Wir feiern eine Leidenschaft
Der Schmerz ist schon wie nie!^*
Rammstein, “Feuerraeder”

Мы прославляем страсть,
Боль прекрасна, как никогда!
(Rammstein, “Огненные колёса”)

"Не прикасайся ко мне", - тихо и даже ласково попросил Дэвид. Он избегал прикосновений, а она никак не могла понять, почему. Она хотела его, желала настолько, насколько может желать мужчину семнадцатилетняя девушка.

Он был демоном. Она знала, что он не такой, как люди, но не понимала, почему он не хочет обнять её.

Он был демоном. И Лейле не рассказал, что создан, чтобы приносить муки, а не любовь. Рождён для боли, страданий и адского огня.

Он не поведал, что каждое его прикосновение к коже человека приносит человеку нестерпимую боль, а поцелуи сравнятся с кинжалами.

Но он сказал ей, что любит её. Любит настолько, чтобы не порочить её девственное тело руками и губами дьявола.

А на самом деле - чтобы не причинить ей боль всего лишь одним касанием. Он, порождённый огнём и ветром, преодолевал собственное желание во имя своей любви. И не разу даже не дотронулся до неё рукой.

Он избегал смотреть на неё, чтобы не видеть её красоту, он избегал слушать её, чтобы не слышать её нежный голос. Ибо любой контакт с ней делал его неуправляемым. А тогда он просто уходил, улетал, испарялся.

Но своим голосом - он дарил ей сказания, легенды и песни. И она слышала его. И желала его.

А он был демоном, а она не знала.

В медной чаше, медленно поедая густое масло, маленький огонь лизал свой фитилёк. Он почти не освещал тех, что были вокруг. Он был им не нужен, и ветер задул его.

Лёжа на влажной густой траве, Дэвид произносил слова, прислушиваясь к звукам природы и своего голоса. Он рассказывал о своей жизни. О том, как согласился быть демоном и из молодого воина превратился в бессердечного дьявола. О том, как стал судить людей, о том, как будил зло в человеческих сердцах, как убивал и мучил души после смерти, как насиловал молодых девушек и как пил кровь людей и птиц.

И Лейла любила в нём всё. Однажды она спросила:

- Изменился ли ты?

Дэвид покачал головой: нет. А в его глазах не было печали и стыда.

- Я такой, какой я есть.

Она радовалась его честности, она любила его честность.

Но чаще он говорил о древних богах, о магии, о великолепных старых храмах и гробницах магов. Его голос звучал громко, бесстрастно. Его глаза отрешённо смотрели в чёрное небо.

- Огонь горит для себя. И я тоже - горю для себя, убивая на своём пути, оставляя только боль и слёзы.

Он повернулся к ней:

- Порой люди даже не успевают пролить слёз… Кто вы, какие вы? Мне никогда не познать вас. Я ни о чём не жалею, я никого никогда не любил. А сейчас… Вправе ли я сейчас находиться рядом с тобой? Почему я не убью и тебя тоже? Почему не возьму силой, прямо здесь, на этой траве?

Лейла лежала рядом, в темноте. Зашуршало её платье, ветер пошевелил её яркие волосы. Дэвид ответил себе сам:

- Потому что в моём порочном сердце завелась любовь, похожая на животную страсть, но всё же чистая.

Он повернулся на бок, и его губы оказались совсем рядом с её губами.

- Я знаю, что здесь что-то не так, - промолвила Лейла, имея в виду их отношения, - ты упорно молчишь о чём-то. Не совесть и не доброта, не боязнь того, что любовь остынет, останавливают тебя. Ты не такой. Но что бы ни мешало тебе: знай - я не хочу верности и того, чтобы ты изменился. Я хочу тебя.

- Я тоже.

- Что тебя останавливает? То, что я невинна? То, что я человек? То, что я не замужем за тобой? Я всё знаю, ты можешь не волноваться! …может, то, что ты не разу не брал женщину с…её согласия?

- Не нужно, не нужно больше, молчи!

- Может, ты думаешь, я боюсь? Да, своей запретной любви, но не тебя! Тебя не остановят подобные пустяки, ты - демон!

Дэвид сорвался; он мотнул головой и закрыл ей рот рукой. Она отскочила от его первого прикосновения, что-то словно отбросило её.

Лейла ничего не поняла. Дэвид шумно выдохнул воздух двумя струйками горячего пара. Совсем тихо и спокойно он спросил:

- А ты не думала, что я беспокоюсь о тебе? Готова ли ты терпеть ужасную боль, терпеть постоянно? Знаешь ли ты, что я боюсь не только твоей невинности и своей грубости, но ещё и любви между нами? Ибо эта любовь мешает мне прикоснуться к тебе, она принесёт тебе боль!

Лейла молчала. Наконец она сказала:

- Дотронься до меня. - И сама первая протянула руку.

Его кожа была нежной и прохладной, но - только в первое мгновение. Лейла не закричала, не отдёрнула руку, но и долго продержать её на его плече не смогла. Из глаз брызнули слёзы, а с уст сорвался сокрушительный стон, не от боли, а от грусти.

В окно залетал запах мёда и яблок, налитых солнцем. Ночь была прекрасна. Было немного свежо. Укутавшись лишь в полупрозрачный белый шёлк, Лейла сидела перед огромным зеркалом. В замке была тишина, лишь эхо какой-то песни бродило по его чёрным гулким коридорам.

У Лейлы в комнате было тепло и уютно. Пахло разными травами и бальзамами, чем-то лимонно-хвойным.

Она любовалась своим лицом, расчёсывая деревянным гребнем пушистые рыжие волосы. Они были длинные и мягкие, ей вспоминалось тепло его голоса. Где-то в душе бродила благодарность Дэвиду, но благодарность за жалость не имеет особой силы. Вскоре ей снова виделись его сильные руки, хотелось, чтобы они согрели её, чтобы гладили это лицо, эти волосы…

Боль совсем забылась, и то, о чём говорил Дэвид. Лейла не хотела в это верить.

Дверь ждала, чтобы её отворили, и Лейла тоже ждала этого. На пороге появился Дэвид - словно вынырнул из темноты. Его чёрные волосы, словно мокрые, блестели при свете свечей; он улыбался.

- Ты знаешь, зачем я пришёл? - спросил он.

Лейла молчала.

- Я хочу, чтобы и ты знала… - произнёс он, - я не хочу, чтобы тебе было плохо. Но тебе будет так больно, что ты не сможешь сдержать слёз и крика. Ты должна знать, на что идёшь - если ты согласишься на эту ночь, я уже не остановлюсь.

Он посмотрел прямо ей в глаза:

- Ты хочешь этого?

- Да.

Он кивнул: хорошо.

- Знай, что это неестественно для твоего тела. Но после…твоя кожа никак не пострадает, на ней ничего не останется. И в душе всё это будет недолго. Боль исчезает сразу после того, как касание закончилось. Но бывают минуты, когда не думаешь о прошлом и будущем. Ты живёшь - сейчас. И чувствуешь - сейчас. Это не будет быстро. Я не буду спешить. Если ты не сможешь отвечать мне, активно, - ничего…

Лейла растворялась в своей мучительной боли, потому что это была желанная и сладкая боль, нежная и уже не такая терзающая…
2000

Зира Зулу. Сианн

Пролог

Закатное ласковое солнце осветило её глаза. Как долго не было в них ощущения этого радостного, солнечного покоя. Именно к покою, а не к войне и славе, стремилась всю жизнь её гордая душа.

Рядом с ней на коленях стоял мужчина; побеждённый, но не поклоняющийся. Он обхватил её руками и прижался лицом, давая понять, что сквозь беды и сомнения достиг совершенства… Он жмурился от счастья и одновременно как будто от боли. Удивляясь себе самому, он впервые вкушал это чувство.

А она стояла над ним, и властная, и покорная, и ожидающая чего–то. Она наслаждалась объятиями того, кого победила, кого боялась больше всего, и кто ей был дороже целого мира… Вовеки веков.

I

А ведь каждому лучику света
нужен свой клочок тьмы…

Она пришла в незнакомый мир, в который её бросили святые и завистливые. Молодая и сильная, она могла бы построить жизнь снова, создать семью и жить в покое, которого всегда так желала…

У неё забрали всё, что можно взять у человека. У неё забрали имя, счастье и даже память. Но сущность её осталась, с этим ничего нельзя было поделать. И сущность её не хотела фальшивого покоя после столь бурного, страстного счастья, отнятого у неё даже в воспоминаниях.

Она ничего не помнила, но душа вела её; не оставалось другого выхода, кроме как последовать за этим неясным и безумным призывом.

Она пришла в древний кельтский лес, к племенам, где ей предстояло жить. И вместо спокойного семейного быта она выбрала меч и посох.

Сианн Шей Лорна была первой женщиной в клане Странствующих Воинов.

Чтобы её приняли, ей пришлось многому выучиться, и она с болезненной страстью взялась за дело. Она выбрала самых лучших учителей – старейшин племени, которые скорее давали магическую и духовную силу, чем обучали искусству воина. Но она умела держать меч в руках, и горе тому, кто пытался его из этих рук выбить! Эта гордая девушка оказалась на редкость способной и послушной ученицей. Она была движима той жаждой мести, которую сама не понимала. Она не жалела себя и бралась за дело с таким рвением, что старейшины очень скоро в неё поверили!..

Вместо длинного белого платья Сианн носила теперь открытую кожаную одежду, украшенную яркой сталью. У неё был длинный меч, расписанный старшими рунами. Блестящий, ещё не обагрённый кровью врагов, он стал её лучшим другом. А лучшим друзьям всегда стараешься уделить побольше времени.

Всё это время в душе она постепенно восходила на ту гору, с которой потом бросилась на врагов, как жестокий ястреб с жаждой крови в сердце.

Подошло время древнего обряда Посвящения, когда из ученика человек превращается в воителя. Для этого в племени, где жила Сианн, нужно было пройти испытание болью. И когда она её почувствовала, то сама удивилась лёгкости, с которой приняла эту боль. Сианн ожидала собственного крика и позора, но на лице её можно было прочитать лишь хладнокровное терпение, а губы изобразили улыбку.

