя в коридор.

На полу ничего не было. Но должна же была быть хоть какая-то зацепка! Я встал, прошелся вдоль и поперек небольшой комнатушки. Небольшой диван в углу - не заполз ли Себастьян (а заодно и преступник) туда? Нет, конечно, нет - там могла поместиться разве что хозяйская кошка. Я простучал стены своей знаменитой на весь Скотланд- Ярд тростью со свинцовым набалдашником, которой я однажды обезвредил целую банду налетчиков. Никакого результата. Я протер салфеткой небольшое пенсне, и нацепил его на нос, приготовившись к повторному обследованию, как вдруг сверху раздался оглушительный треск. Я едва успел отскочить в сторону, как потолок провалился под чем-то тяжелым и на пол упало тело Себастьяна, все в крови и в разорванной одежде.

Дверь распахнулась - на пороге стоял возбужденный капитан:

- Я, конечно, не специалист, ваших методов не знаю, но…

И прямо в этот миг громкие крики послышались во дворе.

- Вы это видели?! Вы видели? - Кричал кто-то, по-видимому, фотограф.

- Метеорит! Это метеорит!! - Закричал какой-то женский голос внизу.

- Дом! Надо сжечь весь дом. Немедленно! - Сообщал приказным тоном жесткий, скрипучий голос кузнеца. - Тащите все, что нужно, а мы тут постараемся, чтобы эти бестии не вырвались!

Мы с капитаном переглянулись, а когда вновь послышались голоса и, вдобавок к ним, топот множества ног во дворе, мы оба, выбив стекло в окне, прыгали вниз.

- Ференц, дружище, коней нам с паном! - закричал капитан. - Ну что вытаращился, ротозей, давай быстрее.

Мгновенье спустя мы с капитаном уже мчались на своих гнедых в сторону, ведущую прочь от этого проклятого места. Вскоре к нам присоединился Себастьян - он выглядел немного утомленным. Я молча кивнул ему - и тот криво усмехнулся.

2002

Случай в ОГПУ

Дюжий плечистый конвоир распахнул окованную дверь, и втолкнул узника в узкий проход между белыми бетонными стенами тайного бункера.

В небольшой комнатушке буквально все - и стол, за которым расположился усатый начальник спецотдела в фуражке, стул, на котором он восседал, и вделанный в стену сейф, заметный по чуть торчащей из стены ручке – все выглядело холодно и отталкивающе. На стене, за спиной сидевшего на стуле человека висели большой портрет Ленина.

Усатый начальник устало вытер платком лоб, весь покрытый крупными каплями пота, однако, когда заключенный вошел в комнатушку, попытался выдавить из себя некое подобие улыбки:

- Садитесь, арестованный, в ногах правды нет.

Заключенный же неожиданно резко сорвался:

- Я вовсе не разделяю радости по поводу сегодняшней встречи. Хотя бы потому, что не уважаю вас. Лично для меня вы вовсе не серьезный противник. Ваши собственные подчиненные не воспринимают вас всерьез.

Начальник спецотдела снова тускло улыбнулся дрожащими пальцами открыл портсигар. Щелкнула зажигалка и комнату наполнил сизый вонючий дым.

Заключенный дернулся было за протянутой ему папиросой, но быстро заставил себя убрать руку.

- Вы невежда! – заявил заключенный, - Вы уверены в себе, во времени, вы уверены в своей самонадеянной идее. Но вы не понимаете главного, вы не знаете ответов на главнейшие законы мироздания. В них вы не уверены.

- А вы? Вы уверены, профессор? – глухо спросил начальник, затягиваясь папиросным дымом.

В ответ заключенный покачал головой, презрительно сощурился и отвернулся. Начальник громко откашлялся и сплюнул на пол. Красное пятно плевка растеклось по бетону. В комнату ввалился молодой чубатый конвоир в форме ОГПУ.

- Звали, товарищ Бокий? – ломающимся голосом спросил он.

- Нет, иди. И всем скажи, пусть нас не беспокоят – раздраженно промолвил Бокий, сплевывая в сторону.

Конвоир понимающе кивнул и закрыл дверь, за которой тотчас же послышались громкие голоса. Начальник вскочил со стула, бросил папиросу на пол и растоптал сапогом. Заключенный покосился на дверь и тихо сказал:

- Глеб, я не виноват. Это саботаж. “Русский код” разрабатывался ограниченным количеством специалистов. Лишь они имели доступ к моим документам.

- Что же ты про себя забыл, Александр? – Бокий недобро прищурился, - Всех криптографов я знаю – старые большевики, прошли огонь и воду, при старом режиме настрадались в ссылках, да не каторге. Я доверяю им как самому себе.

- Ну ладно, ладно, Глеб! - замахал руками заключенный, – Я же говорю: саботаж. Не это сейчас главное. Молчи, молчи, дай мне сказать! - остановил он Бокия, раскрывшего было рот для того, чтобы возразить.

- Не это главное. Главное то, что я нашел…

…Конвоир понимающе кивнул и закрыл дверь.

