Знаки снов
Прежде чем захоронять хаос...
Дождит с утра...
Когда на катафалке ночи...
Разрастаемся в стороны...
Какое тяжелое солнце
Засыпая: море
Поэма осени
Хочу из глыбы снега изваять...
Знаки сна
Реквием
Рука в руке...
Морщинистое лицо неба...
Не трогайте меня...
Ночью...
Когда перегорает лампа дня...
Матери
Прошлое пересохло во мне...
И длился разговор...
Она и он
Смотрю в окно...
Море-ночь...
О как прекрасен свет...
Она его окутывала лаской...
Возвращаюсь домой...
Толпы одиноких людей...
Засыпая: ночь
Новогоднее
Облаков загустевшую мякоть...
(c) Лена Мария
Прежде чем захоронят хаос
Прежде чем забальзамируют слово
прежде чем из семени нервов и инстинктов
вырастет дерево
со сладкими яблоками соблазна
Прежде чем на вечере
прозвенит пощечина поцелуя
и праведники утолят голод потаскух
чечевичным пудингом жизни
Мы приникаем
к распятиям любимых лиц
Вытирая
кровь
их одиночества
Жадным
желанием
л ю б и т ь ...
Дождит с утра
теченье красок осени
скользит туманно
в бесстрелочных часах
Природы
вороны
в монашеских
одеждах
по крохам собирают свет
в сиротское гнездовье
Высоты
и небо пальцами выстукивает
мо-но-тон-но
падение воды...
А мы
сидим вполоборота
к Тишине
и лепим формы
нашего молчанья...
Когда на катафалке
ночи
мимо темных окон
провозят звезды
святые палачи
моей любви
подходят тихо
к изголовью
и жестом резким
образ твой возносят
чтобы казнить
и чтоб благословить
на долгою бессонницу
раздумий...
Разрастаемся в стороны, прочь:
как ветви дерева.
Ствол -
это
все,
что оставлено ниже...
Забудем, что было
и начнем писать
меморандум любви
на нашей листве
задыхаясь запахом
Памяти
и будем медленно клониться к земле,
не пытаясь найти
друг друга
в не-обратимости...
Какое тяжелое солнце
втиснуто в крону дерева
медленно
каплеобразно
стекает к прорастающим светом
губам горизонта
и слепнет
слепнет...
артерии улиц
хрипят шинами машин
город кипятит свет
вечерних фонарей
и птицы
окутанные темной прохладой
ищут убежище
в поцелуях влюбленных
пахнущих жасмином
поцелуях
длинных как горизонт
медленно
каплеобразно
утекающих
в ночь...
А на подступах
к горлу
крик
из сердца
вы-рвался как птица
с вывернутыми крыльями
и наступили
Покрова тишины
как шум беспрерывный
раковины
у самого уха...
Осень: понедельник:
Сегодня Бог намылил руки...
Задумался...
И, сбросив пену под ноги,
Пошел пасти стада...
Я в этом стаде шла: и яблоко в руке.
Я откусила плод
и захлебнувшись спелостью его
дохнула судорожно
в в е р х:
и солнце видела:
Оно шипело в пене...
Осень: вторник:
Я встретила тебя.
Ты шел, впервые ощущая
холод...
Ты в шубу желтую закутался
немного парка...
Ты - ото всех: закрыл глаза руками...
Я поняла:
Твои глаза
тебе мешали
в и д е т ь ...
Осень: среда:
Ночь - скамейка между сегодня и завтра.
На краешек присела...
Вдруг телефонный звон
меня рассек налево и направо...
Я спящею рукою снесла твой голос
к ушам таким же спящим
и спящим ртом вернула тебе
“здравствуй”...
Ты долго говорил,
что ты пришел к себе,
себя ты видел за письменным столом,
Что под локтями острыми была
З е м л я...
Осень: четверг:
домой вернувшись, ты ощутил
что вещи все набухли
одиночеством...
Ты подошел к окну и руки распахнув
уперся в стены...
и черный день: и черное окно:
и черный дождь
ты пил взахлеб
крича
как будто
бы
ж и в о й...
Осень: пятница:
будильник бил в колокола...
шел так же тот дождь...
и люди
упавшие в
соцветия зонтов
пытались ветер перегнать...
на пасмурном асфальте валялись листья
и тучи выпустив в просвет закат
опять сомкнулись...
Я медленно брела в тебя
и тень моя бросалась в подворотни
и телефон молчал...
пустынный парк курил опавшую листву
и едкий дым в лицо мне выдыхал...
Осень: суббота:
Сегодня я к тебе пришла...
ты весь лежал в осколках одеял
и тяжело дышал...
ты тихо говорил
что в горле стук
как будто родилось
второе
с е р д ц е...
