.......................самый первый сон (из ненарисованного)................................

Мрачный до безумия еловый лес. Низкие темно-бурые ели сплели ветви в непроходимую чащу, под ними нет растительности, лишь мягкий парящий слой опавших иголок, так и кажется: сейчас зашевелится и пойдет волнами. Деревья, хоть и низкие, но старые, мощные, изящные в своей корявости. Изредка сверкнет лучик солнца, прорвавшийся через плотный покров еловых лап, и заблестит свежая, терпко пахнущая смола или капля на паутине. Странная, доводящая до головокружения смесь вечной тишины, покоя и непонятно откуда взявшейся сверкающей, искрящейся капли. Пронзительная тишина с непривычки доводит до звона в ушах, ощущаешь пустоту в голове, в теле, уже нет границы между тобой и окружающим миром, она растворяется в этом покое. Плавно струящийся меж стволов мохнатый туман вытягивает наружу твое "я", впитывает его и растаскивает на множество клочков, вплетая их в еловые лапы, в паутину, в мягкую и невесомую опавшую хвою. Тебя нет и ты есть одновременно. Уже нет окружающего тебя мира, ты становишься им сам. Доносящаяся издалека тягучая, унылая и бесконечная песня более не мучает твою душу, ведь ты стал частью этой песни. Ее плавные волны подхватывают тебя и несут, несут...

  ........................................................................сон-фэнтэзи.......................................

  ...Теплая, влажная ночь. Недвижные звезды лучатся и мигают. Они близко, так близко, что, кажется, различаешь густо-фиолетовый бархат, по которому они раскиданы щедрой рукой. Черный, посеребренный голубой луной лес замер, затаил дыхание, но не напряжение, а глубочайший покой пронизывает воздух липкими и острыми щупальцами, которые ощущаешь не столько сам, сколько они заставляют тебя почувствовать свои гибкие и упругие прикосновения.

...Резким толчком взбрасывается тревога, столь необъяснимая, сколь неожиданная. Густо-черное дерево, мягкое от покрывающего его мха, принимает в себя, обволакивает желанным чувством безопасности, велит расслабиться, довериться его призрачному могуществу и непоколебимости. Терпкий и горький запах влажного леса дурманит, веки тяжелеют... но вдруг лицо овевает еле заметное колыхание воздуха, по телу бежит неудержимая дрожь, и чувство безопасности безвозвратно утеряно.

Там, дальше по тропе притаилось нечто, вызывающее и восхищение, и ужас одновременно. Хочется броситься ему навстречу,  а побелевшие пальцы все глубже вжимаются в податливую мякоть мхов.  Под ними кора, твердая, как камень; пальцы скользят, упираясь в нее, и ужас становится отрезвляюще холодным, как сталь, пронзая мозг.

Что-то движется к дереву, медленно, но неотвратимо. Плавные, размытые и упругие движения. Но... ни хруста ветки, ни шороха листьев или травы. Ничего. Лишь плотная волна теплого влажного воздуха.

Оно не ощущает препятствий: сквозь куст ли, сквозь дерево и только по прямой. Сверкнули бесчисленные мелкие звездочки, плотно покрывающие глухой черный плащ, полы его взметнулись, открывая непостижимо глубокий мрак. Впереди - дерево. Укрытие. Но путь только по прямой. Вшшшиик, тихое шипение проникающей в дерево плоти и оглушающий посреди мертвой тишины ночного леса крик нечеловеческой боли и еще более нечеловеческое рычание невыносимого страдания.

Сотни, тысячи холодных, как лед, игл вонзаются в тело, проникают в каждую клетку, в мозг, рвут на части, растворяют в нестерпимой боли; яркая вспышка озаряет разум... и опускается вечная тьма, рассеять которую не способны даже всепроникающие лучи звезд.

  .....................сон об одном из снов........................................................................

  ...И все же человек в силах сделать мир таким, каким он хотел бы его видеть. Пусть лишь свой собственный мир и не навсегда, но какое же это блаженство забыть обо всем и раствориться в музыке, в мечтах, в неконтролируемых фантазиях.

Безумием можно назвать то состояние, в котором способен отключиться, не думать, не ощущать; ...и плыть, плыть туда, куда тебя всасывает вакуум, образованный отсутствием рассудка. Лишь призрачные тени непостижимых видений окружают тебя, но им не нарушить покоя, столь редкого гостя в твоей душе.

Их беспорядочный танец завораживает, и каждую секунду ждешь разрешения остаться, не возвращаться обратно. И никогда его не получаешь.

Мягкий тусклый свет не режет глаз, размывает тени, позволяет глубже заглянуть в себя, щадит слабые чувства, гасит раздражение и... клянусь!, ничего более не нужно.

Дьявол, как тяжело возвращаться...

  .......................................ночное небо перед сном................................................

Спустившись с фиолетовых холмов, мы ступим в задумчивые, безлунные воды уснувшей реки и пойдем, рука об руку, вдоль косматого берега, пойдем медленно, чтобы идти всю ночь, которая никогда не кончится.

Волнистая долина будет укачивать нас плавной сменой подъемов и спусков, мохнатый туман, плывущий по зеркалу воды, будет ластиться к ногам, а справа, высоко в темных горах замигает искорка факела на сторожевой башне мертвого замка.

Но мы туда не пойдем: там зябко и неуютно, и горный ветер тщетно будет трепать пламя, стараясь привлечь чье-то внимание. Мы туда не пойдем, потому что у нас свой путь. Странный. И очень долгий. Но божественно красивый!

Мы пойдем в страну голубых грез, фиолетовых теней и искрящегося тумана.

Сонные воды проводят нас до глубокого ущелья, до краев заполненного призрачной дымкой. Мы вступим в него легко, без тревоги и неуверенности и пойдем вниз по влажным камням под эхо журчащей средь скал воды.

Кисея тумана сомкнется за нами, ничего не останется вокруг, кроме меня, тебя, да тихого бормотания ручья, незримо пробирающегося на самое дно ущелья, туда, где жидкие вечерние тени сливаются с ночной тьмой, где звезды блестят на бархате ночи и где живут воспоминания и мечты; туда, где заканчивается наш путь, который, увы, никогда не начинался.

  ............сон о звере внутри......................................................................................

Где-то, зачем-то и почему-то вспыхнула искра уверенности.
Что же это такое?
Дверь ли в Жизнь или, быть может, луч утра пробуждения?

А почему не свеча в ногах?
Или пусть это будет далеким погребальным костром.
Все, что угодно, только не гаденькое солнце за пыльным стеклом,
не тусклая лампа унылых вечеров,
не пошлая дежурная улыбка.

Где-то рядом крадется зверь...

Его бы поймать и приручить.
Хотя нет - пусть остается диким.
С ним бы подружиться.
Надолго.
Навсегда.

Не рядом -- скорее, внутри.

Он бродит в кромешной тьме и ждет своего часа.
А есть ли у него "свой" час?
Нет.
Не верю.
Всего лишь - надеюсь.

Он то рычит, то скулит, то глухо кашляет.
Он неизлечимо болен безысходностью, и искра лишь дразнит его, раздражает,
заставляет щуриться и недовольно ворчать.

Недоверие...

Прыгни!
Проглоти дар языческого папоротника!
Помолись Богам и громко взвой на Луну!
Поведай Звездам о своей силе и былой немощи.
Пусть они благословят дрожь твоих мышц и блеск твоих глаз.
Пусть укажут тебе Путь.

Отведите зверя серебрянной тропой к его предкам,
покажите ему его землю,
верните ему любовь и ненависть,
утолите его жажду
и оставьте...

Оставьте!

Пусть буйный ветер треплет его шерсть на загривке.
Пусть только его землю освещает Луна.
И только его сердце задает ритм Времени.