- Эй вы там, чего копошитесь! – прикрикнул он на оживленно разговаривавших огэпэушников с винтовками через плечо, -А ну, все вон, живо! На улице поговорите!

Огэпэушники послушно вышли. Конвоир тихо-тихо подошел к двери. Задание наркома должно быть выполнено. Конвоир еще раз огляделся. В коридорчике вроде никого не было. Он приложил ухо к двери. Оттуда не доносилось ни звука. Однако постепенно конвоиру удалось услышать два тихо говоривших голоса.

- Я нашел это. Ты понимаешь, Глеб? Я нашел, и там нас ждут с нетерпением. Конная сотня из группы барона ожидает нас на насых подступах. Ты же дворянин…

- Бывший, - горько усмехнулся Бокий.

- Нет, не говори так, Глеб, - горячо продолжал профессор, наклонившись к самому лицу Глеба, - Бывших дворян не бывает. Бывают бывшие красные командиры. Кровь свою голубую ты уже ничем не растворишь, не размешаешь, даже чужой кровью, красной... Пытался искупить ее борьбой за лучшую жизнь, ввязался в драку с полицией. Ты еще помнишь тот день? Это было начало. Теперь тебе вроде доверяют, ты теперь большой человек. Но посмотри на себя! Ты опасно болен… Это ли твое предназначение? Помнишь Устав нашего Братства? А первые опыты в Энергетическом институте? Тогда ты много читал, не то, что теперь. Ну же, решайся!

- Хорошо, Александр. Не ради тебя, не ради твоих безумных идей, но ради будущего…

Когда конвоир, услышав страшные, непонятные звуки внутри, сильным ударом ноги распахнул железную дверь, и с карабином наперевес ввалился в комнату, там уже никого не было…

На следующее утро в комнату постучали. Бывший конвоир оторвал взгляд от большой кипы документов: прибыл посыльный.

- Товарищ Бокий, - бодро отчеканил он, - приговоры над бывшими сотрудниками Управленич приведены в исполнение.

Конвоир благодарно кивнул и бросил удовлеторенный взгляд на ворот своей гимнастерки, где красовался новенький блестящий орден, и попросил:

- Принеси-ка мне чаю, братишка. И обязательно с лимончиком.

2001

Кашель

Випке вдруг выхватила из кармана яблоко и с хрустом стала пожирать его, выплевывая зерна прямо на пол.

- Это слезы - сказала она.

- Это зерна - сказал он и прошелся через всю комнату дважды. Угрюмый, невозмутимо степенный английский милорд, он явился в город как обычно, на нанятой гондоле вместе со своей супругой. Из письма Хуана он узнал о своем неразрешенном и мучившем его долгие годы недуге. Когда они подплыли, к калитке подошла безобразная старуха.

- У вас есть фотоаппарат? - спросила орна и не дожидаясь ответа, принялась ковырять в песке огромной мотыгой. - Я не люблю фотографироваться.

Что же касается Випке, то она вела хозяйство самозабвенно, царя на кухне, в кладовой и в бельевых шкафах хозяина.

- Расскажите мне - начал он - Как вас зовут, где вы живете и кто вас любит? А также, как вас занесло в этот вертеп?

- Нет ничего проще - и она рассказала, просто и красиво, на языке Шекспира, единственном, который она знала.

- Вы верите в Бога? - спросил милорд. С ним было бесполезно спорить и Випке подошла к письменному столу.

- О, Вы рисуете? - спросила она, с интересом разглядывая разложенные полотна.

- Ваш дядя, барон Дитрих, он знал, что такое искусство, а я просто балуюсь - скромно ответил он.

- Браво, Антон, не ожидала я новенькой, да еще такой симпатичной! - с порога захлопала в ладони жена.

- Дорогая моя - сказал он, нарочито медленно достовая из кармана дорогую сигару - вообразите мои чувства, когда я узнал, что это милое создание - племянница нашего дорогого Дитриха.

Польщенная Випке сделала книксен и захватив наглаженные скатерти с подноса, поторопилась прочь.

- Как же, я кое-что об этом слышала. А, Дитрих - это тот, который женился на той итальянской потаскушке? - спросила жена.

- Нет, что ты, дорогая - начал он и вдруг сильно закашлялся - Барон, кхе- кхе, Дитрих,… совсем другой… - Он зашелся в кашле и присел на массивный черный стул.

- Не надо кашлять, Антон - с угрозой в голосе произнесла она - доктор Габриель запретил тебе кашлять. Надо взять себя в руки, ты же знаешь, это убьет тебя. В противном случае, мне придется стеснить тебя в средствах.

- Нет-нет, дорогая, только не это - пробормотал он, упав на колени и прижимая к губам худощавую руку жены. Она брезгливо отвернулась, словно и не расслышав его мольбы:

- Или отдать тебя моей маме.

- Нет-нет! - кричал невозмутимый английский милорд. Потухшая сигара дымилась в бетонном ведре. На лестнице послышались торопливые шаги - конечно-же, это юная Випке спешила поделиться новостями с остальной прислугой.