Так она стала Странствующим Воином, и ей вручили первый Талисман – бронзовое Солнечное колесо на тонкой кожаной верёвочке…

А потом вдруг она получила подарок: к ней вернулся обрывок тех воспоминаний, которые она тщетно пыталась словить по ночам, блуждая в мутных сновидениях…

II

- Кому ты поклонялась?! – Прозвучал гремящий голос, затмевая свет и пронзая тело.

Девушка стояла перед Верховным Жрецом, великим Невидимым. Это он – явление света на Земле, посланец Бога.

Тонкое белое одеяние опутывало её стройное тело. Ткань кое–где была испачкана кровью.

Они избивали её, жрецы святого Бога избивали её!

Она упала на колени – на серый каменный пол храма. Волосы её, блестящие, длинные, цвета позднего заката, метнулись в воздухе, и ткань одежды только ещё больше запутала её руки и ноги.

Молитвенная, униженная поза девушки, её полные слёз серые глаза только ещё сильнее разозлили Невидимого.

Из–под его черного капюшона, как из колодца, прозвучало вновь:

- Кому ты поклонялась, тварь?!

Чуть слышно, хрипло и очень быстро девочка отвечала, как читают молитву, бездумно заученную в раннем детстве:

- Святым Богам, Отцу и Сыну, Видимым и Неведомым, милостивым и карающим, святым местам и жрецам, Верховному и Единому божеству, что создало мир весь и меня, ничтожную…

Она не договорила, как он ударил её своей лапищей – больно и сильно, наотмашь.

Девушку отбросило на пол, в столетнюю грязную пыль. С уст её сорвался тихий вскрик. Но она замолчала.

- Ты лжёшь! Дьявол сотворил тебя, а не Бог! – гремел голос Жреца. – Ты лжёшь! Ты отвергла всех святых, что назвала мне!

И в третий раз:

- Кому ты поклонялась?!

Девушка, униженная и брошенная на дно людских презрений, подняла свои глаза на жреца, полные злобы, обвиняемые в неверности. Губы разлепились, ища слов мести, и, поднимаясь на тонких руках, со всей злобой и обидой, она выдохнула с сарказмом:

- Грете Лут!

Понимая, что теперь ей быть сожжённой или разрезанной на части, она назвала имя, которое произносить запрещено. Имя известной еретички, последователи которой – твари не божьей творческой руки…

Она поднялась, ожидая новых ударов. Она смеялась низким, отрывистым смехом! Но ударов не последовало.

Жрец, словно увидев наконец сверкающий клинок над собой и своей верой – в глазах этой девушки, молвил:

- Сианн Шей Лорна – так нарекаю тебя! Ты, существо, меняющее солнце на луну и блаженство на боль! Ты, называющая Грету Лут кумиром своим! Ты, грязная и порочная женщина, недостойная праведных героев! Сианн, поклонялась ты – ДЕМОНУ!

Ожидающая смерти поднялась с колен. Да, она поклонялась демону, вдыхала боль и огонь. Недостойная взглядов людских и ласковых рук…

Святые силы – Верные, Единственные Боги, обещающие любовь, не позволяют любить только дьявольское отродье. А она любила его. Ибо для неё он был свяче и добрее всех их.

Дьявол Дэвид Руфус, лорд Семи Страхов!

- Ты свободна, Сианн! – как–то устало проговорил Жрец. – Мы убили искусителя твоего демона. Выбирай место и время, где бы ты хотела жить!

А глаза Сианн, снова наполненные злобой и жалостью, с ужасом смотрели на дымящийся серебряный меч, минуту назад пронзивший чёрное сердце с черной кровью и черными желаниями.

Сердце Дэвида Руфуса, биение которого было для Сианн самым главным звуком на свете…

… Святые силы объявили её еретичкой и отобрали прежнее имя. Её ссылкой были древние кельтские леса, где она должна была жить среди грубых язычников, и где должна была забыть свет свечей и порочные губы демонов…

III

Чтобы попасть в Солар Вил, им нужно было перейти очередной горный хребет. Природа готовила Странствующим Воинам испытание, которое было ничуть не легче всех предыдущих!

Нет, не жаловались Сианн на живописные хребты, исполосовавшие землю нашу, – говорила она про войны и убийства, злобу людскую… испытания … Грусть наваливается, подобно смертельной усталости после очередного перевала!

Но что же это она? Не в её правилах жаловаться, нужно продолжать путь, следовать заветам Великих, чтобы совершить очередное паломничество на святую землю её народа.

В пути Воины закаляют ум и тело, справляясь не столько с голодом и природными препятствиями, сколько сами с собой. Путь в Солар Вил – это путь к себе, к познанию мудрости и своей души.

Ах, до чего же там красиво, наверное, в этом священном месте! Трава зелёная, свежая, деревья в цвету, а солнце светит так ярко, что глазам становится больно! Оно там величественно катится по небу, рассекая блестящими лучами громадные облака… Поэтому его люди и называют Солнечным Колесом.

Их знаки – загадка, их песни – тайна. Их жизнь полна трудностей и лишений, но они всегда меняются и поэтому умеют преодолевать всё. А ещё умеют Воины смеяться и танцевать в дожде. Да так, что кровь в жилах стынет!..

“Как грустно бывает, когда стоишь вот так, на вершине, надо всем миром, возносясь на призрачных крыльях мечты. Ты ничтожество по сравнению с мудростью и огромностью богов и природы. Мы воины, и я никогда не желала себе лучшей участи… Битвы и путешествия. Мой меч уже стал убийцей.

Говорят, в прошлой жизни я была птицей в небе! Это мои друзья придумали, им всё кажется, я верю каким–то своим богам, а не нашим общим. На самом деле раньше я была морем – вспоминается, как ветер с силой раскачивал мои волны, шумя и воя, он рождал во мне песню. Я, кажется, и мелодию напеть смогу…”

Сианн так остро чувствовала своё одиночество! Оно нависло над ней, как рок. Казалось, эта молодая девушка было более привычна к крови и боли в битвах, нежели к одиночеству на Земле. Но она сама выбрала свой путь; как будто спасалась от чего–то…

- Сианн! – услышала она громкий окрик снизу; это Ларк зовёт её. – Сианн, спускайся оттуда и иди поешь с нами.

Во всём племени нет другой такой, как она. Девушек много, и воинов не счесть. Но девушка-воин – только она одна.

И ей это нравится. Это её единственный выход.

Когда они шли в Солар Вил, им приходилось сражаться: чтобы освободить путь в священное место, сохранить честь племени и собственную жизнь. Сианн всегда с готовностью принимала бой; только она умела так быстро влиться в него. Казалось, она не дралась, а танцевала – с какой-то неудержимой страстью. Но это не означает, что она шла напролом, не думая! Она умела держать в кулаке свои чувства: ту самую злость и жажду мести, которые она сама не понимала. Порой она казалась даже хладнокровной, но всегда – очень живой и деятельной.

С каждым боем (чаще всего это были короткие схватки с варварами) движения Сианн становились всё точнее и совершеннее. Конечно, физически она была намного слабее, чем опытные, высокие и мускулистые воины. Но силу ей заменяла ловкость и хитрость: недаром она родилась на много веков позже! Сианн была находчива, и это не раз спасало. Она быстро понимала ситуацию и просчитывала возможные варианты исхода битвы, разрабатывала целые стратегические планы битв (наверное, подсознательно она хранила в себе все те громадные знания истории, полученные ею в семнадцатом веке), поэтому Странствующие Воины всегда побеждали: не грубой силой, а настоящей военной тактикой.

Они привязались к ней; каждый чувствовал себя её покровителем. Что ни говори, а несмотря на владение мечом, она оставалась такой же маленькой и хрупкой. Общение между воинами не ограничивалось битвами: они любили вести неторопливую беседу, устроив привал в лесу или в поле. И тогда узнала Сианн древние легенды о великих героях, услышала воинственные и мелодичные кельтские песни, поняла значение символов: звуков и рун, которые использовали Странствующие Воины.

Сианн начала понимать религию, перестала бояться молиться богам; знала, как следует умилостивить бога воды, Тевтата, или огненного Тараниса. В глубине души Сианн знала, что боги эти безобидны… Ей показалось, что в жизни она сталкивалась с гораздо более грозными силами…

Она стала чувствовать природу так, как никогда её раньше не ощущала… Сианн увидела жизнь вокруг себя, силу и могущество этой непрерывной жизни на всей Земле: власть ветра, бесконечность воздуха и разрушительную силу огня. А ещё…

Ещё впервые в жизни она стала тонко чувствовать музыку…

Ведь именно музыка отражала свободный дух воителей, их легенды и сказки, и всю неповторимую культуру, которую создавали кельты веками…

IV

Чем ближе подходили они к священному месту, тем чаще Сианн стала замечать беспокойство своих друзей. Они старались скрыть его, но от её глаз редко что можно было упрятать. Она поняла, что им предстоит большая битва: жестокая и кровопролитная. Предыдущие странствия подготовили её к драке, но всё же она никогда ещё не сражалась по–настоящему.

Враг, скорее всего, превосходит их по численности. Это будут не просто кочевники, грубые варвары, убивающие ради “трофеев” – бронзовых безделушек, оружия… или просто из жажды крови. Это будет войско; организованное и хорошо вооружённое, оно имеет чёткую и реальную цель: рабы.

Странствующие Воины послали несколько разведчиков, но те, очевидно, были убиты. Поэтому Сианн и её друзья не имели ни малейшего представления о войсках противника, а значит, должны были готовиться к самому худшему.

