Кадмон

    Кадмон прорывался ввысь в мятежном оргазме. Женская плоть капитулирующе распласталась под ним покорной куклой, куклой, готовой по малейшей прихоти повелителя зонтом вобраться в собственный позвоночный столб и тут же раскрыться заново, но уже внутренностями наружу, засеребрившись слизью.
    Мир чувствовал, что проигрывает, но разве такой мир мог сопротивляться такому полёту? Биржи, министерства, ангары и вывески утрачивали сами себя. Потом были два тела, потом и они пропали, уступив место мощнейшему разряду, который растерзал мозг как жёлтый лист бумаги с ненужным телефоном или адресом, изорвав его в клочья.
    Взгляд партнёрши из насыщенного гормонами превратился во взгляд переработанного человеческого материала, пропитанного усталостью. Слегка выпиравшее из-под наволочки куриное перо покалывало веко.
    А вот сейчас мир будет отыгрываться. В образовавшийся послеоргазменный вакуум стало проникать чувство какой-то тоски и уязвимости. Мир вокруг стал сгущаться в фигуру отвратительнейшего клоуна. Клоун дразнился и паясничал, катался по потолку на одном колесе и испражнялся на занавески. Его выходки делались невыносимыми. Разнузданно улыбаясь гримированным рылом, он откалывал все новые трюки.
    Откуда-то из-под ковра понеслась музыка. Кадмон заплакал. Музыка не была ни хорошей, ни плохой, но её можно было потрогать руками: звуки щекотно входили в ладони и сквозь них улетали к потолку; у музыки был запах апельсиновых корок, засохших апельсиновых корок.
  - Мама, мне страшно!
    Клоун вооружился огромным ластиком и почти полностью стёр женщину с простыни, оставив только шелковистый ковролин лобка.
  - Мама, ну где же ты? Неужели ты не хочешь за меня заступиться? Он ведь будет мне делать больно!!
    Паяц вытащил изо рта дождевого червя и швырнул его в Кадмона.
  - Ма-а-ма-а!!!
    Музыка стала громче, и уже сухие апельсиновые корки хлопьями поплыли к потолку.
    Кадмон не выдержал и ударил лицедея по морде. Кулак проскользил по гриму, и секундой позже боль обожгла щёку самому Кадмону. Он закричал и покатился по полу. Клоун (грим его напоминал теперь фекальную кляксу) помирал от смеха.
    И тут умалишённый всё понял. Если он пытался причинить боль этому гаду, но стало больно ему самому, значит надо нанести вред себе и тогда плохо станет клоуну. Спасен! Вот теперь действительно спасен! Кадмон схватил отвёртку и ударил себя в предплечье - комедиант заорал от ужаса, забившись в угол спальни. Еще удар - клоуна подбросило вверх. Боли в руке не было, были тёплые капли на пальцах, было чувство превосходства, была ехидная радость.
    Кадмон закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел распахнутую балконную дверь. От балкона тянулась верёвка, уводившая в самые недра грозового неба. По ней в первых вспышках молнии медленно уходила девочка-подросток, совсем голая и зловещая. Девочку звали Реальность. Она двигалась, антенно раскачиваясь в разные стороны. Она тащила за собой пустую оболочку клоуна. Черные тучи размывали её контуры: чем дальше, тем больше.
    Безумец засмеялся. Смех совпал с громом. Побеждённый мир разрыдался десятками автомобильных сигнализаций.

    P.S., который всё портит.
    Кадмон пошёл в уборную рожать коричневых детей. Сидя на унитазе, он запрокинул голову и успокоился. В трубах интимно шумела вода. Он подумал о том, что этот клоун - сплошное дерьмо, и ещё представил себе, что борется сразу с четырьмя топ-моделями и делает им по очереди удушение.