Ему не нужна Вечность.
Если у его пути есть конец -- она ему не нужна.
Проклятие Вселенной он оставляет жаждущим бесконечности.
Их не жалко.
Ведь они по-своему счастливы.
Закрытые глаза помогают существовать.

Но глаза зверя широко открыты.
Только он знает цену концу.
Заглянуть бы в эти темные зрачки и постичь красоту свободы!

...Но лишь искра отражается в его глазах.
Он жмурится и чихает.
Боюсь, он туда не пойдет.
Осторожность или трусость?

Зверь горд.
Но зверь слаб.

Лишь факел,
шипящий и плюющийся искрами,
может притянуть его,
овладеть им,
пожрать его,
очистить
и
возродить,
дать новую жизнь и потерянную волю...

Кто бы чиркнул спичкой?

  .......................................................сон во владениях новой эпохи (*)..............

...Прогулки по туманным аллеям психоделии под оранжевым призраком луны...

Аллеи сумерек.
Галереи боли.
Лабиринты теней.

То, что прячется в лабиринте этих аллей просто убивает. Давит слезы из сухого дерева, Но если что и капает, то только кровь. Ее не видно, но соль разъедает язык.

Эти картины... они ужасны!

Страшно. Страшно хочется ступить на влажную тропу сумрачных грез. Шагнуть раз, другой. Остановиться. Нервно вздохнуть. И замереть под гипнотическим взглядом ока Селены. Ока ржавого, мутного и жестокого. Свирепого и, одновременно, абсолютно равнодушного.

Наверно, чуть слышный хор должен угнетать. Но нет: легко так, что кружится голова и земля уходит из-под ног.

И чем выше, тем холоднее; чем дальше, тем темнее.

Этот озноб восхитителен! Что ему причиной?

Прохладный серый воздух... Еле ощутимая сырость... Нервное возбуждение...

Дальше! Главное не останавливаться.

Размытая тень впереди кривляется и дразнит.

Вперед! И не забудь: оранжевое проклятье все еще у тебя за спиной.

Почему проклятье? Просто от лунного света очень больно. И этой боли хочется все больше и больше. Готов захлебнуться, но... это всего лишь отражение, призрак, украденное сияние.

Нежный непрерывный хор мягко подталкивает в спину. Поворот, еще один. Галерея.

Только не гляди в зеркала: такой тьмы не бывает. Не пытайся постичь ее.

Шагов не слышно. Их просто нет. Можешь остановиться, но стены все равно будут плавно надвигаться и уплывать за спину. Конца ждать бессмысленно. Просто прикрой на секунду глаза и шагни в сторону.

Туман. Туман поет. Нет, стонет. Хотя, нет, все же поет. Гулко и тревожно.

Только скрипки здесь и не хватало!

Зачем так печально, так больно и так красиво?

Не надо? Да нет же! Громче. Жестче. Сильнее. Еще сильнее!

А теперь мягко, грустно и очень, очень тихо.

Скрипка умирает, но не скоро; ей еще долго мучиться. До самого утра.

А бывает ли здесь утро? Сомневаюсь.

Вечные сумерки, вечная агония музыки, вечное наслаждение, захлебывающееся в страдании. А еще - вечная недостижимость, недоступность этого мира, который, верю, все же существует.

* - New Age

.......................сон осенний (философский)..........................................................

                Осень... Слово.      Тень.       Улыбка.

                                           Печальная.

Рано.

                Сень...

Тишь.        Янтарь.       Бледность.

                                           Зябко, но спокойно.

                 Солнце яркО, иногда тепло.

Паутина света играет шутки. Прозрачность искрится, затем гаснет, мутнеет, и вот уже несмелые тени струятся по земле. Их не видно. Но они пахнут. Запах неуловим. Они смешиваются с редкими еще палыми листьями и шуршат,.. текут,.. пахнут... Обоняние здесь ни при чем.

                 Идет осень. Она еще столь прозрачна, что не видна на фоне блеклого неба. Но я уже чувствую ее глубокое, мерное дыхание, срывающее первые листья с берез и зажигающее клены. Не все. Пятнами. Как кляксы с мольберта рассеянного художника.

                 Художнику простительна небрежность: он творит. Не рисует, не красит, нет - творит. Очередной неповторимый и совершенный по красоте шедевр.

                 Легкость и прозрачность мазков восхищает!

                 Еще немного -- и начнется праздник.

                 Праздник Жизни? Нет.

                 Может быть -- Смерти? Конечно же, нет.

                 Праздник Единства.   Жизни и Смерти, сна и яви.

                 Праздник Борьбы. Вечной. Небытие берет реванш. Но не надолго.

                 Так было всегда.   Есть.   Будет.

Уронить бы песчинку в механизм Часов Вселенной. Скрипнули бы шестеренки. Дрогнул бы маятник.

И остановился.

Замолчали бы птицы, затих ветер, повисли в воздухе невесомые листья.

Пусть Печаль правит бал!

Или лучше -- Грусть. Легкая. Светлая. Бесконечная.

Этот мир нуждается в отдыхе.

Остановиться.

                        Вдохнуть.

                                        Глубоко.

И замереть.

Ну, пускай, не навсегда, но все же достаточно, чтобы Человек назвал это Вечностью.

Ведь что его жизнь?

                   Набухшая почка

                                    Нежный клейкий листочек

                                                  Затем крепкий, упругий

                                                            Наконец, пожухший и сорвавшийся в бездну

Так пусть же он не долетит до дна ее. Пусть замрет. И полюбуется собственной красотой. Или уродством. Кому что дано. Это не важно. Важно, чтобы взглянул на себя, на покидаемое им дерево и на то, что ждет там, внизу, где все мертвы; или живы; кто знает?

                    А ведь, наверно, нетрудно узнать.

Только тщетно дует ветер, не взобраться ему на вершину горы, имя которой - Время; не донести дотуда кусочка кварца, способного нарушить работу Часов Вселенной.

                                                                                             А жаль...

..........................................................................................сон пылающий.................

Ушел бы... За горизонт... Если бы смог...

Там темно.

Там?

Место, которого нет.

Все, что способен представить, вообразить - все это существует...

Где-то.

Где я сейчас.

Там темно.

Просторно и свежо.

Дождь прошел, но воздух влажен.

Капли на лице - слезы непогоды.

Своих не бывает.

Приятно, когда они испаряются в ночной тьме, сдираемые с кожи острыми коготками ночного ветра.

Ночь дышит.

Распаленная кожа стынет под ее ледяными вздохами.

Но не холодно.

Жарко.

Жар этот неестественнен.

Лихорадит.

Потрескавшиеся губы жадно ловят мелкие капли пульсирующего воздуха...

Жжет.

Изнутри рвется пламя

жрет плоть

мечется в зрачках

гулко бьется о клетку ребер взрыв за взрывом от виска к виску

Струйки влаги с волос прожигают борозды во лбу, разъедают глаза, дразнят, раздражают...

Холод!

Войди в меня!

Скуй больной огонь, загаси, верни в сердце.

В душу. Откуда он пришел.

Нет.

Во всем виноват разум.

Хотя, какой же это разум, лишенный здравого смысла?

Так, логический аппарат, свихнувшийся на почве сомнений.

Да, он вызывал лишь жалость, пока не вспыхнул и не заставил тело корчиться в пламени своей истерии.

Холодно... Люблю дождь.

.....................сон осенний (задумчивый)...............................................................

                              Зачем уходит осень?

      Идешь, вдыхаешь терпкий морозный воздух и не понимаешь: где, где ты, ласковая осень?

