1. Как тяжко мертвецу среди людей... 2. Ночь. Улица. Фонарь. Аптека... 3. Пустая улица. Один огонь в окне... 4. Старый, старый сон. Из мрака... 5. Вновь богатый зол и рад... 1.
Как тяжко мертвецу среди людей
Живым и страстным притворяться!
Но надо, надо в общество втираться,
Скрывая для карьеры лязг костей...
_
Живые спят. Мертвец встает из гроба,
И в банк идет, и в суд идет, в сенат...
Чем ночь белее, тем чернее злоба,
И перья торжествующе скрипят.
_
Мертвец весь день трудится над докладом.
Присутствие кончается. И вот –
Нашептывает он, виляя задом,
Сенатору скабрезный анекдот...
_
Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью
Прохожих, и дома, и прочий вздор...
А мертвеца – к другому безобразью
Скрежещущий везет таксомотор.
_
В зал многолюдный и многоколонный
Спешит мертвец. На нем изящный фрак.
Его дарят улыбкой благосклонной
Хозяйка – дура и супруг – дурак.
_
Он изнемог со дня чиновной скуки,
Но лязг костей музыкой заглушон...
Он крепко жмет приятельские руки –
Живым, живым казаться должен он!
_
Лишь у колонны встретится очами
С подругою – она, как он, мертва.
За их условно-светскими речами
Ты слышишь настоящие слова:
_
"Усталый друг, мне странно в этом зале.
Усталый друг, могила холодна.
Уж полночь". – "Да, но вы не приглашали
На вальс NN. Она в вас влюблена..."
_
А там – NN уж ищет взором страстным
Его, его – с волнением в крови...
В ее лице, девически прекрасном,
Бессмысленный восторг живый любви...
_
Он шепчет ей незначащие речи,
Пленительные для живых слова,
И смотрит он, как розовеют плечи,
Как на плечо склонилась голова...
_
И острый яд привычно-светской злости
С нездешней злостью расточает он...
"Как он умен! Как он в меня влюблен!"
В ее ушах – нездешний, странный звон:
То кости лязгают о кости.
19 февраля 1912
2.
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
_
Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится все, как в старь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
10 октября 1912
3.
Пустая улица. Один огонь в окне.
Еврей-аптекарь охает во сне.
_
А перед шкапом с надписью Venena,
Хозяйственно согнув скрипучие колена,
_
Скелет, до глаз закутанный плащом,
Чего-то ищет, скалясь черным ртом...
_
Нашел... Но ненароком чем-то звякнул,
И череп повернул... Аптекарь крякнул,
_
Привстал, – и на другой свалился бок...
А гость меж тем – заветный пузырек
_
Сует из-под плаща двум женщинам безносым
На улице под фонарем белесым.
Октябрь 1912
4.
Старый, старый сон. Из мрака
Фонари бегут – куда?
Там – лишь черная вода,
Там – забвенье навсегда.
_
Тень скользит из-за угла,
К ней другая подползла.
Плащ распахнут, грудь бела,
Алый цвет в петлице фрака.
_
Тень вторая – стройный латник,
Иль невеста от венца?
Шлем и перья. Нет лица.
Неподвижность мертвеца.
_
В воротах гремит звонок,
Глухо щелкает замок.
Переходят за порог
Проститутка и развратник...
_
Воет ветер леденящий,
Пусто, тихо и темно.
Наверху горит окно.
Все равно.
_
Как свинец, черна вода.
В ней забвенье навсегда.
Третий призрак. Ты куда,
Ты, из тени в теь скользящий?
7 февраля 1914
5.
Вновь богатый зол и рад,
Вновь унижен бедный.
С кровель каменных громад
Смотрит месяц бледный,
_
Насылает тишину,
Оттеняет крутизну
Каменных отвесов,
Черноту навесов...
_
Все бы это было зря,
Если б не было царя,
Чтоб блюсти законы.
_
Только не ищи дворца,
Добродушного лица,
Золотой короны.
_
Он – с далеких пустырей
В свете редких фонарей
Появляется.
_
Шея скручена платком,
Под дырявым козырьком
Улыбается.
7 февраля 1914.
Venena – Яд
(лат.)