Уже несколько поколений племя, в котором жила Сианн, не могло попасть в Солар Вил, принести богам дань уважения. На пути неизменно стояла какая–то страшная сила, что разбивала армии одну за другой, и захватывала в плен сильных и молодых воителей… Ходили слухи, что пленных они обращали в свою веру с помощью магии и использовали, как человеческий материал: бедняги всегда были в первых рядах, прикрывая остальных, а, значит, и погибали первыми…

Сианн была встревожена всем происходящим; ей было также любопытно узнать, что же это за люди, что их боятся все племена? Скорее всего, над ними стоит умный, расчётливый и невероятно жестокий человек, который один управляет всем происходящим. Он установил над ними контроль и смог добиться настоящей военной дисциплины: только так возможно создать сильное войско.

… В день, когда они встретились с врагом, Сианн поняла, что была права…

Странствующие Воины обогнули высокий холм, спустившись в глубокие леса у его подножья. Теперь они уже открыто и сознательно готовились к предстоящей битве – чистили мечи и кинжалы, поправляли доспехи и строили переносные укрепления.

Выйдя из леса в открытое поле, они были поражены невероятной тишиной. Тогда старшие воины племени, Ларк и Дориан, приказали занять боевые позиции.

Кто–то увидел вдруг дым, поднимающийся из горизонта. Нет, враги не выскочили внезапно. Они появились по–другому. Возвещая о себе воинственным гулом и рёвом, они медленно приближались, закрывая собой туманный горизонт. Сначала это была чёрная туча, мигающая огнями и дымящая. Был день, но Чёрная Армия превратила его в ночь. Туча надвигалась грозной волной. Теперь стали видны отдельные воины: чёрные доспехи, украшенные острыми шипами и лезвиями; громадные двуручные мечи, острые копья. Десять громыхающих огненных катапульт, целый отряд лучников, готовящихся разить отравленными стрелами.

И древние кельты увидели, как громадной армией управляет один единственный человек…

Он сидел на чёрном боевом коне. Вокруг него, казалось, сгустилось облако огня и густого мрака. С ним был высокий воин-монгол, очевидно, главный советчик и лучший воин войстка. Рядом – знаменосец с темным, вьющимся на ветру штандартом. Сам полководец был одет в стальную военную броню, кажущуюся намного проще, чем у его воинов… На нем не было шлема; чёрные блестящие волосы развевались, заслоняя тяжёлый взгляд его от внимательных и чуть испуганных глаз Странствующих Воинов. Полководец казался очень большим, высоким и стройным человеком; несомненно, в бою он непобедим.

Он сидел спокойно на своём коне, крепко держал меч в руке и был полон решимости разбить эту маленькую армию за считанные секунды.

Сианн тревожно вглядывалась в него, стараясь угадать какое–нибудь его слабое место. Она почему–то подумала, что сама будет сражаться с ним. Но спины её собратьев заслонили её стеной. Конечно, они не хотели, чтобы она вообще принимала участие в битве. На миг это возмутило её. Она попыталась растолкать их, крикнув:

- Я тоже воин!

В мёртвой тишине это прозвучало очень чётко и как–то жалко.

Сианн даже на большом расстоянии заметила краем глаза, как Чёрный Полководец усмехнулся: он понял, что в армии Странствующих Воинов есть женщины, или, по крайней мере, одна. Холодную, улыбчивую и расчётливую жестокость этого неведомого ей существа – её Врага – она простить не могла; эмоциональная и чувствительная, она возненавидела этого человека в один миг…

“Наверняка он воображает, что единственный смысл жизни женщины – в подчинении мужчине!”

Волна негодования поднялась в ней, как шторм. Она еле сдержала себя, чтобы не кинуться на врага тотчас же. Но сначала им предстояли переговоры.

Увиденное поражало её: перед ними оказалась армия, что состояла из свирепых иценов. Все они были в тяжёлых доспехах, а в глазах и в сердцах у них была жажда завоевания!..

Сианн показалось – на Земле образовался огромный вулкан хаоса, всё смешалось и слилось перед глазами… Кровь, снова кровь и блестящее оружие… смерть на лицах людей, рев и нарастающий гул войны, крик ужаса или победный клич… Она вдруг поняла, что тоже кричит, бессильно пытаясь остановить это сражение.

Её затошнило от резкого запаха крови. Ей было стыдно за всё, что с ней происходило; но она ничего не могла поделать… Она всё ещё не была готова к настоящей битве! Первый же напавший на неё воин ранил её, но она увернулась и вонзила меч в щель его доспехов, между робой и шлемом. Кровь брызнула на её руку в кожаной перчатке, и Сианн услышала предсмертный хрип врага… И, хотя её собственная рана была несерьёзной, второй черный воин, маленький и коренастый, беспрепятственно сбил её с ног.

Слишком сильно она была испугана, слишком полна ненависти и злобы, чтобы терять сознание или позволять себе тому подобные глупости! Девушка попыталась подняться, но поняла, что выпустила клинок из рук… Тут чей–то черный сапог наступил на неё и меч свистнул над головой… Это помощник Полководца, высокий монгол, который смотрел сейчас на неё узкими и черными злыми злазами. В них плескалась издёвка и жестокость; и они были хитры.

…Если бы Сианн была мужчиной, через миг её голова катилась бы по склону, уже залитому кровью воинов её клана. Но боги повелели ей быть прекрасной девушкой, и сейчас это спасло ей жизнь. Она услышала над собой крики и повернула голову.

Спешившись и спрятав громадный меч в ножны, Черный Полководец приближался к ней, лежащей в пыли и собственной крови. Сердце у Сианн бешено колотилось. Как же не хотелось умирать, о Боги, как же не хотелось умирать! От его черного клинка или от его черных желаний… Слезы навернулись на глаза; ненависть к этому жестокому врагу, жалость к себе, обреченность и боль смешались в этих первых горячих слезах!..

Она вновь попыталась подняться и вновь ей не дали этого сделать.

Он подошёл и склонился над ней; стащил с головы свой шлем, украшенный демонической гримасой, и отдал его оруженосцу. У него оказались длинные черные волосы и холодные глаза. Ужас подкатился к горлу липким комком.. Сианн непроизвольно стонала от этого ужаса.

Но её расширенные от страха зрачки только рассмешили полководца.

Его усмешка взбесила её. Есть предел всему – страху, отчаянию, даже жажде жизни! Преодолев эти чувства, Сианн с последними силами бросилась на это живое воплощение зла. Вскочила с земли, вцепилась в него руками и со слабыми криками пыталась уничтожить, искоренить это зло…

Из уст Черного Полководца вырвался возглас удивления, или, возможно, одобрения. Он легко сбросил с себя эту миниатюрную воительницу и прижал её к земле. Он снова улыбался, на этот раз улыбался глазами; зачем–то снял кожаную перчатку и сдавил ладонью шею Сианн..

…И тут перевернулось всё, и всё стало ясным. Все чувства и эмоции отпустили её, прошёл страх, ужас и ненависть. Она поняла, что ей больно, больно от его руки, но не пыталась ничего сделать с этим. Мир поблек, а потом в миг осветился. Она уже даже не видела лица Воина перед собой.

Желая ошеломить Сианн болью от своего прикосновения, он не понял, что вызвал в её памяти отрывок прошлого. Воспоминание, которое объяснило ей всё, которое дало ей понять, КОГО она встретила здесь, среди древних язычников, и КОГО потеряла тогда, в семнадцатом столетии после рождения сына Божьего…

Дьявола Дэвида Руфуса, лорда Семи Страхов…

V

“В медной чаше, медленно поедая густое масло, маленький огонь лизал свой фитилёк.”

Они встретились, как встречаются души, объединённые временем. Они не сказали друг другу ни слова, но уже поняли ту связь, объединившую их во веки веков.

Даже демоны вынуждены покоряться Колесу Судьбы!

Добро и зло едины, как свет и тьма, но они также – самые заклятые враги. Лейла и Дэвид обречены любить друг друга в своей вечной схватке: на Земле и на Небесах, в начале и в конце Времени…

Лейла… Сианн.

Сианн?! Лейла!

Изгнав из восемнадцатого века, её нарекли другим именем, отняли даже память… За то, что она была с демоном, с одним из Лордов самого Сатаны!

Однако Святые силы не знали, что во времена древних кельтов Дэвид Руфус уже был на Земле. Тьма также бессмертна, как и Свет.

И она встретила его, и узнала, когда он коснулся её.

Она узнала бы его везде!

И пусть он не знает, что в конце своей жизни встретит Лейлу! Пусть не знает ничего о своей чистой и страстной любви, которая ему ещё предстоит! Пусть не знает о том Ангеле, что озарит его путь!

… Их чувства – часть той непрерывной борьбы Добра и Зла, которая никогда не прекратится. Иначе победит Хаос. Иначе весь мир канет в лету…

“Ибо каждому лучику света нужен свой клочок тьмы...”

VI

Она очнулась во вражеском лагере. Теперь ей придётся испытать на себе роль пленницы. Она лежала на мягких шкурах каких–то зверей, возможно, волков. В непонятном помещении, где оказалась она, горело несколько масляных ламп, освещая её саму, а также оружие и доспехи – её и Дэвида.

Интересно, его так зовут в этом времени? Ведь здесь он – ещё молодой демон (по демоническим меркам), и здесь ему не больше двухсот лет. Пройдут века, и когда–то, в нереально далёком будущем, он встретит Сианн… нет, Лейлу… и полюбит её страстной и чистой любовью, на которую только будет способен.

Она – из его будущего, а он – из её прошлого. И он ничего не знает о ней.

И стоит ли ему объяснять? Он всё ещё демон; да, – улыбающийся и опасный, и его прикосновения приносят боль. Она была терпима к боли в боях и испытаниях кельтов, потому что научилась принимать её с радостью!

Дэвид не заставил себя долго ждать.

Он появился внезапно, и предстал перед ней во всей своей дьявольской красоте. Сильный и стройный, он смотрел на неё ясным взглядом и улыбался.

“О, как же я скучала и любила тебя всё это время! И как же я ненавижу тебя за убийства!”

Она смело смотрела на него:

- Я не боюсь тебя, Дьявол!

“И принимаю тебя со всем, что есть в тебе…”

И тогда он бросился на неё, не в силах сдерживать себя…

…Пусть это называется безумием, пусть даже извращением, – в этом она жила, по этому она скучала. Она снова обрела свою нежную боль, свой дьявольский огонь.

