Мэнли П. Холл. Создатель богов

Некогда в древней восточной стране, ныне забытой, в городе, чьего имени не произносили целую вечность, жил гончар. Он провел долгие годы, совершенствуя свое ремесло. И глина для него стала не просто землей, а живым существом, чудесным товарищем. Из нее он лепил кувшины и тарелки для жителей города и предместий. Его считали одним из искуснейших в ремесле, и долгие годы он был любимым учеником гончарного мастера края. Когда мастер скончался, любимый ученик был признан всеми наилучшим гончаром, какого только знал мир, а его умению завидовали все товарищи по ремеслу. На гончарном круге он создавал из глины сосуды причудливых очертаний и прекрасной формы и обжигал их в небольшой печи в своей лавке. Удивительный человек был этот гончар. Все, кто видели его за работой, чувствовали, что он больше чем простой лепщик. Мягкими были прикосновения его пальцев, а тонкий узор, которым он украшал свои творения, казался настоящим чудом.

У этого замечательного мастера была тайная мечта, идеал, который он лелеял долгие годы. Ведь время медленно текло в этом городке и, проходя, почти не оставляло следов. Гончар всегда мечтал о дне, когда его руки создадут великолепный шедевр. Творческий огонь горел в его душе; у него были те же возвышенные стремления, которые, должно быть, вдохновляли Богов-созидателей, когда те сотворили человека и вселенную из бессмысленной глины хаоса.

После тяжелого рабочего дня гончар трудился над великим замыслом, и в укромной нише потайной комнаты он создавал из глины невиданное изваяние. Когда он был наедине со своим творением, его пальцы наполнялись потусторонней мощью. Могучая сила двигала его руками, творя из глины образ, какого не видел доселе ни один смертный. Образ обладал таинственной, сверхъестественной сущностью. Даже сам гончар не знал, зачем лепит его, но его пальцы сами создавали линии и формы, каких не было в этом мире.

Однажды, когда он увлеченно занимался любимым делом, необычный свет вдруг заполнил каморку. Он озарил ум и душу гончара; и голос из тишины, может, из глубины самого его существа, заговорил с ним:

— Ты долго лепил из глины неживые сосуды и образы, но теперь мечта мастера гончара должна быть осуществлена. С этого времени все, что ты лепишь, станет живым, а не просто глиняными фигурами. Годы ученичества не прошли напрасно, и ты выбран на роль создателя богов. Прекрасное изваяние, которое ты так долго и настойчиво создавал, оживет. Теперь ты не будешь делать чайники и кувшины, ведь с каждым завершающим прикосновением руки мастера твои творения станут божественными.

Великое умиротворение проникло в душу гончара, когда он упал на колени в молитве. Заветная мечта долгих лет его жизни осуществилась. Он стал больше чем создателем людей: он, скромный гончар, должен был лепить своими пальцами высшие существа, которые будут жить вечно как боги!

Последним нежным прикосновением гончар закончил работу над статуей. Он отступил, чтобы лучше рассмотреть результат своего труда. Вдруг бледное зарево окутало изваяние мягким сиянием. Мертвая глина оживала, блеклые формы наполнялись живым, теплым светом. Прежде чем гончар понял, что случилось, статуя стала живым дышащим созданием. Потоки света, идущие от нее, почти ослепили пожилого человека. Он упал на колени перед работой рук своих, и божество — ибо воистину перед ним стояло божество — протянуло руки, а губы — еще недавно глиняные — сказали своему творцу:

— Ты поистине — мой создатель. Ты вылепил меня из бесчувственной глины. И я, божество, созданное твоими руками, воздаю должное тебе — своему Создателю, ибо с начала времен было предопределено, что когда-нибудь в мир придет великий гончар и умелыми пальцами будет лепить невиданное. Этот гончар — ты. Прощай же.

Гончар увидел, как прекрасная фигура распростерла крылья всех оттенков радуги, и комната заполнилась сиянием. Вдруг потолок исчез, с небес пролился ослепительный свет, окутав новорожденное божество невыразимым блеском. Божество медленно подняло лицо, светящееся воодушевлением и мощью, протянуло руки к свету, и его голос, казалось, поколебал до основания весь дом, приведя в смятение гончара.

