Чёрный Лис. Прогулка по кладбищу

"...Спи сладким сном, не помни о прошлом.
Дом, где жила ты, пуст и заброшен.
И мхом обросли плиты гробницы
Маленькой девочки со взглядом волчицы."
Крематорий "Маленькая девочка"

Стояла осень. На кладбище почти никого не было, лишь рабочие убирали мусор и несколько старушек неподвижно со слезами на глазах стояли над могилами. Ковёр опавших жёлтых листьев покрывал плиты дорожки и шуршал под ногами. Листьям всё равно. Усталый ветер играл с жёлтыми и красными листьями, то, поднимая их над землёй и кружа в загадочном танце, то, вновь опуская на землю. Кладбище было почти пустым. Было тихо, как бывает тихо на кладбище, лишь протяжно и обречёно каркали вороны на голых ветвях старых деревьев. Кладбище. Тонкая грань между жизнью и смертью, смертью и жизнью чувствовалась здесь особенно остро. Здесь всё чувствовалось более остро и ярче. Древние готические надгробия, стёртые имена, покосившиеся кресты. Фигуры ангелов, застывших в холодном камне и обнимающие крест или склонившиеся над могилой. Безликие ангелы из холодного камня, пустые глаза. Бархат опавших листьев покрывает заросшие могилы. Застывшая вечность. Вневременная атмосфера тоски и покоя. Сон Смерти. Смерть снится жизни или жизнь смерти?.. Или жизнь нам снится и мы давно умерли, и это всё ужасный летаргический сон, уходящий в бесконечность отчаяния... Солнце садилось, придав небу нежно-розовый цвет, до закрытия кладбища оставалось несколько часов...

Он стоял у памятника, изображающего девушку с букетом цветов, приоткрывающую дверь и зовущую за собой... Дверь в царство мёртвых. Шелест листьев, ветра нет. Вдруг наступила полная тишина, слышно, как кровь пульсирует по венам, удар за ударом бьётся сердце. Удар за ударом пульсируют артерии. Шелест листьев. Он увидел Её. Она стояла чуть впереди. Он мог рассмотреть её до мельчайших деталей. Молодая очень бледная девушка с чёрными волосами и в чёрном пальто до колен, большие карие глаза. Она была очень красива. И как он раньше её не заметил, наверное, пришла недавно. Она смотрела на него и сквозь него, казалось, она всё о нём знает. От такого взгляда ему стало неуютно. Девушка подошла ближе. Вернее, он заметил, что она стоит уже ближе. Шелест листьев, ветра нет. Вороны вдруг смолкли. Больше никого не было, только они вдвоём. Он не отрываясь смотрел ей в глаза. Это были не глаза, это бездна, ужасная и манящая, невозможно отвести взгляд. Теперь девушка стояла рядом. Он мог бы почувствовать её дыхание, но не чувствовал его. Она взяла его за руку. Какая холодная и невесомая рука, - подумал он. Шелест листьев, ветра нет. Только теперь он почувствовал, что нет ветра, и что смолкли вороны, и кладбище пустынно. Солнце почти село. Девушка повела его за собой. "Кто ты!", - не выдержал он. И ужас застыл на его лице.

Не было больше ни кладбища, ни неба, ни земли, ничего не было, кроме открытой двери в царство мёртвых и Смерти, ведущей за собой...

Солнце село. Стояла осень.
18 ноября 2003 Люберцы, М.О.

Он ехал во втором вагоне поезда и смотрел в окно и слушал плеер. За окном был хвойный лес, и многие сосны засохли. Они так и стояли с голыми ветвями, как памятники самим себе. Лес сменили поля, казалось, что они были бескрайними, а поля сменил город. Город был старый и красивый. В центре, на берегу извилистой реки, берега которой заросли камышом, стояла церковь с колокольней, старая, как сам город. И звон колоколов разносился по далеко городу. Город утопал в зелени, маленькие дома терялись среди деревьев. Вечерело и облака, что плыли над церковью, походили на крест, и в лучах заката казалось, что они окружены сверкающим ореолом. Но этого никто не видел.