Сианн погрузилась в бездну блаженства; ей было смешно, что Дэвид ничего не понимал: ему казалось – он совершает насилие, приносит страдания, жестоко и грубо…

Но не в боли было дело! Сианн поняла вдруг, как ей не хватало его; это та сильная и глубокая душа, которую у неё отняли бездушные!..

Она любила его даже тогда, когда не помнила. Любила его жестокость и чувствительность, загадочность и искреннюю страсть, его бессмертный огнённый дух!

Ей было решительно всё равно, что о ней скажет всё человечество, пусть отвергают, пусть обвиняют в святотатстве…

Неизвестно, кто из них был светом, а кто – тьмой; Сианн казалось: именно она, а не Дэвид, – порождение ада. Сейчас слились день и ночь, огонь и лед, тишина и песня… И он чувствовал это! С ним такое было впервые; воздух вокруг наполнился напряжением и энергией страсти. Было неважно, кто они друг для друга по воле обстоятельств! Сейчас была понятна только та нерушимая связь, что существовала между ними во всех мирах и временах.

…И она тянулась к нему всем телом, отвечала на его объятия, которые были для неё самыми нежными ласками. О да, она танцевала в языках пламени, не сгорая, и порой заставляя Дэвида следовать за собой в бешеном ритме их общей демонической музыки…

Её музыки, возродившейся во времени…

А потом всё перевернулось, вспыхнуло, навалилось сверху и освободило одновременно, рассыпалось и зазвучало... Стало тихо и легко, чистая и прекрасная темнота медленно уплывала в окно, заменяясь ярким рассветом...

Успокоив на время свою страсть и звериную жажду девичьей плоти, Дэвид снова обрёл жестокость… Он не сопротивлялся своей сущности: ему и на ум не могло прийти оставить сейчас жизнь своей жертве. Но то, что он понял в эту ночь, сделало его милосердным. Он не желал ей смерти.. но желал ей освобождения от него самого.

Протянул руку к мечу, и тот моментально удобно устроился в ладони. Не касаясь холодной сталью кожи девушки, клинок завис над её шеей. Сианн всё ещё не могла прийти в себя и не видела, как сама смерть склонилась над ней. Среди ослепляющей нежности, когда возвращается вся твоя чувственность и духовность, о которой тебя заставили позабыть, не чувствуешь опасности…

Она потянулась к нему руками, погладила его кожу на груди и плечах. Это ошеломило его ещё больше.. он был сильным, ведь именно он сейчас держал убийственный меч над ней.

Сила, но не власть.

Власть имела Сианн, лежащая перед ним, в закрытыми глазами и блаженной улыбкой, водящая пальцами по бровям и щекам Дэвида.

“Как странно видеть существо безумнее и отчаяннее себя самого”, – подумал Дьявол и отбросил свой чёрный меч.

Существо это услышало звон клинка и очнулось. Сианн поняла, что он хотел с ней сделать. Пожалел. О, нет! Он из тех, кому жалость незнакома. Почувствовал наконец власть над собой!

Ей хотелось смеяться, но она не позволила себе даже улыбнуться: боялась обидеть его или отпугнуть.

Просто подняла на него глаза, и их взгляды встретились. О, как же опасна каждая минута рядом с ним! Смерть была совсем близко!..

- Что это? – простонал Дэвид, слабея в её объятиях.

- Нежность, что сильнее смерти, – ответила Сианн.

Тогда они оба настолько запутались в своих желаниях, воспоминаниях, надеждах и чувствах, что не знали, как вести себя друг с другом… Сианн каждую секунду помнила его жестокость на поле битвы, его жажду крови и душ людских… Дэвид не понимал, почему он изменяет сам себе: в его жесткой, раскалённой и грешной душе шевелилась слепая нежность и снисходительность к Сианн. Он понимал, что она, такая хрупкая и маленькая, имеет гораздо большую власть, чем он со всеми своими непобедимыми легионами… Власть над его сердцем; власть надо всем сущим злом… над смертью, тьмой и огнём.

Он ничего не мог сделать с ней и с самим собой. Когда они были вместе, его охватывало бешенство, возмущение собственной слабостью. Сианн так нравилось обнаруживать его слабости!

Против неё у него не было никакого оружия. Они сошлись в схватке, как равные противники в вечной битве добра и зла… Дэвиду суждено будет полюбить Сианн через десятки веков; ей было суждено возродить свою любовь из прошлого.

Они принадлежали разным мирам, и в то же время – друг другу. Противоречия собственных чувств и сущностей сжигали их. Вовеки веков…

Сианн много говорила с Дэвидом, и, наконец, он научился отвечать ей: воспринимать, как личность, равную себе. Она рассказывала ему о нём самом, ведь она так хорошо его знала! Ему казалось – она волшебница или какая–нибудь жрица времени.

Он встретил создание, которое ослепило и оглушило его своей чистотой и мудростью; и постепенно он стал доверять ей. Он был уверенным в своих силах настолько, что не боялся говорить о своих слабостях.

Убийство было одной из них…

И Сианн ненавидела убийство! Ей ничего не оставалось делать, как балансировать на грани ненависти и любви к демону. Она не пыталась остановить войну между племенами, осознавая, что не сможет этого сделать… но сердце её сжималось при мысли, что её товарищи погибают от рук Черной Армии, а она находит блаженство в горячих объятиях их главаря.

В глубине души она понимала, что обвинить её не в чем; она была в плену у собственного прошлого. К тому же, она тогда вела с Дэвидом гораздо более действенную битву, чем если бы оставалась в лагере Странствующих Воинов…

Она пробуждала в Дьяволе – человека, отдавая своё добро в обмен на его злость… Она всё понимала. Счастье никогда не бывает чистым (если только оно не мимолётное, безрассудное и глупое), в него всегда вливается горечь и страдание. Сианн разрывалась между добром и злом, своими желаниями и своим чувством долга. Боль и нежность, которые она одновременно испытывала при его прикосновениях, словно символизировали её внутреннее состояние…

Поняв её, в один прекрасный момент Дэвид отослал её назад к друзьям. Он уже как будто чувствовал к ней что-то большее, чем нежность и страсть… доверие. Сианн его удивляла и заставляла его думать над своими поступками. Она научила его уважать и любить что–то кроме себя самого.

VII

Небеса открыты для тех, кто готов туда подняться. И обретёт блаженство ищущий…

Через слёзы счастья, познанного в страданиях, шла она к своему племени. Возвращалась, как часто возвращается ветер на круги своя…

И возвращалась, как и ветер, уже изменившейся. Теперь она была не только Сианн–воительницей… она была Лейлой. Она была желанным ангелом, чистым и грешным одновременно… ангелом из ада. Она пропахла горячим огнём и порочными, но живыми и настоящими – чувствами… Ах, как же давно она не чувствовала! Не видела рядом с собой ту душу, которую любила!

Сианн вернулась в лагерь Странствующих Воинов. Она ожидала дружественного приёма, или наоборот – приёма обвиняющего и осуждающего, если они всё знают… Но… когда она пришла, почти никто из давних знакомых не обратил на неё внимания. Все были подавлены. Ведь армия уже почти разбита Чёрным Легионом!.. Она шла и видела раненых, усталых и голодных солдат, которые потеряли боевой дух. Они оплакивали свою честь… Многие из них уже сняли свои талисманы – знаки Солнечного Колеса… Возможно, ни одному отряду Странствующих Воинов не удастся добраться до Солар Вила…

А вдруг и нет никакого священного места? Это только глупые легенды, сказки стариков?

Вот такие настроения царили в лагере кельтов.

Сианн поискала глазами Старших – Ларка или кого–нибудь ещё. Они сидели у костра и делили между собой скудную пищу, которая ещё осталась в запасах Воинов. Война истощила их. Сианн с грустью вспомнила, как живо Старшие обсуждали раньше военные действия, словно принимали участие в увлекательной игре. Они ещё всегда спрашивали Сианн, считая её талантливым военным стратегом.

- Светлой вам луны и чистой воды, – поздоровалась Сианн.

Она присела перед своими учителями на одно колено и протянула меч вперёд рукояткой, выражая готовность служить и защищать.

Дориан взглянул на неё легким взглядом, но голос его был грустным:

- Луну заволокли слуги ветра, а вода окрасилась кровью, – проговорил он.

- Ты вырвалась, – чуть живее произнёс Ларк, усаживая Сианн рядом с собой.

Она не могла лгать им.

- Я была у их Полководца, – прошептала она.

Ларк и Дориан переглянулись.

- Мы знаем, не продолжай, – сказали они.

- Вы не поняли. Я была с их Полководцем.

- Мы знаем, Сианн. Если ты чувствуешь вину, помолись Таранису о прощении, ибо мы прощаем тебя во всём.

Из её глаз полились слёзы. Наконец она дала им волю. Она запуталась. Ей было невыносимо видеть, как собратья погибают и калечатся, но.. она любила вожака тех, кто делал это с ними… Она любила его неистовой и вековой любовью… любовью света к тьме…

- Сианн, – произнёс Ларк, – я сегодня убил нескольких наших людей. – Девушка удивлённо подняла на него глаза. – Не случайно, даже не в бешенстве.. Я убил их за то, что они меня ослушались, из–за какой–то мелочи… Сианн, прости и ты меня тоже…

Войны делают людей безумными зверями. Кровь и души, души и кровь владыке хаоса!

Сианн сжала зубы от жалости и злобы. В один миг позабыв свою нежность и пережитое блаженство, она поклялась себе остановить эту бессмысленную резню во что бы то ни стало…

- Кажется, пришёл наш конец, – сказал Дориан, – я позабыл все молитвы…

- Нет, друзья, ни за что! Я не сдамся!

Глаза Сианн были ясными и живыми. Голос звучал неожиданно смело в ночной тишине, полной стонов и лязга мечей.

Старшие посмотрели на неё.

