Глава 12
- Я очень люблю вас! — сказала Дорэн, увидев, что под действием ее зелья Рэдфорн бесплодно борется со сном. Дорэн знала, что лучше всего лечит сон и любовь. Рэдфорн, услышав это, резко открыл глаза — не ослышался ли он? Дорэн кивнула и немного шутливо, хотя и чуть с грустью, сказала:
- По крайней мере теперь вы мне не сможете сказать, что я не нужна вам и вы меня никогда не сможете полюбить. Я знаю, у вас своя жизнь. У вас есть невеста, если только леди не откажет вам сама. А я не думаю, что она откажется от такого замечательного человека, как вы. Ах, напрасно я все это говорю... Отдыхайте, Рэдфорн, я никогда больше не потревожу вас признаниями и не поставлю вас в неловкое положение дающего отказ. Но я знаю, теперь вы будете озабочены этой ситуацией. А что вы решите, вы скажете мне, может быть, сами. Не напишите, не попросите сказать. Нет, вы скажете сами. Я услышу. Это сердце заговорит и я услышу ваши слова. Я подожду. Отдыхайте, Рэдфорн.
Рэдфорн не смог сопротивляться больше. Последней его мыслью было лишь изумленное ощущение того, что он увидел: на руке Дорэн была повязка, точно там, куда был ранен его друг Дориан, который, кстати, был единственным, кто не навестил его за все это время. А что, если... На этом он все-таки сломался и уснул.
Но утром эта мысль не оставляла его и лишь только вошел Гордон, он тут же настрочил записку: “Почему здесь леди Дорэн? Где Дориан? Он убит? Объясните мне все, я уверен, вы знаете, в чем дело. Откуда она знает про эту идиотскую историю с пассиями мадам Жизель? Что с ее рукой?”
На этот шквал вопросов Гордон только развел руками, на что Рэдфорн в досаде сморщил рожу, выхватил записку из рук Гордона и приписал: “Она открылась мне в своем чувстве. Я думаю, я должен знать правду!”
Гордон хотел было отнекнуться, но Рэдфорн хлопнул рукой по коленям, уронил на пол чернильницу, и на его лице было написано, что если бы он мог говорить, то он бы выругался сейчас так, как не ругался никогда. Гордон, подтирая лужу чернил на полу, сдался и рассказал все подробно и в лицах. Честно говоря, он и сам считал, что тот должен узнать правду.
Слушая все это, Рэдфорн вдруг вспомнил балладу о колдуне Рогервике и ни о чем не догадывающейся королеве Ровене. Он с ужасом понял, что таили в ту ночь глаза его друга Дориана — Рэдфорн был на месте Ровены. А его друг Дориан... О, Господи! Неужели все это время это несчастное создание, рожденное, чтобы блистать на балах, в богатстве и роскоши, и сводить с ума своими капризами обожателей, испытывала все муки войны! Да черт с ней, с войной! Он поверял ей все свои сердечные тайны, а она молчала и улыбалась и даже давала советы. Как могла она терпеть все это?! Ну разве достоин он такой жертвы? Она, как Рогервик Ровену, охраняла его, как ангел-хранитель, как тень, как крыло, а он ничего не знал и даже не догадывался. Она сражалась за честь его невесты, а он отчитал ее, как провинившегося мальчишку! Кстати, невеста... “Господи, лучше бы я умер! Страшно признаться себе самому, но как я могу пройти мимо Дорэн? Может это и есть единственная в жизни любовь? Но не имею же я права дать отказ леди Одри! Лучше бы она отказала мне. Любить ее и стать ее супругом — нет! Это выше моих сил. И я лучше убью себя, чем отвергну Дорэн. Мою Дорэн... Моя маленькая воительница, мой ангел... Где были раньше мои мозги?! О, лучше бы я умер!” — думал Рэдфорн. Ну как ему жить теперь — жениться на женщине, которую не любит, да и не мог любить никогда, хотя и понял это только сейчас. И всю жизнь мучаться оттого, что любит другую и мог бы быть с нею безмерно счастлив, не сделай он в свое время столь опрометчивого предложения. Но теперь дороги назад нет, легче умереть, чем уйти из-под венца, будучи мужчиной, дворянином, в конце концов, рыцарем? А эта маленькая леди? Да его страдания — ничто по сравнению с этими днями и ночами, что провела она рядом с ним. Это можно осознать, лишь самому побывав в роли влюбленного без надежды.
