Стихи 1895-1898 гг.

Мелодия

В том диком море, где валы кипят
И с шумом разбиваются о скалы,
Плывет гонимый бурею фрегат
В полотнищах цветных и лентах алых.

На палубе, где воя и свистя,
Гуляет ветер, царское дитя
Стоит. На фоне флагов ярко-красных
Лицо его белее, чем стена.
Рейс завершен. Окончен праздник.
Невесты не вернуть. Мертва она.

О как же неотступен этот сон.
Весь в зареве трепещущих знамен
Всплывает в душу тот корабль царский,
Потоки пен заливают борт.
У мачты смерть беззубо скалит рот,
И рядом с нею - свадьба с пляской.

Слишком поздно

Как старомодны эти мощные пилястры
И замок весь. И над лиловой астрой
Еще порхает поздний мотылек,
Но опуститься на цветок не может.
Не потому ли кажется мне тоже-
Я пропустил назначенный мне срок.

Там на балконе в шелковом наряде
Стоит печально, с гордостью во взгляде
Бледна, как кружевной ее платок
Принцесса. И поднять руки не может,
Чтобы позвать меня к себе на ложе -
Я пропустил назначенный мне срок.

Царство смерти

Погашен свет. В смятеньи
В мой дом вступает ночь,
И смерти, и рожденья
Ушли из дома прочь.

Куда-то кубок делся,
Дающий забытье.
С ним вместе все исчезло,
Что называл "мое".

И в пурпур завернувшись,
Гляжу на царство я.
Белы деревья, зданья
И небо и земля.

И серебром струится
Седая голова.
Часы считает сторож,
Держава же мертва.

Бегство юности

Усталое лето склоняет с усильем
Главу, чтоб увидеть свое отраженье.
Брожу утомленный, осыпанный пылью
И полный смятенья.

Чуть слышно в деревьях ветер гудит
И небо за мной полыхает, как медь.
Вечерние страхи нас ждут впереди.
Там в сумерках - смерть.

Брожу я затерянный, сам я не свой.
Ведь юность отстала на полпути,
Качнула прекрасной мне головой.
Не хочет за мною идти.

Царское дитя

Когда удлиняются тени
При блеске вечерних зарниц,
Я сплю, объятый волненьем,
Лишенный отечества принц.

В багрянец мечты одеваюсь,
Которым так вечер богат,
Шумит на мне, колыхаясь,
Мой королевский наряд.

Взлетает душа моя властно,
Тоски и блаженства полна.
И ткет полуночное царство
В серебрянных нитях луна.

Вокзальное

Я утомился. Не спалось
Мне в переполненном вагоне.
Дрожал под перестук колес
Газетный лист в моих ладонях.

Но вот отодвинул лист,
Взглянул в окно: дома, вуали.
Они между собой сплелись
И в клубах дыма пролетели.

Но поезд вдруг замедлил ход.
И я ее увидел сразу -
Терзавшую который год
Опустошенный жизнью разум.

Я испугался, и с трудом
Рука моя коснулась рамы,
И некто серый за окном
Вдруг подошел к прекрасной даме.

Мне стало ясно: это был
Тот тип, кого я ненавидел.
И что-то тихо говорил
Он спутнице, меня не видя.

Они ушли. Был дан свисток,
И я опомнился нескоро.
Я никогда понять не мог,
Был или не был этот город.

Стихи 1899-1902 гг.

Как это случилось?

Себе я не добыл венка,
Земли не обошел.
Но почему, как черный шелк
Вся ночь в моих руках?

И связка нескольких стихов -
Вот все мое добро.
Не золото, не серебро -
Из них сочится кровь.

Себе я не добыл венка,
Земли не обошел.
Но почему, как черный шелк
Вся ночь в моих руках?

Гонимый лист

Передо мной гонимый
Пожухший кружится лист.
Вместе скитались с ним мы,
И судьбы наши сплелись.

Куда его гонит вечер,
И где его колея?
И кто мне сможет ответить...
Где путь свой закончу я?

Моя любовь

Она замирает в горестных думах
О тех, кого уже нет на свете.
В мире моем, наполненном шумом,
Никто на нее не решился ответить.

И вот я шагаю по улицам с нею.
Все отворачиваются гордо.
Что же мне делать с любовью моею?
Оставлю ее дорогим мне мертвым.

Чужой город

Печаль какую может в нас вдохнуть
Путь через город, чуждый и ночной?
Какая удивительная грусть
Рождается мерцающей луной?

