Роберт Мак-Каммон. Они жаждут


      Часть седьмая.
      Город-призрак

      Четверг, 30 октября

      1
      Томми Чандлер тревожно зашевелился. По длинным тихим коридорам школы пронесся эхом последний звонок. Он бросился бежать, стараясь не растерять книги. Оглянувшись, он увидел, что его кто-то преследует, чья-то тень-силуэт, и длинные руки преследователя качались, словно лапы орангутанга из "Убийства на улице Морг". Он услышал утробный ненавистный рев, катившийся за ним, как приливная волна. "Я сказал ведь тебе не попадаться мне на глаза, г...ед!... Сказал тебе... не попадаться!"

      - Прочь! - крикнул Томми. Голос осекся. - Оставь меня в покое!

      И он швырнул свои книги вдоль коридора, который вдруг начал менять форму, трансформируясь, словно декорация из "Тысячи пальцев доктора Т." Он решил собрать книги, но те ускользали от него, и он слышал за спиной надвигающееся "Бум, бум, бум!" солдатских башмаков Быка Тэтчера. Его накрыло тенью, словно крылом зимней метели, и он в ужасе оглянулся... на будильник рядом с кроватью. Он слышал, как звенит будильник, и протянул руку, чтобы выключить его. Но звон прекратился прежде, чем он успел дотронуться. Он услышал голос отца:

      - Кто это? Почему вы молчите? Черт побери, Цинтия, кто-то по идиотски шутит, или...

      Томми сел в кровати и нашарил запасные очки на кровати рядом с собой. Он надел очки и посмотрел на часы. Часы были заведены и поэтому продолжали идти, когда прекратилась подача электроэнергии. В десять вечера. Пять минут первого ночи. "Кто же это звонит в такой час?" - подумал Томми. За окном по-прежнему выл ветер, швыряя дробь песка горстями в стекло. Еще до того, как погас экран телевизора, специальный выпуск метеоновостей был посвящен обстановке в районе Лос-Анжелеса. Комментатор предупредил о вероятности повышения скорости ветра до тридцати пяти и даже пятидесяти миль в час. А потом погас свет и экран телевизора.

      Снова зазвонил телефон. Томми услышал приглушенное проклятие отца, снявшего трубку.

      В этот день Томми вернулся домой, с трудом преодолевая порывы горячего ветра с запада. Стоило лишь взглянуть на небо, и можно было сразу сказать, что надвигается ураган. На сколько хватало глаз, по небу неслись тучи. Он никогда еще не видел ничего подобного, даже в Денвере. Но даже чудовищный ураган был ничто в сравнении с событиями в школе. Ему, конечно, пришлось вернуться в камеру хранения, и когда он поспешно доставал книги, чтобы как можно скорее убраться восвояси, Марк Сутро сообщил ему, что Бык и его дружки сегодня в школу не явились, так что он был в полной безопасности. А теперь вообще наверное никаких занятий в школе не будет. Вот здорово! Теперь он сможет посмотреть серию из "Флэш Гордона" и "Триллер" в мексиканской трансляции - если только дадут свет.

      Он встал с постели. Со стены свирепо сверкал очами Орлон Кронстин. Он был изображен на красочном плакате в одежде и гриме "Короля Вампиров". Он вышел в коридор и постучал в дверь комнаты родителей. Отец, худой, высокого роста, в очках с толстыми стеклами, совсем как у Томми - выглянул наружу:

      - Почему ты не спишь, Томми?

      - Проснулся вдруг. Услышал, как звонит телефон. - Он зевнул, приподнял очки и потер глаза. - А кто звонил?

      - Понятия не имею. Какой-то болван. Он не назвался. В трубке что-то ужасно трещало, но голоса слышно не было. Отправляйся обратно в постель.

      - Ветер все еще очень сильный, да, папа?

      - Да. Весьма. - Он замолчал на несколько секунд, потом шире приоткрыл дверь. - Зайди на минутку.

      Мама Томми, выпускница Радклифского университета, с темными, напряженно глядящими глазами и острым подбородком, сидела, подтянув колени к подбородку, горой поднимая простыни и покрывало. Она смотрела на темно-зеленые шторы, вздрагивавшие всякий раз, когда сквозь стены просачивался какими-то путями шепот ветра - отголосок бушевавшего за окнами урагана. Она взглянула но Томми улыбнулась тонкими ломкими губами.

      - Тоже не можешь уснуть, да?

      - Нет.

      - Снаружи настоящий ураган. Боже мой! Разве в Калифорнии бывали ураганы? В кои-то веки...

      - Он уже немного тише... Вечером вообще была ужасная буря, - сказал отец. Он сидел на краю кровати, смотрел на телефон. - Черт побери, кто это мог быть? Кто-то надумал подшутить?

      - Не очень смешная шутка, - сказала Цинтия.

      Томми подошел к окну, отодвинул штору и выглянул наружу. На миг он мог поклясться, что снова оказался в Денвере - повсюду лежали сугробы снега! Они уже начали даже покрывать машины. Потом он увидел поваленное пальмовое дерево. Крона перистых листьев была полностью сорвана ураганом, оставив уродливый тупой обломок-культю, и Томми тут же вспомнил, что это Калифорния, и здесь не может быть снега. Это песок, горячий, сухой, толстым слоем накапливавшийся, образуя горки дюн.

      - Откуда столько песка, пап? - спросил он. Сердце его билось немного учащенно.

