Оррину Брауэру из Кентукки, убившему
своего шурина, удалось-таки вырваться из рук
правосудия. Он бежал ночью из окружной тюрьмы,
где находился в ожидании суда, оглушив охранника
железным прутом от решетки, взяв у него ключи и
отперев ими входную дверь. Так как охранник был
безоружен, Брауэру нечем было защищать вновь
обретенную свободу. Выйдя из города, он имел
глупость углубиться в лес; дело происходило
много лет назад, когда места там были более
глухие, чем сейчас.
Ночь настала довольно темная,
безлунная и беззвездная, и, не будучи местным
жителем и не зная окрестностей, Брауэр, конечно
же, мигом заблудился. Он не знал, удаляется он от
города или приближается к нему, — а ведь это было
для Оррина Брауэра немаловажно. Он понимал, что в
любом случае толпа горожан со сворой ищеек скоро
нападет на его след и что шансы на спасение
невелики; но помогать преследователям он не
хотел. Каждый лишний час свободы что-нибудь да
значил.
Вдруг впереди него показалась
заброшенная дорога, и, выйдя на нее, он увидел
поодаль смутную фигуру человека, неподвижно
стоящего во мраке. Бежать было поздно; Брауэру
было ясно, что, сделай он движение в сторону леса,
его бы, как он сам потом выразился,
«нафаршировали свинцом». Двое стояли друг против
друга, словно вросли в землю; у Брауэра сердце
готово было выпрыгнуть из груди, у другого — что
касается другого, его чувства нам неизвестны.
Секунду спустя — а, может, час спустя —
из-за тучи вынырнула луна, и беглец увидел, как
стоящее перед ним зримое воплощение Закона,
подняв руку, властно указывает пальцем ему за
спину. Он понял. Повернувшись, он покорно пошел в
указанном направлении, не глядя ни вправо, ни
влево и едва осмеливаясь дышать; спина его,
ожидавшая свинца, так и ныла.
Брауэр был один из самых дерзких
преступников, что когда-либо болтались на
веревке; об этом свидетельствует хотя бы то, с
каким риском для собственной жизни и как
хладнокровно убил он шурина. Здесь не место об
этом рассказывать, поскольку все обстоятельства
убийства подробно разбирались на суде; заметим
лишь, что его спокойствие перед лицом
смертельной опасности смягчило сердца некоторых
присяжных и едва не спасло его от петли. Но что
поделаешь? Когда храбрый человек побежден, он
покоряется.
Так и шли они через лес по заброшенной
дороге, приближаясь к тюрьме. Только раз решился
Брауэр обернуться — в этот миг сам он находился в
глубокой тени, а другой, он знал, был освещен
луной. И он увидел, что за ним идет Бертон Дафф,
тюремный охранник, бледный как смерть и с темным
рубцом от железного прута через весь лоб. Больше
Оррин Брауэр назад не глядел.
Наконец они вошли в город, улицы
которого были пусты, хотя все окна горели; в нем
остались только женщины и дети, а они сидели по
домам. Преступник направился прямо в тюрьму. Он
подошел к ее главному входу, взялся за ручку
массивной железной двери, толкнул, не дожидаясь
приказа, и, войдя, оказался в окружении
полудюжины вооруженных людей. Тут он оглянулся.
Сзади никого не было.
На столе в тюремном коридоре лежало
мертвое тело Бертона Даффа.
