Под дрожью губ моих ты говоришь в тоске,
Как бы в укор лучам, их белизне и зною:
"Под сенью древних пальм, в пустнном далеке
Единой мумией нам не почить с тобою!"

Но волосы твои - прохладная струя:
В них душу утопить, достичь Небытия.
Ведь ты не ведаешь, в чем состоит забвенье.

О, вкус твоих румян и соль слезы твоей!
Быть может, в них найду для сердца исцеленье,
Покой голубизны, бесчувственность камней.

ЛАЗУРЬ

Прекрасна, как цветы, в истоме сонной лени,
Извечная лазурь  иронией своей
Поэта тяготит, клянущего свой гений
В пустыне мертвенной унынья и скорбей.

Бреду, закрыв глаза, но чувствуя повсюду:
Взор укоряющий разит меня в упор
До пустоты души. Куда бежать отсюда?
Какой дерюгой тьмы завесить этот взор?

Всплыви, густой туман! рассыпь свой пепел синий,
Свои лохмотья свесь с подоблачных высот,
Подобных осенью чернеющей трясине!
Воздвигни над землей глухой безмолвный свод!

Любезная печаль, всплыви из глубей Леты,
Всю тину собери, камыш и ряску дай,
Чтоб в облаках заткнуть лазурные просветы,
Пробитые насквозь крылами птичьих стай!

Еще! И черный дым в просторе пусть клубиться,
Из труб взмывая ввысь, густеет едкий чад,
Пусть мрачной копоти плавучая темница
Затмит последий луч и гаснущий закат!

Раз небеса мертвы, к материи взываю:
Дай мне забыть мой Грех, мой Идеал, Мечту
И муку тяжкую, дай добрести к сараю,
Где спать и мне, как всем, блаженному скоту.

Желаю здесь почить, лишь эту мысль лелею,
Поскольку мозг, пустой, как брошенный флакон,
Не даст уже румян, чтоб расцветить идею,
Способен лишь зевнуть и кануть в вечный сон.

Все тщетно! Слышиться лазури голос медный,
Гудит колоколов далекий гулкий бой,
В душе  рождает страх его напев победный,
И благовест парит над миром голубой!

Над мукой он мечом вознесся неизбежным,
Клубиться синей мглой, полоской давних бурь.
Куда еще бежать в отчаянье мятежном?
Преследует меня лазурь! лазурь! лазурь!

ВЗДОХ

Ко лбу мечтательницы, тихая сестра,
К венку из родинок, к волненью серебра
И к странным небесам хранительного взгляда
Идет моя душа, как из немого сада,
Как белый вздох воды к Лазури без теней! -
К лазури милостивой чистых Октябрей,
Которая глядит в огромном водоеме
Свою же глубину, свою тоску по доме
В агониях листвы на ряби ледяной -
И видит желтый луч, широкий и живой.

ОКНА

Истомлен фимиамом зловонным больницы,
пошлой шторкой повисшим пред бледной стеной,
где распятье от скуки пустынной томиться,
умирающий к ним повернулся спиной,

потащился - костям не согреться трухлявым -
хоть на солнце взглянуть перед смертным концом,
к окнам жарким прижаться, прилипнуть   костлявым,
окруженным седою щетиной лицом,

и, как некогда к девичьей коже, глотая
синеву поцелуями горько и зло,
словно дразнит его теплота золотая,
лихорадочным ртом он марает стекло.

Койку скорбную, склянки - и жив и хмелеет, -
ужас миропомазания позабыв,
в час, когда от сочащейся крови алеет
черепица, он видит багряный разлив,

где злаченых галер лебединая стая,
на реке благовонной качая крылом,
дремлет, пышными вспышками зарев блистая,
в небрежении к тяготам дум о былом!

От мужей, извалявшихся в счастье упрямом
и погрязших в обжорстве желаний одних -
одарять молодых матерей этим срамом,
этой грязью и гнусью, - бегу я от них,

прилепляюсь на каждом оконном узоре,
жизнь плечом оттолкнув, погружаю я взгляд
светлый в стекла, где вечные росы и зори
чистотой Бесконечного Утра блестят,

и кажусь себе ангелом, гибну и весь я
- чтобы стеклам искусством и таинством стать, -
коронован мечтою, в былом поднебесье,
где цветет красота, возрождаюсь опять!

Но увы! Мир земной мне хозяин, он будет
тошнотворен и тут, где обрел я покой,
и блевотина гнусная Глупости нудит
нос зажать перед ликом лазури святой.

Есть ли средство, хрусталь, оскверненный уродом,
проломив, на бесперых носиться крылах
вместе с Я моим горестным годы за годом,
но всю вечность под страхом обрушиться в прах?

ВЕСЕННЕЕ ОБНОВЛЕНИЕ

Недужная весна печально и светло
Зимы прозрачное искусство разломала,
И в существе моем, где кровь владычит вяло,
Зевотой долгою бессилье залегло.

Окован череп мой кольцом, и, как в могиле,
Парные сумерки давно седеют в нем,
И, грустен, я в полях брожу за смутным сном
Там, где спесивые посевы в полной силе.

И валит с ног меня деревьев аромат,
Измученный, ничком мечте могилу рою
И землю я грызу, где ландыши звенят,

Боясь, обрушенный, восстать опять тоскою...
А на плетне Лазурь смеется, и рассвет
Пестро расцветших птиц щебечет солнцу вслед.
Перевод Петров С.