Больше всего на свете Вадим боялся умереть. Нет, он боялся не самой смерти, которую считал вполне реальной и неизбежной. Его страшила ее непредсказуемость.
Часто ему снился образ девушки в черных одеждах, надменной и своенравной. В руках у нее была черная книга, с толстыми, пожелтевшими страницами. Когда она бралась листать ее, один из пальцев медленно полз по аккуратным, ровным буквам, изредка поглаживая некоторые имена. На одном из них, палец замирал. Потом она закрывала книгу. Чтобы на следующий день открыть вновь.
Вадим знал много случаев, когда его знакомые умирали, совершенно неожиданно. Они строили планы на жизнь, встречались с девушками, работали день и ночь, заботясь о карьере, и даже не задумывались, что привычный ход вещей может быть легко нарушен. Достаточно было лишь одного шаловливого пальчика, чтобы оборвать паутину жизни, которую те долго и упорно плели с самого рождения.
Вадим боялся, что однажды, когда он будет делать что-то особо важно и значительное, когда многое будет зависить только от него, прекрасной девушке по имени Смерть приглянется его имя.
Он опасался встретить смерть, когда шел с особо важными бумагами на совет директоров. Руки Вадима дрожали в тот момент, когда его попросили похранить ключ от сейфа, в котором находился компромат, способный кардинально изменить ситуацию в верхах правительства. Прятать пришлось в одном, только ему известном месте, и он боялся не дожить до того момента, когда нужно будет решить исход дела, за которое было пролито много чужой крови. Уходя из дома, ему бывало страшно, что стоит ему умереть, и все имущество, нажитое им в течении жизни может достаться государству.
Наконец, настал момент, когда он устал боятся. Ему надоело засыпая ворочаться в боку на бок уговаривая Прекрасную Девушку дать ему возможность пожить еще, и довести как можно больше дел до конца. Ему надоело жить в страхе, что однажды она может не согласится.
Решение пришло само, и уже с раннего утра следующего дня Вадим приступил к его исполнению. Он назначил на свой пост заместителя, оформив все бумаги на должном уровне, и передал все дела ему. Потом расстался со своей девушкой. Квартиру Вадим смог продать вместе с мебелью, переведя все деньги на свой счет в банке, где он хранил все свои сбережения. Покупатели на машину, гараж и дачу тоже нашлись достаточно быстро.
Наконец, настал момент, когда все, принадлежащее Вадиму было продано. Он больше не был никому ничего должен, и абсолютно ничего не связывало его с этим миром.
Он шел по тратуару и улыбался солнцу первый раз в своей жизни. Он уже решил, что именно в этот день он доведет все до конца. Путь его лежал в банк, в котором он, ослепительно улыбнувшись служащей попросил перечислить все деньги на пластиковую карту, которая будет через пару часов переоформлена на человека, которому он доверял свое богатство. Доверял зная, что тот сумеет грамотно распорядится такими деньгами. Он вышел из банка смееясь, держа в руке карту, на которой лежало все его состояние. Ради этой карты он работал почти всю свою сознательную жизнь. Теперь он заслужил достойный отдых, а карта найдет достойного владельца, который не спустит деньги на ветер. В двух кварталах от банка жил счастливчик, которому скоро предстояло обагатиться на солидную сумму. А потом, потом можно умереть ... но уже самому. Обмануть Ее, от чьего изящного пальчика веяло холодом. Уйти легко и беззаботно, зная, что все что можно было сделать - сделано.
Переходя дорогу, Вадим улыбался, и радовался собственным мыслям. Он не видел, как большой грузовик вывернул из угла. Он не знал, что водитель автомобился здорового перебрал в центральной пивной. Возможно, Вадим и слышал скрип тормозов, и рычание мотора, но поделать уже ничего не мог. Он упал, подмятый трехтонным груженым железным монстром, его кости захрустели под беспощадными колесами.
Остановив грузовик водитель выскочил из кабины и бросился к бесформенной массе, бывшей когда-то Вадимом. Улица была пуста, и водитель справедливо решив, что все равно он уже не поможет, а садится в тюрьму неохото, поспешил обратно за руль. Под его ногой что-то хрустнуло, но он не обратил на это внимания, спеша скрыться с места происшествия.
А где-то вдалеке послышался звук захлопнувшейся книги. А потом, - чуть глухой стук предмета, который кладут на полку. Чтобы завтра достать вновь.
Дом
Интересно, что думают люди, когда видят нищего…
Презрение, брезгливость, возможно жалость.
Я сижу на теплом асфальте, рядом с большим,
современным жилым домом. Мои волосы сбиты в комья, должно быть,
они еще грязнее, чем та улица, где я прошу подаяния.