      Шуршащие под ногами листья, густой запах гари от костров, луна... нет, луна уже зимняя - холодная, чистая, отстраненная. Осени более не принадлежащая. Свет ее горд, чужд земли; она кутается в снеговые тучи, зябко мигает, скрывается. Ей смешны трепетные огоньки пламени.

      Горят листья... Тепло и горько. Это один из последних запахов осени. Скоро воздух вымерзнет под хладными лучами утра, забудется влажное дыхание сентябрьского дождя, а галдящие птицы, бегущие вслед лету, лишат душевного комфорта окончательно.

      Но все это будет завтра. Потом.

      А сейчас осень еще жива, пусть лишь в моих ощущениях-воспоминаниях. И ведь это даже не память. Этого состояния хочется всегда, поэтому осень всегда со мной, всегда: и летом, и зимой.

      Им никогда не исчезнуть: пылающим в смерти листьям; пышно вянущим деревьям; бездонному, резко-голубому небу; вольному, игривому ветру; гаснущей в самопожирании жизни.

      ...Крошащийся камень; змеящиеся трещины; вянущая плоть; сонная флора; сухие бассейны, полные листвы; одинокие дорожки, теряющие память о шагах; густые голые кусты, обнаруживающие потерянное летом; темные лужи, ловящие первые снежинки, без ряби, без отражения.

      Дальше... к витой железной ограде с нанизанными на острия кленовыми листьями и мутными серыми каплями влаги, осевшей на холодном металле. Туда... за покосившиеся облезлые ворота, ступая по темной еще земле, сжигающей робкие кристаллики льда, роняемые теперь уже низким из-за туч небом. Скоро проснется ветер и брюхатая снегопадом туча доберется до кладбища.

      А пока еще можно найти уединенное место, спрятанное от глаз случайных прохожих, где можно посидеть, не вызывая недоуменных или неодобрительных взглядов.

      Стряхнуть с камня густой слой хвои, пробежаться взглядом по затейливому рисунку трещин и прожилок, вдохнуть поглубже и присесть.

      Нужна точка для глаз, глубокое и ровное дыхание и тишина.

      Начнется снегопад, и ничего уже не будет видно ближе трех шагов. Зато будет тихо. И спокойно.

      Почему бы не поискать здесь красоты, а может быть и некоего идеала? Ведь ничего же более не нужно.

      Даже музыки.

      Выключить, отрубить все звуки; ничего громче падения снежинки на воду.

      Понаблюдать за стягивающим лужу льдом, за гнущимися под хлопьями снега ветвями, за неспешным танцем этого небесного пуха.

      Подумать...

      Забыться...

      А под конец -- прорвавшийся солнечный луч, искры на льдинках и новая, свежая улыбка... Моя и солнца.

      Ты все еще светишь, чудо косматое?

      Я тоже еще дышу.

      Кто кого переживет?

      Не глупый вопрос, если подумать, а?

....................................сон-притча................................................................................

      ...Ему было зябко.

      Но не холодно.

      Опрокинутое небо влажно вздыхает.

      Сырой,

      сырой воздух треплет голые ветви.

      Да нет же, они шевелятся сами. Туда, сюда.

      К нему.

      Мертвы, но полны движения.

      Он пригибается, запахивает поплотнее старый, потертый плащ и идет.

      Дальше.

      Куда?

      Кто знает?..

      Сумерки смешивают свет и тень.

      Что там: меж черных, скользких кустов?

      Тени,

      тени гуляют над просевшим снегом, колышутся под неровным ветром, замирают... и вновь пускаются в пляс.

      Кто вы?

      Он зовет, но осипший голос вязнет в губчатом воздухе.

      Зелень неба искрится, замешивая сумрак на нереальности. Скоро ночь.

      Почему-то ему не страшно. Он смотрит сквозь мечущиеся ветви, щурится, откидывает со лба  волосы и шагает,

      шагает по талому снегу, навстречу ждущим его теням. Но те отступают, скользят меж стволов в стороны, тают.

      Почему?

      Ему никто не отвечает. Он ждет. Вздыхает. Еще.

      Ему, наверно, одиноко.

      Но не потому, что рядом нет верного спутника. Нет.

      Дело в том, что в Томящий Лес поздней осенью не ходят. Никто.

      Зачем он пришел?

      Ответа не знает он сам.

      Скорее всего, бежал от одиночества, скуки, жизни.

      Но ничего не нашел...

      Возвратиться?

      Никогда!

      Он будет идти дальше, пока ночь не смешает небо с землей, но он будет продолжать идти.

      Навстречу мокрому ветру, царапающим сучьям, утопая в рыхлом снегу и спотыкаясь.

      Будет идти до тех пор, пока не поймет, чего боятся люди.

      Неверный свет гнилой луны не спутает его мыслей, а тихие вздохи и жуткие вопли лишь распалят его любопытство.

      Ибо он безумен.  

      ...По мнению тех, кто уверен в своей разумности.

.............сон лирический ............................................................................................

      Сегодня необычайно хочется красоты.

      Чего-то светлого, прозрачного, светящегося, легкого;

      чего-то воздушного, радостного, свежего; чего-то...

      Белая меланхолия свойственна New Age не менее чем черная депрессия.

      "Песня холмов" плывет по воздуху,

      нежная флейта печалится о былом,

      но прошлое светло, навеки красиво,

      забыто,

      но снова и снова вспоминаемо.

      Кто-то жил здесь, родился и умер.

      Кто-то пришел издалека,

      кто-то ушел навеки, а кто-то не смог не вернуться.

      Буйные травы,

      блестящее солнце,

      ярко-синее небо,

      белые, белые облака

      ...и флейта.

      Мелодия смешивает краски в жаркое марево;

      Воздух дрожит и струится, обтекая крутые бока холмов

      И единственная тень -- от древнего обелиска.

      Потрескавшегося, крошащегося, заросшего травой.

      Кто и кому поставил этот памятник?

      В месте, где не осталось более следов человеческого пребывания.

      Откуда ушли очень, очень давно.

      И уже никогда не вернутся.

      Кто?

      Почему?

      Об этом помнит лишь камень

      ...и флейта.

..............................сон пророческий..........................................................................

      Огонь стекает вниз по каменным стенам.

      Тени пляшут в сумрачных коридорах, стелятся под потолком, путаются под ногами.

      Не наступить бы, не обидеть мечущиеся души преданных.

      Кем-то... Когда-то...

      От них веет холодом и тревогой.

      Голубое пламя ледяными языками лижет руки, лицо. Неверное мерцание скрадывает расстояние.

      Вот он выход, дверь, медная ручка. Шаг и ...конец коридора скрывается во тьме.

      Стены пульсируют, призраки вздыхают. Они здесь навсегда. А ты?

      Нет, не бойся, ты еще не принадлежишь этим чертогам обманутых. Возможно, а скорее всего -- точно, ты здесь и окажешься, но не сейчас. Потом.

      Доверчивость неискоренима.

      Что же значат эти прогулки галлереями холода? Зачем ты здесь, хоть и не надолго?

      Чтобы узнать запах подлости, почувствовать вкус лжи. Чужой, но не менее горькой.

      Чтобы вдохнуть знобящей обреченности.

      Чтобы испугаться. Надолго. Забыть сюда путь.

      Последний взгляд -- на чашу, до края полную ядом, что стекает с возбужденно подрагивающего языка торжествующей змеи. Но ты с ней не знаком.

      ...Пока.

....................................сон обреченности.................................................................

      ...И вот я снова мертв.

      Много ли смерти в трупе? Наверно, не очень.

      А сколько ее в пустой душе? Уж во всяком случае не меньше.

      Тонким ручейком бежит жизнь.

      Медленно.

      Очень медленно.

      Раздражающе медленно.

      Доводяще до исступления. Вязко и противно.

