Глава 8

    Мортиферу снился какой-то дурацкий сон, когда вдруг что-то, словно чей-то удар руки, толкнул его. Он думал, что это Трист будит его за чем-то, и он, не открывая глаз, спросил:
  — Трист, все в порядке? — но ответа не получил. Он откинул руку на сторону, где спала Трист, но ее место было пусто. Мортифер приподнялся и оглядел темную комнату. Трист в комнате не было. Он встал, прошел на кухню, совершил обход ванной, туалета и кладовки, как в прошлый раз, после чего в его груди поселилась паника. Он ворвался в комнату, где отдыхали Дарий, Летифер и Инферн, включил свет и крикнул:
  — Подъем! Трист пропала!
  — Как пропала? — изумленно спросил Летифер.
  — Ее нет в квартире, — сказал Мортифер, натягивая на ходу джинсы, — я осмотрел все. С ней что-то случилось. Я не думаю, что она настолько глупа, чтобы уйти на улицу одна ночью!
    Как он был недалеко от истины! Такой глупости Трист не ожидала от себя и сама. Но это случилось, хотя Мортифер исключал такую возможность, безоговорочно веря в благоразумие своей подруги. Он никогда не замечал в ней склонности к суициду, а прогулки в одиночестве во время таких исторических событий попахивали самоубийством.
    Ребята быстро оделись, понимая, что спать не надо было вовсе ложиться, видимо у них был сегодня неудачный в этом плане день — выспаться все равно не удастся. Они вышли на улицу.
  — Куда мы пойдем? — спросил Инферн.
  — Разделяться нельзя. Надо идти вместе. И для начала я предложил бы осмотреть все вокруг здесь, — предложил Дарий.
  — А еще не мешало бы сообщить в полицию, — сказал Летифер.
  — Я это уже сделал. Это становится у меня уже дурной привычкой, звонить в полицию, — сказал Дарий. Мортифер стоял и молчал. Они ждали от него решения, куда им направить свои стопы, но он словно не замечал их.
    У него было странное чувство, что что-то случилось, действительно что-то серьезное. Ему вдруг показалось, что Тристиция позвала его. Он резко обернулся, но увиден удивленные лица ребят, понял, что ему это показалось. «Куда же тебя занесло, дурешка ты моя?» — подумал он в тревоге из-за того, что не сдержал обещания быть рядом с нею. Он решил, что пер-вое, что придет ему в голову, и будет ответом, где ее искать. «Ну же, помоги мне, Трист, дай мне знак! Я пойму, только скажи мне, где тебя искать!» — подумал он и вдруг ему пришло в голову воспоминание о том, как он познакомился с ней на готическом кладбище. «Господи, ты с ума сошла, если пошла туда ночью!» — подумал он, но вдруг страшная мысль пришла ему в голову: «А что, если она не гуляет там, а что, если это ответ! Что, если она уже...» Тут его мысли перекрыло и он вдруг увидел картину из прошлого, как они с Трист занимались любовью у нее дома и на них упала ваза с розами, облив холодной водой. Они так смеялись тогда…
  — Мы поедем к ней домой, — сказал Мортифер. — и если он убил ее, я... Лучше бы ему не знать, что я с ним сделаю!
  — Почему ты решил, что надо ехать к ней домой? — спросил Дарий.
  — Потому что она мне сказала об этом, но я боюсь, как бы не было поздно! — сказал Мортифер и они припустились к машине.
    С визгом затормозив у входа в подъезд, они выскочили из машины и насколько позволяли им их способности в ориентировании на местности в условиях кромешной темноты, они преодолели лестницу.
    Мортифер ворвался в квартиру первым.
  — Может быть, мне первым войти? — спросил Дарий, щадя его чувства в случае, если с Тристицией не все было в порядке.
  — Я сам, — сказал Мортифер и шагнул в комнату.
    Свет померк в его глазах, но он не мог себе сейчас этого позволить. Он бросился на колени на пол перед лежащей Тристицией, наступив коленом в лужу крови. Руки его потянулись к ней, но застыли на полпути.
  — О черт, только не это, — прошептал он, дернув руками и схватил ее голову. Ребята стояли рядом, не зная, что делать. Первым очнулся Дарий.
  — Надо же «скорую» вызвать, чего мы, как идиоты, стоим! — и он помчался к телефону.
  — Черт! — выдохнул он, — провод обрезан…
  — Я побегу на улицу, позвоню оттуда, — сказал Инферн и бросился вон. Мортифер положил голову Трист себе на колени и укачивал ее, как младенца.
  — Она жива? — спросил Летифер.
  — Вряд ли. Ты посмотри на рану... — тихо сказал Дарий.
  — Я хочу, чтобы она была жива, — так же тихо сказал Мортифер, целуя ее.
  — Она еще теплая. Я не дам ей остыть. Она не должна этого делать.
    Он перебирал ее волосы, гладил по голове, по щекам. Он не мог поверить, что она умерла. Она не могла его оставить просто так, как она это сделала. Он не хотел, чтобы все было так, как сейчас. Он знал, что будет больно, если это случится, но не знал, что так скоро. Он не мог ей позволить просто так уйти от него.
  — Да где же эта... полиция! — выругался он, — где эти… врачи!!!
    Он почувствовал такое опустошение, что жить дальше не хотелись.
