- Так вы уверены, что хотите знать подлинную историю исчезновения полковника Стьюарта Уоррена? - спросил полковник Паркер.
- Конечно, за этим я и приехал, - ответил его собеседник.
- Подумайте хорошенько, ведь правда не всегда бывает приятной. Порой лучше, чтобы тайное осталось тайным - ведь говорил же пророк, что "во многом знании много печали". Случается, что в погоне за истиной открываются тайны настолько ужасные, что вся наша вера в Провидение, в высшую справедливость оказывается сотрясенной от основания, и восстановить мир в душе удается лишь с большим трудом - или не удается вообще. Простите меня за некоторую сумбурность объяснения - я все-таки военный, а не философ.
- Я понимаю, о чем вы говорите. Но я, как и вы, немало повидал в жизни и меня не испугают никакие ужасы.
- Ну, что ж, если вас это не страшит, то слушайте...
Мы были втроем - я, тогда еще майор, капитан Фабьен - представитель французских колониальных властей и старший лейтенант Слейтон, прибывший в Алжир вместе со мной. Трое европейцев, три песчинки, затерянные среди бескрайных просторов Сахары. Наш проводник, араб Абдалла, умер прошлой ночью. Он был совершенно здоров накануне - или казался таковым - но наутро мы нашли его мертвым без каких-либо признаков насильственной смерти на теле. Он просто умер - такое часто случается в Африке.
Мы знали, что тоже умрем, если не доберемся до колодца, к которому держал путь Абдалла. Но без араба, находившего путь по одному ему ведомым приметам и знакам, мы никогда не смогли бы его найти. Следовательно, мы должны были умереть, или должно было произойти чудо. Мы шли целый день до заката, наудачу - просто чтобы не впасть в отчаяние и не умереть прежде, чем наши силы иссякнут и ветер пустыни иссушит наши тела. Ночью, утомленные, забылись тяжелым сном без сновидений. Наутро поднялись в предрассветный час и снова шли. Мы продолжали идти весь день, и весь следующий день, и так день за днем.
Настал седьмой день пути. Мы уже не надеялись найти колодец - должно быть, мы прошли мимо него, забрав далеко к западу или к востоку. Накануне у нас закончилась питьевая вода, и мы знали, что жить нам осталось лишь несколько дней.
Одной из задач нашей группы было отыскать следы экспедиции Уоррена, которая исчезла в Сахаре при попытке пересечь Сахару от Алжира до столицы королевства Борну на реке Нигер. Двумя годами раньше он выступил из Алжира и достиг Эль-Герара к югу от Большого Западного Эрга, после чего сгинул бесследно.
В Оране мы разыскали туарега с юга и допросили его, полагая, что он может что-то знать об Уоррене. Когда ему показали фотографию Уоррена, он заявил, что не знает этого человека, но на лице его отразился ужас. Было ясно, что он солгал, но допытаться от него чего-либо было невозможно - ясно лишь было, что он чем-то до смерти напуган.
Ни о чем этом я не думал в тот день. Мы брели среди бесконечных песков, оступаясь и падая. Каждый шаг давался с трудом, глотки пересохли, а о будущем мы старались не думать.
И вдруг, когда мы вскарабкались на очередную дюну, Слейтон прохрипел, показывая рукой: "Смотрите, смотрите..." Мы увидели прямо перед собой несколько пальм. Это не был мираж - они были не более чем в полумиле от нас.
Мы двинулись туда из последних сил, стараясь не думать о том, найдем ли мы там воду. Если нет - нас ждала смерть на том самом месте.
Да, мы нашли крошечный оазис - пальмовую рощу, окружавшую водоем, или, скорее, лужу с мутной водой. И клянусь Вам, никогда ни один напиток не приносил мне столько радости, как эта бурая вода с мерзким запахом, от которой во рту оставалось дурное послевкусие и хруст песка на зубах. Мы забрались в лужу, барахтались и лакли воду, как звери. Когда мы остановились, и подняли головы, то увидели хижину.
Я подошел первым. Хижина была срублена из росших здесь пальм, крыша сложена из пальмовых листьев - ни арабы, ни туареги ничего подобного не строят. Проем в стене служил входом и окном - других окон и дверей хижина не имела. Сквозь дверной проем я разглядел в темноте нечто светлое, лежащее, как мне показалось, на полу хижины. Я решил рассмотреть это и вошел внутрь.
Как описать то, что я увидел внутри? Передо мной было лицо мертвеца, вернее, то, что от него осталось - ссохшаяся кожа, собравшаяся складками на черепе, пустые глазницы - глазами, должно быть, поживились стервятники или иные пожиратели падали.
Судя по одежде, это был мертвый европеец. Светлое пятно, которое я видел, оказалось его рубашкой, некогда белой, а теперь грязно-серой. Мужчина был мертв, возможно, уже несколько лет, и лишь сухой воздух пустыни не дал его телу разложиться. Тело лежало на подстилке из пальмовых листьев, руки были сложены на груди, но не крест-накрест, как складывают покойникам - одеревеневшие пальцы сжимали Библию!
Фабьен и Слейтон вошли в хижину вслед за мной. Увидев мумию, Слейтон содрогнулся, но не Фабьен. Присев на корточки, капитан осмотрел тело и присвистнул. "Уж не тот ли это, кого мы ищем?" - спросил он. Затем он попытался извлечь Библию из рук мертвеца, но мумифицированные пальцы не поддавались.
Вслед за тем мы обыскали хижину. В углу Фабьен обнаружил тетрадь, завернутую в холст. Мы прочли ее - это был дневник человека, лежащего перед нами. Из дневника мы узнали его историю - историю ужасную! Теперь мы знали правду об экспедиции Уоррена и поняли, чего так боялся старый туарег, встреченный нами в Оране.
(На этом рукопись обрывается. Полагаю, что далее полковник Паркер пересказывает своему собеседнику историю, почерпнутую из дневника мертвеца. Но что это за история - мы, возможно, никогда не узнаем. - прим. Bleubarbe'a)