      - Из Мохавской пустыни. Ветер перенес его через горный хребет. Ну и повезло нам, верно?

      - Да, - сказал Томми, - наверняка. - Он напряг зрение, стараясь рассмотреть дом Вернонов на другой стороне улицы. Сквозь крутящиеся струи песка ничего не было видно.

      - Как мне не хотелось приезжать в Калифорнию, - говорил отец Томми в это время. - Я сказал мистеру Оуксу, что я всегда был верен компании и останусь человеком "Ахиллеса", но... - Он взглянул на жену. - Если бы мы могли остаться в Скоттс-дейле... Вот это был в самом деле прелестный город. Никаких пробок, никакого смога, никаких безумцев-убийц...

      - Папа, - очень тихо сказал Томми. Он не совсем понимал, что видит, но чувствовал, что должен что-то сказать.

      - Теперь еще это, - сказал отец. - Проклятье! Ни света, ни... а где наш транзистор, Цинтия?

      - Папа, - сказал Томми, - там что-то...

      - Тот приемник, который мы купили в марте? По-моему, он все еще где-то в ящике, дорогой. Вероятно, в одном из стенных шкафов. Сомневаюсь, что батарейки еще годные.

      - Я попытаюсь найти. Томми, раздобудь свечку и спички, если уж мы не будем больше спать, ладно?

      Томми кивнул и снова выглянул в окно. Ему показалось, что он увидел какую-то фигуру, стоящую в струях песка на крыльце дома Вернонов. Человек смотрел через улицу на дом Томми, казалось, прямо на него... Но теперь там никого не было видно. И все же по спине пробежала дрожь. Он отправился за спичками и свечами, миновав отца, искавшего коробку с радиоприемником в кладовой, и ощупью спустился в кухню. За стенами свистел и вскрикивал ветер и в центре дома, казалось, образовалась дыра тьмы и тишины, вползшей в дом, когда пропал свет. Томми начал выдвигать ящики. Он нашел пару свечей, теперь нужны были спички. Он поискал на полке над раковиной и краем глаза уловил какое-то движение за окном. Какой-то темный силуэт... Томми не был уверен, но кажется, кто-то пробежал мимо окна. Сердце качало не кровь, а ледяную воду.

      - Мам! - крикнул он, - где спички?

      - Прямо под мойкой! - ответила она.

      Порывшись в ящиках, он обнаружил наконец большую коробку спичек "Огненный вождь" - того сорта, что зажигаются от любой шершавой поверхности. И вдруг со стороны входной двери донеслось жуткой нотой "умпфф!", и он услышал грохот и звон в гостиной. В лицо, пока он бежал из кухни, ударил вихрь песка. Входная дверь повисла на одной петле, кофейный столик врезался, отлетев, в стену. Сверху послышался окрик отца:

      - Томми, что там?

      - Дверь открылась! - крикнул он в ответ. - Ветер выбил ее из петель... кажется.

      - Проклятье! Если песок попадет в дом... Томми, можешь ее чем-нибудь подпереть?

      - Я попробую.

      Преодолевая упругость ветра, он подтащил к двери стул, чтобы надежно подпереть ее. Дверь теперь была закрыта, хотя ветер продолжал с диким свистом врываться сквозь щель. Покончив с этим, Томми поспешил подняться по лестнице в комнату родителей. По коже на затылке и шее бежали мурашки.

      Отец уже отыскал транзисторный приемник и настроил его на волну местной станции "Кала". Играла какая-то рок-группа, певец с завыванием пел что-то о том, как все люди имеют свое место в пищевой цепочке. Томми зажег свечи, поставил по одной с каждой стороны кровати. Песня кончилась, хриплый голос объявил, с трудом пробиваясь сквозь шум помех.

      - Дааа! Итак, Тонио К. и его последний боевик "Жизнь в пищевой цепочке!" В том-то все и дело, не так ли, братья и сестра? А теперь, с вашего позволения, вот что сообщили нам разведгруппы. В Центре отдыха в Голливуде пойманы в ловушку хорррошенькие молоденькие человечки. Это на Лексингтон-авеню. Если хотите получить лучший кусок, то поторапливайтесь, вникли? Кое-что еще можно достать по всей Орузвуд-авеню. Просто постукивайте им в двери, пока удача вам не...

      - О чем это он говорит? - нервно спросил отец, глядя на сына.

      - ...и с вами будет старина Тигр Эдди, до самого позднего часа, до полшестого утра. А вот небольшое сообщение. Сейчас у вас потекут слюнки. Целых шестьдесят - поняли? шестьдесят! - сидят в ловушке в Вестсайдском еврейском центре, между Олимпикой и Сан-Винсенте. Одно напоминание - Хозяину нужны молодые, вникли? Если вдруг попадутся старые, дохляки, то вышвыривайте их в ураган, вникли? Сделайте такое одолжение. Вникли? Аааа!!!

      - Боже... О чем... о чем болтает этот идиот?

      И вдруг в спальню кто-то вошел.

      Это был мистер Вернон. Его глаза красновато светились на призрачно-белом лице. На нем была грязная белая рубашка и темные брюки, и даже в свете свечей Томми видел коричневые пятна на груди. Сердце Томми подпрыгнуло, остановилось на мгновение, потом снова застучало, но уже где-то в горле, отчего он едва не задохнулся. Мать его вдруг тихо вскрикнула, а отец так быстро обернулся, что едва не потерял очки.