2000

Зловещий отросток

(совм. с Дмитрием Филипповым)

Кончик носа похолодел. Где же она прячется? Впрочем, куда ей деваться, главные ворота крепко заперты, и даже если Васса выберется из дома, далёко она не уйдёт. Дождь шёл два дня подряд и дорога к деревне превратилась в одну большую лужу. Она явно где-то на втором этаже, скорее всего в спальне.

-Васса! Иди ко мне! – крикнул Филеас, - иди сюда, я не причиню тебе никакого вреда! Поверь мне!

В темноте виднелись силуэты старинных шкафов. Филеас стал торопливо зажигать одну свечу за другой. Вскоре весь коридор осветился десятком больших свечей. Филеас бросил взгляд на потемневший портрет Вассы. Она была изображена в полный рост с чалмой на голове. В правой руке она держала наполовину развёрнутый свиток. Слова, написанные на свитке, Филеас знал наизусть: “И утвердил букву Пей во власти, и привязал к ней Кетэр, и сочетал одно с другим, и сформировал ими Меркурий в мире, пятый день в году, левое ухо в душе мужчины и женщины”. Глаза Вассы на портрете светились загадочным голубоватым блеском. Филеас перевёл взгляд на висевший рядом портрет покойного графа Хренгсдорфа, но вдруг что-то заставило его вернуться к изображению Вассы. Что-то новое появилось на давно знакомом полотне. Нечто поначалу неуловимое, но чрезвычайно значительное затаилось в глубине картины. Филеас осмотрел портрет ещё раз и внезапно понял. В левом нижнем углу он увидел маленького хорька.

Хорёк прогрыз холст и медленно (что совсем не свойственно хорькам, не правда ли?) ползал по золочёной рамке. “Кыш!”, - захотелось крикнуть Филеасу, но он вовремя сдержался. “Пусть ползает”, решил он и, подняв над головой большую свечу, поторопился к лестнице. Чем дальше он шёл по коридору, тем громче скрипели половицы. Заметив это, он подумал: “Вот если бы Васса была ко мне более внимательна, я смог бы избежать многих неприятностей в своей жизни”. Пламя свечи вздрогнуло. Филеасу взгрустнулось.

“Что делать? Что делать?” – стучало в висках бледной девушки с осиной талией. Попытка забаррикадировать дверь не удалась. Про графа Хренгсдорфа часто говорили как о мужчине со странностями, но Васса никогда бы не подумала, что он способен прикрутить всю мебель в замке к полу. Выбраться из комнаты через окно было просто невозможно. Окно открывалось очень легко, выпрыгнуть наружу можно было без всякого риска для здоровья, но все эти нюансы мало что значили для Вассы. Девушка с осиной талией, как ни пыталась, так и не смогла забраться на подоконник, он оказался для неё слишком высок. Рост Вассы не превышал 60 сантиметров, побег из комнаты был невозможен.

Васса металась по комнате и со всей силы прижимала ладони ко рту, чтобы не закричать. Она всё ещё надеялась, что Филеас не заглянет в эту комнату, и она останется незамеченной и необнаруженной.

Взгляд Вассы упал на шпатель для тортов. “Шпатель для тортов”, - пронеслось в её голове. “Шпатель для тортов”, - ещё раз пронеслось в её голове. Наконец она поняла, что она сделает, когда Филеас найдёт её. Как только Филеас войдёт в комнату, она…

***********************************************

Граф Хренгсдорф резко отпрянул от довольно крупного отверстия, проделанного с обратной стороны стенки. "Мог бы заметить!" - подумал он, - "Проклятый мальчишка, если ты хоть пальцем тронешь моего хорька…".

Но Филеас не обращал внимания на проворно ползающее животное. Он немного постоял у картины, воровато оглянулся, и осторожно, так, что даже графу было с трудом видно, нажал указательным и большим пальцами на невидимый штырек на нижней части рамы. Крышка тайника выскочила с неожиданно громким в полутемном коридоре щелчком. Филеас вздрогнул. Граф видел, что молодого человека затрясло.

-А-аа! Разрази тебя гром! Чтоб тебе пусто было!… - закричал граф, - Убирайся отсюда, негодяй!

Хренгсдорф сам не узнал своего голоса - вместо него из его горла вырвался ужасающий рык. Усиленный эхом, крик поплыл из одного пустого и бесконечного коридора в другой. Страшная догадка пришла в голову графу, но в ту же самую секунду Филеас одним движением распахнул небольшой черный портфельчик. Видно было, как трясутся его руки, которые явно что-то судорожно искали. Филеас выхватил что- то блестящее из портфеля и быстро- быстро (такую стремительность граф видел только в молодости, когда ходил на представления циркачей) вставил сверкающую вещицу в стенку под портретом. "Ключ Вассы", - догадался Хренгсдорф. Развить свою мысль ему не хватило времени - молодой человек яростно ударил ногой в неподдающуюся дверь и стремительно рванулся прочь по коридору. Блестящий ключ торчал из стенки. Черный портфель упал на пол и распахнулся. Из него вывалилось чудовищных размеров червивое яблоко и большая связка ключей различной формы. Яблоко покатилось прямо на графа…

