Глава 5

    Как и было условленно, в среду, в пять, Дорэн ждала Кирклу в Вересковых холмах. Она рассказала о встрече с ведуньей и Киркла, с большим интересом выслушав, сказала:
  -А почему бы и нет? Я бы тоже хотела попасть к ней. Спроси при случае, не позволит ли она и мне прийти к ней?
  -Хорошо, я спрошу. Я поеду на следующей неделе, прямо в понедельник.
    Еще немного поболтав, Киркла спросила:
  -А как твои отношения с Рэдфорном? Ничего не изменилось?
  -А как может измениться? Он считает меня мальчишкой, приятелем. И самое ужасное — он собрался жениться на этой противной Одри Дарнуэй!
  -Что-о-о-о?!! — заорала Киркла, — на этой бесхвостой крысе?! Он что, с ума сошел? Ни один нормальный мужчина не может высидеть с ней и часа без головной боли! О, боже! Вот напасть! Не могу поверить! Мой брат никогда не страдал слабоумием! Может, ты что-то напутала?
  -Нет. Он сам мне сказал и просил поздравить.
  -Нашел, с чем поздравлять! С самоубийством! Я поговорю с ним!
  -Наверное, не стоит. Он взрослый человек и в состоянии решать за себя сам.
  -Ну уж нет. Если твой брат сходит внезапно с ума, не стоит ему в этом потакать, — возмущенно произнесла Киркла.
    Через некоторое время они разъехались по домам.
    Приехав в Уотфорд, Дорэн обнаружила, что Рэдфорна нет ни в таверне, в своей комнате, ни в самом лагере. Дорэн направилась в их любимый кабачок “Славный кабанчик” в надежде найти там остальных друзей. Ей стало страшно одиноко и захотелось уехать потихоньку, не прощаясь, домой, к маме и сестре и забыть обо всем на свете. Но она знала, что память, палач ее разума, не даст ей забыть Рэдфорна. К счастью, в “Кабанчике” она нашла остальную компанию за разговором с молодым Гуго Оттером. Да и Рэдфорн сидел вместе со всеми, чем очень обрадовал Дорэн.
  -Если вы так считаете, сэр — извольте. Буду ждать вас после ужина у конюшни! — говорил спокойно Рэдфорн.
  -Я буду там, сэр, — ответил Гуго и отошел, усмехаясь.
  -В чем дело, Рэдфорн? — с тревогой спросила Дорэн.
  -Этот негодяй утверждает, что видел мою невесту в обществе графа Стенфилда! Это оскорбление ее и моей чести! Я буду драться!
  -А может быть, он прав? — спросила Дорэн.
  -Дориан, не хотите ли вы сказать, что я должен драться еще и с вами?
  -О, нет, что вы! Просто нужно подумать!
  -Думать — стало быть подвергать сомнению ее честь! Я дерусь и не надо слов!
  -Хорошо, Рэдфорн. Только не горячитесь. Это не пойдет на пользу в драке, — тихо вздохнув сказала Дорэн и вышла.
    Рэдфорн догнал ее:
  -Простите, дружище, я не хотел вас обидеть! Но ведь она — моя невеста, вы сами понимаете!
  -Да, вы правы, наверное, нужно драться! — тихо и печально ответила Дорэн и Рэдфорн опустил глаза.
    Но вечером дуэли не суждено было состояться. Лорд Карнарвон объявил военный сбор, нечто вроде импровизированного легкого сражения с отрядом белой розы, неосторожно вторгшимся на их территорию.
    Дорэн во время боя держалась рядом с Рэдфорном и не могла надивиться его отваге и ловкости. В обращении его с оружием сквозила виртуозность и легкость, а смелость уничтожала скованность. Иногда Дорэн просто следила зачарованно за четкими, ловкими и сноровистыми движениями Рэдфорна. А он подмигивал ей ободряюще. И вот, в один какой-то миг стрела, летящая словно сама смерть, спела свою заунывную, полную триумфа песнь рядом с ухом Дорэн, вырвавшейся чуть вперед Рэдфорна, и она услышала сдавленное: “Черт возьми!”. В шуме битвы это ей показалось криком, ибо услышала она не ухом, а сердцем. Она резко обернулась и глазам ее предстало зрелище, пронзившее ее душу насквозь. Рэдфорн, схватившись левою рукою за правое плечо, скривив рот, пытался зажать рану с торчавшей в ней стрелой. По ладони его струилась кровь. Дорэн, опустив арбалет, стояла и смотрела на него — она впервые видела, как ранили ее любимого и он страдает от боли. Он взглянул на нее и она, очнувшись от оцепенения, подошла к нему, не обращая внимания на свистящие кругом стрелы. Она, подойдя вплотную к нему, стояла и смотрела, готовая расплакаться, но Рэдфорн здоровой рукой дернул ее за ногу и повалил на землю, выдернув из сапога.