Свитер, который я ношу давно выцвел и облез настолько,
что нитки, торчат в разные стороны, делая меня похожим на ежа.
Брюки порваны на коленках - результат моей сегодняшней потасовки
с местными бомжами, устроенной за право порыться в помойке первым.
Грязные руки жадно хватают каждую монетку, которую жители дома,
выходя или входя в подъезд, морщась, кидают мне в железную чашку.
Я могу сидеть так очень долго, ведь самое интересное, это наблюдать. ..
Вот мимо проходит женщина, ведя за руку ребенка. Мальчик, заметив меня,
скромно примостившегося у кромки тротуара, жалобно просит у матери монетку,
чтобы подать мне. Как трогательно. Женщина приостанавливается,
засовывает руку в карман облезлых джинс, шарит там рукой, потом
картинно разводит руками, трепет мальчонку по голове, и тащит упирающегося сына к подъезду.
Мимо меня проходит хорошо одетый молодой человек. В руках он сжимает
черный дипломат. Даже не взглянув на меня, он медленно подходит к двери,
не торопясь открывает ее, и исчезает в недрах дома. У него свои заботы,
и я для него лишь декорация, которая не будет значить ничего до тех пор,
пока не появится возможность извлечь из нее какую-то выгоду. Что ж, я его понимаю.
Вечереет. Солнце медленно скрывается за горизонтом, и я начинаю замерзать. Хорошо, что сейчас лето.
Дверь подъезда открывается, и моему взору предстает новый образ. Парень,
одетый в черную кожаную куртку. Его глаза горят ненавистью. Похоже, что он
поссорился с подружкой или с родителями. Заприметив меня, он медленно,
вразвалочку подходит и садится рядом. Прямо на асфальт. Он начинает говорить,
и я чувствую запах перегара. Ему нужны мои деньги. Безо всякого сожаления я
отдаю ему те гроши, что сумел собрать за день. Довольный, парень уходит.
Я понимаю, что того, что он у меня забрал, ему вряд ли хватить даже на пачку
плохих сигарет. Ему нужно было убедиться в собственной силе, а я был тем, кто
как нельзя кстати подошел на эту роль.
Я смотрю на дом. Красивый, высокий, современный. Свет горит в окнах, и я даже
могу различить силуэты. Люди заняты своими делами. На первом этаже, я вижу
семью, которая спокойно ужинает на кухне. Тремя окнами левее, дети смотрят
телевизор, а родители что-то бурно обсуждают в соседней комнате. Как это необычно, - иметь семью…
Самое смешное, что для всех этих людей, я - ничего не значу. Если я сейчас подохну
здесь, ни один из жителей дома даже не поперхнется своей пищей. Единственное,
чем они будут наверняка озабочены, это трупом, который будет портить пейзаж и без
того серого и убогого двора.
Уже совсем стемнело… и мне холодно. Я встаю, рывком скидываю грязный парик. Снимаю
свитер, и грязные брюки, превращаясь из бомжа в приличного человека в костюме и галстуке.
Тряпочкой стираю грим с рук и лица. Достаю из кармана небольшой пульт, и отхожу вглубь двора.
Мгновение я прощаюсь с домом. Потом нажимаю на единственную кнопку на пульте и сажусь в машину.
Завожу двигатель и выруливаю на автостраду.
Слышен взрыв. Огонь, потрескивая на летнем ветру, медленно пожирает дом…
Я всего лишь делаю свою работу. Возможно, только лишь с большим удовольствием, чем остальные.
***
Я парил красивой птицей в ночном небе. Я никуда не спешил. Я был по-настоящему счастлив.
А знаете, почему я был счастлив? Потому что я был свободен.
Я ничего и никому не был должен. Меня не связывали с землей
тугие и порочные нити обещаний и обязанностей.
Все, чего я хотел - это быть самим собой. И никем больше.
И тут пришли Они.
Нагло и бесцеремонно вмешались в мой чистый и плавный полет.
-Смотрите, - говорили Они, - он еще смеет летать? Обрубить ему крылья и дело с концом!
Я сопротивлялся. Долго, упорно не хотел отдавать то единственное, чем я дорожил - свободу.
Но Они победили. В тяжелой и изнурительной схватке я лишился крыльев. Камнем рухнул я вниз на грешную землю.
- Что же вы сделали, люди, - хотелось кричать мне, - зачем вам мои крылья, зачем вам моя свобода?
Но Они молчали. И тогда я пошел.
С трудом мне давался каждый шаг. Медленно и с мучениями передвигал я ноги. Постепенно, я начал привыкать. Конечно, мне здорово нехватало моих крыльев, но выхода не было. Так я научился ходить. С каждым днем я совершенствовал свое искусство, а в один прекрасный момент, обогнал Их. И тогда Они возмутились.
