* * *
Если розы тихо осыпаются,
Если звезды меркнут в небесах,
Об утесы волны разбиваются,
Гаснет луч зари на облаках, -

Это смерть - но без борьбы мучительной;
Эта смерть, пленяя красотой,
Обещает отдых упоительный -
Лучший дар природы всеблагой.

У нее, наставницы божественной,
Научитесь, люди, умирать,
Чтоб с улыбкой кроткой и торжественной
Свой конец безропотно встречать.
1883

Вечер

Горят и блещут, с вышины
Зарей рассыпанные, розы
На бледной зелени березы,
На темном  бархате сосны.
По красной глине с тощим мохом
Бреду я скользкою тропой;
Струится вечер надо мной
Благоуханным, теплым вздохом.
Поникнув дремлют тростники;
Сверкает пенистой пучиной,
Разбито вдребезги плотиной,
Стекло прозрачное реки.
Колосья зреющего хлеба
Глядят с обрыва на меня;
Там колья ветхого плетня
Чернеют на лазури неба...
Уж пламень меркнущего дня
Бледней, торжественней и тише;
Он подымается все выше,
Он охватил своим огнем
В деревне бедной над холмом
Две, три соломенные крыши,
И стадо желтое утят,
И лужу в колеях дороги,
И темно-бронзовые ноги
Толпы играющих ребят...
И перед смертью кроткий взгляд,
О день, кидаешь ты с любовью
На беспредельные поля,
И, мнится, чьей-то знойной кровью
Облиты небо и земля...
Погибший день, ты был ничтожен
И пуст, и мелочно-тревожен:
За что ж на тихий твой конец
Самой природою возложен
Такой блистательный венец?
1884

* * *
Печальный, мертвый сумрак
Наполнил комнату: теперь она похожа
На мрачную, холодную могилу...
Я заглянул в окно: по-прежнему в тумане
Возносятся дома, как призраки немые;
Внизу по улице прохожие бегут,
И клячи мокрые плетутся в желтом снеге.
Вот лампа под зеленым абажуром
На пятом этаже у моего соседа,
Как и всегда, в обычный час зажглась:
Я ждал ее, как, может быть, и он
Порою ждет моей лампады одинокой.
Протяжный благовест откуда-то уныло
Издалека доносится ко мне...
Перо лениво падает из рук...
В душе — молчанье, сумрак...
1886

* * *
И хочу, но не в силах любить я людей:
Я чужой среди них: сердцу ближе друзей
Звезды, небо, холодная, синяя даль,
И лесов, и пустыни немая печаль...
Не наскучит мне шуму деревьев внимать,
В сумрак ночи могу я смотреть до утра
И о чем-то так сладко, безумно рыдать,
Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,
И сырая земля мне родимая мать...
А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,
И мне страшно всю жизнь не любить никого.
Неужели навек мое сердце мертво?..
Дай мне силы. Господь, моих братьев любить!
1887

* * *
«Христос воскрес» поют во храме;
Но грустно мне... душа молчит:
Мир полон кровью и слезами,
И этот гимн пред алтарями
Так оскорбительно звучит.
Когда б Он был меж нас и видел,
Чего достиг наш славный век,
Как брата брат возненавидел,
Как опозорен человек,
И если б здесь, в блестящем храме
«Христос воскрес» Он услыхал,
Какими б горькими слезами
Перед толпой Он зарыдал!
1887

* * *
Как летней засухой сожженная земля
Тоскует и горит, и жаждою томится,
Как ждут ночной росы усталые поля, —
Мой дух к неведомой поэзии стремится.
Плывет, колышется туманов белый свиток,
И чем-то мертвенным он застилает даль...
Головки васильков и бледных маргариток
Склонила до земли безмолвная печаль.
Приди ко мне, о ночь, и мысли потуши!
Мне надо сумрака, мне надо тихой ласки:
Противен яркий свет очам больной дути.
Люблю я темные, таинственные сказки...
Приди, приди, о ночь, и солнце потуши!
1887

* * *
Черные сосны на белый песок
Кинули странные тени;
Знойные крылья сложил ветерок,
Полон задумчивой лени.
Море чуть дышит... а объятьях волны
Небо таинственно дремлет;
И дуновенью святой тишины
Сердце усталое внемлет.
1887

Одиночество

Поверь мне: - люди не поймут
            Твоей души до дна!..
Как полон влагою сосуд,-
            Она тоской полна.