  - Вы что, с ума сошли, друг мой? Это же опасно! А если головной убор испортят? — он кинул ей ее сапог.
  - Позвольте, я вам помогу, — Дорэн присела, слабо улыбнувшись на его шутку, и быстро натянула сапог.
  - Да, пожалуйста! Найдется ли у вас, чем перевязать? — спросил Рэдфорн.
  - Да.
  - Тогда помогите выдернуть стрелу, — попросил он.
    Дорэн дрожащими пальцами ухватилась за оперение. В горле у нее перехватило. Она вспомнила, что это такое, когда ей самой вот так же выдирали наконечник стрелы.
  - Ну, смелее! — сказал Рэдфорн. Дорэн закрыла глаза и, упершись другой рукой в плечо, дернула что было сил. Стрела оказалась в ее руке и она, потеряв равновесие, шлепнулась на задницу. Рэдфорн тоже открыл глаза. Дорэн сглотнула и начала перевязывать рану. В этот момент лорд Карнарвон провозгласил победу и отбой. Рэдфорн поплелся к лошадям, а Дорэн, незаметно вытерев окровавленную стрелу своим платком, отшвырнула ее и бережно спрятала платок с кровью Рэдфорна на груди. Вечером, около полуночи, Рэдфорн, получив от доктора Стилтона лечение и приказ пролежать ночь в постели, чтобы не было воспаления, страшно переживал о том, что не может идти на дуэль с Гуго Оттером. Любая причина отказа, пусть даже ранение в действующую руку, считалась поражением. А Рэдфорн не мог этого допустить.
  - Ну, если это столь важно для вас, перенесите дуэль на другое время! — предложил ему доктор, — когда вы сможете драться!
    На что Рэдфорн промычал что-то недовольное. Дорэн сказала ему то же самое, но он ответил:
  - Вы не знаете Гуго Оттера! Он не принимает никаких причин и отсрочек! Короче, Дориан, я поражен! И не из трусости, не в бою, а из-за глупой раны! Это позор! Теперь он распустит слухи о моей невесте и о том, что я, жених, не в состоянии защитить честь своей будущей жены!
  - Да что вы прямо как барышня! — рассердилась Дорэн, от услышанного монолога ее чуть не разорвало на части от ненависти к Одри, — боитесь всяких сплетен! Вы — мужчина, и должны быть выше этого! И, я думаю, ее чести это все равно не повредит!
  - Что вы хотите сказать? — привстал Рэдфорн.
  - Да ничего же! Что вы на всех кидаетесь со своей невестой, как будто вы и сами сомневаетесь в ней и готовы каждому горло перегрызть, если кто-то говорит вслух то, о чем вы только думаете! — всерьез разозлилась Дорэн и забыла про осторожность. Не могла она видеть, как он мучается из-за какой-то белой воши, совершенно не достойной его, — Рэдфорн, уймитесь! Не надо во всех видеть желание унизить вашу невесту! К тому же если всех подмывает говорить о ней так, не стоит ли прислушаться: почему о ней говорят так, а? — Дорэн решила наконец отомстить за себя.
  - Дориан, только потому, что вы мой друг, я забуду ваши слова, — тихо с угрозой произнес Рэдфорн, — но я не хочу, чтобы вы еще когда-нибудь говорили о ней так. У вас есть любимая женщина и вы любимы ею. Вы можете гордиться этим. Я тоже хочу этим гордиться.
   “Но гордиться, увы, нечем!” — чуть было не выкрикнула Дорэн, но во время сдержалась. Она поняла Рэдфорна и вспомнила, что говорила ей Джемайма Бакстер — он жаждет любви, но попадаются лишь разочарования. И он наделяет свою избранницу всевозможными добродетелями и сам начинает верить в них. Ведь человек, уверенный в непорочности своего любимого человека, услышав грязную сплетню о нем, лишь усмехнется и не поверит: он-то знает, что его избранник — самый лучший. И вряд ли полезет в драку, подчеркивая тем самым слова обидчика.