      - Пит? - дрожащим голосом сказал отец. - Почему ты... то есть, зачем ты?...

      - Я пришел навестить вас, - сказал Питер Вернон тихим свистящим голосом. - О, послушайте, как поет ветер. Разве это не превосходно?

      - А каким образом ты... вошел?

      - Через дверь, естественно. Как и всякий гость. Со мной жена, Диана.

      И она тоже шагнула в комнату. Они оба совсем заблокировали проем двери. Оба были бледные, усмехающиеся.

      - Дон? - тихо сказала мама Томми отцу. Лицо ее стало совсем белым, глаза остекленели от страха.

      - Дон, - повторила Диана Вернон, словно вцепившись в имя зубами. Глаза ее медленно перешли на лицо Томми, Взгляд этих глаз жег, словно адский огонь. Потом она усмехнулась и широко раскрыла рот, и в мозгу Томми завопило ужасное слово "ВАМПИР!!", которое он слышал тысячи раз в тысяче разных жутких фильмах. Когда сам он сидел в кресле, в собственном своем безопасном мирке. Но теперь все было на самом деле. "ВАМПИР, ВАМПИР, ВАМПИР!!!"

      Нет! - хотелось кричать ему, но наружу вырвался лишь хрип. Миссис Вернон метнулась мимо, словно сухой осенний ветер, неотвратимо надвигаясь на отца. Он крикнул "НЕТ!" и прыгнул вслед за ней, пытаясь оттащить вампира прочь. Она зашипела, извернулась, и в следующее мгновение ледяные пальцы мистера Вернона вцепились в мышцы, в плечи, он был отброшен, как мешок тряпок, в коридор. Он сильно ударился о стену и медленно соскользнул на пол, оглушенный болью и ужасом. Он услышал крик матери, потом громкий зловещий хохот, такой жуткий, что Томми показалось, что он сойдет с ума раньше, чем смех прекратиться. Но когда смех затих, его сменил еще более жуткий звук всасываемой жидкости.

      И раздался прекрасный, желанный, ужасный голос, тихо сказавший:

      - Томми?

      Он поднял глаза, лицо его покрылось холодным потом.

      ОНА. Это была ОНА. Она поднялась по ступенькам и теперь шла к нему, медленно, грациозно. По обнаженным плечам разметались длинные золотистые волосы. На ней была бархатная фиолетовая майка и живот был обнажен, соблазнительно выделяясь над тесными шортами, которые были украшены пестрыми заплатками с картинками. На одной изображался щенок Снупи верхом на своей будке, на второй красовалось поздравление "Приятно провести день!" Мышцы ее бедер напряглись, она была уже близко, и в темноте коридора он видел ужасный отблеск ее глаз, горевших красным огнем. Восхитительная плоть тела Сэнди уже никогда не будет тронута солнечным лучом.

      - Томми... - прошептала она и улыбнулась, и когда она улыбнулась, она была такая красивая, даже несмотря на то, что больше не была... человеком. Она плавно, завораживающе грациозно протянула ему руку. - Ну как, познакомимся поближе? - тихо сказала она.

      - Ты... МЕРТВАЯ! - сказал Томми, и усилие, потребовавшееся, чтобы заговорить, заставило выступить пот на его щеках и лбу. - Ты уже не Сэнди. Не Сэнди Вернон больше. Ты не человек.

      - Ты ошибаешься, Томми. Я по-прежнему Сэнди. И я знаю, как я тебе нравлюсь, как бы ты хотел со мной... Я всегда это чувствовала, потому и дразнила тебя, показывая ноги и все такое. Я хочу тебя, Томми. Я ооочень хочу тебя! - Она шагнула вперед, почти касаясь его. В глазах ее полыхало обещание. Томми весь пылал в огне и одновременно трясся от холода, словно стоял перед входом в преисподнюю, в то время, как за его спиной бушевала вьюга. Сознание соскользнуло на легкую тропку, и он принялся рисовать в воображении все те восхитительные возможности, которые открывались ему... если он просто вложит руку в ее руку и... - НЕТ! - И она отведет его прямо в его комнату - НЕТ! - к кровати - НЕТ, НЕ СМЕЙ! - и тогда будет лучше, чем на фестивале мексиканских фильмов ужасов - ОНА В ТВОЕМ СОЗНАНИИ, ИЗГОНИ ЕЕ ПРОЧЬ! - или даже лучше, чем три фильма Орлона Кронстина подряд и ему нужно будет всего лишь лечь, и она сама - ПРОЧЬ, ПРОЧЬ! Она ПРИБЛИЖАЕТСЯ! - сможет сделать с ним все, все, все......

      - ПРОЧЬ! - завопил он. - ПРОЧЬ!

      Он извернулся, избежал ее прикосновения, избежал встречи с выдвигающимися из челюстей клыками, выдвигающимися прямо из-под полных чувственных губ, и помчался прочь по коридору. Он ворвался в ванную и запер дверь за своей спиной, всего за секунду до того, как прекрасная вампирша принялась колотить в дверь с другой стороны.

      - Впусти! - бешено вопила она. - Ах ты, маленький подлец, впусти меня сейчас же!

      Последовал страшной силы удар, и дверь содрогнулась. Дерево покрылось трещинами. Удары следовали один за другим, очень быстро. Томми решил, что на помощь подоспели мистер и миссис Вернон. Филенку прорезала вдруг длинная трещина. Дверь начала поддаваться.