- Завтра снова будет битва! Никаких пленных, никаких проигрышей! Мы ещё стоим на ногах!

Усмехнулись. Тот, кто любит своего врага как себя самого, – именно тот один способен победить.

- Будь по–твоему, девочка, – воскликнул Ларк.

- Воины! Отдыхайте и набирайтесь сил, ибо завтра мы разобьём Черный Легион!

Поднялся одобрительный гомон…

VIII

… Ларк подарил своей ученице Меч. Не просто оружие, а настоящий Рунный Клинок – символ силы и могущества древних предков Странствующих Воинов.

Конечно, она была не готова его принять. Такие мечи имеют не только разрушительную силу – они имеют душу. И Сущность их – служить убийству.

Этот Меч был длинным и узким – старинное двуручное оружие, которое заменит щит. Рукоятка была обтянута чёрной кожей, а сам металл – тоже тёмный – был невыносимо блестящим и чувствительным. Казалось, этот Клинок прекрасно осознает, что делается вокруг него – иногда он одобрительно гудел, подрагивая, или тихо ворчал, вырываясь из рук…

Лезвие было покрыто древними рунами Эа – защитными и побеждающими. Они переплетались между собой, составляя из слов могущество. Да, одно прикосновение этого меча уже убивало – поэтому Ларк и Дориан, старейшины племени, решили подарить его своей ученице и своему Символу – Сианн Шей Лорне. Меч защитит её, и поможет бороться за Добро…

Сущность Сианн металась между Добром и Злом, однако неизменно служила Хаосу. В ней не было злости, однако душа её была гордой и страстной. Да – поклоняясь демону, она служила именно Хаосу.

Она поняла, что эти понятия относительны; силы Хаоса и Порядка могут призывать и добрых, и злых помощников. Обе они необходимы в мире для поддержания Великого Равновесия. И поэтому их борьба вечна и неизменна.

Для себя она не могла назвать кого–нибудь злым или добрым. В душе Дьявола Дэвида была нежность и чувствительность, гордость и мужество, а это не злые качества.

Но Порядок однажды поступил с ней очень плохо – гораздо хуже, чем поступили Дэвид и она сама, полюбив друг друга. Поэтому она не хотела быть слугой Порядка и Сил Света.

Хотя изначально Сианн была порождена именно этими силами… Она была воплощением не Добра, но Света. И когда всходило Солнце, она поклонялась его ласковым лучам.

Именно Солнце было для неё лицом Бога, – а больше никакой веры ей не надо было.

Но когда оно взошло сегодня, то стало вестником начинающейся смерти…

Утренний туман ещё не рассеялся, а битва уже началась. Битва за жизнь и за честь. Сианн поняла, что сейчас решается судьба любого воина, что сражались – каждый за свою истину.

Для себя – она поклялась, что остановит это. Пока не знала как.. Но она сделает всё, что только зависит от неё.

А от неё зависит многое. Она сумела захватить власть над тем, кто стал причиной войны… А властью надо пользоваться, иначе она превращается в пыльный трофей.

К этой битве Сианн была подготовлена. Она надела новую одежду – из мягкой черной кожи. Ей было неудобно носить тяжёлые доспехи мечника, поэтому она ограничилась легким стальным нагрудником. Пояс для меча тоже был отделан сталью, которая переливалась всеми цветами в оживающих лучах. Наконец, кожаные брюки обтягивали её стройные ноги, а пряжки высоких мягких сапогов плотно перехватывали голени.

Она поправила блестящий, почти зеркальный шлем с золотым гребнем, удостоверилась, что маленькое Солнечное Колесо всё ещё у неё на шее. Талисман охраняет куда надёжнее, чем латы и щиты, – но только когда в него веришь.

А Сианн умела верить. Жизнь её вся состояла из Веры, – потому что способность к Страху она уже потеряла…

Меч больше не висел в жестких ножнах у неё на боку. Она взяла его в руки. Теперь она должна была убивать: не меч святых предков – она сама. Меч был лишь помощником и снарядом убийства.

Ей придётся делать то, что она ненавидит всем сердцем… Ради того, что она любит больше всего.

Ради внутренней гармонии, которую она обретала рядом с существом, порождённым ветром и огнём…

Она запоминала взгляд каждого человека, который принимал смерть от её страшного меча. Теперь она даже не знала, сколько их; но глаза их она помнила. Наполненные ненавистью, гордой стремительностью и ужасом, они мучали её потом по ночам. И её не оставляла мысль о бессмысленности убийства; Сианн прекращала жизни, которые начинались с помощью Высших Сил…

Глаза её блестели от слёз; хоть Сианн и начинала понемногу втягиваться в эту сумасшедшую кровавую гонку, она понимала, что так продолжаться не может. Отбилась от очередного солдата, вскарабкалась на какую–то возвышенность и пронзительно закричала от ужаса.

И тогда кровавое безумие провратилось в цепенеющее хрипение умирающих; на минуту всё остановилось. Они глянули на неё – друзья и враги.

- Остановитесь, прошу вас!! – закричала Сианн, не зная, что сказать больше.

Душа её металась и рыдала, а внешне Сианн была сейчас испуганной, но отчаянной птицей. Доспехи её кое–где были испачканы кровью, но она не замечала этого.

Чёрные воины загудели и засмеялись, и хрупкость этой девушки казалась им не красотой, а беспомощностью. Он оглядели её и засмеялись снова. Всё это только придало им силы.

От этого вскрика душа сжималась у друзей Сианн; они разом поняли своё положение. Они впервые по-настоящему ощутили смерть – из уст живого создания, что из последних сил боролось за мир.

- Остановите смерть, ибо Боги покарают Вас! – крикнула она снова, немного тише, но уверенней.

Она заметила Дэвида. Когда он сражался, то от взмаха его громадного меча погибало сразу два или три человека. Часто он даже не разбирал, чужие это или свои.

Сейчас он сдерживал коня и, выпрямившись в седле, смотрел на неё. На лице его не было жалости, – но было понимание. Зло прекрасно понимает Добро и часто не пытается преодолеть его полностью… Порой Зло симпатизирует Добру, если оба служат Хаосу.

Вдруг он нахмурился и направил лошадь прямо на Сианн. Ей показалось, что сейчас она умрёт от его клинка, но отгнала от себя опасения: слишком близкими они стали. Слишком много они почувствовали. Неужели он не вспомнит ту нежность, которую сам же дарил ей?!

Сианн поняла, что он мчится к ней, чтобы спасти от другой опасности. Она услышала свист стали за собой и вскинула меч, вскрикнув от страха. Клинок глухо прорвал чью–то плоть…Сианн тоже нанесли удар – но вражеское оружие не пробило нагрудник, потому что плашмя ударило по стали. Она замахнулась снова и увидела, что на неё напал помощник Дьявола, монгол с хитрыми глазами. Он был единственным азиатом в Чёрном Войске; и он был одним из самых умелых воинов.

Она ранила его, но он продолжал драться. Сианн пришлось призвать на помощь всю свою силу, смелость и мастерство. Не будь с ней Рунного Клинка, она давно оказалась бы убитой…

Отражая лезвием его слабеющие удары, она отступала в сторону Дэвида, надеясь на его защиту. Демон мчался во весь опор, сам не понимая, что станет делать, когда достигнет Сианн и монгола. Кого из них спасать – верного слугу или … не было времени раздумывать, кто она ему.

- Кса-Дасск! – воззвал он. Это, очевидно, было имя монгола. – Брось меч, ибо ты сейчас сражаешься против себя самого!!

Кса-Дасск услышал. Он не понимал, почему должен пощадить воительницу из ненавистного ему кельтского племени, но не осмелился ослушаться своего хозяина. Оскалился от ненависти к Сианн, прорычал проклятие на своём языке и отступил…

Но было поздно. Впервые Сианн познала удовольствие от битвы. Она не могла остановиться, душой её управляла ненависть и месть. И быстрым, почти неуловимым движением Рунный Клинок пронзил монгола насквозь. Тело его умерло мгновенно, повиснув тяжёлым грузом на Мече. Глаза мертвеца впились в Сианн, а изо рта потекла чёрная кровь…

Сианн замерла. Она не ожидала от себя убийства. Да, она убила – потому что монгол уже отступил. Её показалось, что Дэвид теперь убьёт её саму.

На миг она даже желала себе смерти – ведь она виновна.

Но Кса-Дасск первым напал на неё!.

Она резко обернулась в Дьяволу, который стоял рядом и смотрел на бездыханное тело своего слуги. Он не сказал ни слова; меч его покоился в ножнах.

Тогда они взглянули в глаза друг другу: и Сианн прочитала во взгляде своего любимого существа покой, жестокость и какую-то странную грусть.

“Что ты сделаешь? Что ты сделаешь со мной?”

Дэвид опустил свой тяжёлый взгляд.

- Ты имела право защищать. Ты защищаешь племя, которое считаешь своим. Но мы оба знаем, что ты из другого мира.

Он запнулся. Потом нагнулся и закрыл глаза монголу. Был ли тот его другом?

- У меня нет друзей! У меня есть только слуги! Мне можно только поклоняться! Ты знаешь это? – Вскричал Дэвид.

- Руфус, – спокойно сказала Сианн, называя его тайным именем, – мы связаны с тобой больше, чем друзья. Мы связаны страстью и ненавистью. Я не бегу от этой связи, но я не позволю моим чувствам заставлять меня предавать моих друзей.

Он засмеялся, а потом дотронулся до её плеча.

- Уходи, Сианн Шей Лорна. К своим друзьям. У Дьявола ты не найдёшь покоя и радости.

- Я не ищу покоя…

- Уходи от меня, пока я отпускаю. Не бойся повернуться ко мне спиной: я не трону того, кто меня не боится.

И тогда Сианн тоже опустила в ножны свой меч, повернулась и пошла к лагерю Странствующих Воинов.

Обернулась, глянула в его глаза:

- Я не виновата, что люблю тебя всей своей грешной душой! Будь моя воля, я убила бы тебя!

И бросилась бегом к своему племени.