Когда ты с другом плачешь, - знай -
            Сумеешь, может быть,
Лишь две-три капли через край
            Той чаши перелить.

Но вечно дремлет в тишине
            Вдали от всех друзей, —
Что там, на дне, на самом дне
            Больной души твоей.

Чужое сердце — мир чужой, —
            И нет к нему пути!
В него и любящей душой
            Не можем мы войти.

И что-то есть, что глубоко
            Горит в твоих глазах,
И от меня — так далеко, —
            Как звезды—в небесах...

В своей тюрьме, — в себе самом
            Ты, бедный человек,
В любви, и в дружбе, и во всем
            Один, один навек!..

Зимний вечер

О бледная луна,
Над бледными полями!
Какая тишина —
Над зимними полями!
О тусклая луна,
С недобрыми очами...
Кругом — покой велик.
К земле тростник поник,
Нагой, сухой и тощий...
Луны проклятый лик
Исполнен злобной мощи.
К земле поник тростник,
Больной, сухой и тощий...
Вороны хриплый крик
Из голой слышен рощи.
А в небе — тишина —
Как в оскверненном храме...
Какая тишина —
Над зимними полями!
Преступная Луна,
Ты ужасом полна —
Над яркими снегами!..
1895

Дети ночи

Устремляя наши очи
На бледнеющий восток,
Дети скорби, дети ночи,
Ждем, придет ли наш пророк.
Мы неведомое чуем
И. с надеждою в сердцах,
Умирая, мы тоскуем
О несозданных мирах.
Дерзновенны наши речи,
Но на смерть осуждены
Слишком ранние предтечи
Слишком медленной весны.
Погребенных воскресенье
И, среди глубокой тьмы,
Петуха ночное пенье,
Холод утра — это мы.
Наши гимны—наши стоны:
Мы для новой красоты
Нарушаем все законы,
Преступаем все черты.
Мы — соблазн неутоленных,
Мы — посмешище людей,
Искра в пепле оскорбленных
И потухших алтарей.
Мы — над бездною ступени,
Дети мрака, солнца ждем,
Свет увидим и, как тени,
Мы в лучах его умрем.

Темный ангел

О темный ангел одиночества,
         Ты веешь вновь
И шепчешь вновь свои пророчества:
       «Не верь в любовь.

Узнал ли голос мой таинственный?
         О милый мой,
Я — ангел детства, друг единственный.
         Всегда — с тобой.

Мой взор глубок, хотя не радостен,
         Но не горюй:
Он будет холоден и сладостен,
         Мой поцелуй.

Он веет вечною разлукою,-
         И в тишине
Тебя, как мать, я убаюкаю:
         Ко мне, ко мне!

И совершаются пророчества:
          Темно вокруг.
О, страшный ангел одиночества,
          Последний друг,

Полны могильной безмятежностью
          Твои шаги.
Кого люблю с бессмертной нежностью,
          И те - враги!

Любовь - вражда

Мы любим и любви не ценим,
И жаждем оба новизны,
Но мы друг другу не изменим.
Мгновенной прихотью полны.
Порой, стремясь к свободе прежней,
Мы думаем, что цепь порвем,
Но каждый раз все безнадежней
Мы наше рабство сознаем.
И не хотим конца предвидеть,
И не умеем вместе жить, —
Ни всей душой возненавидеть,
Ни беспредельно полюбить.
О, эти вечные упреки!
О, эта хитрая вражда!
Тоскуя — оба одиноки,
Враждуя — близки навсегда.
В борьбе с тобой изнемогая
И все ж мучительно любя,
Я только чувствую, родная,
Что жизни нет, где нет тебя.
С каким коварством и обманом
Всю жизнь друг с другом спор ведем,
И каждый хочет быть тираном,
Никто не хочет быть рабом.
Меж тем, забыться не давая,
Она растет всегда, везде,
Как смерть, могучая, слепая
Любовь, подобная вражде.
Когда другой сойдет в могилу,
Тогда поймет один из нас
Любви божественную силу —
В тот страшный час, последний час!

Молчание
Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу:
Как будто стыдно мне — я говорить не смею.
И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно, —
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.

В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина:
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.

De Profundis
(Из дневника)

...В те дни будет такая скорбь,
какой не было от начала творения,
которое сотворил Бог, даже доныне,
и не будет. И если бы Господь не со-
кратил тех дней, то не спаслась бы
никакая плоть (Ев. Марка, гл. XIII,
19—20).