Опять за окном тянулся лес. Он смотрел в окно и слушал плеер. Вагон был полупустой. Пассажиры или читали, или разговаривали, или то же смотрели в окно. Сиденье рядом с ним было свободно. Он посмотрел на сиденье. Он думал. Думал о Ней. Он верил, что любовь – это судьба. Но в судьбу он не верил, а верил в любовь. Он ждал. Ждал, когда она сядет рядом с ним. Ждал, когда же, наконец, он встретит свою судьбу, настоящую любовь. По вечерам ему становилось особенно грустно и неуютно. Тогда он старался не смотреть в окно на огни ложащегося спать города, на прохожих и на звёзды, и на луну. Луна вызывала ещё большую тоску, так, что хотелось повеситься. Тогда он тупо смотрел телевизор или читал. Он старался задерживаться на работе. Он ещё работал, когда приходила уборщица. Он боялся вечеров. Боялся одиночества. А вечерами становилось очень одиноко, так, что хотелось повеситься. Но он верил, что где-то есть глаза, которые заметят его, что, есть губы, которые улыбнуться ему, что, есть сердце, которое полюбит его, что, есть душа, которая поймёт его. Он не знал, насколько ещё хватит этой веры, и боялся себя. За окном был лес. Монотонно стучали колёса, и чуть ощутимо качался вагон…

Она ехала в соседнем вагоне и тоже смотрела в окно.

На станции они вышли и пошли в разные стороны. И так никогда и не встретились…
25. 07. 2003 Люберцы, М. О.

Дождь

Посвящается Юне

Дождь за окном. Ночь над землёй. Километровые столбы пролетают за мокрым окном. Свет фар в каплях дождя. Поток машин на встречу. Шум дождя, барабанящего по крыше. Усталость в глазах, не один час за рулём. Впереди огни бензоколонки. Далеко позади… Брызги в лобовое стекло. Приборная доска светится призрачным зелёным светом. Тихая грустная музыка из динамиков. Дворники еле успевают очищать стекло. Хочется спать. Нельзя, ты за рулём. Напряжение в спине, надо было давно купить массажёр. Сигареты лежат на торпеде, зажигалка там же. Бутылка минеральной воды между сиденьями. Ещё не открыта… За окном деревья, лес, поля, всё мимо… Дождь. Дождю всегда все равно, людям - нет.… Делаю музыку громче, хочется спать. Передают новости. Волна иногда пропадает и тогда слышно шипение… Встречная машина ослепляет дальним светом. Сволочь!

Впереди виднеется скопление машин, огни фар. Навстречу – ни одной. Пробка? Авария? Подъезжаю. Все стоят. Дождь заливает стекло, почти ничего не видно. Кругом огни фар, огни… Они отражаются в каплях дождя на стекле. Стоим. Хочется курить. Закуриваю. LM. Дым сигарет разносится по салону. Над зеркалом висит дезодорант. Открыл окно. Капли дождя падают в салон на сиденья, на меня. Стряхиваю пепел. Почему-то грустно, странно.… Тронулись. Опять стоим, ненавижу пробки! Барабаню пальцами по рулю. Закрываю окно, бычок валяются где-то за окном, на дороге. По встречной едут менты. Авария…

Наконец трогаемся.… На дороге стёкла, на обочине машина, весь перед смят, а лобовое стекло разбито. Дождь смоет кровь.… Рядом стоит “скорая”, ещё одна, врачи заносят под дождём каталку, на каталке чёрный мешок. Кто-то умер.… На другой стороне стоит другая машина, перед тоже весь смят. Рядом со “скорой” под дождём стоит женщина, она вся трясётся и плачет, к ней подходят врачи. Всё позади.… Опять свет фар, опять деревья, поля, километровые столбики… и дождь. Кажется, он уже никогда не кончится. Как смерть. Как-то странно, видь, это могло случиться и со мной и с любым из нас, а не случилось, случилось с другими. Ты понимаешь, как ничтожна и коротка жизнь. Не буду об этом думать, не хочу…