Осень: воскресенье:
Рукою бледной
еле различимой
из понедельника
ты гладил стену
как будто бы пытался
разгладить
мятый лист
и бормотал
улыбкой тени
о с е н ь
тире
д о р о г а
в о с к р е с е н ь е ...
Хочу из глыбы снега изваять
глубокое предчувствие весны
хочу колодец холода наполнить
досрочной влагой трав и винограда
хочу тебя узнать во мне живущим плодом
хочу сложить букет
из наших поцелуев
к нему
к живому пятнышку
тепла
слетятся души спящих насекомых
к нему вернется Бог
из карнавала детства
чтоб с нами поплясать
мы будем строить
рай
из сладких спелых яблок
и землю целовать
губами наших тел
и музыкой молчать
и так безумно падать
в душистый
хаос
майской темноты...
Застекленный полет птицы
на белой стене -
часы...
Кактус-отшельник
с подоконника слушает
<%%> время...
Лампа...
над ней
мотылек с крыльями ребенка
восторженно сжигает
собственно-сегодня...
Скрипач
в
трауре светотени
корежит слух шрадиковскими гаммами -
Снова часы
через час:
кактус-мотылек-скрипач...
Ухожу...
Вой скрипки долго сосет ухо -
прикладываю город к другому -
слышу
во вселенских
наушниках
все с у щ е е
и не-с у щ е е
цвет
форму
звук...
Я: такси: Иона в китовом чреве:
счетчик отстукивает удары сердца -
огонь: смерть спички:
закуриваю -
не так темно...
такси пропустив через себя километры
выбрасывает меня возле моего
дерева -
вверху
буддийское небо
течет -
птица за стеклом застывает в долгом хлопке
и 12 раз ударяется о белые стены -
кактус-мотылек-дерево-небо-скрипач-
в с е
снится богу
а
нам с н и т с я -
застекленная птица
мотылек
скрипач
дерево
небе
мы сейчас
птица
кактус
мотыль
скрипач
дерево
небо...
Смерть вяжет звуки
на тонких пальцах скрипача...
Что это?
музыка или вечность
стекает с оживших струн?
Сотворчество гармонии и боли
Смешенье памяти с песком
Чья-то исповедь
на воздушном свитке сущего,
затменье взгляда женщины
не знавшей
ни вдовства
ни материнства
или просто осень
став на колени
тихонько плачет
последним тактом
листопада?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Не нам ли приговор
к свободному
молчанию
к а м н е ?..
Рука в руке...
весеннее вино природа налила
в стаканчики цветов...
мы тихие лежим
погребены в дыханьи еле уловимом
трав...
вокруг
смешные трупики
давно ненужных слов
добыча еще сонных муравьев...
молчим
рука в руке
свиваем гнезда глаз
для долетевших стай...
и странно так
как будто в первый раз
мечтаем...
Морщинистое лицо неба
в слезах
над деревами
скованных дрожью
над деревами
с которых слетают
желтые клочья смерти
на зеркальное многоточье луж
в заброшенном парке
где холодно мне
собирающей капли
надежды
с веток голых
и где только
черное тело вороны
в полете победном
обращает зренье мое
к сморщенным облакам
медленно стирающим
прощальную улыбку
заката...
Не трогайте меня
когда все разлюбив
я в зеркало взгляну
дождливой ночи
и пальцы тонкие
на веки положив
я буду слушать стон
трубы коряво-сточной
пророчество ее
напялив на себя
я пустотой забудусь
до рассвета
и первый луч
смахнув слезу с лица
оставит на щеке
сгоревшей боли мету...
Ночью
черными зернами зрачков
ты засеваешь тело мое
лаской рук и губ его увлажняешь...
Разбуженная теплым ветром
травой пугливой дрожу
в пыльце твоих летних ладоней...
ночью
навстречу тебе кричу...
. . . . . . . . . . . . . .
мы так близки
в глубинах душных объятий
и так бесконечно схожи
одиночеством раненых птиц...
Когда перегорает лампа дня
иду закутанная в мысли
по электрическому проводу проспекта
тихонько отстраняясь
от близоруких взглядов суеты.
Дисканты детского восторга
отрыжка джаза
и бормотанье домашнего уюта
все
милостыня окон
брошено в ладони мокрых тротуаров
микробами несметных повторений
поражено
сегодня
завтра
и этот поворот в знакомый переулок
с огромной точкой тупика
и время с колокольчиком на шее
и этот дом...
Мое лицо на голубом стекле
по каплям вытекло
из неуверенной улыбки
и обрело черты
сквозняк разнял с паркетом
тень мою
и с ней пропал в глубинах гардероба
взамен мне дали голубиные зрачки
(увидеть все бы с птичьего полета?)