Если бы он только знал, кем они были друг для друга в прошлом! Но только в её прошлом… Она всё вспомнила, а он ничего не знает! Они были Светом и Тьмой, Солнцем и Небом, но их победили…

Дэвид смотрел, как она уходит: “Да, если бы ты не любила меня, я бы погиб от твоих рук. Никто на свете не может одолеть меня, кроме этой девочки. Но что связывает меня с ней? Откуда она знает обо мне всё?”

Дэвид решил, что прибегнет к древней магии времени, чтобы узнать, кто она и почему пришла в его жизнь. Да, почему бы ему не пойти в свой лагерь и не призвать пару-тройку духов? Как он раньше не догадался? Нет сильнее магов, чем слуги Сатаны.

- Отбой! – крикнул он своим людям.

Чёрная Армия отступила, и остатки Странствующих Воинов стали разбредаться в стороны. “На сегодня хватит с них, – думали чёрные солдаты, – завтра же утром мы их добьём…”

IX

Ларк, Дориан и Сианн сидели у костра. Они молчали; каждый думал о своём. За время войны они успели стать друзьями.

Дориан был сорокалетним лучником, пришедшим к Странствующим Воинам тринадцать лет назад. Сам он был из Клана Почитателей Ветра. У него был сильный, глубокий голос, но по природе он был молчалив. Он учил Сианн управляться с луком, но искренне они почти никогда не говорили.

Сианн нравился Ларк. Он был старым, опытным воином и в своем мастерстве мог поспорить с самим Черным Полководцем. Однако Дэвид, несмотря на то, что жил уже несколько сотен лет, выглядел на тридцать, а Ларку перевалило за пятьдесят пять. Годы сделали своё: он чувствовал себя усталым и не мог выкладываться на полную силу. В глубине души он чувствовал приближение смерти. Иногда он даже благодарил Колесо Судьбы за то, что оно послало ему войну: здесь он мог принять смерть с честью.

Ларк и Сианн раньше проводили очень много времени вместе: он учил её искусству битвы на мечах, а также рассказывал древние легенды про великих героев. Ещё когда Сианн только пришла в кельтское племя, и ей было одиноко и страшно среди чужих людей, он помогал ей найти новых друзей. Именно он предложил ей стать воином, заметив её духовную энергию, силу и смелость.

Но несмотря на то, что Сианн любила своих друзей, она не решилась рассказать им про себя и Дэвида. Она никого не посвящала в тайну своего прошлого. Никому не доверяла свои чувства. Её делом было смело сражаться – и никто не смел осуждать её в скрытности.

А тут, увидев, как Чёрный Полководец и Сианн разговаривали на поле битвы, они не удержались от расспросов.

Как, почему они мирно говорят, словно старые знакомые? Что же произошло между ними? Почему она не попыталась убить его?

Она только молчала и вздыхала. Вскоре её оставили в покое: у каждого были свои проблемы, которые нужно было решать. Ларк и Дориан догадывались о чувствах Сианн, но предпочли молчать ради неё.

А когда луна взошла над полями, облитыми кровью, она встала и пошла в сторону лагеря Черной Армии. Никто этого не заметил, потому что, утомлённые сражением, друзья крепко уснули.

…Она вошла к нему, перейдя поле битвы и минув стражу. Огонь горел в масляных лампах на полу и столе; Дэвид сидел среди этого тусклого света, склонившись над каким-то старинным фолиантом. Сианн заметила, что он повторяет какое-то слово. Вокруг него витали странные сгустки света; она поняла, что он колдовал.

Она нарушила его покой вночи, но он не удивился. Он знал, что она придёт.

Дэвил поднял глаза и устремил взгляд в душу девушки. Она смотрела на него, восхищаясь невольно его дьявольской красотой, стремительной смелостью, гордой жестокостью и маленькими слабостями, которые ему дарила чувствительность.

Чёрные волосы до плеч блестели в тусклом свете ламп, черные глаза таили в себе загадочный и ясный огонь. Перед ней – воплощение Хаоса, Лорд самого Сатаны. Демон убийства и ярости. Демон, терзающий её сердце и дарящий ей столько чувств! Демон, дающий её существу ощущение жизни.

О да, никогда ещё она не чувствовала себя такой живой!!

Она услышала его голос – самый нежный, самый звучный голос на Земле. Прекрасный голос, взывающий к её душе сквозь время… И он назвал её имя.

- Лейла, – позвал Дэвид, – теперь я знаю о тебе всё.

Она опустила глаза, не выдерживая его властный взгляд на себе.

Итак, с помощью магии он узнал, что она пришла из его будущего. Он узнал о своих будущих чувствах и о своей смерти. Теперь он понимал её чувства к себе. Он принимал такую судьбу, он не перечил силам, которые ведут его по жизненному пути.

Подошла и влилась в нежные, обжигающие болью обьятия.

- Лейла, ты очень смелая, и ты самое удивительное создание, которое я встречал когда-либо. В моём будущем… Ты меня принимала со всей моей жестокостью, ибо это моя сущность. Но тогда… В семнадцатом веке… Ты не видела на яву, что я творю на Земле. Теперь ты увидела это воочию; это не просто сказки. Я создан, чтобы приносить смерть. Я не изменюсь.

Она молча прижималась к нему. Ей не хотелось думать о войне и о смерти. Ей просто хотелось быть с ним – слышать его голос, смотреть в его глаза. Говорить с ним. Отвечать ему. И дарить ему наслаждение.

- Не называй меня Лейлой, они отняли у меня это имя. Они изменили мою сущность. Я Сианн. И я больше не могу видеть войну. Останови её.

- Отчего?

Действительно, отчего? Ведь это она его любит, а не он. И он ничего ей не должен.

- Ради меня. Через много столетий я стану смыслом твоей жизни. Ты веришь мне?

- Да. Но сейчас другое время. Я разобью твою армию. Я так хочу. Я Дьявол.

В Сианн снова поднялась волна возмущения. Любовь её окрасилась ненавистью и злостью. Но в глубине души она не ждала другого ответа.

- Я убила твоего помощника! Почему ты не отомстишь за него? Разве твои боги не требуют жертву во имя твоей чести? Почему ты не убил меня?

- У меня нет богов. И это мне приносятся жертвы, – спокойно говорил он. – я делаю то, чего мне хочется. Я не убиваю тебя, потому что верю тебе, и мне нравится твоя сила и чистота. И потому что мне хочется – тебя.

Тогда она вырвалась из его объятий. Ей захотелось убежать, но ноги не слушались. Она опустилась на пол и закрыла лицо руками.

- Но я ещё потребую с тебя жертву за Кса-Дасска, – усмехнулся он.

Сианн молчала. Они были равными противниками.

- Да, девочка, – сказал Дэвид, – ты была права! Мы связаны с тобой сильными путами. Цепями времени!

И он опустился на колени рядом с ней. Обнял её – с возродившейся нежностью и страстью. Ему стало впервые жаль человеческое существо. Он никогда не жалел людей, изъеденных мелочными желаниями, завистью, жадностью и похотью. Но ему так сильно захотелось утешить это чистое, беззащитное, но такое стойкое и властное создание!

В этом Демон был похож на человека.

Дэвиду нравилась Сианн, и хотелось защитить её. Но сейчас – во времена кельтов – он был не в силах изменить себя, свои черные желания и стремления. Даже ради неё. Ведь он был порождением Хаоса!!

Может быть, позже…

Он закрыл глаза и пустился в путь нежной слабости и горячего сумасшествия; в удивительный путь по стройному и легкому шёлковому телу Сианн. Он почувствовал её слёзы на своих щеках: ощутил, как дрожала её душа от вдохновения и боли. И это так тронуло его, что он не мог вымолвить и слова. Да, даже Дьявол ничего не может сделать с чистотой – против неё бессильны боги…

Он улыбнулся: снова почувствовал себя покровителем. Обнял её и прижал к себе; и ему впервые в жизни не хотелось причинять боль. Впервые он предпочёл бы быть человеком, а не демоном. А мы всегда таковы, какими хотим казаться.

И Сианн чувствовала это – с ней был мужчина и человек, чувствительный и разный, а уже потом – Дьявол. Она всё же изменила его!

Сианн была смущена и растеряна: днём они вели борьбу, и теперь их противостояние было почти откровенным.. Но ночью весь мир переставал существовать для них: и они открывали друг друга снова и снова… Она тянулась к нему, нетерпеливо и страстно; а Дэвид только тихо смеялся. Ему хотелось подольше насладиться её присутствием… Едва касаясь губами её кожи, он вдыхал её аромат и дарил своё собственное горячее дыхание. Слышал биение её сердца, её тихий стон и мягкий шелест ткани. И это было настолько непривычно и настолько приятно, что Дэвид старался запомнить каждую черточку Сианн, каждый момент её ласки. Никогда он не прислушивался к чужим чувствам; как же он был зол на себя и неё, и как же он был ей благодарен!

Они слились, как звон и тишина… Они были единым целым, одним существом – совершенным. Пока ночь обнимала Землю, они любили друг друга без пределов и ограничений. Сианн забирала его всего, и дарила себя всю в ответ. И они не спрашивали друг друга ни о чём – просто были светом и тьмой в хаосе собственных желаний.

Но когда серебряные звёзды сменились тихим и мутным рассветом, в мир снова пришла жестокость и война. Пришла в их сердца и заставила встать по разные стороны реки жизни.

Ни в каком времени силы добра и зла не могут быть вместе навсегда. За единство приходится бороться.

…Разомкнув веки, Сианн увидела рядом с собой спящего Демона. Это было так удивительно!.. Такой сильный, стремительный, меняющийся каждую секунду – лежал и тихо спал в её объятиях. Доверял ей своё тело и свои сны.

Что ему снится? Смерть, сражение? Огонь, наверное. Дьявольскому отродью всегда снится ветер и огонь.

Она освободилась от его рук, тихо поднялась и оделась. Мысленно попрощалась с ним. Наверное, после его вчерашних слов она не сможет вернуться к нему.