Дождь стал стихать.… Впереди опять огни. Какой-то город. Машин стало больше… Светофор.… Ещё один.… Впереди голосует кто-то. Не буду брать, пусть кто-нибудь другой, но не я, пусть пешком (смешок). Подъезжаю ближе. Это женщина, девушка. Вся мокрая. Нет, не буду останавливаться…

Она наклоняется в открытую дверь, что-то говорит. Садится. С неё льётся вода. Сиденье! Я даже не понял, как остановил машину, остановил для неё, хотя не хотел этого делать. Теперь мы едем. Она молчит, кажется, ей неловко за мокрое сиденье. Может быть… Я тоже молчу, может у неё есть серьёзная причина, чтобы молчать и ловить машину ночью, в дождь.… Видь, мог остановиться и другой, но остановился я, почему?.. Почему кто-то попал в ту аварию? Видь, там мог быть и я, и тогда я бы её не подвёз, а это, быть может, сделал кто-нибудь другой, и тогда всё бы сложилось совсем по-другому, но, а сейчас мы ехали на встречу своей судьбе.

За окном по-прежнему была ночь, и дождь барабанил по крыше, и мне было хорошо…
17 марта 2003 М.О. Люберцы.

Казнь

Лада

На рассвете состоялась казнь. На площади собралось много народа различных сословий, все хотели посмотреть на казнь. Приговорённого вели на главную площадь через толпу. Стражники расталкивали возбуждённую толпу, расчищая дорогу дубинками и рукоятями оружия. Кровь текла из сломанных носов, омывая разбитые лица. Толпа неистовала. Люди были готовы разорвать приговорённого руками. Осуждённый закован в кандалы на нём одет белый балахон. Такой одевают на приговорённых к смерти. Длинные волосы закрывают лицо, голова опущена на грудь. Босые ноги, скрежет ржавых цепей, крики толпы, окрики стражников, площадь, верхушки деревьев озаряет восходящее солнце, пёстрые флаги развиваются на ветру, птицы, парящие в бесконечном небе, запах утра, помост в центре площади, стражники, сдерживающие толпу, палач в красной одежде и маске, скрывающей лицо, виселица...

На шею приговорённого накинута петля, палач затягивает узел. Он говорит, что больно не будет. Подходит священник. Он молится Господу о спасении души осуждённого. Осуждённый поднимает голову, чтобы последний раз посмотреть на восход солнца. Разбитое лицо, выбитые зубы, живые глаза... Их взгляды встретились. Они смотрели друг другу в глаза. Человек без судьбы и монахиня. Рёв толпы, крики стражников, молитва священника, глаза монахини и глаза приговорённого к смерти. Глаза монахини и глаза приговорённого к смерти. Священник читает молитву, стражники сдерживают обезумевшую толпу, птицы парят в бесконечном небе, восход солнца, флаги развиваются на ветру, глаза монахини и глаза приговорённого к смертной казни...

Священник закончил молитву, палач одевает мешок на голову приговорённого. Время остановилось. Толпа вдруг замерла. Птицы замерли в полёте... Время остановилось. Слышно, как пульсируют артерии, как сердце гонит по венам кровь. Пульсирует каждый сосуд. Кровь стучит в виски. Удар за ударом. Удар за ударом. Зрачки так расширены, что не разобрать цвета глаз. Холодный пот на лице. Видно каждую морщинку. Дыхание замерло. Время остановилось и только глаза монахини и приговорённого к смерти... больше ничего нет...

Крышка люка в полу проваливается, верёвка натягивается, тело проваливается вниз. Секунды превратились в вечность. Слышно, как хрустнула шея... Мёртвое тело раскачивается на верёвке, голова неестественно повёрнута. Оглушительный рёв толпы. В небе кружат вороны, мёртвое тело раскачивается на верёвке, голова неестественно повёрнута, глаза закатаны, волосы ниспадают на лицо. Из толпы летят камни, грязные ругательства, проклятия, стражники уходят... В небе кружат вороны, пахнет смертью... Монахини больше нет. На рассвете состоялась казнь...
26 октября 2003 года, М.О. г. Люберцы.