***********************************************

Как только Филеас войдёт в комнату, она … Размышления Вассы прервало ужасное рычание, доносившееся прямо за дверью. "Это Филеас! - с ужасом подумала Васса, - Но отчего такой крик?!" От страха у девушки с осиной талией отнялись ноги - она схватилась за шпатель, чтобы не упасть, но, как и следовало ожидать, небольшой шпатель для торта не выдержал маленькую, но отнюдь не легкую Вассу, и девушка с осиной талией резко упала. От страха Васса стала терять сознание, поэтому она не удивилась, что падение длилось уж очень долго…

Когда Филеас, весь бледный и трясущийся, вбежал в комнату и, оторвав прибитое к полу огромное коричневое кресло, забаррикадировался им, в комнате уже никого не было.

Он перевел дух, уселся на стул и, сделав длинный глоток из фляжки (у графа в каждой комнате были свои запасы вина), раскрыл свой карманный справочник. На первой же странице Филеас увидел как громом поразившие его когда-то слова:

*************************************

Первым, кого увидел старый уже карлик Фидус, когда вылез из-под обломков обрушившегося на него перекрытия был скорчившийся над книгой молодой человек, бормотавший какие-то бессмысленные фразы на непонятном карлику языке. В комнате было темно. Развеять мглу не помогало даже огромное окно - там шумела гроза, и небо было так же темным. Карлик встал на ноги и прошелся по комнате туда- сюда - молодой человек, кажется, его не замечал, погрузившись в чтение. Карлик осторожно нагнулся и вытащил у юноши из кармана выпиравший бумажный сверток - в пожелтевшую страницу из какого- то древнего фолианта был завернут скудный завтрак - небольшой кусок ветчины. Фидус уселся в угол неподалеку, и принялся с аппетитом есть. Покончив с едой, он махнул рукой молодому человеку, который оторвался от чтения, заметив наконец карлика:

-Иди отсюда, парень! Ветчину твою я съел, и не ищи.

Юноша покорно кивнул и повернулся к двери. Обернувшись на мгновение (как если бы он хотел о чем-то спросить), он застыл с открытым ртом.

-Ну что еще?! - недовольно крикнул Фидус, - иди направо до конца, и вниз - выйдешь отсюда. Всё, уходи!

Молодой человек кивнул еще раз и стремительно выбежал из комнаты.

Фидус с минуту смотрел на закрывшуюся дверь, потом громко захохотал:

-Иди сюда, Васса! Я прогнал его!

Из трещины в полу появилась хорошенькая головка Вассы с огромной шишкой на лбу. Несмотря на явную боль, лицо ее светилось от счастья:

-Спасибо, дорогой Фидус! Я уж и не знала, как избавиться от этого чудовища, - она подскочила к оторопевшему карлику и поцеловала его в лоб, - Вот бы еще господин граф нашелся…

Лицо ее на миг омрачилось…

***********************************************

Дождь, размывший все дороги вокруг деревни, не прекращался. Казалось, что ещё чуть-чуть и начнётся настоящее наводнение. Альберта шмыгнула носом о посмотрела в сторону спящей сестры....

Встреча (Брат-0)

Дивизия шла на Федоровку. Здесь казаки были все-таки не у себя дома. Поддержки, помощи и простого человеческого сочувствия найти было не просто. Не хватало снарядов, обмундирования, хлеба.

Надо было навестить Ермолая. Сборы были короткими: поседлали коней, взяли с собой человек десять в качестве вооруженной охраны и понеслись.

Дорога по редкому лесу не заняла много времени. Сосны внезапно расступились, и взорам казаков предстала небольшая полянка. Около избы стояла группа вооруженных людей. На деревянной, вкопанной в землю, доске висел огромный плакат с изображением беларуского национального флага и надписью “Пад родным сьцягам – да сьветлае будучынi!”. “Ермолай постарался” - улыбнулся атаман. Он вскинул руку с нагайкой, и маленький отряд помчался в низину.

“Хайль Гитлер!” – вскинул руку Андрей в римском приветствии, не слезая с коня.

Лицо Ермолая перекосилось. Однако он ничего не сказал, а лишь холодно протянул руку спрыгнувшему на землю атаману Донского Добровольческого полка. “Все мы русские. Чего нам делить!” - широко улыбаясь, приветливо сказал Андрей насупившимся партизанам, пожимая руку красного командира.

Высокий голубоглазый блондин в штатском спрятал под отвесный берег переносную радиостанцию.

Чубанов кивнул мальчику с нашивками полка СС “Варяг”, и тот достал из небольшой котомки бутылку французского вина. “Трофейное” – все- так же улыбаясь проговорил атаман.

Бутылка переливалась темно-бордовым цветом в лучах заходившего солнца. Кто-то из партизан, стоявших за спиной Ермолая тихо сказал: “Это кровь наших детей”. "Господи Исусе, вот страшные, красные черти", - чуть слышно прошептал стоявший неподалеку священник.