    Весь вечер Рэдфорн думал только о том, что он опозорил себя и свою невесту, и Дорэн не могла не страдать, видя его страдания по этой великовозрастной кочерге. Страдания о деле чести затмили его страдания от боли. В конце концов Дорэн, пожелав ему спокойной ночи, оставила его и вышла в ночь.
    В их излюбленном трактире еще горел свет. Дорэн вошла туда и поискала глазами Гуго Оттера. Да, он был там. Она подошла к нему и, подняв руку в знак приветствия, спросила:
  - Прошу меня извинить, сэр, но ваше сражение с Рэдфорном Круэлом сегодня не может состояться. Он ранен в рабочую руку в бою. Но, так как вы, вероятно, не примете отказа, даже, если вы являетесь вызванным, а сэр Рэдфорн не желает брать обратно свой вызов, то не угодно ли вам будет драться со мной за честь Одри Дарнуэй?
  - Ха, мальчишка! — расхохотался Гуго, — драться тебе со мной?! Круэл подослал мне мальчишку!
    Друзья Гуго, сидящие с ним за столом, тоже расхохотались.
  - Хорошо же, сэр! Теперь вы оскорбили меня и я вызываю вас на поединок! Я желаю драться с вами за свою честь, за честь Одри Дарнуэй и за честь Рэдфорна Круэла! — вспыхнула Дорэн.
  - Когда же, мой юный друг?
  - Немедленно!
  - Извольте! Барт, прошу вас, будьте моим секундантом! Не продолжайте без меня, я тот час же вернусь! — сказал он своим друзьям, играющим в кости.
  - Идем...те же, я к вашим услугам… сэр! — с издевкой произнес Гуго Оттер, расхохотавшись вместе с друзьями.
  - Что случилось, Дориан? — спросил подошедший как раз во время Гордон.
  - О, Гордон, как к стати! Прошу вас, будьте моим секундантом! Задета моя честь, честь невесты Рэдфорна и его самого, а он не может сегодня драться! — ответила Дорэн.
  - Ну что ж, раз вы так считаете — извольте! — согласился Гордон, неприязненно глядя на Гуго, — когда-нибудь, клянусь, я сам проткну его мечом! — тихо добавил он Дорэн, — странно подумать, что он из наших! Таким место только в белой розе!
    Они шли за трактир на утоптанный дворик, скрытый от лишних глаз и Дорэн думала: “Как странно, глупо и обидно, что я — Я! — дерусь за честь женщины, соперницы, которую сама готова убить! Но если мне суждено погибнуть, может, это к лучшему! По крайней мере на их счастье это никак не отразится. Я не буду им мешать и мучиться сама”.
    Вот и дворик. Дорэн и Гуго встали в “en garde”. Дорэн напряженно сжала в руке меч, но потом вспомнила слова Мориса, своего старшего брата: “Меч должен быть продолжением твоей руки, а не тяжелой палкой в руке!” И она ослабила хватку. Мгновенно улетучилась дрожь и волнение. Дорэн повертела меч в руке, приноравливаясь, и взяла в левую руку дагу.
  - Ну что же, малыш? — ехидно поманил рукой Гуго, — что же ты стоишь? Ох, простите, сэр, что же вы стоите? Может быть вы намочили штанишки?
  - Ох, как рано вам жить надоело! — прошипела Дорэн и сделала выпад. Гуго отразил его и очень ловко стал теснить Дорэн. Она поняла: он ловкий бретер, умелый и не раз ввязывавшийся в драки. Его приемы не всегда отличались честностью, но Дорэн была разъярена, как тигрица, плавна, легка, ловка, гибка и шустра, а потому легко уходила от его виртуозных выпадов. В конце концов она ухитрилась подлезть ему под локоть и проткнуть его правую руку, и тут же не медля — бедро. Гуго упал.
  - Извините, сэр, что я не прикончил вас, но я оставил себе шанс, что у вас, возможно, появится желание еще побеседовать со мной и я не хотел бы упустить возможности еще раз повеселиться над тем, как вы коряво и неуклюже крутитесь! — хохотнула Дорэн, вытирая пот со лба рукой. Она отсалютовала клинком и, повернувшись спиной к Гуго, ушла.
  - Ловко вы его! Он этого страсть, как не любит! Смею вас уверить! — сказал, смеясь, Гордон.
