ХРИСТОС НА МАСЛИЧНОЙ ГОРЕ1.
Бог умер! Высь пуста...
Рыдайте, дети! Вы осиротели2.
Жан-Поль
I
Когда затосковал господь и, как поэт,
К деревьям вековым воздел худые руки,
Казалось - заодно и недруги, и други,
И ни одна душа не дрогнула в ответ,
А те немногие, кому хранить завет,
Кто предвкушал уже грядущие заслуги,
Во сне предательском лежали, как в недуге3.
И обернулся он и крикнул: "Бога нет!"
Все спали. "Истина, которой вы не ждали?
Коснулся неба я, достиг заветной дали
И навзничь падаю, сраженный наповал.
О бездна, бездна там! Обещанное - ложно!
Отвержен жертвенник и жертва безнадежна...
Нет бога! Нет его." Но сон торжествовал.
II
Стенал он: "Все мертво! Измерил я впервые
Те млечные пути неведомо куда;
Как жизнь, я проникал в пучины мировые,
Где стыл за мной песок и пенилась вода.
Везде лишь соль пустынь да волны клонят выи
И в гибельную мглу уходят без следа,
Несет дыханье тьмы светила кочевые,
Но дух не обитал нигде и никогда.
Я ждал, что божий взор навстречу прояснится,
Но встретила меня лишь мертвая глазница
Где набухала ночь, бездонна и темна, -
Воронка хаоса, зловещие ворота,
За смутной радугой спираль водоворота,
В который втянуты Миры и Времена!
III
Неумолимый Рок, бесстрастный сборщик дани,
Страж неизбежности в пылу слепой игры!
От поступи твоей бледнеет мирозданье
И втаптываешь в лед ты звездные костры.
Что безотчетнее тебя и первозданней!
Что слитки солнц тебе! Пустячней мишуры...
Но занесешь ли ты бессмертное дыханье
Из обреченного в рожденные миры?..
Отец мой, жив ли ты в отчаявшемся сыне?
Восторжествуешь ли над смертью, чтобы жить?
И ангел тьмы тебя не сможет сокрушить?
Готов ты выстоять и выстоишь ли ныне?
Мой жребий падает, и тяжек его гнет -
Ведь если я умру, то все тогда умрет!"
IV
Все обреченнее, все глуше и слабее
Звучала исповедь отверженной души.
И смолк он и к тому взмолился, кто в тиши
Единственный не спал под небом Иудеи.
"Иуда! - крикнул он, собою не владея.-
Ты знаешь цену мне и знают торгаши,
Так не раздумывай и дело пореши,
Ведь наделен же ты решимостью зладея!"
Но брел Иуда прочь, пока хватило сил,
В душе досадуя, что мало запросил,
То с угрызеньями борясь, то с опасеньем.
И лишь один Пилат к молениям в саду
Проникся жалостью и, бросив на ходу:
"Связать безумного!" - вернулся к донесеньям.
V
Безумный, он познал безумья высоту...
Кровь Фаэтона4 в нем от
молнии вскипела
И снова Аттису вернула жизнь Кибела5,
И взмыл живой Икар, воскресший на лету!
Авгур6 над жертвенником
тужился в поту -
И, кровь бесценную цедя, земля пьянела...
Ось мира сдвинулась, Олимп оцепенело
Помедлил и н миг качнулся в пустоту.
И Кесарь вопрошал Юпитера-Аммона7
"Кто этот новый бог,- взывал он потрясенно,-
И бог ли он, ответь, не демон ли грядет?"
Уста оракула не унимали страха -
И тайну прояснить сумел бы только тот,
Кому обязаны душою дети праха.
1854
Четвертый год, как бабушка в могиле,
Душевный друг,- недаром, хороня,
Чужие горевали как родня,
и слезы близких искренними были.
Лишь я бродил и вдоль, и поперек,
Скорей растерян, нежели в печали,
И слез не лил, а люди замечали,
И кто-то даже бросил мне упрек.
Но шумное их горе было кратко,
А за три года мало ли забот -
Удачи, беды, - был переворот -
И стерлась ее память без остатка.
Один лишь я припомню и вплакну,
И столько лет, ушедших без возврата,
Как имя на коре, моя утрата
Растет, не заживая, в глубину.
1853
Перевод Гелескул А.
|
Ввод текста Birdy Написать нам Конференция |
|
|