И облако в движении своем
Над башнями, как призрак, промелькнет.
Бездомное, оно свой ищет дом,
Но и найдя его, не узнает.

И ты, свой уронивший узелок,
Поняв, что целым миром позабыт
И, словно перст, на свете одинок
Рыдаешь, словно женщина, навзрыд.

Ночь в Оденвальде

Не бой ли башенных часов
Вдруг прозвучал в ночи, как зов?
Но почему же в полусне
Затрепетало все во мне?

Земля тиха и ночь пуста,
И птицы замерли в кустах.
Лишь небо бледное одно
За мной следит через окно.

Меня как будто пробудил
Не бой часов, а стон в груди.
Ведь надо мною в этот день
Былой любви витала тень

Он выбрал мрак

Он выбрал мрак, уйдя в дерев сплетенье,
Чтоб остудить свои мечты их тенью.

Но грудь его, как чувство без ответа,
Сжигало ожиданье - Света! Света!

Не мог понять он, что над головою
Всю жизнь сияло небо звездным роем.

За то, что часто...

За то, что часто с песней на устах
Осенним днем шагаю чистым полем
И душу наполняет высота
Подоблачная светом и раздольем.

За то, что в тихий город я войду
И возле сада, где играют дети,
Остановлюсь и долго молча жду,
Пока они на мой поклон ответят.

За то, что в жизни радуюсь всему
И не завидую я никому на свете,
Скажите мне, обязан я чему -
Поре осенней или скорой смерти.

Равенна

Не видал я Равенну до этого мига.
Это - мертвый маленький городок.
Где сон церквей и руин глубок.
О нем не одна написана книга.

Нельзя удержать невольный вздох:
Заколдованы хмурые улицы эти
Суровым молчанием тысячелетий.
Повсюду растут травы и мох.

И это - как песни старины.
Они не могут радовать душу,
Но эти песни нельзя не слушать.
Они и во сне до утра слышны.
перевод Г. Ратгауза
1902

Письмо

Подул холодный ветер.
Стволы дерев скрипят,
И месяц через ветви
В окошко бросил взгляд.

В душе моей уныло
И в доме нет огня.
Письмо пишу я милой,
Что бросила меня.

В серебрянном сияньи,
Скользящем над строкой,
Рассеялись страданья,
И я обрел покой.

Стихи 1903-1910 гг.

В тумане

Странно брести по дороге
В тумане. Средь горных вершин.
Камни, кусты - одиноки
Каждый один.

Был, как вином, я пьян
Радостью встреч и открытий;
Теперь же упал туман,
Больше никто не виден.

Мрак неподвижный, бездонный
Пронижет чей-нибудь глаз
Но и его не уклонно
Туман обособит от нас.

Странно брести в тумане
И в одиночестве жить,
Когда друг к другу не тянет:
Оборвана нить.

Вечерняя беседа

Бредет душа с тобою налегке.
Она трепещет у тебя в руке
И с песнею пускается в полет.
Но стоит ей услышать твой смешок,
Немедленно сжимается в комок.
Она молчит и холодна, как лед.

К цели

В странствиях, не ведая покоя,
Цели не увидел никакой я,
Словно бы всю жизнь вращаясь в круге,

В круге, называемом порочным,
И на свете некому помочь мне.
Каждый день - лишь перемена муки.

Ну а если цель вдруг замаячит,
Знаю я, не будет мне удачи:
Смерть стоит, протягивая руки.

Поэт

Дам он прославит в строках певучих,
Будет играть он слов серебряным звоном,
И не один донесет удивительный случай
О лебедях и схватке героя с драконом.

Но он о снах не расскажет.
Он никогда не раскроет вам тайну
Темных видений, смутных звучаний,
Тех, что душу его будоражат,
Песен, какие терзают и мучат,
Песен, которыми вас он научит молчанью.

Пробуждение

Стало тихо в кои веки,
Отзвучал последний гром,
Беды словно бы померкли,
Я забылся сном.

А теперь моя душа
Среди ночи пробудилась.
Участился сердца шаг,
И печали возвратились.
Раны прежние горят,
Как посыпанные солью,
И как некогда, объят
Прошлым я, былою болью,
Что казалась позабытой.
О, душа моя, ответь,
Ты готова ль к новым битвам?
Если нужно, встретишь смерть?
Кажется, смеешься ты,
Содрогаясь перед боем.
Звезды смотрят с высоты,
Заодно они с тобою.