  - Смею вас уверить, я много чего тоже страсть, как не люблю! — ответила ему Дорэн.
    Вечером следующего дня за чашкой чая Дорэн, Киркла и Рэдфорн, сидя у пылающего камина в родовом замке Круэлов, заговорили на тему великих языческих бриттских и англо-саксонских богов и об излюбленном предмете подобных бесед — Мерлине. Эта тема возникла сама собой, навеянная темнотой и дождем за окнами и теплом камина, бросавшего отблески алых языков пламени на стены и гардины комнаты, куда еще не принесли свечи и где царил красноватый полумрак. Рэдфорну было интересно узнать суждения своего нового друга и он внимательно слушал. Его сестра иногда говорила ему странные вещи, и они волновали его, как ребенка запретные книги и вещи. И он был несколько удивлен, возможно даже приятно, что у его друга, мнение которого, несмотря на его молодость, его почему-то интересовало и имело для него значение, совпадало с мнением его сестры, которое он тоже уважал. И теперь они коснулись тех тем, которыми его угощала иногда его сестра Киркла по темным и таинственным вечерам, когда на нее нападала охота поговорить о том, что ее волновало.
    А теперь Рэдфорн слушал Дорэн, ее тихий мальчишеский голосок и думал, откуда такой еще, в общем-то, ребенок знает такие вещи? Дорэн плела паутинку фраз, глядя в огонь, словно рассказывая сказку на ночь:
  - Наша нация, наш народ испокон веков поклонялись своим богам. И вот вдруг мы приняли христианство. Кому оно понадобилось? Зачем? Почему? Уж не потому ли, что эти мелкие нации, откуда пришла эта религия, не смогла справиться с нами мечом, как воины, и они насадили нам свою веру и мы теперь порабощены ими без огня и меча. Теперь мы должны подчиняться другим законам, служить другим заветам, следовать другим заповедям! Наш народ никогда не был рабом, ни у кого! Мы всегда были воинами, наши боги были сильны, смелы, благородны и прекрасны! И главными заповедями были честь, отвага, благородство, умение сразиться за честь друга, дома, семьи, страны... А теперь? Бьют по левой щеке — прости и подставь правую. Убьют твою семью — прости и скажи: “Слава тебе, Господи, что хоть я жив и могу служить тебе дальше”. Это тому, кто и подстроил смерть твоих близких! Говорят, если человек умирает, значит он богу нужен больше. Но, например, как может благодарить господа одна молодая девушка, которая потеряла отца и троих братьев на войне, которую тоже допустил бог, отказалась от матери и сестры, чтобы обрести покой и исполнить клятву, данную отцу, и обречена любить того, кто не любит ее? Эта девушка совершает сейчас грех на Его Божий взгляд, но она все равно совершает его, потому, что у нее нет другого выхода. И я не могу ей ничем помочь.
  - Кто она? — спросил Дорэн Рэдфорн.
  - Одна несчастная, которую я знал когда-то. Я знал ее, когда она была милой и очаровательной женщиной, в шелках и драгоценностях. Теперь она не носит украшений. Теперь она скитается по миру, чтобы обрести свое несбыточное и призрачное счастье, которое бежит от нее. Я не знаю, что с ней теперь сталось. Этого не знает никто из знавших ее. Даже и она сама, наверное. Говорят, что она умерла. Но я думаю, что она еще жива и ждет свое счастье.
    Они все немного печально помолчали. Киркла поняла, о чем хотела сказать ее подруга и она разволновалась, что та ненароком проговорится. Но Дорэн во время остановилась и положила конец истории о несчастной леди. Но Рэдфорн запомнил ее историю и потом, ночью, ему приснится то, о чем он на утро будет вспоминать, как о странной приключившейся с ним, а может и не с ним, истории, знакомой и неуловимой, грустной, но приятной, приносящей сожаление, что это сон, и он закончился.