I
Усталость
          Мне самого себя не жаль.
Я принимаю все дары Твои, о, Боже,
Но кажется порой, что радость, и печаль,
          И жизнь, и смерть — одно и то же.

Спокойно жить, спокойно умереть —
          Моя последняя отрада.
          Не стоит ни о чем жалеть,
И ни на что надеяться не надо.

          Ни мук, ни наслаждений нет.
Обман — свобода, и любовь, и жалость.
          В душе — бесцельной жизни след —
          Одна тяжелая усталость.

II
De Profundis
Из преисподней вопию
Я, жалом смерти уязвленный:
Росу небесную Твою
Пошли в мой дух ожесточенный.
Люблю я смрад земных утех,
Когда в устах к Тебе моленья —
Люблю я зло, люблю я грех,
Люблю я дерзость преступленья.
Мой Враг глумится надо мной:
«Нет Бога: жар молитв бесплоден».
Паду ли ниц перед Тобой,
Он молвит: «Встань и будь свободен».
Бегу ли вновь к Твоей любви, —
Он искушает, горд и злобен:
«Дерзай, познанья плод сорви,
Ты будешь силой мне подобен».
Спаси, спаси меня! Я жду,
Я верю, видишь, верю чуду,
Не замолчу, не отойду,
И в дверь Твою стучаться буду.
Во мне горит желаньем кровь,
Во мне таится семя тленья.
О, дай мне чистую любовь,
О, дай мне слезы умиленья,
И окаянного прости,
Очисти душу мне страданьем —
И разум темный просвети
Ты немерцающим сияньем!

Двойная бездна

Не плачь о неземной отчизне
И помни, — более того,
Что есть в твоей мгновенной жизни,
Не будет в смерти ничего.
И жизнь, как смерть, необычайна...
Есть в мире здешнем — мир иной.
Есть ужас тот же, та же тайна —
И в свете дня, как в тьме ночной.
И смерть и жизнь— родные бездны:
Они подобны и равны,
Друг другу чужды и любезны,
Одна в другой отражены.
Одна другую углубляет,
Как зеркало, а человек
Их съединяет, разделяет
Своею волею навек.
И зло, и благо, — тайна гроба.
И тайна жизни — два пути —
Влекут к единой цели оба.
И все равно, куда идти.
Будь мудр, — иного нет исхода.
Кто цепь последнюю расторг,
Тот знает, что в цепях свобода
И что в мучении — восторг.
Ты сам — свой Бог, ты сам свой ближний,
О, будь же собственным Творцом,
Будь бездной верхней, бездной нижней,
Своим началом и концом.
1901

* * *
На те холмы, в леса сосновые,
Где пахнет горькая полынь,
Уйти бы в верески лиловые
Благоухающих пустынь.
Там безмятежней грусть закатная
И умиленней тишина,
Свежее в травах свежесть мятная
И непорочнее весна.
А чуть блеснет сквозь хвои сонные,
Как сквозь ресницы, луч светил, —
Курятся смолы благовонные,
Как дым бесчисленных кадил.

* * *
Кроткий вечер тихо угасает
И пред смертью ласкою немой
На одно мгновенье примиряет
Небеса с измученной землей.

В просветленной, трогательной дали,
Что неясна, как мечты мои, -
Не печаль, а только след печали,
Не любовь, а только тень любви.

И порой в безжизненном молчаньи,
Как из гроба, веет с высоты
Мне в лицо холодное дыханье
Безграничной, мертвой пустоты...
1887

* * *
Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть
              Тоску и желанья,
Уснуть - и не видеть, не думать, не жить,
              Уйти от сознанья!
Но тихо ползут бесконечной чредой
              Пустые мгновенья,
И маятник мерно стучит надо мной...
              Ни сна, ни забвенья!..
1887

Усни

Уснуть бы мне навек в траве, как в колыбели,
Как я ребенком спал в те солнечные дни,
      Когда в лучах полуденных звенели
            Веселых жаворонков трели
                  И пели мне они:
                       "Усни, усни!"

И крылья пестрых мух с причудливой окраской
На венчиках цветов дрожали, как огни.
     И шум дерев казался чудной сказкой;
          Мой сон лелея, с тихой лаской
                 Баюкали они:
                        "Усни, усни!"

И, убегая вдаль, как волны золотые,
Давали мне приют в задумчивой тени
      Под кущей верб поля мои родные.
           Склонив колосья наливные,
                  Шептали мне они:
                         "Усни, усни!"