  — Я люблю тебя, я люблю тебя, — шептал он. Он так редко говорил ей об этом, и она часто обижалась на него за это, ей хотелось слышать, об этом чаще... Как он жалел теперь об этом. Что стоило ему говорить это чаще? И вот теперь, сколько бы раз он это не повторил, ей уже все равно она уже все равно не слышит его. Теперь он понимал, что если бы все вернулось, он бы делал все, что только она не пожелает, лишь бы только она не умирала. Но самое обидное, самое больное, и приносящее наибольшие страдания было то, что все его действия уже ни к чему и никому не принесут облегчения, он не сдержал своего обещания сделать все, чтобы с ней ничего не случились, он даже не смог попытаться что-то сделать — она не дала ему такой возможности. Ему было больно, и он не боялся в этом сознаться самому себе. Не боялся признаться себе в том, что эту боль ему приносит потеря женщины.
  — Что же ты наделала, Трист... — проговорил он, — зачем же ты так со мной? Зачем ты оставила меня здесь одного? 3ачем ты сделала мне так больно? Я даже не успел сказать тебе, как я тебя люблю, а ты уже ушла от меня! Что же ты наделала? — прошептал Мортифер.
  — Черт, где же полиция и «скорая», — нервничал Дарий.
  — И Инферн куда-то запропастился... — сказал Летифер. Он пытался казаться спокойным и сильным, но у него эти не очень-то получалось. Трист очень нравилась ему, как человек. Ему было настолько жаль ее, что он даже не постеснялся сползшей по его щеке слезы.
    Наконец-то прибыла полиция. Врачей так и не было. Инферна тоже. С полицией прибыл врач, он осмотрел тело и Тристицию увезли в больницу. Для чего — никто уже не знал. Место происшествия опечатали, ребят заставили ехать домой.
    На улице они ждали Инферна, когда один из полицейских доложил, что в телефонной будке напротив он обнаружил тело молодого человека. Этого уже никто не мог спокойно перенести. У мужиков тоже есть нервы, и они тоже не стальной канат, их тоже нельзя тянуть до бесконечности. И когда мужчины плачут, их нельзя за это винить. Если они не стыдятся своих слез, значит, случилось что-то такое, чего не бывает в повседневной жизни, случилось то, от чего иногда хочется покончить с собой.
    Они сидели в пабе, пьяные в лоскуты, и молчали. О чем тут можно было говорить? О своей боли? У каждого она своя, и кому дано судить, чья сильнее. О своих страданиях? Кому они интересны? О тех, кого потеряли? Этим их уже не вернешь. О своих слезах? О том, как сердце заходится, будто хочет остановиться вовсе? О том, что жить больше не хочется? О таких вещах сильные мужчины никогда не говорят друг другу. Они просто сидели и молчали, ибо боль не умеет разговаривать.
  — Выговорись, Морт, — сказал Летифер и Морт с благодарностью посмотрел на него.
  — Мне больно, — сказал он, опуская голову.
  — Мы знаем, Морт, — ответил Дарий, кладя ему руку на плечо. Мортифер поднял полные страдания глаза и сказал:
  — Я встретил ее тогда, когда думал уже, что никогда не встречу такую женщину, как она. И вот она пришла ко мне. Она была для меня всем. И вот ее нет у меня. Мне дышать нечем. Всякие мелочи так много значили для нее, а я не понимал этого. Я думал, что если любишь, то об этом не обязательно говорить, и так все понятно. Но теперь я понимаю — не бывает мелочей. И я очень жалею о том, что я так поздно понял этого. Что хотя бы то короткое время, что она была со мной, я не смог сделать для нее того чего она так ждала от меня. Сколько я бы отдал сейчас, чтобы говорить ей всякие слова, которых я не говорил ей, не придавая им значения! Но теперь они ей уже не нужны. А когда они были ей необходимы, я не делал этого. Я проклинаю себя. Как мне жить теперь? 3ачем?
  —Тебе просто нужно помнить о ней. Помнишь, мы давно смотрели кино про Ворона, ей очень нравился этот фильм, — сказал Дарий, — и там было сказано, что если у нас отнимают тех, кого мы любим, то надо просто не переставать любить их, и они будут жить вечно.
  —Да. В памяти. Но не со мною радом. Она будет жить в моей памяти, но я никогда уже не смогу прикоснуться к ней, почувствовать ее тепло... Мне этого так будет не хватать... — опять опустил голову Мортифер.
  —Я знаю, что нам надо делать... — сказал тихо, но жестко Летифер.
  Дарий поднял на него глаза, а Мортифер так и остался сидеть с опущенной головой.
  —Мы должны казнить его. Мы должны отомстить за Трист, за Инферна, за Омэна, за Ностера. Только тогда, когда мы будем знать, что он мертв, как и они, мы сможем снова поднять голову. Пока он жив, я не смогу уважать себя.
  —Ты прав, — холодно и жестко сказал Мортифер, хватаясь за эту идею, — и не стоит отказываться от того, от чего можно не отказываться, как говорил Инферн.
    Они молча встали, посмотрели друг другу в глаза, сузившиеся от злости и ненависти и пошли к выходу. Они знали, на что они идут. Но им было уже нечего терять. Если крысу загоняют в угол и ей некуда скрыться, она бросается в горло тому, кто загнал ее. Человек, доведенный до отчаяния, страшен.
    Сами не понимая, чем они руководствуются, они пришли домой к Летиферу, переоделись, как смертники, во все черное, одели косовороты, тяжелые ботинки, взяли веревку, ножи и отправились, как волки, на охоту за бешеным зверем, отбившимся от стаи в силу своего затмения.

К содержанию    Глава 9