Гермафродит, гермафродит

    Молодой монах вглядывался в облака, облака отсылали к земле дождь. На несколько секунд они даже предательски притворились необъятным зеркалом, в котором во всех деталях отразилось всё, что было внизу. Монах увидел перевернутые изображения старых женщин-креветок, хромающих убийц ортопедических ботинок, детей-волшебников и всех остальных. Увидел и себя, запрокинувшего голову навстречу своему отражению.
    Монах стоял около перехода в метро с коробкой для пожертвований, куда люди опускали деньги. Много людей опускало деньги. Небо катило клубящиеся телеса. Небо подавляло. Подавляло подобно органной музыке. С закрытыми глазами монах погрузился себе в себя. Себе в себя...Боже, зачем я это пишу? Что со мной происходит?! О чём я? Ах, да...
    Табло обменного пункта, где-то сзади, красно высвечивает курс доллара, но неожиданно табло выходит из строя и сначала выдает несколько шестёрок, а потом и вовсе бесится, демонстрируя чёрт знает какие символы. Никто этого так и не замечает.
    Впрочем, почти никто не заметил, как съехал в сторону люк на асфальте, а на поверхности появилась рука с длиннющими фалангами и когтями. Почему "почти"? Был один человек. Он всё видел. Это был гермафродит, который катался рядом на роликах, гермафродит с очень храбрым сердцем. Едва из маточной трубы люка появился Дьявол, как мужебаба устремилась к нему, но тут же больно упала на асфальтовую корку и разодрала в кровь колени, а Дьявол, сверкнув кошачьими зрачками, выбрался на поверхность. Люди застыли на месте. Моторы заглохли в машинах. Капли повисли в воздухе.
  - Уйди! Зачем ты пришёл? - скулил растянувшийся на земле гермафродит. - Уходи, ты здесь не нужен!
    Дьявол молниеносно повернулся к нему, зашипел и высунул из пасти полутораметровое жало. Было страшно. Отчаянно стучало червонное сердце гермафродита, в бешенстве содрогалось пиковое сердце Сатаны. Сатаны? Какого Сатаны? А, ну конечно!
    Так вот, потом происходило нечто такое, чего мужебаба не могла понять. Когда у Дьявола двигались губы, он почему-то молчал, и, напротив, когда рот его был прикрыт, то слышались слова. Вообще-то, всё началось с открытой пасти. За клыками маячило свечение, оно-то и приковало к себе взгляд гермафродита. Свечение заполонило собою всё, постепенно сплетаясь в изображение, ну, как бы это объяснить, и реальное, и нет. Что-то вроде съёмок видеокамерой, только с большей контрастностью, когда ты понимаешь, что так не может быть, это - неправильно, но всё-таки - это есть. Гермафродит вскоре смог различить блестящую от масла кожу мужчины и женщины. Мужчина и женщина боролись на гепардовых шкурах, имея на себе в качестве одежды лишь тугие плавки цвета венозного кетчупа. Они применяли каскад болевых приёмов, ставили друг друга в опасные положения и, выкручиваясь в последний момент, точнее уходя от досрочного поражения, продолжали борьбу.
  - Это ты борешься с собой, - прогремел голос Дьявола. Голос был всепроникающим.
  - Я расписал историю Земли на шести миллионах страниц. А ты в моём трактате всего лишь запятая между словами "мужчина" и "женщина", - Сатана кинул в гермафродита колодой карт. На каждой карте червовая дама граничила с червивым королём. Несчастный лишился чувств, а Дьявол, психотронно двигаясь, приблизился к монаху и положил в коробку для пожертвований деньги.
    Когда же Нечистый исчез, монах и гермафродит склонились над раскрытой коробкой. Они рыдали от собственной беспомощности. В коробке было много денег, но они так и не смогли распознать, какие из них принадлежали Дьяволу.
    Гермафродит обливал ладони слезами.
    Молодой монах вглядывался в облака...