Ландшафт

В детской, сказочной красе
Море, лес, мой край сегодня.
И лежат в руке Господней
Тихо, мирно дали все.

Я часы подряд могу
Любоваться их красою.
Затихает в сердце гул,
Засыпает зло былое.

Но оно и в крепком сне
Гнать меня не перестанет.
По родной моей стране
Я бреду, как чужестранец.

Ночь

Дыханием я погасил свечу.
Вступает ночь в открытое окно,
Охватывает с нежностью меня:
Я - брат ее давно.

Тоской по дому с нею мы больны,
И мысленно мы странствуем вдвоем
По временам, где затерялся наш
Отцовский дом.

Изречение

Сумей же вместе с другими
Твореньями быть заодно,
По-братски вынести с ними
Все то, что им суждено.

Как звезды, сумей закатиться,
Как лист - на землю слететь,
Сумей, как они, умереть,
И с ними сумеешь родиться.

Не забывай

Я знаю - нет такого дня,
Который прогнала бы прочь,
В свои объятья не приняв,
По-матерински кротко ночь.

Утешься, мой мятежный дух,
Как ни горяч ты, ни суров,
Есть в материнском том саду
И для тебя любовь и кров.

Тяжелый свой проделав путь,
Как беспокойный пилигрим,
Ты сможешь груз забот стряхнуть
И в дом войти, где ты любим.

Ты, сердце, тоже не забудь,
Страдая, радуясь, любя,
Что здесь ты можешь отдохнуть,
Что ожидают здесь тебя.

Я знаю - нет такого дня,
Который прогнала бы прочь,
В свои объятья не приняв,
По-матерински кротко ночь.

Ночь

Была всегда мне ночь близка,
Как будто выросли мы вместе,
Иль суждено ей быть невестой,
Какую я всю жизнь искал.

Когда-нибудь, вступив в мой кров,
Она всего меня охватит
И щеки белые погладит
И спросит: "Ты готов?"

Прогулка

Серебряные березы
И сосны с красной корой
И молчаливые буки,
Грустите ли вы порой?

И вы, цветы полевые,
В звенящем полете шмеля,
Живети ли вы во мраке
И беспокойстве, как я?

Октябрь

Деревья закутались тканью
Оранжево-красных тонов.
Им умереть без страданья
И легкою смертью дано.

О осень, пришли прохладу,
Пусть в сердце утихнет гул,
Чтоб тихо из пестрого сада
Я в белую зиму шагнул.

Одному

В разных идут направленьях
Тысячи троп и дорог,
Но какую бы ты ни выбрал -
Один их итог.

Можешь вдвоем ты ехать,
Быстро иль не спеша,
Одному тебе сделать придется
Крайний шаг.

Вечная это загадка.
Неведомо никому,
Почему нести эту тяжесть
Дано одному.

Стихи 1911-1917 гг.

Нет утешенья

В мир первобытный нет пути
Ни лесом и ни морем.
И никогда тебе от горя
В страну блаженства не уйти.

Растения и зверя нет,
Чтоб принесли нам утешенье.
Имей же ты, душа, терпенье
В себе самой найти свой свет.

В пути

Не печалься, что будет в плену
Вечной ночи вскоре наш мир.
Взгляд прощальный брось на луну
И ладонь мою крепче сожми.

И не думай о времени том,
Когда станут кресты наши рядом.
И на улицах солнечных днем
И в грозу нам не страшно вдвоем -
Для любви ведь и смерть не преграда.
(перевод Немеровский А.И.)

В пути

Не печалься, полночь близка:
Холодный месяц над белой землёй
Будет смеяться исподтишка,
А мы отдохнём с тобой.

Не печалься, мы отдохнём:
Два креста у дороги встанут.
Крепко уснём мы с тобой вдвоём
Под снегом и под дождём,
Под ветра шум непрестанный.
(перевод О. Бараш)

К меланхолии

Ушел я от тебя к вину, к друзьям,
От глаз твоих пугающе огромных,
К гармонии, к объятиям любовным,
От страха ли, любви - не знаю сам.

Но ты за мной шагаешь день-деньской,
Взираешь из вина, что пью я с горя,
И у подруг туманишься во взоре,
Звучишь невыразимою тоской.

И прижимаешь ты меня к себе
По-матерински нежно, словно сына.
И понял я, что ты - моя судьбина,
Что все мои пути ведут к тебе.

Рубеж

Не для меня цветет весь мир земной,
И не меня с деревьев птицы кличут.
Мой узок путь, и я в чужом обличье.
И друга рядом нет со мной.