      КУДА?

      В хаос.

      Туда, где есть все и нет ничего,

      где души материальны, а тела бесплотны,

      где призраки ведут счет вечности,

      где красота вызывает отвращение, а грехи взывают к справедливости.

      Туда, где все сущее берет свое начало и обретает свой конец.

      Войти и выйти.

      Сверкнуть и померкнуть.

      Мелькнуть и исчезнуть.

      ЗАЧЕМ?

      Видеть,

                  чувствовать,

                                        дышать,

                                                      двигаться,

                                                                        еще раз -- чувствовать,

      быть, просто быть, быстро, незаметно, бессмысленно,

      но прожить хоть один стук сердца,

      миг, полный надежды, но заведомо ее лишенный.

      Кто дал нам право обманывать самих себя? Или это дар? Нет, это -- проклятие!

      Следуя путем надежды,

      Питая ее ложью,

      Раздувая огонь фальшивых страстей...   Путь сей никогда не порастет травою.

      Сойти бы с него...

.......................................сон, полный  atrocity (*).....................................................

Пьяные шуты орут "blut!!!" in the darkness.

                                                                Тихо приговаривают печальные женские голоса.

    Крик.

             Дробь.

                        Хрип...

Тишина.

              Струны зовут дождь. Дождь.

              Катится повозка. Звенят бубенцы.

              Зовут дождь.

              Стучат копыта. По сухой, пыльной дороге.

              Зовут дождь.

              And I feel like I`m callin` the rain.

Впереди дорога, позади дорога. Впереди жизнь, позади жизнь.

Толпятся тучи,

                скрипят деревья,

                              рвется небо,

                                          скачут ветры в вихре молний,

                                                                         скатывается на землю гром,

                                                                                                                    еще один.

Хрипящие кони несут.

                                    Вдаль.

                                               За горизонт.

Туда, где в фиолетовых небесах плещутся осколки луны; где воют от страха волки, задирая морды ввысь и не находя вечного глаза ночи.

Дорога обрывается в небо.

Обрыв крошится,

бездна бросается под ноги.

Чем пахнет сырая земля? Могилой?

Рано смеешься, Беззубая!

Крылья гнева вполне способны вырвать душу из костлявых рук.

Злость!

Хорошая, крепкая злость несет вверх. Рвет цепи смерти.

Широкая грудь полночного ветра упруго трепещет, звенит густой воздух, острые звезды царапают глаза.

Ярость роняет капли яда на землю: the Spirit never dies! Но где же тело?

Ты свое получила, но никогда Тебе не познать объятий души.

* - 1. германская группа 2. жестокость

.................................................................сон о страсти.............................................

    Откуда такая тяга к death? К этой бешенной, необузданной энергии, тупой ритмике, грубому вокалу? Пожалуй это лишь попытка найти отражение своему состоянию. Почему "лишь"? Да потому что попытка в основном неудачная. Если хочется разбить пальцы о стену, то никакой Amorphis не поможет...

    Все чаще раздражают меланхоличные мелодии. Это сейчас не моя волна.

    Просто физическое облегчение испытываешь порой от одного только рева, да пронзающей спинной мозг гитары. Не знаю почему, но это очень помогает избавиться от внутреннего дискомфорта, какой-то жуткой неуютности, неприкаянности, что ли. Видимо столь ярко выраженные, гипертрофированные эмоции позволяют почувствовать, что твое одиночество и твоя боль не исключительны и не имеют права на самодостаточность.

    Этот ритм, словно пробивающий себе дорогу сквозь завалы времени, эта плачуще-агрессивная гитара, этот обреченный голос, сулящий боль, эти потерянные в хаосе барабаны, блуждающие в дебрях разорваной мелодии, -- все это почему-то очень знакомо и близко. Только хора в душе не хватает.

    Слушаешь, и мелькают картинки бессознательного, словно вырванные откуда-то из глубины разума ли, души, не знаю. Исковерканные, непонятные, но в чем-то необычайно узнаваемые; эдакое своеобразное deja vu не прожитого, но пережитого.

    Тонко жалуется гитара, захлебывается горький вокал, и хочется присоединиться, проорать что-то свое, не задумываясь, позволив излиться душе, избавить ее от цензуры разума. Забыть о нем напрочь, задвинуть куда подальше и потемней, отпустить себя на волю, вспомнить себя настоящего, поманить наружу, дать высказаться.

    Хочется, чтобы лопнули перепонки, чтобы боль забила здравый смысл в дальний угол, освободила бы все, что еще осталось от животного, дикого и робкого, не знающего стыда, сомнений, страха.

    Чтобы выл этот зверь на бесстрастную луну, скалил зубы и дыбил шерсть, но не от страха, а от рвущего дрожью мышцы, сладкого и горького чувства свободы; пусть временной, недолгой, но настоящей и полной...

................................................сон о грусти.................................................................

   Полночь,

                  дождь,

                             девушка плачет...

   "Третья и смертная" (*)

   Что бы это значило?

    Немного горько.

   Такими и должны быть гимны смерти: меланхоличными, тихими и спокойными. И никакого мрака, только грусть. Ностальгия по земле, где не был, но которая ждет. Терпеливо. Вечно.

   Разве тонкий женский голосок и мягкие струны способны внушить страх? Только задумчивость. О чем бы? Да все о том же...

   А на улице дождь. Мокрый. Холодный. Любимый. Равнодушный. Давно забытый. Но так легко вспоминающийся.

   Бутон заката уже давно закрылся, и бесцветье потекло по стеклу. Тонкими холодными струйками.

   Кто бы знал, сколько они пробуждают в моей душе!

   Неизбывная жажда чуда, нежданной радости, ласковой улыбки.

   Кто бы знал, как слезы дождя сжигают душу безумными видениями; как дрожит что-то в груди, рвется гулять под темными небесами; как бессилие захлебывается раздражением; как...      Как?

   Как мотылек мечтает о звездах,

   Как сердце бредит любовью,

   Как радость боится горя,

   Как ветер поет о воле...

* - The 3^rd And The Mortal

..............................................................................сон о проданной душе...............

        Октябрь...

    Ласковые поцелуи робкого солнца чередуются с угрюмой моросью из свинцовых туч. Злой ветер рвет с ветвей пылающие листья, поет колыбельную деревьям. Незаметно, но неумолимо бледнеет небо.

    Как же восхитительна эта неспешная, величавая агония!

    Снова осень. Хоть какое-то подобие мира и спокойствия в душе.

    Легко.

    Ненадолго.

    Смотреть,         вдыхать,         впитывать,         запоминать.

    Надолго.

    Любопытные звезды все еще по-летнему тусклы, подмигивают сквозь рваные края неплотных туч. Шумят в ночи мертвые кроны деревьев. Бежит дорога под ногами, бежит туда, откуда ты пришел, прочь, за спину, вдогонку лету. И только теплые ладони осени обнимают упругим ветром, подталкивают в спину, торопят войти в свое королевство.

    Кажется, будто Здесь тебя всегда ждут, встретят, примут. Только Здесь.

    Очень приятно ловить пускай лишь намеки на страну своей мечты.

    Кажется, вымысел обретает плоть, неясные полусны сливаются с реальностью; будто смотришь в зеркало и не знаешь, где ты сам, а где -- лишь отражение.

    Это бесподобное чувство!

    Кто хоть раз не мечтал гулять аллеями сказок, рожденных собственной фантазией?

    И какое же упоение дышать воздухом своих грез, встречать картинки навязчивых снов, ступать тропой тайных стремлений. Смешивать явь и сон. С радостью встречать новый день, сулящий мгновения искомой красоты. Захлебываться от жажды у источника самых безумных видений.