и клетку с пестрыми убийцами
полуиспуга полуожиданья
двумя щеглами
(я помнила на темячке у них
мерцанье красного заката
осенних будней...)
Три раза птицы прокричали
-опрокидываются с запахом цветов - смерти
белые лилии плывут по теченью бредней логоса-
заводятся механизмы человеческих тел -
чувственные
волны танца вырываются из тесноты партнерства -
все
в предсвершении - как ты стара Мария - как тонка
веревка памяти - как ты пугаешься ее - благовест
похоти - зачатие - аборт - молния сжигает четырех-
мерный крест - вопит оркестр - горит фундамент
декораций - сентиментальные фонтаны далеко :::
Когда ОН говорил
изо рта ЕГО вырывались свирепые чудовища
и пожирали всех
кому было доступно Слово ЕГО...
Гора безмолвно вздыбив свой сосок
увенчанный крестами Андреевской
подтачивалась рекой народа
шедшего на казнь...
Стреноженное стадо единорогов
покорно паслось у подножия спуска...
Время от времени из листвы
на мгновенье вырывалось птичье око
и снова погружалось в черные дыры
каштановых крон...
Из темных окон выбросился крик
разбуженного человека -
ему приснилось - да! свершилось!..
Дрожащими руками он брал грязный
потрепанный свиток
и прикладывал к воспаленным губам,
давно не знавшим ни воды ни хлеба...
Между строк путешествовали мутные слезы...
А на гору медленно взбиралась река
испещренная язвами прокаженных и
судорожными волнами юродивых...
ОНА шла в этом потоке
низко опустив голову в рыжие водопады волос
руками безвольно хватаясь то за горло,
на котором висела петля Предсвершенья,
то за сердце - оно уже казалось
ненужным сгустком боли...
Зачем? Когда сейчас...
Босые ноги ее холодила вечерняя роса:
Знала ОНА - земля ЕГО похоронила...
А небо?..
Рядом шли ОНИ и несли белые свечи
горящие темными сумерками...
И приближаясь к вершине начинали редеть...
Они уходили в другое пространство
недоступное
ни ее зрению ни ощущениям...
А ОН стоял там -
окруженный Великим Одиночеством и пустотой
И не видел рыжеволосой женщины
идущей к нему по реке...
Она подошла и нежно поцеловала ЕГО
в лоб, глаза, губы
И поняла -
ОН мертв...
Бесконечное Смирение опустилось на плечи ее
и подняв глаза гоўре
Она заплакала...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
К Ней по лунной тропе шел человек
с чистым рулоном бумаги
довольный и сытый
небрежно насвистывал песенку торреро...
Смех музыка ругань
бережно
упакованные в каменные домики
лежали у ног ее
и только Глаз птичий
время от времени вспыхивающий
в черной дыре
напоминал Ей о чем-то...
И ОНА поняла -
что ЕЕ никогда не было,
не было ЕГО,
не было Человека,
носившего под сердцем рукопись
а было Толпа
сытая Словом ЕГО...
Тогда ОНА взяла за ручку
Ангела Смерти Своей
совсем еще сопливого малыша
и поспешно ушла
в неделимую Ночь
которая тихо подступала
к Людям...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда перегорает лампа дня
брожу по улицам Подола
играю в прятки с собственной тенью
мне хочется любить щегла
И слышу голос
боже мой
откуда?
Ма -
Мария
ты зачем пришла?
I
Мама
а ты уже надгоризонтально
Смотришь высоко и сиротливо...
Мама
почему ты оставляешь нам
не сердце
а лобное место
на котором Память
с перерезанным горлом
хлещет закатом?
Мама...
II
Мама
почему
так часто в зеркале приходит
с т а р у х а
с моими чертами
и почему она вмещается
в мою вечность
которая не больше обеденного стола
на котором когда-то буду лежать
“когда-то Я”
мама
я слышу музыку
с ней так
легко
так легко
постепенно
умирать
когда сердце становится ц е р к о в ь ю
куда вносят
тело
а выносят
душу
мама
музыка
старуха
я
на берегу осеннего озера
впервые
над-небно...
под нами плывут мохнатые облака
я кормлю их желтой листвою
под музыку
под смех старухи
которая станет моей вечностью
и я закрываю глаза
чтобы дать дорогу слезе
дорогу к ребенку
с озерными глазами
в них плывут облака
он так же медленно исчезнет
растворится в пространствах
откуда приходит
старуха
откуда звучит
музыка
куда ухожу
я...
III
Да дочь
нет Смерти нет
есть
у х о д
по безначальным рекам
впадающим в сердца
умолкших
п р е д к о в...
нет смерти
есть
в р е м я
набухшее нами
как капля
впадающее в реку безначальную
И есть
г л а з а
ставшие большими разумными детьми
и есть немного
н а с
в которых смерти
н е т...