      Томми сообразил вдруг, что продолжает сжимать в руке коробку спичек. Но какой от них толк? Чем они ему помогут? Он не мог сосредоточиться, ему слишком мешали громкие удары в дверь. Потом он распахнул дверцу ящичка с лекарствами и разными флаконами. Ничего подходящего. И тут дверь сорвалась с петель и они повалили Томми на пол, ворвавшись в ванную. Все трое, они едва не разорвали его на части. Потом потащили его из ванной.

      Его пальцы сжимали баллон с лаком для волос, который он схватил случайно - аэрозоль стоял на раковине умывальника. Пальцы мистера Вернона сжимали горло, он попытался чиркнуть спичкой о стену. Попытка не удалась, Томми промахнулся и теперь уже Сэнди пыталась вонзить клыки в его руку, вопя:

      - Это несправедливо! Он мой!

      Томми едва не вывернул руку из сустава, но все-таки ухитрился чиркнуть спичкой по штукатурке. Спичка зашипела, разбрасывая искры, высветив неожиданный страх в глазах вампиров. Томми сковырнул крышку с аэрозоля, нажал на кнопку. И тут же сладковатый запах цветов напомнил ему о том, что в соседней комнате лежит на кровати обескровленное тело матери. Мистер Вернон утробно, по-звериному, зарычал и прыгнул на Томми. Томми поднял спичку к струе аэрозоля.

      Двухфутовый язык пламени выстрелил из баллончика. Он услышал вскрик мистера Вернона и сунул бело-голубой факел прямо в лицо вампира.

      Мистер Вернон заревел в агонии, когда пламя ударило ему в глаза. Шатаясь, он выбрался из ванной, застряв на секунду в двери вместе с Сэнди. Томми преследовал их, продолжая крепко прижимать пальцем кнопку аэрозольного баллона. Вампиры, путаясь под ногами друг у друга, пытались убраться подальше от языка пламени.

      - Назад, грязные твари! - завопил в истерике Томми. - Назад, я вас...

      Он забыл об осторожности и отпустил кнопку баллончика. Пламя тут же погасло. Глаза Сэнди блеснули и она двинулась в обратном направлении. Томми помчался обратно в ванную, где на полу были разбросаны спички. Он чиркнул спичкой, снова поджег свой факел. На этот раз он запасся несколькими спичками. Сэнди, стоявшая у дверей в ванную, тут же начала пятиться.

      - Мы тебя все равно достанем! - прошипела она. - Мы тебя все равно достанем, вот увидишь!

      И она исчезла, умчавшись вниз по лестнице.

      Томми еще целую минуту не мог отпустить кнопку. Пламя погасло, и он остался стоять в вихре вонючего дыма. Он весь трясся, но боялся плакать, потому что понимал, стоит начать, и остановиться он уже не сможет. Он был уверен, что эти создания не напрасно пугали его - они обязательно вернуться. Очень не скоро заставил он себя войти в спальню родителей. Из транзистора на полу продолжал хрипеть рычащий голос Тигра Эдди:

      - О, дааа, братья и сестры, у старины Эдди отличные новости для вас, если вы случаем охотитесь в районе шоссе Санта Моника. Похоже, целая толпа человеков застряла в аэропорту Санта Моника. Самолеты-то не летают, вникаете? Вы туда доберетесь первыми и повеселитесь ради Тигра Эдди, договорились? Буду держать вас в курсе событий до самого конца передачи. А теперь, слушайте отличный альбом группы "Метелз".

      Томми схватил транзистор и швырнул его в стену. Коробочка приемника разлетелась на пластмассовые черепки. Потом он стоял неподвижно, глядя на тела своих родителей и пытаясь не поддаться истерике.

      По щекам ползли слезы, но палец лежал на кнопке баллона с аэрозолем.



      2


      Сумасшедший в соседнем доме снова затянул песню, пытаясь перекричать ветер:

      - Стою я на вере в Христа, как на твердой скале... это моя высота, это моя высота, все остальное... Я тебя вижу! Стой! И не приближайся ко мне, слышишь?

      Последовал щелчок выстрела. Потом наступила тишина.

      "Лучше бы ты поберег пули, - подумал Палатазин. - Толку от них особого нет, но все же лучше, чем ничего".

      Он сидел на полу рядом с окном, прислонившись спиной к стене. Джо лежала на диване, сон ее был неровен и неспокоен.

      Гейл вышла из кухни. Она жевала кусок ветчины.

      - Может, что-нибудь съедите? - спросила она Палатазина. - Все равно холодильник не работает - нет тока. Вся еда пропадет.

      - Нет, - он отрицательно покачал головой.

      - Фрукты, - сказала Гейл. - Яблоки и немного апельсинов.

      - Нет. Я ничего не хочу. - Он смотрел, как осторожно подходит она к окну и выглядывает наружу. - Вы лучше бы поспали, пока есть время, - посоветовал Палатазин.

      - А долго еще до рассвета?

      - Часа три.

      - Когда же этот ветер утихнет, - тихо и грустно сказала Гейл.

      - Он уже стал потише. Но я бы не стал пытаться выйти из дома. Неизвестно, с чем там можно столкнуться снаружи. Здесь мы в такой же безопасности, как в любом другом помещении.

      - Слабое утешение. Что будет, когда взойдет солнце?

      - Ну, вампиры заползут обратно в свои норы или могилы, туда, где они прячутся. Но что будет с нами? Куда мы пойдем, когда утихнет буря?