- Какая наглось! Мы помогли ему, и вот вся его благодарность? Ноги это слишком шикарно для него.
Так я лишился ног. Но это не смутило меня. Я пополз. Медленно и неулюже, переваливаясь с боку на бок.
Они потешались надо мной.
- Ну что, тяжело без ног? Будешь знать, как обгонять Нас!
А я терпел. Терпел из последних сил. А потом поплыл. Они смотрели затаив дыхание за моими грациозными движениями.
За тем, как мои руки гладили поверхность воды, а тело умело отдавалось послушным волнам. Конечно, я не был свободен, но у меня была иллюзия. Иллюзия того, что я снова счастлив. И тогда меня лишили рук. Погружаясь на илистое дно, я вспоминал те счастливые минуты,
когда у меня были крылья, когда я мог лететь туда, куда желает моя душа.
И капли слез растворялись в, и без того соленой, морской воде.
Капля
Дул холодный, северный ветер. Он заглянул в ее глаза.
- Ты будешь меня ждать?
- Буду, - тихо прошептала она, - буду, - теперь уже чуть громче.
- Точно? -последовал второй вопрос.
- Да, - кивнула она, - точно.
- Постарайся не забыть, все то время, что мы были вместе, все эти волшебные минуты.
Просто помни их, и я буду жить. Я вернусь. Скоро. Девушка опустила голову.
- Не плачь, - улыбнулся он, - не стоит.
- Когда? - спросила она, - когда ты вернешься?
- Важно не когда, важно как, детка.
Скоро будет дождь. Дождь долгий, противный. Потом землю покроет снег.
Такой белый-белый. И наблюдая, как тает снежинка у тебя на руке, как капелька дождя, оставляя мокрый след, скатывается по твоей щеке, вспоминай обо мне.
- Хорошо, - она снова кивнула.
К перрону, свистя, подошел поезд.
- Это твой, - тихонько сказала она.
- Да, - кивнул он.
- Не уходи, не надо, - шептала она ему.
- Я должен.
- Постой, возьми это, - она сняла со своего пальца серебряное кольцо, - возьми, и тоже помни меня.
- Мы еще встретимся, - сказал он, - до боли сжав ее руку, - главное уметь ждать.
Он рывком вспрыгнул на ступеньку, и исчез внутри вагона.
Перед тем, как войти в свое купе он вытащил из кармана маленький кожаный мешочек.
Слегка подкинул его, пытаясь определить вес, потом развязал тесемку, и положил туда кольцо. Серебряное. Сколько же их там, - подумал он, заглядывая внутрь, - сотня не меньше. Мешочек исчез в кармане.
А за окном стояла она. И по щеке ее скатывалась капля. Капля, от которой остается соленый привкус. Она верила.
***
Где-то над головой раздался шорох и Ланс-младший интуитивно прикрыл голову руками. Ему было по настоящему страшно. Один, в лесу, названия которого он не знал. Если бы ему было бы хотя бы пятнадцать лун, он бы наверняка сообразил, что делать… Но вчера ему исполнилось лишь шесть… Если бы он не играл отцовскими рунами, возможно ничего бы этого не было…
Теперь у него не было ни единого шанса выбраться отсюда, - отец находится в далекой от родной стране и даже не догадывается, что стряслось с его незадачливым сынишкой. Начинало темнеть, и Ланс-младший решил развести костер. Он собрал немного дров и прочитал легкое заклинание, единственное,которое у него всегда безошибочно получалось. Огонь охватил сухие
поленья. Ланс уселся рядышком и стал ждать чуда. Хотя прекрасно знал, что чудес не бывает.
- Эй, малец, - послышался голос со спины, - Ланс резко обернулся и увидел человека. Он был облачен в темные одежды, длинные, волнистые волосы падали на плечи, а пуговицы сверкали серебристыми звездами. Орден тьмы, - пронеслось в голове у мальчика, - он убьет меня, ведь точно убьет…
- Можно я присяду, - голос незнакомца был приятным и удивительно очаровывающим.
- Д-да, - запнулся Ланс-младший, - к-конеч-чно садитесь.
Ему много рассказывали о людях из Ордена Тьмы. О том, как они мучают и убивают детей, выпивая их кровь. А потом поедают трупы. Именно такую участь он уже себе и уготовил, понимая, что бежать бесполезно. Незнакомец присел рядом.
- Как зовут тебя, Брат? - заглянул он в глаза мальчику.
- Я…я…- Ланс засомневался, стоит ли говорить свое имя, но потом подумал, что это вряд ли что изменит, - я Ланс, Младший из рода Лисскборнов.
- А я Натас, просто Натас. Что с тобой случилось Брат? В этом лесу достаточно опасно путешествовать без оружия.