    Смотреть.         Слушать.     Вдыхать.        Пить.         Пить...

    Обо всем не скажешь.

    Боюсь, я продал душу... осени.

    Нет, не боюсь, -- я счастлив.

................................сон о жажде.................................................................................

        Зачем небу звезды?

        Луне -- улыбка?

        Ветру -- воля?

        Зачем мне разум?

        Бессмысленная данность?

        Непостижимая мудрость?

        Загадочная прелесть?

        Где идея?

        В чем ошибка?

        Вечна ль реальность?

        Сколь постижима?

        Семь шагов к Сатане...

        Обретение Бога...

        Нирвана самопознания...

        Блаженство отречения...

        Святые мучают грешников,

        Розы пускают кровь,

        Ненависть жрет любовь,

        Вера лишает воли,

        В теле гниет душа.

        Мечты...

        Мечты толкают в пропасть.

        Без дна.

        Без стен.

        Без цвета.

        Без верха и низа.

        Без надежды...

        Жизнь...

        Зачем?

        Хочу         жить,          любить,          творить,          дышать,         умереть.

        Сгореть в пламени страсти,

        Захлебнуться счастьем,

        Ослепнуть от красоты,

        Познать величие конца!

        Эта жажда неутолима.

        Когда-нибудь она победит.

        Когда?

        А какая, к чертям, разница?

...................................сон о страхе и восхищении................................................

    Шуршит песок времени, струится меж пальцев. Скользит тень жизни над хаосом Вселенной. Плывет по волнам лет, укачиваемая мерным потоком. Искрящийся шлейф мыслей, грез и снов постепенно растворяется во тьме. Тонко звучит музыка души, тихая и прозрачная. Неуловимая.

    Холодный блеск надменных звезд пронзает нежную ткань тени, заставляя в очередной раз почувствовать бессмысленность существования -- этого скользящего полета над бездной. Безразличие... Равнодушие... Какие все же это человеческие слова, ограниченные и беспомощные в своей попытке дать определение тому ощущению НИЧТОжества, что пронзает существо жизни, стоит только отвлечься от самолюбования и обратить взор на окружающий мир.

    Чувство это может вызывать страх и панику, желание поскорее замкнуться в своем собственном, зачастую достаточно иллюзорном мирке повседневных забот, суеты, вялых мыслей, тупых снов...

    Но кто-то, заглянув в глаза Вечности, способен почувствовать трепет восхищения и безумной радости от осознания себя в качестве простейшей частицы этого мира.

    Иногда мне больно и страшно, иногда -- охватывает восторг, а чаще всего я заставляю себя не думать об этом и, я знаю, время мне отомстит.

...................................сон о боге..................................................................................

            Свет!         Яркий.    Быстрый.                     Исчез...

            Тьма!        Рев.          Грохот.                        Покой...

    Слюдяные лучи фонарей пронзают ночь за окном, слоятся, пересекаются, мутнеют и вспыхивают вновь, гаснут, тонут во тьме слева, вспыхивают вновь справа, живут секунду и уходят, назад.

    Рвет уши Samael, рычит и бормочет, шипит и стонет, устремляется ввысь ураганом злобы и медитирует над струнами баса, проклинает день и возносит благословения ночи.

    Телу тепло после холода, душа стынет после пожара. Дрожь. Озноб.

    Стылый ветер взметает в мерзлое небо остатки, обрывки воспоминаний и давних, уже изрядно потускневших грез; вздувает клочья языческой блажи и развешивает по голым ветвям проносящихся мимо деревьев.

    Призрачная игра света и тени...

    Безумная, яростная музыка...

    Вспышки забытых переживаний...

    Глухая дробь барабана эхом разносится по лесу, заставляя деревья уныло поскрипывать и зябко шелестеть листьями. Рокот святотатства перекрывает все естественные звуки, опутывает, обволакивает туманом лишь для того, чтобы еще более четко и ясно звучал низкий, утробный голос, смеющийся над жизнью, отворяющий шлюзы отчаянья и боли и, совершенно немыслимым образом, возвращающий, в конце концов, надежду, даже больше -- веру, веру в другую, более достойную жизнь, полную огня и исполненную смысла.

    Ярость! Ярость зовет к очищению: выплеснуть боль и злобу, забыть себя, мир, познать сладость беспамятства, раствориться в вихре первобытной страсти, вознести хвалу богу, имя которому -- Человек-Зверь. Богу, приносящему искушение и отвергающему искупление, богу, что давно забыл о том, кто он на самом деле (или что?). Иначе говоря, хвалу самому себе. И проклятье.

    По-видимому, человек должен, хоть иногда, ненавидеть себя. Чтобы оставаться человеком. Пожалуй, любить себя может только животное, никому не поклоняющееся и не ищущее смысла в собственном существовании.

.......................................сны о...   как бы повежливее?........................................

    Трепещет свеча на ветру, дрожит сердце в гнетущем ознобе, плещется невыносимая музыка.

    Ей бы остановиться, прервать свой мерцающий полет сквозь пустую ночь; нет же: рука тянется продолжить муку, вплетая боль и тоску в нежное русло трепетной мелодии. Красивой, сказочной,.. жестокой.

    И не было бы так хорошо, если бы не было ТАК плохо. Nonsense. Бессмыслица. Ч-черт!

    Вспыхивает искрами песнь одиночества. Струится ласковая печаль. Обволакивает туманом забвения.

    Впереди ровно столько, сколько позади. Иными словами, ничего. И никого. Никогда.

    Любовь удивительно бескомпромисная штука: либо тебе божественно хорошо, либо -- чертовски плохо. Непостижимы ее законы. И неуправляемы. Страдание и наслаждение идут рука об руку, и никто не в силах разрушить этот нечестивый союз.

    А ведь где-то сейчас гремит гром, дует ветер, блестят звезды, шумят буйные травы, шуршит легкий песок, светит солнце, или луна, льет теплый дождь, а, может быть, дрожит горизонт в жарком мареве; где-то трепещут сердца, бьются неровно, часто, вздрагивают губы, льются нежные непридуманные слова, тонут в глазах души, захлебываются в восторге и алчут еще; где-то языки пламени сливаются в языческом танце страсти, свиваются, дрожат, гаснут и взвиваются ввысь, питаемые друг другом; где-то...

    Познавшие Любовь -- боги, владеющие вселенной и привилегией вершить свои судьбы. Эту возможность испить свободы они дарят друг другу. Им дано счастье не вспоминать о нашем мире, не делить с нами присущие ему разочарования и надежды, не вдыхать затхлый воздух осточертевшего быта, не быть просто людьми, но богами, творящими миры, непонятные и недоступные нам.

    Истинно любящие сердца достойны своей собственной реальности, осуществления мечты и абсолютной веры в исключительность своего Чувства. Им открыты врата рая, им поют все птицы мира, их капризы -- закон для нетерпящего чудес мироздания.

    Их право -- забыть о нас, о том мире, в котором они искали и нашли друг друга.

    Их воля -- отринуть все узы, связывающие богов с людьми.

    Их счастье -- жить друг ради друга, познать блаженство самопожертвования, вверить свою жизнь в руки того, кому доверяешь больше, чем самому себе.

    Их удел -- заставлять страдать оставшихся там, откуда они вырвались, вызывать боль, зависть, горький смех, отчаяние и надежду.

    Надежду...

    Это проклятье рода человеческого.

    Весь ящик Пандоры не стоит одной этой стигматы, что навеки обрекает людей жить ради смерти.

........................сон о счастье.......................................................................................

    Там, где глумливый Пан стремительно проносится тенистыми рощами,

            где мокрое солнце выбеливает бездонное небо,

            где горький ветер выворачивает наружу каждый листочек на каждом дереве,

            где водит хороводы нежить в белых накидках,

    там грустит и надрывается заполошным криком Arcturus,

    там живут самые сладкие грезы и одуряюще реальные видения,

    там я потерял свою душу и волю к жизни, к этой жизни.