Сегодня на поле битвы умрут все её друзья. Все, кроме неё. Её отпустят. Только пойдёт она – в пустоту.

Она чувствовала прилив сил во всём теле, но не ощущала ни капли надежды в душе. И это было страшно.

Тут Сианн заметила древние книги на столе Дэвида. Огонёк мелькнул в её глазах: если он использовал магию, чтобы узнать её прошлое, то почему бы ей не попробовать остановить войну с помощью заклинания? Она медленно подошла к фолиантам, так осторожно, словно они могли укусить. Заглянула на пыльные жёлтые страницы, изъеденные временем. Ей показалось, что она не видит слова, начертанные там, но чувствует их душой. Язык, на котором писались эти книги, был ей неизвестен.

Но она увидела красивые рисунки, украшенные витиеватыми рамками. На одном из них был изображён человек в длинной одежде, расшитой изображениями Солнца. Он воздевал руки к небу, а перед ним собрались люди. У всех них были застывшие глаза, впившиеся в мага, что колдовал над ними. Они внимали его словам, и, очевидно, слушались его, признавая силу произносимого заклинания.

Сианн присела рядом с книгой. Дэвид всё ещё спал.

Она смотрела на слова, написанные под этим изображением. Там были непонятные ей слова, и она никогда не смогла бы прочесть их. Никогда, кроме как сейчас, когда душа её полна страха!

И понемногу она начала понимать эти слова. Они входили в её душу, оставаясь там ясным ручьём среди сухого песка. Они были словано живые, эти слова. Сианн перестала замечать мир вокруг себя – глаза её не могли оторваться от страницы, пока не прочитали заклинание до конца. Все вещи оцепенели, и душа Сианн трепетала, внимая этим непонятным руническим буквам, словно они сейчас были центром и воплощением всего сущего. Словно чьи-то сильные чувства собрались вдруг в одном месте – где Сианн сидела с магической книгой. Сейчас она понимала смысл всего сущего на Земле, перед ней открылись тайны великих стихий и древних сил, что управляют миром. В этом сгустке напряжения и энергии, в котором очутилась она – стал ясен смысл непрерывной, вечной борьбы Хаоса и Порядка. Эти две силы противоположны и взаимодополняемы. И они необходимы, чтобы существовало величайшее чудо. Жизнь.

…Потом Сианн очнулась, обвела глазами комнату. Вгляделась в тени на лице Демона. Обвела взглядом его красивые брови и линию его губ. Потом тихо поднялась и выскользнула из обители магии и страсти.

“Я люблю тебя. Но я вынуждена тебя победить”, – сказала себе девушка.

X

А с восходом Солнца началась новая, последняя битва. В ней сошлись две силы – уже неравные, но всё ещё опасные друг для друга.

Снова Сианн слышала звон клинков, что звучит, как воинственная, сумасшедная песня смерти. Она слышала крики ужаса, возгласы победителей, шум сражения и гул утреннего ветра, что рвал и терзал воинов не хуже, чем Армия Черного Полководца.

Сианн знала, что Дэвид не отступит – он будет убивать до тех пор, пока не падёт на поле брани последний Странствующий Воин. Поэтому в то время, пока он спал, она нашла в его книгах заклинание, которое заставляет сотни людей слушать одного человека. И она должна стать этим человеком, чтобы прекратить войну и спасти остатки армии своего племени.

Она снова сражалась, освобождая себе путь к той небольшой возвышенности, с которой в прошлой битве умоляла бойцов остановить кровопролитие. Тогда они просто смеялись, но теперь она заставит их слушать!

Сианн отразила нападение высокого могучего воина, защищенного с головы до ног чёрными доспехами. Наверное, в другое время она бы не смогла победить такого воителя, но теперь она была полна решимости и силы. А магия, которую она познала утром из древних книг, подарила ей надежду. Когда напавший на неё воин замахнулся своим тяжелым топором, она увернулась, и, отпрыгнув в сторону, метнула в него маленьким острым кинжалом, что всегда висел у неё на поясе. Кинжал вонзился в правую глазницу его шлема. И, воспользовавшись замешательством, Сианн поразила воина уже проверенным способом: вставила Рунный Клинок в щель между шлемом и нагрудником. Очевидно, лезвие перерезало бойцу сонную артерию, потому что он погиб мгновенно. “Слава богам, – подумала Сианн, – что я не слышала предсмертного хрипа и не видела его взгляда!”

Наконец, она добралась до холма, и, взобравшись на него, начала колдовать.

Сианн никогда не изучала магию, но, наверное, в ней самой были заключены магические силы и способности, потому что заклинание она запомнила быстро, произносила его легко и почти умело помогала себе жестами.

О, теперь они и вправду её слушали! Сианн снова испытала всё, что ей удалось почувствовать утром. Ей придавало силы понимание, что произносит она эти слова – ради мира и добра.

Все воины замерли, как только услышали первые слова её. Голос, звучный, властный, громкий, как звон колокола, словно накинул на них невидимые сети. И они не могли пошевелиться, пока не дослушали её до конца.

Сила этих слова огромна. Даже Дьявол, который почти не попадал под влияние собственной магии, слушал Сианн, и понимал её. Да, вдруг он почувствовал мир её тонкими чувствами, ощутил жизнь, понял, как тяжело ей видеть, как он эту жизнь отнимает. Он понял её душу – воплощение добра, чистоты и страстной нежности. Он понял, что вместе с ним самим эта душа составляет единое целое.

Да, это он был тем клочком тьмы, без которого не может существовать луч света. Он увидел его, этот Свет, который светил ярко, ясно и постоянно – для него; и он осознал, что сам он без этого Света – всего лишь жестокое и бесчувственное зло. А это так мало…

Ангел и Дьявол… Сианн? О нет. Лейла и Дэвид. Вовеки веков…

…Но когда она закончила произносить слова эти, и битва была прекращена, вся сущность Дэвида, вся его огненная душа воспротивилась чувствам, что завладели им. Нет, он не жалел о том, что Черные Воины перестали сражаться с армией племени Сианн. Ему даже было всё равно, что эта девчонка рушит его планы, командует его собственными людьми! Пусть даже она убила его верного помощника, пусть спасла его собственным колдовством, украденным у него втихаря, свою маленькую, уже бессильную армию…

Но он ни за что не позволит изменять его самого, управлять им, владеть им, заставлять его чувствовать!! Дэвида охватила неуправляемая злость, и он наконец понял, как же ненавидит он Лейлу! И как сильно он любит её!!

Будь она проклята! Будь она проклята и Добром, и Злом! Будь она навеки проклята, эта Любовь, которая рушит всё!

Я – Дьявол, и я принесу себе жертву!!

Она спасла своих друзей, и Черные Воины отступали, повинуясь магии, но в решимости убить её саму, размахивая огромным мечом, мчался к ней Дэвид Руфус, Лорд Семи Страхов.

Она увидела его. Она увидела бы и узнала его везде, вне времён и расстояний, в любом мире. Она понимала, что он убьёт её прямо сейчас. Теперь, когда она пошла против него, откровенно против, – он её не пощадит. А всё-таки хорошо, что он не убил её мечом тогда, когда они впервые легли вместе в постель! Ведь иначе она не смогла бы спасти сейчас своё племя…

Сианн опустила меч, она просто и откровенно смотрела на приближающегося Дэвида. Она действительно его не боялась, потому что не боялась того, что внушает ужас всему человечеству, – боли. Боли от Дьявола.

Тут Дэвид понял, что не сможет убить её, потому что в ней нет страха. А ведь он Лорд Страха! Значит, чтобы уничтожить её, нужно заставить её бояться! Нужно заставить её первой напать на него, сражаясь за свою жизнь… или за жизнь её друзей…

И тогда Дэвид заметил старейшину Странствующих Воинов. Он знал, что этого воителя зовут Ларк. Он был неподалёку, и Дэвид, к ужасу Сианн, бросился на него. Ларк увидел, что его хочет убить Черный Полководец, и приготовился защищаться. Он вскинул свой меч, и замахнулся на Дэвида. Но не успев даже нанести удар, Ларк захлебнулся собственной кровью… Магический клинок Дэвида с размаха проткнул прочные доспехи Воина. Всё произошло так быстро, и Сианн, окаменев от ужаса своей потери, не сразу поняла, что случилось. Она ждала собственной смерти, но вместо этого погиб её единственный друг, её учитель! С криком бросился Свет на свою Тьму. Исполненная чувства благородной мести и тёмной ненависти, Сианн выкрикнула боевой клич Странствующих Воинов и нанесла Дэвиду несколько первых ударов…

А Ларк, медленно умирая от ужасного меча Демона, с слезами на глазах благодарил судьбу за благородную гибель. Смерть в битве – что может быть лучше. Он мысленно прощался с великим, мудрым и удивительным миром, в котором прожил замечательную жизнь. Это был человек, смелый и страстный, который посвятил свою жизнь войне и защите чести своего клана. А последними его словами стало благословение. Он вдохнул в последний раз воздух, полный скорби и дыма, и прошептал благословление Сианн – благородной и доброй ученице его, полюбившей Демона, но сражающейся сейчас против него…

Новый виток во времени, новая битва. Она началась внезапно, но была предсказана древнейшими. Сражение за равновесие, за осознание чувств и ошибок. Противостояние света и тьмы; каждый из них боролся за свою единую истину, за свою жизнь и сущность. За свою любовь.

Свет вырвался из других миров, когда Сианн и Дэвид скрестили клинки – Меч Дьявола против Рунного Меча. Всё вокруг задрожало и зазвучало воинственной и яркой песней. Сгусток магической силы, вбирающей в себя порывистую ненависть и тяжелую любовь; клубок эмоций, чистых и блестящих, как битое стекло; вулкан страха и гордости, бьющий, как горячий источник…

В их ушах звучала быстрая, сумасшедшая музыка, дополняемая звоном волшебных клинков. Сианн была слабее Дэвида в битве, но сила духа восполняла ей эту слабость. Дьявол и Ангел сражались на равных; стремление к победе у обоих было одинаково сильно.