      Палатазин едва высказал вслух свое большое опасение - что буря была каким-то образом вызвана вампирами. И поэтому она НЕ ПЕРЕСТАНЕТ, а наоборот, станет еще сильнее - чтобы удержать в ловушке изолированные группы людей. Но он промолчал. Вместо этого он сказал тихо:

      - Я хочу, чтобы вы с Джо попробовали выбраться из города.

      - Это было бы неплохо. А вы?

      - Я собираюсь завершить то, что начал. Я Хочу найти способ пробраться в замок Кронстина, и...

      - В одиночку? Вы просто сошли с ума...

      - Да, один, - твердо сказал он. - И возможно, я сошел с ума, я признаю это. Но кто еще сделает это? А если не сделать этого - не попытаться, по крайней мере - то каждая следующая ночь будет такой же, как сегодняшняя. Люди будут прятаться в темные углы, вампиры - выуживать их оттуда, как крыс. Когда они покончат с этим городом, они возьмутся за другой, волной покатятся на восток. Город за городом. Лос-Анжелес уже практически в их руках. А как долго продержатся города поменьше? Как долго, прежде чем они доберутся до Чикаго или Нью-Йорка? Я уверен, в этих городах уже есть вампиры, посланные вперед разведчики Хозяина. Но они ждут, пока что, ждут успеха вампиров здесь. А потом начнут собирать свои армии там!

      - Но наверняка остальная страна уже знает что-то, - нервно сказала Гейл. - Наверняка... кто-то уже сообщил... о том, что происходит здесь. Не может быть, чтобы они не знали!

      Палатазин покачал головой:

      - Я сомневаюсь. Пока что они знают, что город отрезан от остального мира феноменальным песчаным ураганом. Кроме того, что они могут узнать? Как попадут к ним сведения? Кто им поверит? Нет, мисс Кларк, я опасаюсь, что мы весьма надежно изолированы, чего, несомненно, и добивались вампиры.

      Она молчала некоторое время, вздрагивая, когда порыв ветра ударял в стекло пригоршней песка. Она села в кресло, подобрав под себя ноги.

      - Но почему они выбрали именно Лос-Анжелес? - спросила она. - Почему именно нас?

      - Я не знаю точно. У меня есть свои предположения, конечно... - Он пожал плечами. - Лос-Анжелес, наверное, один из самых больших городов, но в сущности это конгломерат бывших поселков, многие из которых плохо связаны друг с другом. Я думаю, король вампиров уже имел опыт захвата небольших поселков, городков, и он начал с нашего города, потому что знал об этой особенности. Кроме того, он, вероятно, прекрасно понимал, насколько город и без урагана изолирован от остальной части страны - пустыней и горами. А если люди из других городов слышали о странных происшествиях в Лос-Анжелесе - о Могильщике, например, - они просто пожимают плечами и говорят: "Что ж, такова жизнь в Лос-Анжелесе". Поверьте мне, король вампиров тщательно изучил этот город, и он учел все преимущества подобных обстоятельств. Кроме того, покорить город таких размеров... подумайте о той уверенности в себе, которая прибавится у всех вампиров, разбросанных по стране, в ожидании команды Хозяина. Они уверятся в своей неуязвимости, что никто не в силах преградить им путь. Возможно, они будут правы.

      - А как вы намерены подняться по горной дороге, которая охраняется теми собаками?

      Он посмотрел ей в глаза, мрачно усмехнулся:

      - Не знаю.

      Гейл поежилась:

      - Наверное, надо поспать. Видит Бог, это мне просто необходимо. Пойду, раздобуду одеяло и подушку. - Она поднялась и направилась к лестнице.

      - Принесите, пожалуйста, подушку и одеяло для Джо, хорошо? - попросил он.

      - Конечно. Я быстро.

      Она начала подниматься по темной лестнице, крепко сжимая перила. Открыв первую дверь, она осторожно заглянула в комнату. Это оказалась спальня. На кровати лежала пара подушек, но простыни и одеяло исчезли. Она поспешно собрала подушки, стараясь побыстрее уйти из пустой комнаты - стон ветра за окнами казался призрачными вздохами чудовищного привидения. Вдруг сердце ее бешено забилось. Пораженная внезапным воспоминанием, она смотрела на голую, без простыней и одеял, кровать.

      Исчезли простыни. Точно так же, как в квартире Джека, когда она обнаружила...

      - Палатазин, - сказала она. И услышала свой слабый хриплый шепот.

      Что-то зашуршало, тяжело зашевелилось. Раздался приглушенный треск рвущейся ткани.

      - Боже, - простонала Гейл, одной рукой прикрывая рот. - Боже, боже, боже... НЕТ!

      В полумраке комнаты медленно отворилась дверца стенного шкафа. Внимание Гейл привлекло движение в другом месте комнаты - белесый кокон конвульсивными толчками выпихивал сам себя из-под кровати. Еще один рывок, и кокон выпрямился и начал освобождаться от ткани; показалась бледная рука, рвущая ткань. Из шкафа выпал второй вампир. Это был тот самый седой мужчина с фотографии над камином. Ноги его все еще были плотно спеленуты простынями. Он начал освобождаться, голова его медленно повернулась в сторону Гейл. Взгляд багрово вспыхнул.

      Гейл вскрикнула. Пятясь, она выскочила из спальни, и последнее, что она видела, голова женщины, показавшаяся из-под белых полос кокона.