— Отец, твое создание идет! Создание света раскрыло великолепные крылья и взлетело прямо к сверкающему сердцу великого Света, пропав из поля зрения гончара. Исчез и необычный свет, домик гончара стал прежним, но мастера не оставляло ощущение экстаза. Его пальцы жили собственной жизнью, когда он приступил к новому творению из бесформенной глины.

Шли годы. Гончар все так же создавал богов из обыкновенной глины; с последним прикосновением к каждому их них божество оживало и, раскрыв крылья, взмывало ввысь, чтобы исчезнуть навсегда среди звезд.

Постепенно жители города узнали его тайну. И со всех уголков мира прибывали гости посмотреть на человека, который создавал из праха живых существ, лепил из глины крылья, взлетавшие к самому сердцу света.

Мудрец приходил и расспрашивал его о тайном; глупец смеялся и называл его безумцем; суеверный шептал, что его создания от дьявола, — но гончар знал, что они от его Небесного Отца.

Однажды множество людей собралось посмотреть на его труды, как гончар лепит глину своими пальцами, которые стали только еще моложе и быстрее с течением лет. И старик заговорил вдруг о своей тайне:

— Из земной глины и всего земного должен творить человек божества своей мечты; из палок и камней вокруг него — создавать крылья, которые вознесут наверх самые сокровенные его идеалы. Мы — все создатели богов; из праха собственного “Я” мы создаем удивительные творения, которые даже на своих глиняных крыльях взлетают к Божественным мирам.

При этих словах глаза гончара вспыхнули, его голос дрогнул. Лицо, обрамленное серебристыми волосами, казалось, озарилось тем же невыразимым Светом, который окружал и создаваемых им богов.

Мудрецы молчали, ибо почувствовали присутствие Всемогущего; они услышали, как голос Бога говорит устами гончара.

Великолепная фигура возникала перед ним, и гончар продолжал:

— Все люди, приходящие в мир, — гончары. Они лепят из собственной глины священные украшения в доме их Отца. В их горшки и кувшины налита вода жизни; но те, чьи души — кувшины с гончарного Круга Жизни, бесконечного круга рождения и смерти, те, чьи кубки обожжены пламенем страдания, вот кто — мастера-гончары всего. Ведь из собственной смертной глины они создают богов, чьи раскрытые крылья должны защитить их от ужасов мрака.

Ученые молча склонили головы. Философы переглянулись, не понимая, о чем говорит гончар, но чувствуя силу его слов. Наконец фигура была закончена, и гончар в тихой молитве упал перед ней на колени. Вновь спустился Свет, и жизнь вошла в глиняный образ. Медленно он менялся от смутной материальности земли к сияющим покровам божества, и в своем великолепии, омытый розовым светом, протянул руки и смиренно склонил голову перед гончаром, который дал ему жизнь.

Присутствующие отступили в благоговейном трепете. Такого зрелища не видел ранее никто из людей, и кто-то склонился, чтобы почтительно поцеловать край одежды гончара.

Живая статуя подняла пальцы к свету, и мягкий шелест ее крыльев прошептал голосом ангелов:

— Вот — путь света. Прощай, о Создатель! — и, повернувшись лицом вверх, божество сказало: — Отец, я иду на Твой призыв.

Раскрыв могучие крылья, новорожденное божество взмыло ввысь и поднялось к свету.

Тихий вздох прошел по молчаливой толпе, и все опустились на колени в молитве возле скромного гончара. Один прошептал приглушенно:

— Мы видели, как человек своими руками создает божество, лепит его живой образ из земной глины. Воистину он вдохновлен Богом.

Другой, обернувшись к гончару, сказал:

— О отец, если Вам дано творить эти невиданные создания, что взлетают прямо к миру Всемогущих, почему Вы остаетесь в темноте внизу? Раз Вы творите неземные образы, воистину Вы сами — бог. Слепите крылья себе и взлетите точно так же, ведь Вы должны быть богом.

Гончар сложил руки на груди и с молчаливым поклоном качнул головой. Голосом, полным сладкого смирения, он ответил:

— Мой сын, я — не бог; я — только леплю из глины. Я — создатель богов, но сам я — творение земли.