Прогулка по кладбищу

“...Спи сладким сном, не помни о прошлом.
Дом, где жила ты, пуст и заброшен.
И мхом обросли плиты гробницы
Маленькой девочки со взглядом волчицы.”

Крематорий “Маленькая девочка”

Стояла осень. На кладбище почти никого не было, лишь рабочие убирали мусор и несколько старушек неподвижно со слезами на глазах стояли над могилами. Ковёр опавших жёлтых осенних листьев покрывал плиты дорожки и шуршал под ногами. Листьям всё равно. Усталый ветер играл с жёлтыми и красными листьями, то поднимаю их над землёй и кружа в загадочном танце, то вновь опуская на землю. Кладбище было почти пустым. Было тихо, как бывает тихо на кладбище, лишь протяжно и обречёно каркали вороны на голых ветвях старых деревьев. Кладбище. Тонкая грань между жизнью и смертью, смертью и жизнью чувствовалась здесь особенно остро. Здесь всё чувствовалось более остро и ярче. Древние готические надгробия, стёртые имена, покосившиеся кресты. Фигуры ангелов, застывших в холодном камне и обнимающие крест или склонившиеся над могилой. Безликие ангелы из холодного камня, пустые глаза. Бархат опавших листьев покрывает заросшие могилы. Застывшая вечность. Вневременная атмосфера тоски и покоя. Сон Смерти. Смерть снится жизни или жизнь смерти?.. Или жизнь нам снится и мы давно умерли, и это всё ужасный летаргический сон, уходящий в бесконечность отчаяния... Солнце садилось, придав небу нежно-розовый цвет, до закрытия кладбища оставалось несколько часов...

Он стоял у памятника, изображающего девушку с букетом цветов, приоткрывающую дверь и зовущую за собой... Дверь в царство мёртвых. Шелест листьев, ветра нет. Вдруг наступила полная тишина, слышно, как кровь пульсирует на венам, удар за ударом бьётся сердце. Удар за ударом пульсируют артерии. Шелест листьев. Он увидел её. Она стояла чуть впереди. Он мог рассмотреть её до мельчайших деталей. Молодая очень бледная девушка с чёрными волосами и в чёрном пальто до колен, большие карие глаза. Она была очень красива. И как он раньше её не заметил, наверное, пришла недавно. Она смотрела на него и сквозь него, казалось, она всё о нём знает. От такого взгляда ему стало неуютно. Девушка подошла ближе. Вернее, он заметил, что она стоит уже ближе. Шелест листьев, ветра нет. Вороны вдруг смолкли. Больше никого не было, только они вдвоём. Он не отрываясь смотрел ей в глаза. Это были не глаза, это бездна, ужасная и манящая, невозможно отвести взгляд. Теперь девушка стояла совсем рядом. Он мог бы почувствовать её дыхание, но не чувствовал его. Она взяла его за руку. Какая холодная и не весовая рука, - подумал он. Шелест листьев, ветра нет. Только теперь он почувствовал, что нет ветра и что смолкли вороны, и кладбище пустынно, солнце почти село. Девушка повела его за собой. “Кто ты!”, - не выдержал он. И ужас застыл на его лице.

Не было больше ни кладбища, ни неба, ни земли, ничего не было, кроме открытой двери в царство мёртвых и Смерти, ведущей за собой...

Солнце село. Стояла осень.
18 ноября 2003 Люберцы, М. О.