- Я не хотел попадать сюда, у меня… у меня случайно получилось, - всхлипнул Ланс.
- Нужна ли тебе помощь, Брат? Если хочешь, я могу помочь тебе вернутся, постарайся лишь вспомнить координаты тего места, откуда ты.
- Я знаю!, - радостно вскрикнул мальчик, - мне отец велел заучить их. Ланс выхватил прутик из костра и принялся писать цифры и буквы на сырой земле.
Натас всмотрелся в них и кивнул головой, - да, я знаю это место. Ты оттуда родом?
- Да
- Хорошо. Я сейчас я попытаюсь настроить руну, и ты попадешь домой.
- Спасибо тебе… а… - Ланс замялся…, - ты ведь из Ордена Тьмы?
- Да, - усмехнулся Натас, - именно оттуда. Знаю, ты хочешь спросить, действительно ли мы такие звери, какими нас рисует Орден Света?
Мальчик боязливо кивнул.
- Нет, мы не звери. Мы обычные люди, ничем не отличающиеся от вас, нейтралов. Ну вот, - Натас провел несколько линий на земле, - сейчас будешь дома…
Яркая вспышка света резанула глаза. Красиво переливаясь открылся портал, и из него шагнул мужчина в белых одеждах. Мгновенно оценив ситуацию, он выхватил меч, и полоснул Натаса по горлу.
Хрипя, тот повалился на землю. Пришелец перевел взгляд на мальчика, в ужаса закрывшего лицо руками.
- Что он тебе сказал?
- Н-ничего, - всхлипнул Ланс.
- Врешь, - прорычал пришелец, - именем Ордена Света…
Меч пронзил мальчика, который так и не смог понять, за что он умер. Все равно, этот гад уже научил мальчика своим дьявольским штучкам, - успокоил себя пришелец.
Потом он подошел к телу Натаса, и вонзил меч в его сердце. Это было первое убийство служителя Ордена Света, и он мечтал увидеть черную кровь своего врага. Но вот только почему-то, когда он вытащил меч из тела, тот был обагрен красным…
***
Это была обычная студенческая вечеринка на квартире. Я сидел на кухне, казалось состоящей из табачного дыма и вел неторопливую беседу с друзьями. Беседу ни о чем. Знаете, бывает, когда компания действительно хорошая не надо никаких особенных тем.
Мы вспоминали безвозвратно ушедших от нас друзей, великих, в нашем понимании, музыкантов, поэтов, писателей. И лишь Артур, угрюмый паренек с "ФизМата"; факультета в основном молчал, лишь изредка поддакивая. А потом вдруг взял да сказал, так неожиданно и не совсем в тему: "Знаете, а я не боюсь смерти".
Эта фраза звонким молоточком ударила мне по мозгам, заставляя моментально очнуться от размышлений, в которые я был погружен.
-Ты уверен? - с усмешкой спросил паренек, сидевший на старой табуретке, рядом со мной, - ведь умирать… несколько неприятно.
-Плевать, я могу умереть в любую минуту. Стоит мне захотеть, по-настоящему захотеть и я вскрою себе вены, - уверенно, слишком уверенно сказал Артур.
-Парень, откуда такая убежденность? – поинтересовался Вадим, учащийся со мной в одной группе.
-Понимаешь, - несколько небрежно начал Артур, - я повидал в этой жизни все, и она мне уже не в кайф. Веришь, нет, но частенько, переходя дорогу я закрываю глаза в надежде на то, что меня собьет машина, а куря на балконе люблю садиться на перила, и раскачиваться… вдруг повезет и я сорвусь.
-Погоди, но что тебе мешает и вправду взять да вскрыть себе вены? Боже, да ведь есть уйма всевозможных способов свести счеты с жизнью.
-Все дело в том, что это будет самоубийство… а я не хочу без лишней надобности накладывать на себя руки. Это грех. Все должно быть естественно.
Я почувствовал необходимость срочно выйти на свежий воздух. Дымная завеса стала давить на меня, дурманить мозги. Резко вскочив, я что-то пробормотал в оправдание столь резкому уходу и бросился к двери.
На улице было прохладно, и моросил дождик. Я достал из кармана ключи, отпер дверь машины и уселся в относительно удобное кресло. Черт подери, какое счастье, что я, обрекая себя на безалкогольный вечер, приехал сюда на машине. Иначе пришлось бы мокнуть. Я сидел, слушал легкую музыку и ждал.
Вот уже стемнело, и темные силуэты стали выползать из подъезда - формируясь в небольшую толпу. Вечеринка окончилась.
Артур вышел одним из последних и пошел по дороге, в прямо противоположную сторону удаляющейся пьяной и весело галдящей молодежи, мимо моей машины.