    Там поет трава, встречая новый рассвет.

    Там плещутся облака в прозрачных озерах.

    Там горизонт сливается с небом в одну сплошную искрящуюся сферу.

    Там Вечность снимает маску и постижима Красота.

    Хочется проснуться в тенистом гроте,

    встретить новый день громким криком,

    поболтать с говорливым ручьем,

    взбежать на поросший цветами холм,

    улыбнуться солнцу,

    вспугнуть мелкую зверушку,

    упав в высокую траву, долго следить за полетом птицы в искрящемся небе,

    закрыть глаза и вслушаться в окружающий мир

    и никогда, НИКОГДА не задумываться о том, зачем я здесь и кто я.

...............................................сон о ком-то..................................................................

    ОН ШЕЛ.

    Ему было плохо. Он поднимал пустые глаза к сумеречному небу и вздыхал.

    Дул ветер. Шелестели под ногами обрывки мертвых газет.

    ОН БЕЖАЛ.

    Хватая сухим ртом сырой воздух. Задыхаясь.

    Ему было очень плохо.

    Он хотел плакать.

    Он не умел сдержать боль, толчками поднимающуюся в груди. То билось раненое сердце.

    Где-то там еще была душа. Была. Теперь там поселилась боль, темная и холодная.

    ОН СТОЯЛ.

    Посреди спящего города, глядя на обступившие его каменные стены.

    На одной из них было написано, крупно и коряво: "Саша + Таня = Смерть".

    ОН ВЗДРОГНУЛ.

    Что-то было не так.

    Он зябко повел плечами. Почему-то оглянулся, будто искал кого-то, кто объяснил бы ему, в чем дело.

    ОН ЗАДУМАЛСЯ.

    Как правило, последним словом было -- Любовь, но правил без исключений не бывает.

    Да и кто скажет, где здесь правило, а где -- исключение... Если это НАСТОЯЩАЯ любовь.

    ОН УЛЫБНУЛСЯ.

    Ему следовало испугаться и убежать.

    Он засмеялся и коснулся стены, что несла на себе мудрость жизни.

    Жизнь в любви.

    Любовь в смерти.

    Смерть в жизни.

    ...Смеяться было больно, и он прижал руку к груди, смиряя сердце, но все еще улыбаясь.

    Ради любви стоило жить. Ради нее же можно и умереть. Но жить ради смерти?

    Этого он уже не мог себе позволить.

    Он подарил свою улыбку утру нового дня и УШЕЛ.

    ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО НЕКОМУ БОЛЬШЕ БЫЛО ЕЕ ПОДАРИТЬ!

...............................................ледяной сон..................................................................

BURZUM "Det Som En Gang Var"

...Тьма настигла стылую землю. Рваные черные тучи стремительно затягивают ледяное небо, стирают с его блестящей поверхности тусклые звезды, населяют мертвый лес стремительными тенями. Далекие, синие в сумерках горы призрачно мерцают и неуловимо сливаются с почерневшим вмиг горизонтом. Морозные крылья ночи накрывают застывшие, будто каменные, деревья, выровненные глубоким снегом холмы, смерзшуюся, безжизненную долину. Наступление ночи подобно опускающемуся на мертвое лицо савану. Кажется, ничто живое не способно вынести этого мертвящего дыхания. Студеная юдоль смерти наполняется бескрайним покоем, неким таинственным торжеством и тишиной, звонкой и беспощадной... Вечность. Это Вечность стиснула спящий мир в ледяных объятьях. Сон подобен смерти. А может, он и есть смерть?

...Но что это? Вздох мертвого леса? Шелест, тревожный шум голых ветвей. В темной пустоте, поглотившей звезды, рождается стон. Со свистом налетает злой ветер, рвет плотный полог туч, снег вспыхивает миллиардами искр. На холодную землю проливается ослепительный, нереальный в окружающей тьме блеск луны. Между темных деревьев мчатся тени, скользят в призрачном полусвете, их много, десятки сполохов мрака появляются и пропадают, проносятся стремительными росчерками на границе восприятия. Стая неудержимой волной выносится на открытое пространство. Волки! Черно-серые силуэты мчатся по снежному полю, как во сне: их движения плавны и как бы растянуты, но в то же время полны неодолимой мощью, звериной дикой силой и неукротимостью. Густая шерсть искрится ледяной пылью, тускло и неуловимо проблескивают пары желтых глаз, жаркое дыхание клубится в студеном воздухе, инеем опадая на низко опущенные метущие хвосты.

Медленное издали движение стаи по мерцающему снежному покрову завораживает, становится некой константой в нарушенном было неистовым ветром зимнем сне. Окружающее пространство сжимается по краям, концентрируясь на узком сером клине, пожирающем бескрайнее поле. Волки бегут. Бегут из мертвого леса, из этой жизни, из настоящего в прошлое, свирепое и жестокое, но и прекрасное в своей незыблемой простоте и, увы, недостижимости. Добегут ли?

..........................................................сон об ошибке...................................................

            Бежал.

                        Бежал от себя.

                                                 Провожал день.

    Паутина сумерек опутала парк и заглушила шум транспорта. Город смеживал веки, и темный бархат неба влажно блестел нарождающимися звездами. Теплый дождь ушел вслед за солнцем, подталкиваемый в спину ленивым летним ветром.

            Медленно дрейфовал.

                        Встречал ночь пустым взглядом.

                                                 Потягивал пиво и хмурился.

    Неестественная тишина пригибала сутулый взор к земле и поила бездумием. Казалось можно более не дышать, не открывать глаз, не помнить...

    Робкий шелест ветвей безжалостно даровал чувство реальности. Ты сидишь. Пьешь. Вздыхаешь и смотришь в никуда. Смотришь, щуришься и ничего не видишь. Да и незачем видеть.

    Пруд искаженно отражает низкое, звенящее пустотой звездное небо. По его тусклой поверхности лениво скользит свет восходящей луны.

    Бешеной луны! Ржавой, огромной, пугающе близкой.

    Пожалуй, тебе ее не разглядеть сквозь пелену отрешенности. Не почувствовать всего очарования крадущейся по притихшим улицам ночи. Нет...

    Шаги.

    Легкие, невесомые, нагло крошащие спасительную скорлупу одиночества.

    Услышал? Или почувствовал?

    Тень.

    Густая и не владеющая формой. Черный сполох ночи.

    Черт с ней... Отражение злой луны в воде намного привлекательнее, хотя бы своей недвижимостью. Можно выпить и погрузиться взглядом в темно-оранжевый, бездушный зрачок. И не верить в шалости осколков воображения.

    Ближе.    Отчетливее.     Человечнее.

    Ну и кто ты? Приходится повернуть голову и поймать взглядом очертания скользящей во тьме аллеи фигуры.

    Темные глаза.

    Длинные волосы.

    Загадочная улыбка.

    -- Скучаем?

    -- Почему же? Развлекаемся...

    Иди-ка ты мимо, шевелятся первые за вечер мысли.

    Садится рядом, пристально смотрит в лицо. В глазах -- ни блеска, ни отражения. Хм, это уже интересно...

    Набираешь в грудь воздуха для пока еще не придуманного вопроса, да так и забываешь выдохнуть, пронзенный стремительным поцелуем.

    Горько.

                Сладко.

    Нет, горько.

    Жаркий язык, мягкие губы, переразвитые, царапающие клыки.

    Предательски вздрагиваешь.

    Ее руки крепко обхватывают шею, ожидая борьбы, рывка, крика, ужаса в глазах.