      - Что случилось? - услышала она крик Палатазина внизу. - Гейл?

      Она двинулась вниз по лестнице, споткнулась и упала головой вперед, не успев ухватиться за перила. Обернувшись, она увидела, что мужчина уже покинул спальню и приближается. В щели рта мелькает черный змеиный язык. Он нагнулся и схватил ее за руку - его рука была холоднее мертвого зимнего льда. Его ухмылка, страшила, полумесяц рта открылся, и Гейл едва не потеряла сознание от ужаса, потому что выдвинувшиеся клыки начали приближаться к ее горлу.

      Палатазин был уже у подножия лестницы, за ним спешила Джо. Вампир, клыки которого были уже в дюйме от горла Гейл, вдруг замер, слегка повернув голову, словно почувствовав опасность. Глаза его сузились.

      Палатазин взмахнул рукой, в которой сжимал флакон со святой водой, и увидел, как полетели в лицо вампира капли. Вампир тут же завопил, стараясь прикрыть руками глаза. Он бросил Гейл и помчался вверх по ступенькам. Палатазин с посеревшим лицом преследовал его.

      Уже в спальне вампир развернулся к нему лицом, и Палатазин увидел дымящиеся дыры на тех местах, где вампира коснулась святая вода. Вампир-женщина почти уже освободилась от своего савана и начала ползти в сторону, откуда чувствовала запах горячей крови. Мужчина-вампир зашипел и прыгнул на Палатазина. Тот сделал шаг в сторону и назад, ударился спиной о стену и снова взмахнул бутылочкой.

      Словно автоматная очередь, круглые отверстия линией пересекли лицо вампира, лишив его одного глаза. Адское существо рухнуло на пол, корчась от боли, словно его обрызгали кислотой. Когда Палатазин сделал шаг вперед, к нему, вампир вскочил на ноги, сотрясаясь от ужаса, и выскочил через окно наружу, в водопаде серебристых осколков.

      Женщина-вампир схватила Палатазина за лодыжку, подтягивая свое тело. Он налил немного святой воды из бутылочки на ладонь и брызнул в лицо вампиру. Она завыла, скорчившись, вываливаясь из своего кокона, прижав обе руки к глазам. Потом в следующую секунду она была уже на ногах, слепо нащупывая окно. Когда ладонь ее коснулась осколков на подоконнике, она перевалила свое тело через край разбитого окна и исчезла из виду.

      Палатазин выглянул наружу, жмурясь - ветер бил в лицо, колол иглами песчинок. Он увидел две удалявшиеся бегущие фигуры, услышал крик ненормального стрелка в соседнем доме:

      "Эй, вы, подлые пешки Сатаны, я караю вас рукой Господа!"

      Последовали три быстрых выстрела, и фигуры исчезли за завесой бури. Палатазин был потрясен - он не ожидал, что святая вода произведет такой эффект на вампиров. В желудке скручивался темный узел, перед глазами мелькали черные точки. Он слышал истерические всхлипывания Гейл внизу. Когда головокружение прошло, он посмотрел на бутылочку со святой водой. В ней осталось меньше половины. "Что в ней такого, в этой воде? Что может вызывать такую реакцию?" - удивленно подумал он. На ладони одиноко блестела уцелевшая капля. Палатазин понюхал ее, потом лизнул.

      Вода была соленая.

      "Морская вода?" - спросил он сам себя. Очевидно, соль вызывала мгновенные разъедающие эффекты, стоило лишь ей коснуться мертвой плоти вампиров. Он не знал, зачем отец Сильвера дал ему морскую воду, но был чрезвычайно ему за это благодарен.

      - Энди? - позвала снизу Джо. Потом еще раз, уже почти панически: - Энди!

      На дрожащих ногах он спустился по лестнице.

      - Со мной все нормально, - успокоил он жену. - Все отлично. Но теперь нам придется проверить этот дом снизу доверху. Едва ли здесь кто-то еще прячется, но нужно убедиться. - Он заглянул в гостиную, где лежала, скорчившись, на софе Гейл, рыдая, как маленький ребенок.

      - Все будет отлично, мисс Кларк, - успокоил он ее.

      - Да-да, - быстро сказала она. - Только дайте мне отдышаться. Все. Все уже в порядке.

      Он кивнул. Он знал, что долго в бездействии она находиться не будет. Он пожал ладонь Джо.

      - Начнем с подвала, - тихо сказал он.



      3


      Томми бежал изо всех сил. За спиной пылал дом.

      Он не предполагал, что пламя возьмется так быстро и так мощно; очевидно, помог ветер, раздувая огонь. Он долго стоял над телами родителей, просто глядя на них и думая, что делать дальше. Он знал, что должно теперь произойти. Его отец и мать будут спать до следующего вечера, а потом, в темноте новой ночи, они проснутся и выйдут на улицы вместе с остальными. Именно это происходило в фильмах, всегда.

      "Неумирающие. Какой холод в этом слове, - подумал он. - Какое оно бесповоротное; если ты переступил эту конечную линию, то назад тебе дороги уже нет. Но ведь это отец и мама, а не... вампиры!"

      - Проснись! - прошептал он в темноту. - Папа и мама, проснитесь, пожалуйста!

      Но они даже не шевельнулись, и Томми видел глубокие прокусы на их горле, и эти следы говорили ему, что родители уже никогда не проснутся теми, кем были до сих пор - Доном и Цинтией Чандлер.