Дэвид замахнулся, и его меч засвистел над Сианн. Она успела увернуться, но волна воздуха чуть на сбила её с ног. Она ударила Дэвида мечом, но тот не пробил латы Демона. Шипы на запястьях его доспехов больно оцарапали её плечо, но это только разозлило её сильнее.

Почему он приходит в её жизнь, завладевает её сердцем и армией её друзей? Жестокий, бесцеремонный, злой и наслаждающийся убийством! Открытый, стремительный, улыбчивый и искренний! Она вступила в войну с самим Дьяволом!! Почему бы ей не победить его в этой битве – своей силой и властью! Она – первая, кто дал ему понять чужую власть и чужие чувства… Как он сражается, будто танцует, будто занимается любовью; для него не существует ничего, кроме него самого и Сианн. В её прошлом, – и в его будущем – она считала его богом любви и поклонялась ему. Здесь и сейчас она видела перед собой бога убийства; но от этого любила его не меньше!

За единство надо бороться; но что если сейчас, в жестокой борьбе на смерть – они были более едины, чем когда бы то ни было?!

Сражение было для них новым миром, что объединил их. Они чувствовали прочную связь, от которой невозможно убежать и которую нельзя разорвать мечом. Они будут встречаться во всех временах и в любом месте. Они будут узнавать друг друга, и будут бесконечно бороться.

Но почему они должны покоряться тем силам, что создали Дьявола и Ангела такими противоположными? Почему они не могут быть вместе, меняться вместе и вместе радоваться нежной боли…

Сианн сражалась гордо, отрешённо, по–настоящему умело… Кто дал её это умение? Сам Дэвид.

Она может быть жестокой! И он не знает почему. У невинности не хватает сил, чтобы бороться со злом, но сил для добра у неё хватает. Значит, он сам забрал у неё чистоту, и сам обернул эту чистоту против себя.

Она может быть жестокой, злобной, совершенной, прекрасной, самой нежной, самой единственной.

Единственная в мире, жрица боли и огня, – самоотверженно борется со злом, с болью и страхом. С тем, что стало неотъемлимой её частью. В ужасе Дэвид осознал, что не сможет жить дальше бесчувственным и мрачным, как раньше. А Сианн не сможет жить без него. Он – это она.

Он понял, что в магическом сплетении воиственного жара, где сражаются они сейчас на мечах, – каждый убивает себя, разрушает свою душу, разум и индивидуальность. Битва против себя… На это он не был способен!

Одновременно слёзы появились на их лицах, горячей влагой покрылись их тела. Мечи звенели всё громче, всё отчаяннее, и Дэвид почувствовал, что эта битва кончится полным хаосом, великим взрывом страсти.

Ни один из них не мог победить другого; но каждый должен спасти себя.

И Дэвид сказал себе громко и честно: ради того, что сделало меня таким, каков я есть, ради страсти, боли и чувствительности, ради зла и добра в их извечном равновесии… ради равновесия, жизни, смерти, возрождения… и покоя… Ради всего этого Дьявол должен проиграть.

Он резко отсупил, делая вид, что устал. Сианн вскинула меч и проткнула робу на правом плече Демона. Но не было крови и боли: он никогда не знал этого.

Он поддавался. Он жертвовал своей честью, переступал через свою гордость. Но он любил её, и поэтому с каждым её ударом отдавал часть своей демонической энергии. Он сознательно отпускал силы, что охраняли его от боли.

Сианн дралась до конца. Не за себя, и не за свои чувства. Она сражалась за Жизнь. Она и меч стали единым существом. И последние удары, заставляющие Дьявола содрогаться, придавали ей уверенности. В глубине души она знала, что его мощь несокрушима, и он просто поддается, потому что жалеет её… Но сладость предвкушаемой победы не давали ей подумать: и она просто била его, наказывая его за него самого…

И наконец, она ударила по его оружию так сильно, что меч вылетел из его руки. И тогда, в один момент, Дэвид увидел вдруг словно заново: до чего она красивая, гибкая, грациозная – как дикая лань, почувствовавшая свободу всей своей трепетной душой.

Музыка всё ещё звучала, быстрая и громкая. Сианн снова ранила Дэвида, и на этот раз его лицо переменилось: стало удивленным и даже испуганным. Сианн замерла, поражённая увиденным. Он схватился за плечо и порывисто выдохнул воздух. Разжал пальцы и увидел на них кровь. Свою кровь.

Наконец он знает, что это такое! Сианн засмеялась и чуть не отбросила свой меч. Как же ей хотелось обнять его!

Ведь только что она выбила меч из его руки, она поразила его своим Рунным Клинком – пусть это далеко не смертельная рана (ведь он бесконечно силён), – но она так заставила его почувствовать боль впервые в жизни.

Никогда ещё он не чувствовал этого. Ведь не было в его природе восприимчивости к боли; и никто никогда не видел кровь Дьявола…

И он в один миг понял Сианн – понял все её чувства и желания. Понял стремление к жизни. Понял, как больно бывает людям, как страшно бывает по его вине. Дьявол ощутил боль и страх. И это сделало его бесконечно слабым, а дух его стал сильнее одновременно.

Но те так, как раньше.

Он чувствовал боль, и, как и Сианн Шей Лорна, наслаждался ей.

Он чувствовал боль, как человек.

Дэвид потянулся к её мечу, ухватился за лезвие, раня ладонь, и вырвал оружие из рук Сианн. Отбросил его от себя, и теперь, не скрывая своих чувств, упал на колени и обхватил своего прекрасного противника.

А она, слабея в его колючих объятиях, не могла сдержать слёз от победы и любви. Так сильно она не любила его никогда. Он пощадил её, поддался ей, принял боль от её меча. И он стоит перед ней на коленях, прижимаясь лицом к её одежде, испачканной кровью…

Закатное ласковое солнце осветило её глаза. Как долго не было в них ощущения этого радостного, солнечного покоя. Именно к покою, а не к войне и славе, стремилась всю жизнь её гордая душа.

Рядом с ней на коленях стоял мужчина; побеждённый, но не поклоняющийся. Он обхватил её руками и прижался лицом, давая понять, что сквозь беды и сомнения достиг совершенства… Он жмурился от счастья и одновременно как будто от боли. Удивляясь себе самому, он впервые вкушал это чувство.

А она стояла над ним, и властная, и покорная, и ожидающая чего–то. Она наслаждалась объятиями того, кого победила, кого боялась больше всего, и кто ей был дороже целого мира… Вовеки веков.

А потом они поднялись и обнялись по-настоящему. И Сианн в последний раз насладилась биением его неугомонного, бессмертного, страстного сердца. И в последний раз услышала его глубокий, низкий и звучный голос…

- Сианн, – сказал он, – я бесконечно благодарен тебе за то, чему ты научила меня. Ты дала мне понять, кто я и что приношу на Землю. Ты дала мне надежду и веру. Ты подарила мне мою собственную боль. И я прошу у тебя прощения за страдания, что я принёс тебе.

Она улыбалась, и глаза её блестели почти лихорадочно.

- Мы не можем быть вместе, и поэтому сейчас разойдемся в разные стороны. Потому что не способны вечно вести битву друг с другом… Но мы не можем друг буз друга. Поэтому я даю тебе клятву, что через много веков, когда я стану старше, мудрее и снисходительнее, я найду тебя на Земле. Я найду Лейлу, и отдам ей всего себя, так как ты отдаёшь сейчас. И пусть в конце концов меня ожидает смерть, а тебя изгнание – такова наша судьба, и такова извечная борьба Добра и Зла.

С этими словами он крепче прижал к себе её легкое нежное тело, прошептал ей на ухо признание и великую клятву. А потом отпустил её. Последний раз прикоснувшись друг к другу, Сианн и Дэвид отвернулись от места сражения и легким шагом вернулись каждый в свой лагерь.

Так замкнулось кольцо судьбы. Восстановив великое земное равновесие, Дэвид Руфус приготовился прожить десятки столетий, чтобы потом войти в жизнь Лейлы, чтобы пережить снова её нежность, ласку и боль…

Дэвид отозвал свою армию и ушёл со своими приближёнными далеко от Солар Вила, а Странствующие Воины победно вступили на святую землю далёких предков.

Эпилог

Белые лепестки устилали дорогу. На обочине, под деревьями, облитыми солнцем, сидела девушка.

Он слушала радостный гул, сплетённый из человеческих голосов – смеха и песен. Она вдыхала теплый, свежий аромат цветущих яблонь. Ей казалось – запах яблок преследует её повсюду…

Солнце торжественно катилось по небесному куполу, освещая радость и счастье на Земле. Поэтому люди и назвали его Солнечным Колесом, и место это – Счастливым.

Здесь забываешь заботы и печаль, потому что всё вокруг сияет улыбчивой легкостью… Сианн смотрела на мягкие зелёные холмы, заслонявшие горизонт. В воздухе витали прозрачные пушинки, иногда сверкая в ласковых лучах. Легкие духи, невидимые, но сильные, носили по небу белые облака. Солнце и их освещало тоже: и они светились розовым и золотистым цветом.

Сам воздух – теплый и неописуемо мягкий, словно шелковая ткань, – обволакивал тело Сианн, и она купалась в этой нежности. Вся природа дышала покоем, счастьем и победой.

Противоречия и призраки войны оставили Сианн, когда Странствующие Воины достигли Солар Вила. Смелая воительница наслаждалась внезапной и полной гармонией. Чувства её очистились, разум отдохнул и началось глубокое обновление её души.

Сердце было наполнено благодарностью и любовью. Всю свою жизнь Сианн Шей Лорна будет помнить страстного и благородного Демона.

А жизнь такая быстрая, разная, интересная! Сколько загадок в ней, магических песен и солнечных легенд… И сколько великих символов – в каждом действии любого человека, в каждом слове и руне… Сколько гордых побед ожидает каждого из нас!

Ведь кадое человеческое существо – это песчинка в пустыне мироздания, но песчинка важная и незаменимая, предназначение которой и единственная цель – Равновесие…
2002