И каждый взгляд на этот светлый дол,
Приют дававший юности далекой,
Грозит бедой жестокой.
Как путь тяжел!

И я спускаюсь ниже вновь и вновь,
Чтоб охладить пылающую душу.
Но нет спасенья. Время душит,
И стынет в жилах кровь.

Летняя ночь

Деревья входят в ливень грозовой,
И лунный свет блестит на листях влажных.
Из-за реки невидимой - протяжный
Донесся крик или собачий вой.

И стихло все. Глаза свои слезя,
Глядят сквозь ночь немеркнущие звезды.
О, как зовет их бледная стезя
В скитания, на вольный воздух!

День в горах

Пой, душа, пока длится твоё мгновенье!
Завтра — смерть и вечная ночь.
Звёзды взойдут — их не увидишь ты.
Птицы споют — их не услышишь ты.
Пой, душа, пока не умчалось прочь
Твоё мгновенье!

Солнце смеется, звёздами снег горит.
Высоко над долиной спит облаков венок.
Мир светел и свеж, мир — ярких лучей поток,
Заботы ушли далеко, тоска не томит.
Дышать так радостно, так легко,
Воздух — весь смех и пенье.
Солнцу навстречу, душа, распахнись широко,
Пока длится твоё мгноненье!

Жизнь прекрасна, прекрасны восторг и страданье,
Блаженны снежинки, что в воздухе пляшут, блестя,
Блажен и я — сердце всего мирозданья,
Земли и солнца любимейшее дитя
На один лишь миг,
На один смеющийся миг,
Пока пляшут снежинки, блестя.

Пой, душа, пока длится твоё мгновенье!
Завтра — смерть и вечная ночь.
Звёзды взойдут — их не увидишь ты.
Птицы споют — их не услышишь ты.
Пой, душа, пока не умчалось прочь
Твоё мгновенье!
(перевод О. Бараш)

Стихи 1918-1928 гг.

Все смерти

Я смертями всеми уже умер.
Ими умереть хочу я снова:
В дереве - древесною кончиной,
Каменной кончиною - в горе,
Смертью глиняной - в песке.
Я хочу в траве истлеть, как лист.
Смерть принять в крови, как человек.

Снова я хочу цветком родиться.
Деревом, травой хочу родиться,
Рыбой, ланью, птицей, мотыльком.
Но в любом из образов тоска
Оборвет ступени бытия,
Возвратит меня к людскому горю,
К крайнему страданью человека.

О, дрожащий в напряженьи лук!
Беспокойство яростным усильем
Полюса существованья
Крайние, сгибая вновь и вновь,
Все равно сближает,
Чтобы, умерев, я мог родиться,
Становленья горестным путем,
Становленья чудною дорогой.
(перевод Немеровский А.И.)

Все смерти

Все на свете смерти я изведал,
Все на свете вновь хочу изведать,
Деревянной смертью хочу умереть в сосне,
Каменной смертью хочу умереть в скале,
Глиняной смертью в песке,
Лиственной смертью в шуршащей летней траве
И жалкой, кровавой человеческой смертью.

Деревом снова хочу на свет появиться,
Цветком и травой хочу на свет появиться;
Рыбой и птицей, оленем и мотыльком,
И в каждом обличье
Нетерпенье меня вознесёт по ступеням
К последней боли,
К человеческой боли — ввысь.

О до дрожи натянутый лук,
Когда нетерпенья безумная длань
Соединить стремится
Два полюса бытия!
Бесконечно, снова и снова
От смерти к рожденью меня ты гонишь
Воплощений тернистым путём,
Прекрасным путем воплощений.
(перевод О. Бараш)

Бренность

С древа жизни сухие листы
Летят и летят.
О пёстрый мир суеты,
Как краски твои слепят!
Как кружит твоё колесо,
Как опьяняет!
Скоро угаснет все,
Что ныне так ярко пылает.
Скоро над тёмной моей могилой
Ветер будет стонать.
Над колыбелью склонила
Голову мать.
Она в глаза мне глянет,
Её взор — моя звезда.
Всё увянет, всё прахом станет,
Всё уйдёт без следа,
Лишь вечная Матерь бессмертна,
И во все времена
Её палец, играя, в воздухе чертит
Человеческие имена.
(перевод О. Бараш)

Бренность

С древа жизни летит
Лист за листом.
Мир мой, о как я сыт
Твои торжеством.
Мир мой, о как я пьян
Пестрым паденьем.
Мудпый закон нам дан -
Исчезновенье.
Сердце ничье не стучит
Под бурой могилой.
Матерь над сыном в ночи
Голову наклонила.
Всем нам назначен срок.
Плакать не надо.
Если б я только мог
Встретиться взглядом
Где-нибудь в жизни иной
С матерью нашей извечной,
С тою, что чертит беспечно
В небе имен наших рой.
(перевод Немеровский А.И.)