Ермолай хлопнул в ладоши и полненькая красавица в сарафане вынесла огромный каравай на блестящем блюде. Рядом стояла хрустальная зеленая солонка. Такие же девушки в сарафанах вынесли во двор русский самовар и начали растапливать.

“Люблю рюс” - захохотал Чубанов, подражая фон Панвицу. Эсэсовцы захохотали, рассмеялся даже угрюмый Ермолай. Даже отец Алексий вежливо улыбнулся краешками губ и троекратно расцеловался с Ермолаем.

Атаман подмигнул кланяющимся девушкам и отщипнул кусочек от хлеба. потом обмакнул его в соль и начал громко жевать. Были довольно холодно, и изо рта Чубанова выносились клубы пара.

На темном октябрьском небе горел закат. Вдали, на юго-западе от лагеря, темнел лес.

Пока Ермолай приветствовал дорогих гостей – Чубанова и эсэсовцев – солнце совсем скрылось за горизонт. Необычайно мрачно и тихо стало на поляне. Но тут же, словно по мановению волшебной палочки, запылали огни костров, разозженных людьми командира партизанского отряда.

“Все, пойдемте пить чай, дорогие гости” - приятным голосом проговорила принесшая каравай Наташа. Отец Алексий с солдатами и партизанами давно уже сидели в избе и вели непринужденную беседу.

“Да, да, мы сейчас” - махнул рукой девушке Чубанов. Она застенчиво улыбнулась, чуть разведя руками. “Начинайте без нас” - негромко произнес Ермолай – “Там, в сенях жбан стоит. Угости ребят, ну и попа-там”. Девушка кивнула и скрылась в избе. “А батюшка у нас не пьет”, - печально сказал Андрей, но Ермолай заметил искорку смеха в глазах атамана. “Говорит, что пока всех жидов не выгоним из Рассеи, в рот водки не возьму”, - продолжил Чубанов, и приказал двум кубанцам – своей личной охране – “И вы ступайте, у нас с красным командиром разговор будет долгий”. Казаки не заставили себя упрашивать – кому не хочется ядреной русской водки после надоевшего всем треклятого шнапса.

Ермолай налил атаману и себе по полному стакану бордо. Чубанов криво усмехнулся – так вино пьют только настоящие большевики.

“Ну, давай выпьем, что ли…” - угрюмо проговорил Ермолай, и выпил весь стакан, не дожидаясь реакции атамана. Чубанов чуть пригубил, и расстегнул верхнюю пуговицу кителя: “Уф-ф, ну и жарко тут у вас, с такими кострами даже зимой на улице спать можно!”

Атаман был красив – ясные голубые глаза, блестящий четкий пробор, лихо закрученные усы. Китель офицера вермахта сочетался на нем с голубыми шароварами и донской папахой. Было в нем что-то имперское, дореволюционное. Он даже смеялся, как на балу у Государя Императора.

Человеком совсем другой эпохи выглядел красный командир Ермолай. Рано убежав из станицы на завод после смерти отца, Ермолай имел вид типичного революционного пролетария. Одет он был также в немецкий, взятый в бою, китель и теплые валенки родного, русского образца.

“Ну вот, братишка, и свиделись!” - дождавшись, пока последний кубанец зайдет в избу, вскочил Ермолай.

“Здравствуй, брат, здравствуй. Жив, слава Богу!”, - обнял брата атаман.

В избе шла гульба. Пьяные партизаны играли с эсэсовцами замусоленными картами в “подкидного дурака”, в то время, как священник толковал о чем-то с Наташей. Вдруг все стихло и послышались знакомые всем в мире лихие казачьи песни. Вздрогнула от могучих, молодых голосов мать-земля.

Окруженный с флангов полупустыми бутылками из под всевозможных вин иностранного производства, храпел Андрей, заботливо укутанный братом теплым ватником. Ермолай, слегка покачиваясь, стоял у опушки леса с папиросой в зубах, и смотрел на небо. Рассветало.

Писатель

Напрягая последние силы, я подтянулся, и очутился наконец на покрытой плесенью каменной площадке. С нее все было очень хорошо видно. Он сидел за столом, зажав в руке огромное, словно копье, перо, и, казалось, еще продолжал писать.

В течении нескольких месяцев я пытался перенестись в своих снах сюда, на эту треклятую, покрытую плесенью, площадку из камня. И вот это свершилось. Внизу были видны башни и шпили большого города.

Взгляд мой скользнул по комнате. Ворох бумаг в углу со всей отчетливостью показывал, что странный автор настроен весьма решительно. Некоторые отрывки литературных опытов сего странного существа были разбросаны в непосредственной близости от того места, где, все еще скорчившись в тени, замер я. На одном из листов было написано небольшое стихотворение:

Изумленный, я перевернул лист. На другой стороне было написано нечто уж совсем непостижимое: Hel, Sother, Emmanuel, Saboth, Adonat, Homonion!

Воистину, Господь занес меня туда, куда мне и надобно!