-Эй, - приоткрыв дверь окликнул его я, - садись, я тебя подброшу до дома, если ты расскажешь мне, где живешь.
Артур чуть напрягся, но потом, увидев мое лицо, расслабился, видимо вспомнил. Он не преминул воспользоваться приглашением, и вот уже мы ехали по дороге, и капли дождя звонко стучали по лобовому стеклу.
-Скажи, - чуть прибавляя скорости спросил его я, - а правда, что ты не боишься смерти.
-Да, - паренек уверенно кивнул.
-И ты совершенно не боишься умереть? И даже иногда желаешь этого? – продолжал спрашивать я.
-Да, точно, - Артур кивнул так же уверенно.
Моя правая рука поползла под сидение, нащупывая там холодную рукоятку пистолета. Теперь я четко понял, чего я хочу. Держа левой рукой руль я приставил пистолет к его груди.
-Радуйся, - сказал я, - я помогу тебе. Сейчас ты получишь то, о чем ты так долго мечтал. Я подарю тебе смерть.
Артур затрясся. Жутко коверкая слова он сумел лишь выговорить одну фразу:
"Не надо…", а потом… потом заплакал.
-Что с тобой, - удивился я, - ты плачешь от радости?
-Нет, пожалуйста, не убивай меня. Убери … убери пистолет, - всхлипнул Артур.
-Как? Ты уже не хочешь умирать? Что с тобой? Ты так быстро меняешь решение?
-Да, я понял, я ошибся, пожалуйста, не стреляй, - парень уже дрожал всем телом.
-Ошибся? Ты желал смерти, а теперь так просто отрекаешься от нее?
Ты звал ее, ну что ж, изволь теперь ее попробовать , - мой палец стал поглаживать курок. Я вел машину довольно быстро и вряд ли кто-то мог что-либо заметить.
-Нет, нет, нет… пожалуйста нет, - Закричал Артур, - а потом я выстрелил. Тело дернулось,
а потом обмякло, повиснув на ремне безопасности.
Черт, завтра придется основательно помыть машину, очистить ее от следов крови… хотя,
черт подери, зачем…? Я вдавил педаль газа в пол, двигатель взревел, набирая обороты.
Хорошо, что движение здесь достаточно оживленное, и резко крутанув руль влево я выехал на встречную полосу.
Прогулка
Отступление: просьба не воспринимать всерьез этот текст. Это лишь игра воображения и ничего более.
Сегодня я надену черный пиджак. Вообще, я стараюсь все время одеваться по-разному. Не знаю с чем это связано, но ходить все время в одной и той же одежде … ну не то чтобы уж пошло, но как-то немного неприятно. Вообще, я из числа тех людей, для которых однообразие и скука - хуже смерти.
Мне нужно быть все время в движении: что-то менять, перестраивать, крушить старые стены и возводить на их месте новые. Причем для меня не важно, будут ли эти новые стены лучше и
совершеннее старых. Важно, что они будут другими. Я знаю многих людей, которые придерживаются довольно интересной точки зрения. Они считают, что нужно плыть по течению и не дергаться. Возможно, в чем-то они и правы, но я бы просто не выдержал. Я бы стал метаться от берега к
берегу, плыл рывками, захлебывался, пока… пока бы не утонул. Вообще, когда начинаешь думать о таких вещах, становиться грустно. Хоть иногда, надо выкинуть все лишнее из головы и просто наслаждаться тем, что тебя окружает.
***
Медленно бреду по тихой безлюдной аллее… Где-то над головой мирно чирикают птички,
а слабый ветерок ласково шевелит волосы. Вечереет. Примечаю вдалеке девушку. Она
немного вызывающе одета и идет явно навстречу. Что ж, подождем Знака. Я уже могу различить лицо девушки. Она довольно привлекательна. Главное не нервничать.
Хотя, этому-то я уж должен был научиться за всю свою многострадальную жизнь.
Честно говоря, мне всегда нравилось наблюдать за людьми.
Просто наблюдать, зная, что они и не подозревают о твоем взгляде и твоем существовании.
Это очень интересно, честное слово. Попробуйте как-нибудь на досуге.
Посчитайте, сколько абсолютно бессмысленных движений они делают…
Хотя нет, лучше не считайте - собьетесь.
Девушка уже близко, буквально в трех - четырех шагах от меня.
Если будет Знак, то сейчас как раз самое время.
Тут девушка спотыкается о некстати (или кстати?) валяющийся камень и падает прямо в мои объятия.
Вот он - Знак. Чувствую первые капли адреналина в крови.
- Девушка, - деланно вежливо произношу я, - с вами все в порядке?
Она резко отстраняется. Ну что ж, пускай…
-Да, спасибо, что поймали меня, - она улыбается, но как-то неискренне.