Прошлое пересохло во мне
как кровавый ручей
и я проснулась покоем
под каменным дождем
и чувствую что вены мои
набухают
как виноградная лоза
под словесным навозом
и я жду прорастания голоса
похожего на осеннее дерево
по стволу которого
я соскользну
зерном дозрелым в землю
и прорасту строкой
под каменным дождем...
И длился разговор...
В словах летали люди...
Кастальский ключ
открыл нам путь
к другой земле,
где двери нараспашку,
где тени птиц
умеют петь
где зверь
всевидящим сверкает глазом
и Нечто
в ы
с ш е е
притягивает нас
к разумному
с м и р е н и ю
растений...
- Какой ты удивленный -
она ему сказала
и руку положила на его глаза...
- Я видел звезды
посредине поля
с таким тщедушным и наивным светом
что жизнь сильней их вечности
казалась мне...
они катались по земле
и ударяясь рассыпались каплями росы...
я уберечь хотел диковинные звезды...
Поднял одну
и холодом она меня пронзила
и вижу не ее в руках держу
а сердце ледяное
внутри кровавые прожилки
слагали образ
такой знакомый и такой далекий
что о тебе забыв
до самого рассвета
я плакал о любви...
Смотрю в окно...
Пейзаж в крахмальной белизне
маячит в петле горизонта...
рисую на стекле
порхающих бабочек
ожидая
тебя...
Море-ночь -
просветы мгновенных откровений жемчужниц
блуждание коронованных рыб
безмолвие и сон
волны переливаются
одна в одну
и каждая жива
смертью предыдущей
и сливается море с ночью
в обретенную силу единства
и нет берега...
О как прекрасен свет
осенней ветхой кроны
раскованность листа
скользящего в полете
так совершенством грусть
отражена в иконе
когда на фоне смерти
меркнет позолота...
Она его окутывала лаской
вбирая боль его
как корень воду
из тайн земли...
стопалые лороги
его метаний
впадали в реку
нежности ее....
и он бродил
в садах таких знакомых рук
и глаз ее
с плодами созревающими слез...
Возвращаюсь домой
во взгляде бездомной собаки...
Ты научил сегодня слышать
и ухом прислонясь к прозрачному дождю
я слушала пространство
ты научил сегодня чувствовать
и к сердцу приложив
безудержное время
я поняла что мы.....
. . . . . . . . . . . .
и страха нет
и нет казнящей боли.....
. . . . . . . . . . . . .
В беспамятстве глубоком
лежал реальный город
июльская безмолвствовала ночь
был только дождь.....
. . . . . . . . . . . . . . . .
он уводил
ступенями тебя
в глухом подъезде
неба...
Толпы одиноких людей
заполняют пространство улиц
одиночество грея свое
у огня фонарей
пока те до утра не уснули...
Возле них стая диких собак
завывает...
Подобье молитвы...
Здесь уснул
Вечный Жид
Вечный Раб
распустив сладко слюни
на скрипку...
Зеркало ночи...
Перед причастием луны
бессонница подкатывает к телу
и засыпает рядом сном моим...
здесь грозен каждый звук...
паденье капли...
дрожь...
бой колокола слышу...
Страшно!
Щемящий лунный свет -
поток галлюцинаций...
покачиванье мерное теней...
как медленно они ступают,
так плавно...
не расплескайте сон!
Напиток винно-мудрый пью...
луна вплывает
в меркнущий зрачок
и сладкой тяжестью
приковано к постели
мое тело...
и зеркало рассечено на части
огромной трещиной
желанного покоя...
предсмертно
предлунно
предвечно
появится призрак впотьмах
с январскою белою свечкой
с улыбкой на бледных губах
и сдует полынную горечь
с души что в предутренних снах
свинцовое меряет горе
на чистых хрустальных весах
и женственно ступят метели
за грань золотого пера
и пиршество званное ели
украсится духом огня...
мы будем на трапезе этой
близки и чужды как всегда
о сколько вчерашнего пепла
вокруг!
Бездыханно
свеча
ссутулится в наших ладонях
как чувства сгоревшего знак
и что нам до неба!
сегодня
оно превращается в прах!
Облаков загустевшую мякоть
отжимала погода вяло
недовольно чавкала слякоть
под моими ногами...
Устало
добрела до последней кофейни
отогреть черной жидкостью душу
и осталась сидеть
каменея...
голоса доносились все глуше...
Надо мной плакал бледненький мальчик
задевая лице опереньем
холод скользким дрожащим пальцем
обжигал худые колени...
Да из окон смотрела бродяга-луна...
Я вростала медленно в осень...
Опьяненная ею...
Одна...
|
Ввод текста: Birdy Написать нам Конференция |
|
|