“Посмотрите, мастер, посмотрите, что за отвратительное зрелище! Уж не человек ли перед нами!” – вдруг воскликнул он, и я, испугавшись, вжался еще больше в каменную ограду. Она была очень холодной, так что я сразу же отпрянул от нее, тем более, что он, похоже обращался совсем не ко мне.

А он все писал. Наконец, нервы мои не выдержали. Я встал, и почти не таясь, подошел к письменному столу. Тем самым в конце концов я обратил на себя внимание этого существа, и, кроме того, получил возможность рассмотреть его поближе. Это был человек, точно. По крайней мере, выглядел он как стопроцентный гомо сапиенс, за внутренности не ручаюсь.

На его лице читалось безмерное удивление. Казалось, пронзительным взглядом своих глаз он спрашивал меня о цели моего прихода. Я же, наученный горьким прошлогодним опытом, безмолствовал.

“Так”, - произнес он зачем-то посмотрев на огромные часы, висевшие у него над головой, и судя по всему, неисправные. “Так”, - сказал он снова, поворачиваясь ко мне. После долгого оценивающего взгляда, он видимо решил, что особой опасности я из себя не представляю, и закинул ногу за ногу, устраиваясь на стуле поудобнее.

Теперь я видел его лицо. Обычное лицо, нормальное. Носит очки. Он напомнил мне моего преподавателя минного дела. Я даже начал жалеть о том, что пришел. О, Боже! Как жалел я потом о том, что не убрался по-добру, по-здорову, еще в тот момент…

...Ибо “преподаватель” открыл рот и начал говорить: “Знаете ли вы, молодой человек, что я Иона, родившийся заново? Только тот пошел ко дну, а я выплыл. Я Один, отведавший меда поэзии. Только тот без одного глаза, а я с обоими. Я несчастная жена Лота. Только она превратилась в соляной столб, а мне повезло. Я Джордано Бруно, великий мыслитель и гуманист. Только того поджарили на костре инквизиции, а я, ха-ха, как видите, ха- ха…” – тут он начал смеяться, да так заразительно, что я не выдержал, и несмотря на некоторую неловкость, которую я чувствовал, загоготал вместе с ним.

Видимо, я-таки немного переборщил, ибо лицо “преподавателя” мгновенно изменилось. На нем теперь читались ненависть и отвращение. Не успел я понять причину такого странного изменения, как настенные часы начали бить семь.

Он пошел на меня с угрожающей ухмылкой. Я отступал к балкону, пока не уперся спиной в холодный камень ограды.

Писатель протянул руки к моей шее и мои слабые пальцы не смогли противостоять стальной хватке привыкшего к своему громадному перу человека (?). Он промолвил: “О, да не смейте плакать, нежные сердца. Сердечко ваше, кошелек-мешочек, сокрыто в теле навсегда!”. Проговорив это незамысловатое четверостишье, чудовище подняло меня одной рукой за горло (как пушинку!) и перебросило через высокую ограду.

Остальное вы знаете. Теперь я калека, и могу только тратить бумагу на описание былых подвигов.

Странная история отряда “г”

Отряд "Г" - видимо, именно таким было официальное название отряда кафедры этнографии и антропологии, выехавшего летом 2001 г. в Лужский район Ленобласти под руководством Е-ва Сергея Борисовича. Во всяком случае, в своем "неофициальном" дневнике члены этого отряда предпочитали называть себя именно так. Этот дневник был недавно обнаружен в засекреченных архивах кафедры. На корешке пожелтевшего блокнота была полустертая надпись: "БЗИК". Далее следовала расшифровка: "Блокнот записей инквизиционной коллегии. Взят у начальника 18 июля 2001 г. Среда." И со следующей строки: "Повод: подозрение некой Анжелы в наведении порчи". И совсем уж ниже было приписано слово, от которого у опытных экспедиционников по спине бегут мурашки: "Колдовство".

В дневнике, который весьма тщательно вел один из сотрудников отряда, содержались сведения о загадочных происшествиях, сопровождавших экспедицию во время проживания в здании общежития поселка Оредеж. Порой дневник действительно напоминает протокол допроса: факты, сведения, показания.

К сожалению, несмотря на тщательно прописанные диалоги между сотрудниками отряда, полной картины происшедшего восстановить так и не удалось. Сведения о некоторых происшествиях описаны по нескольку раз и на разных страницах. О иных же вообще не говорится ни слова.

Предлагаем вашему вниманию то, что нам стало известно, иллюстрируя ее выписками из дневника. Из этических соображений (а также из соображений безопасности) полные имена некоторых участников описываемых событий не приводятся. Орфография и пунктуация дневника сохранены.