-Нет проблем, - я сама вежливость, - не позволите ли проводить вас немного,
знаете ли, уже скоро стемнеет, а я все равно прогуливаюсь,
и мне без разницы в какую сторону идти.
-Можно, - она снова улыбается, и теперь, похоже, по-настоящему. Медленно бреду с ней по ровной заасфальтированной тропинке. Отсутствие людей, кстати, тоже можно считать Знаком. Сначала мы просто разговариваем. Ни о чем. Она рассказывает о своей жизни, я молча слушаю, пытаясь вставлять реплики и комментарии. Один, очень известный психолог, к сожалению, запамятовал его имя, говорил, - умей слушать людей. Если ты будешь их слушать, да еще с искренним интересом, им будет не просто приятно, они будут самоутвержаться в своей значимости. Я согласен с этой мыслью. Причем, целиком и полностью. Набираюсь смелости и обнимаю ее за талию. Если она отстранится или уберет мою руку - это будет вполне естественно, и я не обижусь. Но она не против, наоборот, похоже, что ей приятно.
Мне очень нравиться с ней общаться, но я чувствую, что уже пора… Еще раз оглядываюсь по сторонам, так, на всякий случай. Ни души. Левая рука ползет под пиджак, нащупывая массивную рукоятку.
Она замечает мои движения и улыбается, - что ты там ищешь, а?
-Сейчас покажу, - улыбаюсь в ответ.
Лезвие выходит из чехла с тихим, но хорошо знакомым шелестом.
Пока что она не догадывается. Пора. Резко выбрасываю руку
из-под пиджака, одновременно чуть отстраняясь, и ловлю ее
еще пока просто недоумевающий взгляд. Из ее гортани вырывается хрип,
когда тонкое лезвие пропарывает бок. Где-то внутри, у меня открывается
заслонка, и адреналин лошадиными дозами начинает поступать в кровь.
Еще три секунды она будет пытаться осмыслить реальность происходящего.
Боль убедит ее в этом.
Я люблю свой нож - широкое, и вместе с тем острое лезвие, массивная рукоятка - ручная работа.
Многие носят ножи в рукавах, но я не из их числа.
На поясе у меня закреплен специальный чехол, тоже ручной работы.
Под пиджаком его не видно. Я настолько хорошо натренировался вытаскивать
нож из чехла и грациозным движением руки отправлять его обратно, что эти
действия отнимают у меня от силы четверть секунды. Правда, иногда приходиться
потратить немного больше времени. Еще три секунды уходит на то, чтобы вытереть
лезвие. Вы не поверите, но в левом кармане брюк я всегда ношу с собой тряпку.
Я никогда не меняю и не выбрасываю ее. Мне всегда было интересно, какого цвета
она была вначале…Хотя, я ничего не имею против того, что она красная. Вообще,
я люблю красный цвет.
Рывками я начинаю двигать нож вверх. Хрустят и ломаются кости. Я превращаю ее
внутренности в одно большое месиво. Сделав разрез в тридцать сантиметров
вытаскиваю лезвие и бросаю на землю. По - хорошему надо бы вытереть его и
заправить в чехол, но почему-то сейчас мне лень тратить на это три секунды.
Самое удивительное в том, что девушка еще жива. Она не кричит, не плачет, не
молиться, она просто доживает. Наверное, убери я руку с ее талии, она просто
упадет на землю и будет ждать … Интересно, о чем она сейчас думает?
Я отдал бы все что угодно, лишь бы узнать. Раздвигаю пальцами кожу,
и ввожу руку в разрез, внутрь тела. Интересно, приятно ли ей? Трогаю ее внутренности…
Плохо, что я так слаб в анатомии. Вот, например, что это я извлек на свет?
Маленькое, красное…
Жаль что девушка уже умерла, я бы спросил у нее, вдруг она заканчивала медицинский?
Надо же, а ведь я даже не заметил, как она отдала концы… Пожалуй пора уходить.
Сейчас только прихвачу кое-что на память. Снова запускаю руку внутрь
и вытаскиваю какой-то орган. Ладно, дома посмотрю по справочнику.
Кладу трофеи в специально припасенную коробочку. Я использую пластиковую
коробочку из под салатов. Ну знаете, продают салаты в таких коробочках,
уже расфасованные.
Отпускаю тело, и оно падает на землю. Поднимаю брошенный на землю нож,
тщательно вытираю его - торопиться некуда. Я мог бы стоять и смотреть на
тело часами, но пора уходить. А над головой щебечут птички, и ветер ласково шевелит волосы.