…Никто её не понимал… Она жила в каком-то своём, недоступным другим мире. Мире, где жива её вера в любовь, красота, грусть… Мире тёмной романтики… Она смотрела на мир чёрно-белыми глазами, ей не нужны были все эти цвета, что видят обычные люди… Она жила в маленькой комнате с выцветшими жёлтыми обоями, белым потолком и красным паласом на полу… Она ненавидела свою комнату, здесь всё было чужое. Из зарешёченного окна открывался вид на соседний дом. Такой же мрачный, серый и старый. Дома были расположены так близко друг к другу, что в комнате всегда было темно. Каждое утро, когда она открывала глаза, она видела соседний дом и кусок выцветшего неба за ним…

В её комнате не было цветов, кроме маленького кактуса, который никогда не цвёл. Она любила его, он был похож на неё, такой же одинокий, никому не нужный и медленно умирающий. Её красивое лицо всегда было бледным, она всегда одевалась в чёрное, что подчёркивало её бледность. Она почти не пользовалась косметикой, как другие девушки. Она была очень худой и бледной… Она любила слушать грустную музыку и тихо грустить… Она любила смотреть на дождь и гулять под ним, слушая плеер. Иногда она тихо плакала, и солёные ручейки слёз струились по её красивому лицу…

Ей было очень одиноко, точнее не было ни одного человека, который понимал бы её, с кем она могла бы поговорить по душам… Её считали странной, даже сумасшедшей… Особенно плохо ей становилось перед сном, когда она чувствовала всю глубину своего одиночества и отчаяния. Тогда она долго не могла уснуть…

Соседка её ненавидела, считала сатанисткой. Она говорила ей об этом. Говорила, что её ждёт геенна огненная, что ей вечно гореть в аду, она показывала на неё пальцем… Она ненавидела её, оскорбляла. У неё не было друзей и почти не было знакомых. В школе с ней никто не разговаривал, её все сторонились. Одноклассники дразнили её, называли ведьмой… Она всегда носила чёрное, мало разговаривала, была замкнутой и грустной. Учителя её тоже не любили, потому, что никто её не любил…

В толстой книге Ремарка между страниц лежала засушенная роза. Тогда из-за него ей расцарапали лицо и избили. На щеке остался кривой шрам… Это был единственный человек, который любил её и понимал… И вот теперь его нет… Всё кончено… Любовь не возможна в этом сером злом мире… Всегда найдётся что-то, что уничтожит её…

Её родители любили её, но не понимали… Когда ей было особенно плохо, она вырезала иголкой на руках крестики и приходила в школу с окровавленными ладонями… Она любила гулять по старому городскому кладбищу, любоваться на древние памятники и надгробия… Ей нравилась тишина и пустота кладбища. Здесь она чувствовала тонкую грань между жизнью и смертью… Её любимым памятником была статуя ангела, держащая в руке череп… Она много фотографировала на кладбище… Особенно её нравилось приходить на кладбище осенью. Когда кроны деревьев становятся жёлтыми и красными. Когда аллею застилает ковёр опавших листьев. Она любила осень. Умирающая красота, закат жизни…

Однажды, гуляя по кладбищу, она увидела старика у одной из могил. Это была могила девушки, покончивший жизнь самоубийством. Об этом писали в газетах, она спрыгнула с крыши дома, где жила… По лицу старика текли слёзы. Он не пытался их сдержать, он плакал беззвучно… Старик приходил на кладбище каждый день и подолгу стоял у могилы девушки и плакал…

Это было в предрассветный час. Когда ночь ещё не закончилась, а утро не наступило. Она стояла на краю крыши дома, где жила. Было темно и холодно. Её чёрные волосы и одежда развевались на ветру. Она и в правду сейчас походила на ведьму. Внизу не было ничего. Лишь изредка тьму разрезали огни фар проезжающих автомобилей. Серые люди, серый, бесцветный мир… Никто не заметит её смерти. Она ни кому не нужна. Никто её не понимает. Людям всё равно. Они живут по своим жестоким законам. Серые безликие люди. Зачем всё это? Жизнь дана в наказание, лишь умирая человек обретает свободу. Жизнь – это клетка. Каждый новый день приближает тебя к свободе и всё сильнее заставляет цепляться за невидимую решётку. Она устала жить, устала бороться, устала быть всё время одна. Зачем всё это?.. Темнота – это жизнь. Кровь – это жизнь. Боль – это жизнь… Зачем всё это?.. Ничто не имеет смысла… Смерть – это свет. Внизу ни чего не было… Она прыгнула…

Газеты писали о ещё одном самоубийстве молодой девушке, прыгнувшей с крыши. Старик больше не появлялся на кладбище…
26 августа 2003 Люберцы М.О.