    А меж тем Дорэн продолжала говорить:
  -Ясновидцы и знахари — еретики и должны быть уничтожены. Ты лишь молись и не смей ничего желать. А результат? Злоба, зависть. Обнищание духа, измельчание породы, война. Некоторые люди, что знают больше нас, считают, что есть некое божество, противопоставленное Христу. И оно несет нашу, языческую веру благородных и сильных духом воинов. А за это их преследуют и сжигают за ересь. Ведь это несправедливо! А они куда умнее тех, кто их жег. И умные, честные, благородные люди живут, словно крысы в подвале, в тайне встречаются друг с другом, не имеют права на свое вероисповедание, ибо правят тупицы, облаченные в рясы, виновные в этой проклятой войне! А война — что в ней проку? Убиваем друг друга, выживаем сами себя! А случись нападут на нас чужестранцы — нет нас уже! Все погибли. А кто не погиб, те в ссоре и не пойдут друг за друга. И возьмут нас голыми руками, как котят. Вот чего добиваются священники (они-то всегда себе и место, и хлеб найдут, меля языком свою чушь)! Лучше бы, чем самих себя уничтожать, взять бы всем вместе, да и вымести их всех поганой метлой вместе с их верой туда, откуда они пришли, и всем раздорам конец!
    Тут Дорэн замолчала, подумав, а не наговорила ли она лишнего. Ведь хотя Рэдфорн и был ее другом и служил алой розе, которая была в опале при нынешнем короле белой розы, но и алые никогда столь вольно не выговаривали между собой. Но Рэдфорн сказал:
  - Да, Дориан! В ваших речах нет рабской покорности! Ведь именно ее от нас требуют святые отцы. Но в них есть здравый смысл и разум. И, черт возьми, как жаль, что за здравый смысл и разум гибнут люди, попав в руки кучке тупых идиотов! И знаете, Дориан, когда бы и где бы я ни был, я всегда буду помнить ваши слова и постараюсь прийти вам на помощь, если из-за них вы попадете в беду.
  - Спасибо, друг мой! Но я не стану говорить это другим людям. Вам я доверяю.
    Поздно ночью, когда Дорэн уже легла в постель, раздевшись донага, с удовольствием сняв узкую одежду мужчин и став вновь стройной и грациозной девушкой с кошачьи плавными движениями, Киркла, делая перевязку Рэдфорну, спросила его как бы невзначай:
  - Я слышала, ты собираешься жениться?
  - Да.
  - И на ком же?
  - На Одри Дарнуэй.
  - Ты это точно решил? Хорошо подумал?
  - Да, а что случилось?
  - Пока ничего, Рэд, но... Прости меня, брат, но она мне почему-то совсем не по душе. Как мог ты остановить свой выбор на этой обывательнице, мещанке до мозга костей? Мещанке, хоть она и леди? Нет, я не могу тебя понять! Неужели ты любишь ее?!
  - Да, — ответил Рэдфорн и, чуть помолчав, добавил, — наверное.
  - Наверное?! — вскричала Киркла, — наверное?! Ты не уверен, что любишь ее и берешь ее в жены? Боже мой, Рэд, ты же не собаку на охоту выбираешь! Ты сумасшедший! Вокруг столько женщин!
  - Да, но...
  - Что “но”? Ты оглянись вокруг себя! Не надо лететь за тысячи миль, чтобы, разбиваясь о камни, страдая и ошибаясь, отметая все и находя вновь, найти свою единственную великую любовь! Она всегда рядом! Только протяни руку и возьми ее! Ты не умеешь видеть совершенно очевидные вещи!
  - О чем ты, Киркла?
  - О том, что есть женщина, которая любит тебя беззаветно и преданно, ее душа тенью скользит за тобой, оберегая тебя! И никто кроме нее не даст тебе счастья, вот увидишь!
  - Кто же это? — спросил с усмешкой, но весьма заинтригованный Рэдфорн. Как это так: есть женщина, которая любит его, а он о ней даже ничего не знает!
   “Дорэн Грэфолк!” — чуть не вырвалось у Кирклы, но она опомнилась:
  - Ну я не знаю, но она обязательно должна быть! Я уверена, не нужно торопиться.
  - Ну, — протянул Рэдфорн, — я думал, ты действительно знаешь ее! А так, что это? Какая-то призрачная женщина, которую я, может, никогда и не встречу и из-за твоих фантазий я должен рушить свои планы!
  - Но, Рэд, послушай! Я согласна всю жизнь ждать великой любви, как звездопад, и ради нее я готова лучше на всю жизнь остаться в одиночестве. Но лучше никакой, чем лишь бы какую. А ты ринулся сломя голову в объятия расчетливой дамочки, даже ни разу в жизни не испытав, что такое истинная любовь! Потом это тебе уже не удастся никогда!
  - Ах, Киркла, перестань! Она дала согласие, неужели я могу теперь отказать ей! Ты сошла с ума! Нанести женщине такое оскорбление! И потом, мне кажется, я все-таки люблю ее.