Тени
Иногда, тени из нашего детства
все еще продолжают жить с нами
Никто и никогда не поймет
это так, как понимаю я
***
Я огибаю заброшенный деревянный дом и чуть не подскользнувшись на бензиновой лужице продолжаю бежать. Легкие разрываются от жгучей боли, но останавливаться нельзя. Я чувствую, он следует за мной, и стоит остановиться на несколько секунд, будет ... хотя, проще не думать об этом, а просто бежать.
Наивно предпологать, что он потерял мой след, хотя я и не чувствую гулких шагов за спиной. Под ногами хрустят и лопаются стекла, я запинаюсь об какую-то трубу и падаю.
Я вижу дом. Большой дом. Из тех домов, которые имеют запирающиеся двери на подъездах. Каждая из них покрашена в определенный цвет и закрыта. Распахнута лишь зеленая. Вот оно, долгожданное спасение.
Не обращая внимания на кровь, капающую из разодранных коленок, я устремляюсь к двери. Я думаю о том, что я буду говорить людям, чтобы они согласились спрятать меня в одной из квартир. Внезапно, мои ноги становятся вялыми. Возникает ощущение, что все мое тело увязло в какой-то липкой массе. Оно перестает меня слушаться. От двери подъезда меня отделяет пара метров. А ведь я вполне мог спастись. Я не могу обернуться, теперь мне остается просто ждать. Слышатся гулкие шаги за спиной. В спину вцепляются когти.
***
Открываю глаза. На маленьком будильнике четыре часа ночи. Противный, липкий запах страха все еще неуловимо витает в воздухе. Это был просто сон. Из тех, что не хотят отпускать жертву из своих цепких объятий. Я переворачиваюсь на другой бок и чувствую, как ноют позвонки. Теперь уже можно спать. До утра вряд ли что-то приснится.
***
Здесь не бывает солнца. Точнее, оно бывает, но его лучи не греют. Они обжигают глаза, заставляют щуриться или носить темные очки. Я прикладываю руку ко лбу, чтобы разглядеть того, кто ко мне приближается. Он просит, чтобы я называл его Виктор, хотя для ребенка моего возраста носить такое серьезное имя довольно необычно. Я никогда не видел его родителей, и сомневаюсь, что они у него когда-то были. Он не говорил мне где живет, и эта тема между нами никогда не обсуждалась. Просто он приходил сюда, в наш двор, почти каждый день. Виктор был маленький и щуплый, ниже меня ростом. Редко улыбался, предпочитая маску задумчивости и серьезности.
Подойдя, он, как обычно протянул мне худую руку. В нашем возрасте это наверное было очень странным. Взрослые умели делать это легко и непринужденно, у нас же рукопожатие было каким-то нелепым и, вероятно, смешным. Но почему-то, в наших отношениях всегда была какая-то серьезность. Возможно, это потому, что мы хранили одну тайну. Из тех, что не рассказывают никому.
-Пошли?- тихо спросил он.
-Думаешь, сегодня стоит? - прошептал я, уже зная ответ.
Виктор кивнул.
Эту дорогу знали только мы, и я уверен, что никто не сможет найти ее, даже если сильно захочет это сделать. Почему он выбрал меня? Я не знаю, возможно он не мог хранить такую тайну в одиночку, а возможно, ему нужен был компаньон. Тот, кто всегда будет ходить с ним. Тот, кто прикроет его и протянет руку помощи, в случае непредвиденной ситуации.
Мы продираемся сквозь пыльные кусты и огибаем какие-то старые, непонятные здания. Я выучил эту дорогу наизусть и, наверное, смог бы найти ее даже во сне. Внезапно, дикой волной воспоминаний обрушивается на меня мой сегодняшний ночной кошмар. Я снова чувствую гулкие шаги за спиной, голова кружится, начинает подташнивать. Перед глазами все плывет, и силуэт Виктора, идущего впереди превращается в большое серое пятно. Я падаю на пыльную траву и меня начинает тошнить.
***
Я очнулся от того, что кто-то тряс меня за плечи. Конечно, это был мой спутник.
-Эй, ты в порядке?
-Да, - я закашлялся.
-Если хочешь, мы можем вернуться, - говорит он, хотя прекрасно знает, что я отвечу.
-Нет, мы пойдем, - мой голос решителен.
-Хорошо, осталось совсем немного.
Мы снова идем вперед, я чуть прихрамываю, и срываю пыльный подорожник, чтобы приложить к разбитой коленке. Солнечные лучи жгут рану, и становится неистерпимо больно.
-Мы на месте, - тихо говорит Виктор.