    Крепко обнимаешь, улыбаешься глазами и целуешь еще крепче, еще страстнее, еще больнее...

    В темных щелках глаз пляшет удивление, вспыхивает радость, тает хищный, плотоядный огонь...

    Да какая разница?

    Жадно прильнуть к горько-соленым губам, лизнуть острые, выдающиеся клыки, прижать покрепче к груди, заглянуть в тень глаз с надеждой, мольбой, изувеченной любовью.

    Испить чужой страсти к жизни, заразиться животной волей к победе, умереть и родиться.

    Дурак!

    За это ты будешь жить!

    Обессиленное дитя ночи нехотя отрывается от твоих губ, порывисто вскакивает и скрывается во тьме парка.

    Пару секунд спустя над деревьями разносится тоскливый, протяжный вой разочарования, гулко вибрирует в прохладном воздухе и растворяется в тишине.

    Снова тихо.

                        Минута.

                                     Полторы.

    Бутылка летит в глумливое отражение слепой луны. Можно было бы похохотать, но не хочется быть жестоким.

Разве что ухмыльнуться. Пока не знаю над чем, да только... не важно.

    Впереди еще столько ночей!

    И у каждой -- сотни путей,

    Множество встреч, россыпи снов.

    И немного друзей. И чуть больше -- врагов.

.....................сон, навеянный плачем (*).................................................................

      ...СРЕДНЕВЕКОВЬЕ.

Черное.             Злое.             Унылое.             Больное.

    Звон ржавых цепей и гул далекого колокола.

Исходящие жирным, черным дымом факела в руках монахов, скрывающих лица в тени капюшонов.

Истеричные молитвы под плач скрипки.

Мужская ярость, женский визг, детский смех.

Гулкая дробь барабана под сводами разрушенного мертвого храма.

Костры...

Взлетающие в кровавое закатное небо стаи охрипших ворон.

Озябшие тени деревьев, кутающих корни вязким туманом.

Сырые сумерки, пьющие грусть скучающего пианино.

Серость разливается по миру. Мутнеет горизонт, смешивая небо и землю.

Тихий, тоскующий голос нехотя рассказывает сказку о том,

как прекрасен и, одновременно, отвратителен был этот мир.

Плачет. Гневается. Стонет. Визжит. Шепчет. Поет и бормочет. Вздыхает.

* - Lakrimosa.

.............................сон обычный (без электричества).........................................

                        Тысячеглазая ночь слепа...

    Оглушенный тишиной ветер, запутавшийся в цепких ветвях деревьев. Мерный пульс ночи пронизывает ткань окружающего пространства. Ночной сумрак едва заметно вздыхает, долго и протяжно. Тени прервали свой полночный танец на половине такта. Замерли. Умерли? Если долго всматриваться в одну точку, воздух неуловимо густеет и начинает призрачно искриться. Зрение бессильно различить движение и покой, живое и мертвое, реальное и воображаемое. Абсолютная тишина буквально оглушает, обрушивается шквалом доселе неразличимых звуков: пульс сердца, шорох растущих листьев, чистый и звонкий свет звезд, далекая возня насекомых, раздраженное бормотание вконец запутавшегося ветерка, сонное возмущение тех самых деревьев, в которых он запутался... да мало ли чего еще?

    И чем естественнее, тем нереальнее. В самом деле, ощущаешь себя просто как на другой планете, в другом мире. И чтобы поверить в сказку нет надобности закрывать глаза; наоборот, -- стоит попристальнее вглядеться в окружающий мир, еле-еле освещенный оранжевым светом, как все кругом приобретает совершенно очаровательный налет таинственности, непостижимости, что ли; все будто смещается в другую плоскость восприятия, оставляя на поверхности лишь внешнюю свою форму, общие очертания, заставляя гадать, что же прячется за ними.

..................................................сон о недоверии......................................................

    Большая Медведица снова вышла на ночную прогулку по прозрачному куполу холодного неба. Снова легкой рысцой пронеслась над серыми тенями верхушек деревьев. Снова благосклонно кивнула душе, очарованной морозной осенней ночью. Снова воспоминания...

    Хочется остаться Здесь навсегда. Замкнуть витую калитку грезящего сада и, поднявшись на спину горбатого мостика, уронить ключик в пруд, усыпанный кленовыми листьями.

    Хочется веками разгадывать тайные письмена, зашифрованные в изящных рисунках хрупкого инея, прожилках палого листа, паутине, искрящейся росой.

    Хочется научиться с одного вдоха угадывать, что за деревья роняют листву, когда взойдет луна и какой тропой ходит василиск.

    Я проклинаю осень за ее скоротечность и неуловимость!

    Память коварна и ненадежна. Почему-то ярче всего воспоминания отрицательные, неприятные, на долю же мгновений счастья, радости выпадает презабавная игра воображения, искусно смешивающая вымысел с реальностью. Так что, иногда я себе просто не верю. Или не желаю верить.              Или уговариваю не верить.

    Только вот не всегда получается.

    Так же, как сейчас.

    Именно такие навязчивые воспоминания, пугающие своей неправдоподобной реалистичностью и предельной точностью в самых мелких деталях, такие вот воспоминания вызывают бесящее чувство нереальности, выдуманности, заставляют сомневаться в том, что видел, чувствовал, слышал,.. понял.

    Эти воспоминания дарят надежду и счастье, муку и боль. Их хочется изгнать навеки, ими дорожишь, как единственным и бесценным сокровищем.

    Веришь и не веришь.

    Веришь.

    И

      не

          веришь.

.............................сон апрельский.............................................................................

    Странно...................................................

    Ночь расправляет свои крылья и опускается тишина, глухая и мертвая.

    Скользит по недвижному воздуху озябший снег, неловко падает на мокрую землю и тает... Безвозвратно.

    Как последний вздох, сорвавшийся с побелевших губ.

    Закрываешь глаза, а там -- все та же продрогшая, бесприютная ночь, вздрагивающая от собственных слез, кристаллами льда укрывающих землю. Землю холодную, как бескровные губы, и горячую, как боль одиночества. Замороженные слезы тают, горькими каплями стекают в сухие, холодные трещины, питают будущую жизнь отчаяньем.

    Если поймать снежинку в ладонь, она растает не сразу, пока не согреешь ее горячим дыханием.

    Я дышу на нее, а она не тает, и холодная искорка боли пронзает руку.

    Я сжимаю кулак и жду.

    Раскрываю ладонь, а там ничего нет.

    Ничего.    Только тонкая, неуловимая боль, застилающая глаза уже собственными слезами.

    Как хорошо иногда всплыть из пучин боли душевной и  познать страдания физические.

    Ты жив.

    Ты чувствуешь.

    Даже, наверно, думаешь.

    Заглядываешь в тоскливые, испуганные глаза ночи и ободряюще ей улыбаешься.

    Даришь ей утешение в надежде, что скоро придет весна, живительный дождь уже не будет застывать в теплом, волнующемся воздухе, а голодная земля с благодарностью будет впитывать сладкую, чистую воду.

    Все проснется, забудет о зимних снах, потянется к небу и не вспомнит о том первом полу-дожде, полу-снеге, горьком и холодном.

Конечно, не вспомнит. Так всегда бывает. И так будет.

    До следующего сна в объятьях смерти.

    До первого горького глотка.

    До последней жгучей боли в сердце.

    Весна... Пора пробуждения к жизни и любви. Пора обостренного ощущения одиночества и всепобеждающей безысходности.

                               Будет плохо...

................................................................................................сон о луне.....................

    Вчера я впервые увидел, как луна плывет по небу...