Больной

Словно ветер жизнь мою разметал.
Лежу, а сон не приходит.
Месяц в окошке встал,
Глаз с меня не сводит.
Мне холодно. Я один.
Чую — смерть к постели крадется.
Сердце в остывшей груди
Так робко бьётся.
Завожу я тихую песню
О ветре и о луне,
Об олене, о тёмном лесе,
О лебеде, о волне,
О Марии, о сыне её пою,
Обо всём, что вспомнится мне.
И в комнату входят мою
Луна и звезды, лес и олени.
Все радости, все сожаленья
Перед глазами плывут.
Уже я вспомнить не в силах,
Что счастьем, что болью было:
Все греют сердце, все рвут.
Входят женщины, губы их белы и красны.
От любви, как робкие свечи, горят.
Одна из них — Смерть. Она прекрасна.
Пронзает меня её огненный взгляд.
Старые боги глаза открывают,
Заветное небо своё открывают,
Полное смеха, полное слёз.
Все луны, все солнца на небе пылают,
Быстрее вращаются сонмы звёзд.
Замерла моя песня, не стало слов.
С неба спускается сон.
Спешит вдоль чертога богов,
По улицам звёздным ступчет он,
Шаги его слышатся еле...
О чем попросить его?
Все горести отлетели.
Не больно. Не жаль ничего
(перевод О. Бараш)

Песня для любимой холодной весной

Донесся из прихожей хриплый звук.
Часы забили: восемь, девять, десять.
Я не считаю их, но понимаю вдруг,
Как медленно они идут весь месяц.

Так снег идет, мне душу теребя,
И птицы тянутся в осеннем небе,
И больно мне, что я с тобою не был.
Часы идут весь месяц без тебя.

Ночь

Детства дальний цветок
Благоухает в долине
И лишь порой сновидцу
Даёт заглянуть в потаённую чашечку,
На дне которой спрятано солнце.
По голубым горам
Бродит слепая ночь,
Высоко подбирая тёмное платье,
И наугад, с улыбкой,
Рассыпает подарки — сны.
А внизу - обожженные солнцем дня
Спящие люди.
Глаза их, полные сновидений,
Печально устремлены
Назад, к цветку детства.
Аромат его нежно манит во тьму
и отдаляет утешно
по-отцовски суровый оклик дня.
Отдохновенье усталых —
В объятиях матери спрятаться вновь,
Чтобы мягкие руки её
Тихо гладили волосы спящего.
Как детей, утомляет нас солнечный свет,
Хоть и рвемся к нему, как к заветной цели
И каждый вечер опять
К лону матери мы припадаем,
Опять по-детски лепечем
И путь к началу ищем во тьме.
И одинокий искатель,
Что мечтает к солнцу вылететь, —
В полночь и он идёт, спотыкаясь,
Назад, к истокам своим отдалённым.
И от страшного сна пробуждаясь, спящий
Душою смятенной провидит во мраке
Неясную правду:
Каждый путь — к солнцу ли, в ночь ли —
Кончается смертью и новым рожденьем.
И боли этой страшится душа.
Но все идут по пути,
Все умирают и вновь родятся,
Ибо вечная Матерь
Вечно им возвращает свет.
(перевод О. Бараш)

Путь в одиночество

Весь мир покинул тебя.
Радости догорают,
Что прежде любил ты.
Из пепла их грозит темнота,

Ты сам в себя
Всё глубже уходишь,
Поневоле, незримой руке послушен.
В мёртвой пустыне стоишь ты и замерзаешь,
А где-то плачет
Отчизны потерянной эхо:
Голоса детей и нежная песнь любви.

Труден путь в одиночество.
Ты прежде не знал об этом.
И источник мечтаний давно иссяк.
Но верь, что в конце пути
Ты вновь обретешь свой дом,
Смерть и второе рожденье,
Могилу и вечную Матерь.
(перевод О. Бараш)

Стихи 1929-1946 гг.   