  - Кажется! — проворчала Киркла, — когда не уверен, жениться просто смешно! И к тому же глупо! Ты выбираешь ее на всю жизнь, чтобы она была с тобою и в горе и в радости, и в болезни и во здравии, и при богатстве, и в нищете, и при жизни и после смерти! Ты выбираешь подругу, верную, которая будет с тобой делить и пищу, и постель, и беды, заботы, славу до конца дней, ты выбираешь мать твоих детей! Ты уверен, что она будет делить твои болезни, горе и нищету, если вдруг они случатся? Ты уверен, что она не предаст тебя, не променяет на другого, и вся ее верность не кончится, когда кончатся деньги, слава и красота твои? Не даром люди говорят, что она отнюдь не славится этими добродетелями и всегда вьется около того, у кого кошелек пузатый.
  - А я в ней уверен!
  - И напрасно, Рэд. Про Одри Дарнуэй говорят, что она еще долго не успокоится. Что она лет до пятидесяти будет, как дерьмо в проруби, плавать и щупать, где лучше. Причем тот, кого она щупает, никогда не догадается о ее намерениях. К тому же, не слышал, ее будто видели в обществе графа Стенфилда?
  - Киркла, прекрати эти разговоры! Мне и так забот хватает. Уже одна дуэль висит на мне на эту тему, еще не хватало, чтобы и ты предавалась этим грязным сплетням!
  - Зря ты никого не слушаешь и еще, к тому же, как баран лезешь в драки! Ведь все подряд просто так болтать не будут!
  - Прекрати! Ну пожалуйста! Не встречал я в этой жизни любви! Может и нет ее вовсе. Нет в природе абсолютно верных женщин. Все женщины любят уют, комфорт и богатство. И ни одна из них не захочет делить беды. Муж должен покупать ей наряды, драгоценности, возить на балы, а заботы и беды оставлять за воротами. Им это ни к чему. Им нужно выглядеть лучше всех, купаться в славе своих мужей-воинов. Ну а убьют на войне — это же так красиво: богатая, окутанная славой мужа-героя вдовушка, которая не прочь опять выйти замуж. А то кто же ее содержать будет? С дохлого мужа что прок — только слава! Мертвые денег не куют. И дамам можно это простить. Они глупы и богаты, изнежены и капризны. Они леди! И нет в мире ни одной, которая добровольно захочет разделить с мужем все тяготы жизни! И уж если на то пошло, Одри хоть одна из самых красивых женщин Лондона, к тому же не совсем глупа, как остальные.
  - Ты очень плохого мнения о женщинах, брат. И ты не прав. Конечно, по большей мере они такие и есть, как ты говоришь, но ведь есть и другие! — произнесла Киркла.
  - Я не встречал! — отвернулся мрачно Рэдфорн.
  - А что ты думаешь об Дорэн Грэфолк? — вдруг ни с того, ни с сего спросила Киркла брата.
  - О, она умна! Она — истинная леди! Она достойна восхищения и уважения. Я не раз разговаривал с ней при встречах. Да, она весьма недурна. Да что там говорить, на нее охотятся много мужчин. Я не могу сказать, что она — самая популярная женщина в Лондоне, но ведь она мало бывает в этих пошлых светских салонах! У нее совсем иной склад ума. Но...
  - Что же “но”?
  - С чего ты вдруг о ней спросила?
  - Как бы ты отнесся к тому, чтобы она стала твоей женой?
  - Да ты что? Я никогда не думал об этом! К тому же я помолвлен! Да и вообще, с чего тебе в голову пришла такая мысль? Я знаю, она твоя подруга, ты ее лучше знаешь, но с чего ты взяла, что я ей нужен? И откуда тебе знать, подходит ли она под твои мерки “идеальной жены”?
    Как же ей захотелось в этот миг все и рассказать! Сказать: “Да оглянись ты на верного мальчишку, что спит сейчас в соседней комнате, что бывал с тобою не в одном бою и всегда был рядом! Это и есть изнеженная и капризная леди, обожающая балы и наряды! Она ходит за тобою, как тень. Она сражается с тобою плечо к плечу, она не боится смерти, лишь бы быть с тобой! Она променяла тепло и уют, балы и веселье, которые она любила, на арбалет и меч, на войну и страданья, лишь бы видеть твои глаза! Она молча терпит боль, забыв о капризах, но кричит в душе от муки, что знает, видит она твои отношения с женщинами и сознает, что ты отдал свое сердце другой, не достойной тебя, только не знает она, что отдал ты его не по безумной любви, а по глупости”. Но Киркла ответила совсем не это:
  - Подумай о ней. И об Одри подумай. И не спеши.