Посвящается Gothic Girl

Юна “Полулуна”

  Я давно умер и вот история моей жизни.

 …Тогда я был молод… Я был охотником на ведьм. Мой отец был охотником на ведьм и дед, и прадед… Весь наш род занимался этим. Мы уничтожали ведьм, где только могли. Их обвиняли в колдовстве, порче, море скота и сношении с Дьяволом. Потому что они были ведьмы, а мы охотники… Люди обвиняли кого-то в колдовстве и мы убивали. Мы убивали всю жизнь. Ибо мы на стороне Добра и Света и будем защищать этот мир от сил зла, пока бьются наши сердца. Церковь благословила нас и щедро платила за ведьму, живую или мёртвую. Если в руки священников попадала ведьма, то лучше бы она сразу умерла. Её ждали сырые тёмные стены темницы и пытки… Бесконечные пытки. Лучше бы я никогда не слышал эти… не крики даже… человек не может так кричать… Что они с ними делали!.. Я просыпался в холодном поту, тогда вспоминал это… Запах горелой плоти, стон дыбы, разрывающей человека, раскалённое до бела железо и эти глаза… Глаза не человека уже, нет! Глаза Смерти… глаза уходящие в бесконечность… Обычно ведьмы не умирали при первой пытки, тогда она ещё всё отрицала… Она не знала, что ждёт её дальше… Потом, когда тело было изуродовано на столько, что в нём нельзя было узнать человека, когда на бесконечные допросы слышен один и тот же ответ, когда она постоянно твердит, ничего не понимая: ДА, ДА, ДА, ДА, ДАДАДАДА!!!!!!

…Тогда на площади собирались толпы людей. Людей, которым эти ведьмы помогали, лечили их, давали советы. Тогда люди приходили в неистовство и кричали СМЕРТЬ ЕЙ, СЖЕЧЬ ЕЁ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, ИЗ-ЗА ТЕБЯ УМЕРЛА МОЯ ДОЧЬ, ТЫ НАПУСТИЛА МОР НА МОИХ КОРОВ, ЧТО Б ТЫ ВЕЧНО ГОРЕЛА В АДУ…………………………………………………………………………………………..

…Тогда стражники ели сдерживали толпу, тогда ведьму в белом балахоне, закрывающим всё тело, держа с двух сторон, чтобы она не упала, подводили к костру и привязывали к столбу. Если палач привязывал её слишком высоко, она долго мучилась, и костёр бесконечно долго лизал её изуродованное тело горящими языками пламени. Тогда по площади разносился ужасный запах горелой плоти, запах Смерти. Он надолго впитывался в одежду и не оставлял тебя. А ведьма, привязанная к столбу, она чувствовала, как горит её тело, она была ещё жива, она ЧУВСТВОВАЛА эту боль. Она извивалась, как змея и кричала, проклиная всех… Но самое страшное, если она СМЕЯЛАСЬ. Это был сатанинский, дьявольский смех. Тогда даже самым жестоким и суровым инквизиторам становилось страшно. Тогда многие не выдерживали и бегом бросались домой, прочь от этого ужасного смеха. Тогда ведьмы ВИДЕЛИ Смерть…………..

…Казалось, что стены темниц впитали в себя всю боль и злость, всю печаль и скорбь, весь страх и всю ненависть, всех людей. Ты ощущаешь взгляды – это стены, ты слышишь голоса – это ветер, ты боишься – это темнота, ты слышишь шёпот – это листья, ты чувствуешь бесконечную печаль – это небо………………………………………..