    Робкие облака утонули в закатном перламутре весеннего неба, и из прохладной пучины величаво всплыл просто огромный бледный шар. Чем выше поднималось око ночи, тем больше оно наливалось безмятежностью и тусклым оранжевым светом.

    А вокруг плескалось lake of tears. И так гармонично слились мягкие переборы струн и стихи о безбрежном и непостижимом "алом космосе", что я, в который уже раз, остро ощутил всю нереальность своего бытия.

    Грустно...

    Луна восходила над засыпающей Землей тысячи и тысячи раз. Равнодушно следила за людьми, вершащими свои поздние дела. Надменно усмехалась, заглядывая в спящие окна. Небрежно дарила свой свет, когда холодный и серебристый, а когда и алый, тревожный. Была свидетелем самых ужасных человеческих трагедий и самых чудесных и восхитительных радостей. На нее молились и ее проклинали, ей вверяли свои судьбы и испрашивали ответа на самые разные вопросы.

    И она всегда хранила бесстрастное молчание, кому-то улыбаясь, а кого-то жестоко пугая.

    Я взглянул ей в лицо и понял, что никогда ей не было дела до людских тревог, надежд, обид и радостей, побед и поражений. Ей одинаково безразличны рождение новой жизни и чья-то смерть.

    Равнодушный, отстраненный цветок ночи. Молчаливый. Безжизненный. Способный вселить надежду, равно как и лишить таковой.

    Каждый, подняв в ночи голову, увидит свою собственную луну: хозяйку, чудовище, драгоценность или мертвое небесное тело.

    Я знал ее жестокость, ее ласку. Находил в ее улыбке поддержку. Проваливался в омут меланхолии под ее тяжелым, угрюмым взглядом. Зябко вздрагивал от ее холодной отрешенности.

    И никогда ей не верил.

    Не надеялся, не боялся, не обижался.

    Не просил и не обвинял.

    Потому что она совершенна, а идеал не имеет ничего общего с реальной человеческой жизнью.

    В частности, с моей.

...............................сны летние....................................................................................

    Я вспоминаю теплое солнечное утро.     Мокрый после дождя асфальт.     Мокрые же ветви поникших деревьев.

    И яркие, мокрые, зеленые ветви под ногами.    Ветви ели.    Зеленое на мокром.    Свежесрубленные...

    В память об ушедшем.    А с листьев капали капли и празднично так искрились в иголках.

    Хотелось плакать и глупо улыбаться.

    ...Или вот бездонное голубое небо. Высоко над верхушками деревьев блеклый, полупрозрачный призрак луны и мечущиеся крест-накрест черточки ворон, вызывающие совершенно смешанные чувства: от содрогания и тревоги до глупейшего, опять же, желания счастливо улыбаться.

    Лето никогда не дарило мне совершенно положительных эмоций.

    Жизнь кипит, толпы сородичей снуют, суетятся, прячут глаза за темными стеклами очков, забыв, что должны радоваться долгожданному солнцу, которого им так не хватало угрюмой осенью, суровой зимой, дождливой весной.

    Злое лето...

........................сон... просто еще один сон............................................................

    Тихо и темно...    Нет, не грустно и уж вовсе не печально -- НИКАК!

    Все в прошлом.    ВСЕ!

    Настоящее -- в прошлом.    Даже будущее -- там же!

    Вся моя жизнь принадлежит прошлому. Тусклому. Серому. Тихому. И молчаливому. Не потому, что оно спокойное; просто ему нечего сказать. Ни покричать, ни поплакать, ни посмеяться... Разве что, побормотать что-то в вязкой, серой тишине. Ну, попричитать изредка, пожаловаться неизвестно кому. Неизвестно -- зачем?

    Это движение на месте. Иллюзия, разрушить которую никогда не хватит сил. А скорее -- желания.

    Лес сознания тих и молчалив, но если прислушаться... так, чтобы заломило виски и потемнело в глазах,.. если прислушаться, то можно услышать, как кто-то робко плачет, боясь собственных всхлипов; кто-то, а может что-то воет на луну, толи от жажды крови, толи от боли; кто-то сочиняет бессмысленные стихотворения вслух; а кто-то,.. кто-то слепо идет меж деревьев, не видя вокруг себя ничего, не стремясь ни к какой цели, не помня себя и не думая ни о чем.

    Конечно, можно стряхнуть мОрок, вернуться к "реальной" жизни, и тут же все накроет покой, тишина, пустая и страшная, вечная и неизбывная.

    Что заставляет меня постоянно прислушиваться к царящей внутри пустоте? Искать в ней звуков, движения, смысла, наконец? Как это говорится: трудно найти ночью в темной комнате черную кошку, особенно, если ее там нет. Именно: НЕТ! И не было. Никогда.

    Пустота всегда ищет заполнения.

...........................сон неожиданный..........................................................................

Замерзшая, покрытая мохнатым инеем паутина похожа на снежинку, большую пушистую снежинку.

Ледяные спирали вьюна, оплетшего решетку беседки, искрятся серебром в обжигающе холодном свете луны.

Пар дыхания стремительно опадает на блестящие зеркальца заиндевевших листьев, и от этого они покрываются сотнями призрачных искр.

Зима пришла в августовскую ночь непрошенной гостьей, сковала нежную зелень морозным дыханием,

затянула ручьи голубыми кружевами льда

и напоила воздух студеным ароматом вечного сна.

Солнце прокляло ночь и вернулось в тень Земли,

уступив небесный престол вечной сопернице луне.

Волки вышли на охоту,

зябко переминаясь на хрустящей, застывшей траве

и недоверчиво обнюхивая острый, необыкновенно чистый воздух.

Пора. Пора встретиться с самим собой на бескрайних просторах ночи.

Остывающая земля ждет горячей крови.

................................................................................................сон внутри....................

    Вот так бежишь, сломя голову, в темную сырую ночь, не разбирая пути, не оглядываясь назад, не слыша истошных криков, несущихся из-под небес, брюхатых яростью и болью. Раздираешь о колючие кусты последние остатки нелепых надежд. Оставляешь трепыхаться на корявых ветвях деревьев истекающие сладкой кровью воспоминания. Роняешь в жадную землю горькие капли тайных слез. Горизонт периодически заливает кармином дальних зарниц; как вспышки далекого, чужого счастья. Насмешливые крики ночных птиц гонят вглубь леса, туда, где самые высокие деревья, где не видно звезд и не слышно ветра. Туда, где, беззвучно смеясь, пляшет нежить, где тишина увязла в столетних мхах, где стук сердца подобен набату, где можно вечно слушать бесконечную песню шороха листьев и скрипа ветвей. Бежишь...

    До тех пор, пока вдруг не споткнешься и не обнаружишь, что нет вокруг ничего; что лес, в котором ты заблудился, не снаружи, а внутри. Темно.

...............сон в ночь 7 марта......................................................................................

                        ...Почти праздник.

Талая холодная вода заливает опрокинутое в пульсирующее небо лицо. Шумит в висках стынущая кровь. Холодно. Так холодно... Зябкие, стылые объятия. Глаза тонут в мутной весенней воде, открытые и немигающие. Пустое холодное небо, пронзительно-голубое, безжизненное, как улыбка, сводящая судорогой губы. Ледяная голубизна толчками растекается под тонкой кожей, гладкой и хрупкой, как дорогой фарфор. В уголках пустых глаз блестят то ли капельки слез, то ли искорки льдинок. ...The scent, the tear, the voice...

Кап    -    кап    -     кап.    Падают в жидкую синеву снежинки грез.    Холодно.    Тихо.     Горько. Ни кругов, ни ряби. Один морозный выдох -- и поверхность воды заискрится льдистым узором, скроет странную улыбку, пустые глаза, острые слезы. Холодно.

                        Такой вот праздник...

..........................................................................................................................................