Итак, с первого же дня приезда отряда "Г" в Оредеж, с ними попыталась установить контакт неизвестная женщина. Это видно из небольшого очерка, озаглавленного в дневнике "Первая встреча с Анжелой":

В первый день экспедиции (5 июля'2001) вечером я [повествование в дневнике ведется от лица автора записей] и А. вышли из общежития, где жили в квартире, и сели на скамейку отдохнуть. Проходящая мимо нас женщина вдруг спросила: - У вас телика нет? Я ответил: - В смысле телевизора? А зачем вам? Она сказала, что сегодня вечером показывают хороший фильм "Пираты XX века". Я сказал, что этот фильм стоит посмотреть. Она уточнила, что у нее нет возможности посмотреть этот фильм, то ли нет телевизора, то ли он сломался. Было темно, и тогда я не заметил ужасные шрамы на обеих руках. В темноте ее было не разглядеть как следует. (лл. 13об-14)

Почти сразу же (лл. 14-15) следует "Вторая встреча с Анжелой":

Второй раз я увидел ее на следующий день, когда утром я, В. и М. вышли на скамейку. Она подошла, не здороваясь, о чем-то спрашивала…Поразило то, что она сказала, увидев М.: "О, а я этого желторотика еще не видела". Неприятное ощущение было. На этом разговор оборвался. А днем она подошла к компании наших девушек, среди которых был только я, и попросила дать ей на 5 минут "какого- нибудь мужчину". Ясно было, что должен идти я. Она пригласила меня к себе, периодически как бы сомневаясь (но потом говоря про себя: "Ну, ладно"). Когда я зашел, она сразу же, несмотря на мои возражения, поставила чайник. Когда я спросил, в чем дело, она ответила, что ей нужно поточить ножи, и попросила меня посмотреть в ящике точило. Точила не было и она снова сказала: "Ну, ладно". Я сказал, что мне пора идти. Она предложила вина; я налил себе немного и выпил. Когда я уходил, она спросила, как меня зовут, и я назвался. Затем она назвала свое имя: "Анжела".

Любопытны впечатления других участников экспедиции об Анжеле. В них в форме диалога нашли свое отражение подозрения этнографов, касающиеся этой загадочной женщины.

[Опрашивают Т.]: В день приезда 1й раз заметила Анжелу. Показалось, что она тихо втусовывается в наш коллектив.- Вы допускаете, что Анжела колдует?- Да. - На каком основании? На основании чего? Вы ее подозреваете? - Сложный вопрос. Я допускаю, что любой незнакомый человек может колдовать. (лл. 1-1об);

Небольшого роста, в платице без рукавов. Слегка взлохмаченные волосы, короткая стрижка. Бегающие глаза, вкрадчивый голос. На руках - нечто… что-то вроде следов от ужасных ожогов, или порезов (может быть, это "печать дьявола") (л. 8);

- Рост невысокий, телосложение более- менее нормальное. Стрижка под мальчишку. Крайне неприятное выражение лица (постоянно бегающие глаза). Фиксатая улыбка (железные зубы, яркие). Показалось, что в тюрьме сидела (из-за зубов). Огромное кол-во шрамов, особенно на руках. - Отчего? - Не знаю, думаю, что бытовые. Общее впечатление - странность, неприкасаемость. И меня она очень нервирует своим поведением, и настораживает. - У нее нормальн. поведение? - Нет. Всех напрягает ее присутствие, хотя говорит она мало. Еще очень хочется списать на нее все промахи и неудачи (пропажу еды, облитую В.). У меня сегодня пенка была мокрая, со стороны пола. Только моя пенка, я не промокла. Такое впечатление, что это какой-то обряд. Меня поразило то, что она сразу [Анжела] назвала меня по имени. Еще в тот момент, когда она пришла к нам в 1й раз (когда еда пропала). Неохотно стала говорить о себе. (лл. 9об-10об); Дополнение к описанию Анжелы (л. 8):Все время что-то хватает, трогает. Всех трогает за руки, ноги, обнимает и т.д. Когда была в комнате - ощупывала спальные мешки. М.б. искала что- куда?…(л. 19); [Говорит В.]:Такая бука, неприятная тетка. Женщина, кот. мне не внушает доверия. Постоянно бегающий взгляд, неестественное, нездоровое влечение к нам. - А почему нездоровое? - Потому что здоровый человек не ведет себя так странно, как она. - Что в ней странного? - Я знаю, что она морально больная женщина, поэтому у нее бегающий взгляд. Она не колдунья, м.б. она умеет что-то делать, что ее бабка научила, может гадости какие, но не более того. Сама она - ноль. Просто сломанный человек. (л. 18об)

Не все участники экспедиции разделяли опасения автора дневника: [Отвечает начальник отряда]: Что вам известно об Анжеле? - Есть сын Геша. Был муж. В разводе. Кто-то из родителей военный, скорее всего, отец. Посл. время жила в Тёсово-4. В Луге жила с мужем - арендовали квартиру на 5 лет. Здесь она живет, пока муж ей не подыщет жилье. Татьяна Львовна - ее свекровь. Ребенок Геша (Герман?) живет у нее, учится в 4 классе. Муж Аркадий - еврей. Он занимается недвижимостью в Луге. - А вы допускаете, что Анжела колдует? - Я не хочу этого допускать. - А по каким соображениям? (ответа не последовало) (лл. 2-3)

Именно в описаниях Анжелы первый раз начинает фигурировать некоторые произошедшие события.