      Он долго стоял неподвижно, потом вернулся в свою комнату, надел джинсы, рубашку, старый плотный свитер и куртку, отыскал в стенном шкафу старый армейский рюкзак, которым пользовался короткое время, когда был в команде бойскаутов в Скоттсдейле. Он положил в карман куртки несколько спичек, остальная пачка была спрятана в рюкзаке вместе с запасным баллоном аэрозоля - лака для волос и дезодорантом отца. Он спустился на кухню, сделал себе несколько бутербродов с маслом и вареньем, завернул их в бумагу и тоже положил в рюкзак вместе с тяжелым мясницким ножом, который он отыскал в кухонном столе. Основной вопрос, стоявший перед ним был - куда должен он двигаться. К океану или в горы? Он обдумал вариант с пребыванием дома до рассвета, но отбросил его. Его родители не должны пересечь черту, отделяющую Неумирающих от живых. И он не мог оставаться с ними в одном доме, пока они лежали, белые, опустошенные. Океан был слишком далеко, поэтому он решил двигаться в сторону гор.

      Но оставался один неразрешенный вопрос - как много еще живых людей оставалось в домах вокруг, и как много вампиров поджидает бегущего в ночи мальчика. Он решил, что если и увидит по дороге кого-то, то станет предполагать наихудшее из возможных вариантов. Он накрыл тела родителей простынями, сунул пачку старых газет под кровать. Потом поплакал еще немного, прежде, чем решился чиркнуть спичкой. Он зажег свой аэрозольный факел и коснулся пламенем простыней. Они почернели и очень скоро загорелись. Не было времени ждать и проверять, загорелись ли мертвые тела. Он повернулся и бросился бежать, чувствуя на лице жар пламени.

      И вот он бежал теперь вдоль края Хэнко-парка. Песок жалил его щеки, ветер приносил манящий запах апельсинов со стороны смоляных ям, воздух металлом жег легкие. Он не мог сказать с уверенностью, что буря за последние несколько часов немного утихла. Теперь по всему парку высились холмики песчаных дюн, сломанные ветви усеяли тропинку. Томми знал, что может бежать долго. Потому что он всегда бегал трусцой с мамой и отцом по вечерам, и оставлял их далеко позади, и видел, оглядываясь, что родители превращались на расстоянии в две медленно перемещающиеся точки, далеко позади. Сердце Томми, казалось, билось прямо в горле, не давая вздохнуть как следует. Он обернулся. Ему показалось, что он видит красный отблеск в небе, в том месте, где был его дом. Но едва ли он точно помнил, в каком именно месте он был. Томми решил, что лучше вообще не оглядываться.

      Он направился к северу, к единственному островку деревьев, которые могли укрыть его. В августе отец возил его в заповедник на Голливудской горе. Заповедник переходил в четыре тысячи акров (так говорилось в путеводителе) пространства Гриффит-парка. В парке имелось множество пересекающихся тропинок, но очень мало достаточно широких дорог, и Томми помнил свое удивление - как невелико оказалось расстояние, отделявшее совершенно нетронутую лесную местность от извилистых улиц жилого массива Голливуда. Значит, он должен добраться туда. Он знал, что сможет спрятаться в парке, но добраться туда - значит, пересечь самое сердце Голливуда, а он до судорог боялся того, что могло там таиться. Он все еще крепко сжимал в руке баллончик аэрозоля, с помощью которого прогнал чету вампиров - Вернонов, и у него были надежные помощники - спички марки "Огненный вождь", - "Которыми я сжег папу и маму", - внезапно подумал Томми - лежавшие в кармане куртки. Он бежал, видел, как ветер взметал невысокие волны песка впереди, и вспомнил кадры из "Пришельцев с Марса", где напуганный мальчик бежал через склон песчаной дюны и песок вихрем взметнулся из-под его ног и мальчик вот-вот должен был провалиться в подземный мир инопланетных монстров.

      И вдруг он заметил, что позади кто-то бежит, примерно в тридцати футах левее. Томми обернулся, глядя через плечо. В темноте, словно оторванная от туловища, плыла ужасная бледная луноподобная голова. Томми прибавил скорости, зигзагами углубляясь в парк. Когда он снова осмелился обернуться, монстр исчез.

      Высокое ограждение вокруг самой большой смоляной ямы сдуло ветром, черную поверхность смолы покрывал белый слой нанесенного песка, местами насквозь пропитанный чернотой. Когда-то в ловушку этого черного лакового озера попадали гиганты-мастодонты и не в силах были вырваться на свободу. Томми принялся бежать вдоль восточного края озерца, направляясь к кромке парка. Он миновал обглоданные ветром до чистого дерева садовые скамейки, где по воскресеньям старики играли в шашки, он миновал длинную полосу бетонной дорожки, которую теперь не скоро смогут использовать воскресные любители роликовых коньков.

      И в этот момент что-то ударило в поясницу. Рука вцепилась в ткань куртки, едва не сорвав ее с плеч Томми. Толчок свирепо швырнул его на землю.

      Упав, он остался лежать неподвижно, скованный ужасом, пытаясь перевести дыхание. В голове сиреной тревоги выла мысль: "Не давай им себя укусить! Не давай, не давай, не давай!". Он выпустил баллончик с аэрозолем и, подняв голову, увидел, что над ним, ухмыляясь в сладострастном предвкушении, стоят два подростка. Тот, что сбил его с ног, был толстолицым чиканос с густыми бровями и грязными черными волосами, падавшими на лоб. На нем была закапанная кровью голубая рабочая блуза. Вампир посмотрел на баллончик с лаком для волос у своих ног и пинком отбросил аэрозоль далеко в смоляную яму, где тот затонул, маслянисто чавкнув. Потом он двинулся к Томми; глаза его светились удовольствием.