……………………………………………………………………………………

…Я был охотником на ведьм, я убивал. Это была моя работа, это всё, что я умел делать. Я сразу их убивал, я не хотел, что бы они мучились, попали в лапы священников и кровавых инквизиторов. Но мне не было жалко их убивать, я спасал их от мук и пыток и это была моя работа…

………………………………………………………………………………………….

……………….Я охотился на одну ведьму, когда пришёл в эту маленькую деревушку на краю Империи. Со всех сторон деревню окружал чёрный дремучий лес. Говорили, что там водятся Вервольфы… А ещё говорили, что там живёт ведьма… Я пришёл, что бы убивать… Из-за неё женщины не могли забеременеть, из-за неё умирали дети, из-за неё помирал скот, из-за неё рождались двухголовые собаки………… Всегда люди говорили одно и то же. Это была моя работа……

………………….Я долго блуждал по лесу, пока солнце не село… Тогда я вышел к озеру….. Солнце сменила Луна, королева ночи… И небо было чёрное и чистое, и звёздное…. Как в таком мире может существовать красота?.. Мир абсурден…

…Я услышал пение. Пела девушка, я ещё не слышал столь красивого и печального голоса. Казалось, пение идёт ото всюду, окружает тебя. Казалось, что поют деревья и озеро, и небо, и луна, и звёзды……….. Этот язык был мне незнаком, но песня была о чём-то бесконечно грустном. Она затрагивала оборванные струны души, заставляя грустить, погрузиться в неё….. Внезапно пение кончилось, так же, как и началось. Я осторожно подошёл ближе, я боялся развеять эти чары, околдовавшие меня. На берегу озера у самой воды сидела молодая девушка, она смотрела на Луну. Звёздный свет освещал её красивое лицо, её черные, как воронье крыло, волосы водопадом ниспадали на плечи, её глаза блестели при свете звёзд… Звёздное небо отражалось в зеркале озера и, казалось, что это не вода, а небо………………………………………………………………………………………….. …………………………………………………………

………………Мы не могли быть счастливы. Она была ведьмой, а я был охотником. Я убивал таких, как она. Но как я мог убить любовь?.. Это была моя работа…. Тогда я ещё не знал, что она ведьма, а она не знала, кто я. Мы любили друг друга, как только человек может любить человека. В моей жизни ещё не было любви. Настоящей любви. Я познал её слишком поздно. В этом мире нет ничего вечного, кроме любви. И в этом мире любовь не возможна……………………………………………………………………………………………………………….

……………….Мы хотели пожениться, когда всё произошло. Я ждал от неё ребёнка……..

………………………………………………………………………………………………………………………….

……………… Тогда на площади собирались толпы людей. Людей, которым эти ведьмы помогали, лечили их, давали советы. Тогда люди приходили в неистовство и кричали СМЕРТЬ ЕЙ, СЖЕЧЬ ЕЁ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, ИЗ-ЗА ТЕБЯ УМЕРЛА МОЯ ДОЧЬ, ТЫ НАПУСТИЛА МОР НА МОИХ КОРОВ, ЧТО Б ТЫ ВЕЧНО ГОРЕЛА В АДУ…………………………………………………………………………………………………………………..

…Тогда стражники ели сдерживали толпу, тогда ведьму в белом балахоне, закрывающим всё тело, держа с двух сторон, чтобы она не упала, подводили к костру и привязывали к столбу…….. Я был среди этих людей, я кричал ей, но мои крики потонули в рёве жаждущей крови толпы. Я пытался пробиться ближе к площади, но не мог… Когда её привязали к столбу, я думал, что моё, обливающиеся кровью сердце, больше не выдержит. Я молился за неё. Молился, что бы она умерла быстро и не мучилась. Я знал, через ЧТО она прошла и её боль была моя боль. Я ничем не мог ей помочь. Она не назвала моего имени, она страдала за меня… Я плакал, я кричал, я не мог ей помочь………………………………………………………………………………………………………………………………….