По рассказу В. утром она встала, свернула коврик, который всегда кладет под спальник ночью, и пошла умываться. После этого вернулась в комнату. {да, а перед этим ночью В. поставила в ногах, подальше от спальника, стакан с водой} стакан был пуст, но стоял на том же месте. Головная часть спальника была полностью мокрой. По описанию Т. коврик был мокрым уже с самого утра. Поразительнее всего то, что волосы В. и ее голова были сухие. "Такое впечатление, что вода прошла снизу, через пол" (Т.). квартира под нами - № 13. Кто там живет, мы не знаем… Дополнение: теперь знаем, кто живет под №13 - женщина с дочкой, папаша на "Вольво". (лл. 12-12об);

Часов в 9 вечера я и В. сидели на скамейке. Подошли М., З. и К. с маршрута. М. стал громко рассказывать о своих похождениях. Послушать его подошла и Анжела. З. достала из сумки лилию, которую она сорвала на речке. В. сказала, что рвать лилии - преступление и наказывается штрафом. Потом В. сказала, что приносить лилии в дом - плохой знак; она рассказала трагическую историю из своей жизни, когда в дом принесли три лилии с озера. Зоя в нерешительности положила лилию на скамейку. З., К. и М. пошли в квартиру, а Анжела пошла к своим знакомым ребятам. Чуть позже она вернулась и взяла лилию, о которой слушала с большим интересом. "Пойду им отнесу - сказала она, указывая в сторону ребят, - пусть поиграют, они все-равно ничего не знают". 10 часов вечера - только что, пока я сидел на скамейке, с велосипеда упал парень, сильно ударился и испачкался. Он из той компании ребятишек, с кот. сидела Анжела. (В это время там как раз она и находилась) (лл. 15об-16)

С субботы на воскресенье уехала Анжела, точнее, она уехала в субботу утром, а в ночь была жуткая гроза с ураганом. Мы думали, что эпопея с ней окончена. Но 24 июля (вт), возвратившись с маршрута, мы увидели улыбающуюся Анжелу. По рассказым М., днем она приходили веселая в комнату к девчонкам, с плеером, постоянно его обнимала за талию, что ему очень не нравилось. Говорила, что ей "перепала квартирка в Луге" (выражение М.) (л. 19об)

Помимо сведений, касающихся Анжелы, в дневнике можно найти любопытные записи, непосредственно относящиеся к этнографической деятельности. Ниже следует, например, рассказ о поездке в Новгородскую область:

Происшествие в дер. Кострони Новгородской обл. (19.07.01). Я и В. выехали из пос. Оредеж Ленинградской обл. на станцию Заклинье поездом на 13:35. Станция представляла собой закрытый одноэтажный дом с надписью "Станция Заклинье. Октябрьская ж/д". Рядом стоял туалет. Не считая еще одного жилого дома, в окрестностях не было более ничего. Мы пошли до д. Кострони узкой, неприметной тропинкой через лес, болото, а затем поле - не более 2 км от станции. Первой, что мы увидели - это развалины различный с/х сооружений. Половина или больше деревни представляет собой современные дачные домики, над кот. возвышается полуразвалившееся здание быв. барской усадьбы. Единственной информанткой оказалась бабуля, вроде 1914 г.р. Не успели мы начать опрос, как в дом зашла другая тетка, которая вежливо поинтересовалась насчет наших документов (это было первый раз за всю экспедицию). В. она сразу не понравилась, и она стала показывать мне знаками свое желание поскорее уйти. Но я все же довел опрос до логического финала, после чего тетка (имени мы даже не спросили) повела нас пить чай к себе в дом. Там она показала нам старые лапти, какую-то берестяную люльку, и допотопный утюг. Все эти предметы В. зафиксировала на фотоаппарат. Когда мы пили кофе, тетка спросила, как нас зовут, хотя в документах все это было написано. [У нее на столе лежал большой кот 18 лет]. Теперь уже эта тетка перестала нравиться и мне - бегающие глазки, типа Анжелы. После тетки мы пошли смотреть быв. барский дом. Очень интересно - подвал, 2 этажа и чердак. На 2й этаж мы уже не пошли - опасно. Нам про дом рассказывали местн. ребята - мальчик постарше (мне все казалось, что я гда-то его видел; позже В. сказала, что где-то видела тетку), и девочка и мальчик помладше. Они рассказали, что где-то в доме спрятан сейф с деньгами, и что здесь раньше находили монеты и клады. Потом они повели нас купаться в большой пруд, кот. раньше скорее всего использовался для водопоя скотины. Когда мы сказали, что из С.-Петербурга, мальчик постарше сказал, что видел нас (в Питере? В Оредеже? ). Не успели мы дойти до станции (до поезда было часа 2 или 3), началась сильная гроза. До поезда мы просидели в туалете - единственном укрытии, кот. было доступно для нас. (лл. 16об-18)

Из текста неясно, связывали ли участники экспедиции "сильную грозу" с "колдовством". Однако, очевидно, что Анжела отнюдь не была единственным источником неприятностей для них.

Продолжение следует...

2001