И лишь только Дорэн явилась к нему, неся завтрак, он тут же написал ей: “Леди Дорэн! Нет таких слов, что я мог бы сказать в знак неизмеримой благодарности за вашу доброту и любовь! И нет таких слов, коими я мог бы описать, насколько я виновен в ваших страданиях! Милая леди Дорэн! Нет такого жестокого наказания мне и нет такой высокой награды вам в этом мире! И чтоб не продлевать ваши муки, я мог бы сказать, что не люблю вас, так как вынужден быть верным леди Одри, моей будущей жене. Но это было бы самой бессовестной ложью. Хоть судьба вновь разлучает нас, но теперь мы будем страдать вдвоем, ибо я люблю вас, леди Дорэн. Я понял это до конца. Видит бог, я не знал, что выйдет так, ибо принимал желаемое за действительное. И только теперь я ощутил всю боль ошибок. Я понял, надеюсь, все”.
Дорэн взяла эту записку и пока она читала, Рэдфорн внимательно следил за ней. Наконец Дорэн опустила листок и, помолчав, произнесла:
- Милый мой Рэдфорн! Я боюсь принять этот дар. Боюсь, это лишь жалость и чувство долга. Теперь вы знаете обо мне все. Может, это и к лучшему, но... Как вам это объяснить... Боюсь, что ваше решение продиктовано рассказом обо мне и неким чувством вины. А я не хочу жалости. Все, что я хочу в этой жизни — это любить и быть любимой. По-настоящему. И вот, я люблю. А любима ли? Я не хочу ловить вас на слове, данном при вынуждающих обстоятельствах. Ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Простите меня. Я знаю одно — вы должны мне сказать сами. На это нужно время, а когда оно настанет, все беды кончатся. Как бы я хотела сейчас же схватить эту птичку счастья в ладонь и уже не выпускать! Но... я могу лишь поранить ее этим. Вы ведь можете как следует подумать, когда первое впечатление пройдет. И я не хочу быть вашей очередной ошибкой желаемого и действительного. Я буду ждать. И не перечьте мне — мне еще больнее, чем вам. Но вы уже отдали руку и сердце другой женщине и только чудо может вернуть вас мне. А для чуда время еще не пришло. Мне очень жаль, что теперь и вы будете страдать, но... Я ничего не могу поделать против судьбы. Остается только ждать, как это ни печально. Оставим пока этот разговор. Отдыхайте.
И Дорэн печально вышла, оставив Рэдфорна в полном непонимании. Казалось, она должна была броситься ему на шею и прекратить свои страдания, а она лишь усилила их. Ибо нет ничего страшнее, чем расстаться любя. Но, знать еще и вправду не пришло время. Рэдфорн безоговорочно поверил ей и понял: от этой любви он не отречется и под пыткой. И пусть будет испытание временем — он проверит себя. Это даже и к лучшему. Ибо если это навсегда, то ничто не сможет убить эту любовь, а если... Нет, об этом думать не хотелось. Он почему-то был уверен, что на этот раз все будет хорошо. Он верил, что ее слова не имели ничего общего с отказом в связи с его внезапным недугом. Он знал, что пройдя через все эти месяцы войн и мужских развлечений ее это будет так же мало волновать, как отсутствие у него зуба или пальца. Это проблемы для женщин вроде Одри. Но только за эту любовь надо сражаться, ибо только тогда приз будет столь сладок. Он впервые понял это и решил: пусть будет туго, но он должен будет это сделать, ради искупления ее страданий. Только тогда кончатся все беды.
К содержанию Глава 13
..