Увядший лист

Цветок вырастает в плод.
И утро уходит в вечер.
И в мире никто не вечен.
Вечен во всем переход.

Краснеет рябины кисть.
Уходит пышное лето.
Замри, пожелтевший лист.
Тебе не уйти от ветра.

Известно все наперед.
В мире не быть по-другому.
Но ветер, что с древа сорвет,
Пусть понесет тебя к дому.

Размышление

Непреходящ и божествен дух.
Навстречу ему, чьё орудие мы и образ,
Путь наш ведет, сокровенная наша цель —
Ему уподобиться, светом его сиять.

Смертными созданы мы; прах мы и глина.
Давит на плечи наши земная тяжесть.
Пестует нас природа нежно, как -мать.
Кормит земля, колыбель и могила покоят.

Но природа не радует нас.
Материнские чары её
Изгоняет огонь бессмертного духа.
Как отец, превращает он в мужа младенца,
Взамен невинности детской в нас будит силу и совесть.

Так меж отцом и матерью,
Так меж духом и телом
колеблется самое слабое в мире созданье,
Человек с душою дрожащей. Ему дана
Полная мера страданья и полная мера
Высшего блага — любви.

Труден путь его. Грех и смерть — его пища.
Тьма его часто объемлет; порою
Сетует он, что родился на свет.
Но лучезарная цель ему вечно сияет,
Предназначение — нетленный дух.
И чувствуем мы: пусть он хрупок и робок,
Великой любовью его возлюбила вечность.

Поэтому мы, заблудшие братья,
Обретаем любовь и в сомненьях, и в спорах.
Не осужденье и ненависть —
Свет терпеливой любви,
Любящего терпенья
Приближает нас к цели святой.
(перевод О. Бараш)

И тайно мы мечтаем

Прелестны, грациозны и легки,
Над пустотой танцуем мы, как феи -
То медленнее, то быстрее,
От современной жизни далеки.

Тоска по мраку варварской поры,
По крови, что нам кажется святой...
А есть ли что бессмысленнее той
Нас захватившей призрачной игры.

Вся наша жизнь - пустая суета,
Неведома стремлений наших цель.
К младенчеству нас тянет неспроста.
И тайно мы мечтаем о конце.

Последний игрок в бисер

Вот игрище. Стекляшки на ладони
Бренчат. А мир в руинах тонет.
Чума свой пир справляет. На обломках
Зеленый плющ. Пчела жужжит негромко,
И вялый мир охватывают тени,
Уставшие от долгих песнопений.
А старец числит бус стеклянных рой,
Раскладывает их перед собой,
Игрою их случайною любуясь.
Подхватит белую, положит голубую,
Большую бусу, бусинку меньшую,
По форме подбирает и по масти.
В символике ведь он великий мастер
И чародей по части всяких знаков.
Слыхали все о нем, вплоть до поляков.
Учеников, коллег имел он многих.
Теперь он лишний, старец одинокий.
Ни одного юнца он не приманит,
И спорить с ним другой старик не станет.
Нет больше в мире диспутов и книг.
Нет школ Касталии. Уставился старик
На мир развалин. Бусины в руке,
Те знаки, что сулили много толку,
Теперь же разноцветные осколки.
Он руки поднял, и они в песке.

Набросок

Скрипит под осенним ветром сухой тростник,
Серый в вечернем мраке.
С вербы летят вороны от побережья прочь.
На берегу одиноко стоит старик.
В волосах его бродит ветер, снежный воздух ночной.

Смотрит он с тёмного берега вдаль, туда,
где между морем и облаками ещё горит
заревом тёплым полоска земли запредельной,
край золотой, блаженный, как сон или сказка.

Глаз он не сводит с сияния там, вдали,
вспоминает отчизну, свои счастливые годы,
смотрит как золото меркнет, как догорает,
и повернувшись, уходит
медленно прочь от вербы, от побережья прочь.
(перевод О. Бараш)

Сломанный сук

Сухой сломанный сук,
Что на дереве держится годы,
Резко скрипит на осеннем ветру.
Без коры, без листвы,
Голый, от жизни долгой,
От долгой смерти усталый.
Упрямо, неумолимо,
С тоской едва уловимой
Поёт свою песню ещё одно лето.
Ещё одну зиму.
(перевод О. Бараш)

Текст из книги Герман Гессе "Кастальский ключ"
OCR: birdy
Переводчик А.И. Немировский
Изд-во "Версты", Москва 1995
+ переводы С. Яковлева & О. Бараш