…………………..Я пытался говорить с епископом, пытался подкупить стражу, всё тщетно… Я умер уже тогда, тогда её привязали к столбу, до этого у меня была надежда………. Потом подожгли костёр…… Даже сейчас мне трудно об этом говорить………………………………………………………………………………………………………………………….

………….Когда огонь стал лизать её тело, она заметила меня…….. Я никогда не забуду её глаза, её голос, её любовь………………… Я бросился вперёд, я не думал о страже, о себе….. Я вырвался на площадь, я ничего не видел, кроме её глаз… Её тела, охваченного огнём… Она смотрела на меня. Она любила… Я не помню, как стражники повалили меня, не помню, как вспыхнули её волосы, цвета вороньего крыла, не помню её криков, не помню, как её тело пропало в огне, не помню радостный рёв обезумевшей толпы………………………………………………………………………………………………………………..Я помню её глаза………………………

“I’m just gone with the sin”
31. 07. 2003. Люберцы, М.О.

Предрассветный час

В память тем, кто не нашёл другого выхода…

Будь сильной, не сожалей ни о чём. Всё тленно…

Был тот предрассветный час, когда ночь ещё не кончилась, а утро не началось. Было темно и холодно, была осень. Плед опавших красно-жёлтых листьев укутал замёрзшую землю. Они кружились в таинственном танце, подхваченные ветром. Ветру всё равно…

Всю ночь светила луна. Было полнолуние. Сейчас небо было непроглядно чёрным. Скоро рассвет и тогда по нему разольются робкие лучи вновь родившегося солнца. Она знала, что это будет последний рассвет в её жизни, она знала, что больше не увидит, как тёмное небо окрашивается нежно-розовыми лучами солнца. Она о многом подумала, прежде чем решиться на этот поступок, она ни о чём больше не сожалела, она больше не держалась за этот холодный жестокий серый мир. Жизнь – иллюзия. Смерть – истина. Самоубийство – единственно правильный путь. Она не могла больше так жить, жить в таком мире. Жить без понимания. Жить без любви. Жить без смысла. Жить и не в силах ни чего изменить. Жить и держаться за жизнь. Она ждала этого дня, когда, наконец, решиться и не будет бояться. Когда сможет рассмеяться в лицо жизни и согреться в объятиях смерти. Она больше не верила в любовь. Человек, который говорил, что любит бросил её. Она не верила больше в дружбу. Друзья предали её. Она больше не чувствовала жалости. Ей хотелось выйти на улицу и заставить почувствовать жестоких людей боль. Расцарапать, превратить в кровавую кашу лица прохожих. Потому что им всё равно. Потому что им нет дела до других, кроме самих себя. Потому что они считали правильным всё, что считали правильным все. Потому что…

Самоубийцы слабаки, которые не могут найти другого выхода?! Ха! Слабаки те, кто из последних сил цепляется за ничтожную серую жизнь. Слабаки те, кто не могут решиться на это. Слабаки те, кто не найдя другого выхода пьют, колются. Те, кто просыпаются утром в блевотине, что бы продолжить то, что они начали утром. Слабаки те, кто никогда не пробовал убить себя…

Она пробовала жить дальше, но как жить дальше, если ты видишь всю бессмысленность жизни? Если тебе не с кем поделиться мыслями? Если тебя никто не понимает, не хочет понимать? Если твоя душа совершенно одинока в этом мире? Мире иллюзий. Если каждый новый день приближает тебя к смерти, приносит только боль и разочарование? Если твоё сердце и душа в шрамах?..

Будь сильной, не сожалей ни о чём. Всё тленно…

Она долго обдумывала как сделать это лучше, так, что бы не пришлось делать второй раз или остаться инвалидом. Дорогие для неё вещи она раздала тем людям, что были ей когда-то близки. Она написала прощальную записку. Она набрала горящую ванну. Она знала, что вены нужно резать в горячей воде и под острым углом к запястью. Она выключила свет. Она взяла лезвие…

…Разряд! Нет пульса! Ещё разряд! Мы теряем её! Разряд!..
11 сентября 2003 Люберцы, М. О.