    А ночью приснился Рэдфорну странный сон, от которого он долго не мог утром освободиться. Ему приснилась Дорэн Грэфолк, нищенкой, немой и печальной, с мечом в руке. Она смотрела на него, когда он проезжал на коне, с такой тоской, что он хотел остановиться, но она шлепнула его коня плоской стороной меча по крупу и он понес его прочь. Он оглядывался, а она все стояла там и плакала. Потом он остановил коня и повернул его назад, желая во что бы то ни стало догнать ее и помочь, но когда он вернулся на то же место, ее уже не было. Он носился по городу и спрашивал всех, не видел ли кто нищенку, ищущую свое счастье, но никто ему ничего не говорил. И тогда он сказал, что она ищет его, и одна старушка сказала ему, что знает, где она. Но не скажет ему, потому что он умер для Дорэн, потому что женат на лягушке. Он долго пытался выведать у нее место, где спряталась от него Дорэн, но старушка была непреклонна. И она сказала ему: “Она будет молчать, пока ты не начнешь говорить. Отними у нее меч, раздень ее донага, отрекись от всего мира и ты поймешь, что было с тобою. Попробуй-ка, отними у нее меч!” Она расхохоталась и пропала, а Рэдфорн остался размышлять над ее словами, когда в конце улицы показалась Дорэн. Он бросился к ней и попытался, как учила его старуха, отнять у нее меч, но она с полными страдания и слез глазами замахнулась на него мечом и застонала, как будто что-то хотела сказать, но не могла. Он понял, что она не остановится и зарубит его, хотя и сама не хочет этого. И он подумал: где она так хорошо научилась владеть мечом? И он отпустил ее. А она, все так же плача одними глазами, улыбнулась и ушла, подметая лохмотьями дорожную пыль. На утро Рэдфорн вспомнил сон, но из слов старухи он запомнил только одно: “Отними у нее меч и раздень донага”. И он долго потом пытался найти смысл или значение этого сна, но так и не пришел ни к какому выводу.
    Через неделю воины вновь дружною шестеркой отправились в Лондон. После ужина и игры в традиционном игорном доме Рэдфорн, когда они возвращались домой, сказал Гордону:
  - Кажется, моя рука уже приходит в порядок. Я думаю, скоро я разделаюсь с Гуго Оттером.
  - Видите ли, Рэдфорн, наш юный друг Дориан принес Гуго нотабене от вашего лица и потребовал сатисфакции, так как вы были больны. Он проткнул его плечо и бедро и тем самым принес его извинения вам. Так что вы можете быть удовлетворены. Дориан постоял за честь вашей невесты и вас, — ответил Гордон.
  - Какого черта! — вскричал Рэдфорн, — Дориан! Ну почему вы не спросили меня! Получается, что я струсил, подослал вместо себя другого, да к тому же еще и мальчишку! Как же вы смели?!
  - Не смейте называть меня мальчишкой! Он тоже имел неосторожность назвать меня так, за что и поплатился! Я ваш друг, Рэдфорн, — вспылила Дорэн, — и я имел право встать за вас, если вы больны! Если вы оскорблены, простите!
  - Оскорблен?! Да я взбешен! Черт возьми! Теперь только и разговоров будет, что Круэл — трус! Какое вы имели право?!
  - Знаете, что, Рэдфорн, вы весь вечер ныли, что не можете выйти и будете выглядеть глупо; теперь вы чисты, за вас дрались и не смейте меня отчитывать! Шли бы сами в тот вечер и не скулили о глупом положении! Вы можете вызвать меня на дуэль, но я не побоюсь оказаться в глупом положении и откажусь, потому что вы — мой друг, и я не хочу драться с вами! А если меня назовут трусом — я докажу свою смелость в бою! А отказаться от глупой драки — это не трусость! Прощайте! — и Дорэн зашагала прочь.
  - А ведь он преподал вам хороший урок! — сказал Гордон.
  - Катитесь к черту с вашей смелостью! — донеслись вслед Дорэн голос Рэдфорна и его чертыханья в ответ на замечание Гордона.

К содержанию    Глава 6

..