Передо мной гора, сложенная из кукольных голов. Некоторые из них аккуратно срезаны, некоторые выдраны из тела вместе с кукольной одежкой. Попадаются блондинки и брюнетки, голубоглазые и карие, большеносые и с торчащими ушами. Но всех их объединяет одно. Глаза каждой головы открыты, и кажется, что все они смотрят прямо на тебя, пристально изучая и запоминая твой облик. Дома я часто пытался прикинуть, сколько же их здесь. Думаю, не меньше нескольких тысяч. Слева направо простирается высокая бетонная стена и где-то там, вдалеке сливается с горизонтом. Стена имеет брешь только в одном месте. Именно там и лежит гора из кукольных голов. Хочешь выбраться за пределы стены - нужно забраться по горе наверх. Мы пробовали сделать это много раз, и сейчас я отчетливо помню свой первый. Мы ползли вверх, помогая друг другу, а головы выскальзывали из под ног и падали вниз, сбиваясь в кучи и увлекая нас за собой. Липкие личинки и трупные черви забивались под одежду, в ботинки и носки. Некоторые умудрялись пробраться в рот, заползти под язык. Они очень любили жить внутри этих голов. Помню, как я сидел и отплевывался личинками вперемешку с собственным завтраком. Позже, мы стали изобретательнее. Научились не боятся этих тварей, повышали сноровку, пытаясь залезть все выше и выше. Вдвоем было проще, но мы так и не смогли ни разу добраться до верха. Мы никогда не видели, что там, за стеной. Иногда где-то там, за горой был слышен голос мальчишки, судя по всему, намного старше нас. Он ухмылялся и звал нас. Знал бы он, как мы хотели туда попасть...
-Сегодня ты будешь пробовать один, - говорит Виктор.
-А ты?
-Я не буду. Уже не нужно. Завтра я уйду туда.
-Каким образом? - я с удивлением смотрю ему в глаза.
-Я договорился с теми, кто живет там. Они пообещали забрать меня.
-А я... как же я? - мой голос дрожит. Теперь мне становится действительно страшно.
-Извини, они не хотят брать двоих. Хочешь - пробуй сам.
-Но ты же понимаешь, что я никогда не влезу один. У нас вдвоем никогда не получалось, а у меня одного не получится точно, -я уже кричу.
-Хорошо, не хочешь пробовать - пошли назад. Но учти, сегодня ты здесь последний раз. Один, без меня, ты никогда не сможешь придти сюда, - его голос жесток и безкомпромисен. И я понимаю, что это правда. Потому, что он никогда не врет.
-Раз ты сегодня последний раз со мной, то пойдем поиграем во что-нибудь, как раньше, - предлагаю я.
Обратно мы идем молча.
***
-Во что будем играть сегодня? - интересуется Виктор.
-В прятки, - быстро отвечаю я.
-Хорошо, - он кивает, - только чур я вожу.
-Почему ты так любишь искать, и почти никогда - прятаться? - спрашиваю я.
Давно хотел узнать, а сейчас этот вопрос, как нельзя кстати.
-Потому, что мне это нравится, - его ответ лаконичен. Зря я ожидал чего-то большего.
-Считай до ста, - командую ему я. Он поворачивается спиной ко мне и прислоняется к дереву.
-Не подглядывай, - кричу я.
-Не буду.
Я знаю, он никогда не врет. Наверное ... просто не умеет.
Виктор начинает считать своим звонким голоском. Я подбираю с земли толстый железный прут.
Мне надоело прятаться. Сегодня я буду играть в войну.
***
Всю жизнь я любил и ценил Игру. Мне нравилось играть людьми, мыслями и словами. Но никогда не задумывался я над тем, какой тяжкий урон может нанести Игра, проведенная не по правилам.
Любая Игра всегда проходила для меня бесследно, какой бы авантюрной и коварной она не была.
Так было до сегодняшнего дня. Теперь правила изменились.
Впервые, я начал проигрывать в Игру, начатую мной же,
так тщательно спланированную и осуществленную.
Я стою и смотрю на свое отражение в зеркале. -Что друг, - ухмылется оно, - не нравится, а?
Самое страшное, это то, что я уже не могу остановиться.Игра, поначалу казавшаяся такой безобидной обернулась лезвием ножа в мою сторону.
Покачиваясь из стороны в сторону нож выбирал наиболее уязвимое место
в моем теле, пока не понял, что это душа.
Отражению все равно, что со мной будет.
Оно может ухмыляться, смеяться, хохотать над моей беспомощностью,
но все что оно делает - это просто отварачивается.
-Какого черта, - хочется кричать мне, - ты же видишь, что я не виноват! Помоги мне, ты ведь можешь помочь!
-Я не помогаю глупцам, - отвечает отражение, чуть повернув голову в мою сторону, - выбирайся сам.
Тогда я беру с тумбочки пистолет, вставляю обойму. Привычным движением переправляю пулю в ствол.
Проигрывать тоже надо надо уметь.