      Но вампир не успел достигнуть Томми - из темноты, извиваясь змеей, вылетела велосипедная цепь и с сухим треском ударила чиканос поперек лица. Чиканос, воя от боли, упал на колени. Второй вампир, худой, темноволосый подросток с редкими усиками, стремительно повернулся лицом к нападавшему. Цепь со свистом ударила его в висок. Он покачнулся и уже собирался броситься на обидчика, когда увидел, кто это был.

      Сердце Томми прыгнуло, потом полетело в тошнотворно бездонную пропасть. Бык Тэтчер, вооруженный трехфутовой цепью, сделал шаг вперед и оказался между Томми и двумя вампирами. Томми видел бескровное жуткое лицо "ужаса Фарфакской высшей школы".

      - Вы на моей территории, - с угрозой сказал Бык. - Здесь охочусь я. Убирайтесь, пока целы.

      - Это наша добыча, мы... - начал чиканос. Он замолчал, когда цепь со свистом ударила его в лицо еще раз.

      - Проваливайте! - заревел Бык.

      Томми, руки которого тряслись так, что он едва владел ими, начал снимать рюкзак.

      - Прочь оба! - повторил Бык. - Я голоден, и эту добычу беру я, понятно?

      Вампиры посмотрели друг на друга, но начали медленно пятиться. Бык вновь взмахнул цепью и с треском ударил по земле, словно это был кнут.

      - Ты еще увидишь, мы тебя поймаем! - пообещал с почтительного расстояния чиканос. - Мы тебя найдем, когда ты заснешь, и мы с тобой разделаемся...

      Бык сделал несколько шагов вперед, размахивая цепью над головой. Вампиры бросились бежать. Томми снял со спины рюкзак, вскочил на ноги и бросился бежать в противоположном направлении. Бык Тэтчер с довольной ухмылкой проследил за тем, как исчезли из виду два вампира-соперника, потом повернулся к своей добыче.

      Томми, бежавший вдоль кромки смоляного озерца, услышал злобный рев вампира и внутренне весь содрогнулся. Он расстегнул карман рюкзака и сунул в него руку. Бык Тэтчер преследовал его, мчась, словно ветер. Лицо Томми покрылось холодным потом, он слышал, как нагоняет его монстр, но не осмеливался оглянуться.

      Потом он услышал свист цепи справа, пригнул голову, развернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Быком, и поднял массивный нож для разделки мяса, судорожно сжимая рукоятку. Прежде, чем Бык Тэтчер успел остановиться, Томми прыгнул на него, погрузив широкое мощное лезвие в переносицу монстра. Бык, потеряв равновесие, покачнулся и рухнул на спину, прямо в смоляную яму. В тот же момент тело его исчезло в водовороте смоляных пузырей. Он бешено замолотил руками, пытаясь найти опору.

      - Нееееет! - заревел он, как раненое животное. - Неет! Я не дам тебе...

      Вода и смола хлынули ему в рот и заполнили полость легких. Он начал погружаться, лицо стало полосатым - его разукрасила смола. Он сражался бешено, но смола поймала его, и он понимал, что борьба напрасна. Он закричал, а из некровоточащей раны во лбу торчал нож.

      Томми понимал, что крики могут услышать другие вампиры. Он снова бросился бежать, набросив ремни рюкзак на дрожащие плечи. Его тошнило, ему хотелось разрыдаться, но на все эти детские глупости больше не оставалось времени. Когда он обернулся, то увидел, что лицо Быка Тэтчера исчезло и на поверхности ямы остались лишь пузыри.

      Он продолжал бежать, воздух больно резал утомленные легкие. Он уже покинул парк и теперь бежал на северо-восток через Третью улицу, сквозь темные, молчащие жилые кварталы, где малейшего намека не какое-то движение было достаточно, чтобы привести в состояние смертельного ужаса. Потом он пересек Беверли-бульвар, продолжая направляться на север. Песок жалил лицо - если бы не очки, он бы уже ослеп. В легких невыносимо жгло, и теперь он понимал, что долго так не выдержит. Самое страшное по-прежнему было впереди - самые жуткие кварталы Голливуда. Он был уверен, что там ждут свои жертвы вампиры. Сколько их? Десятки? Сотни? Тысячи? Он пересек Мелроуз и начал отклоняться к северо-востоку. Он увидел группу движущихся темных предметов и нырнул под прикрытие кустов, пока силуэты-тени не миновали его. Он заставил себя продолжать бег, оставляя позади улицу за улицей, пробираясь по дворам и боковым улицам. Порыв горячего ветра ударил ему в лицо, едва не лишив его способности дышать. С кружащейся головой он зацепился ногами о что-то лежащее на земле, споткнулся и едва не упал. Очевидно, решил он, сделав по инерции еще три шага, это был мертвец.

      Потом над головой взревел чей-то голос:

      - Вижу тебя, дьявольское дитя! Ты из легиона Люцифера!

      Последовал громкий треск почти над самым его правым ухом, а потом словно грузовой поезд ударил Томми, сбив его с ног, и покатился дальше, оставив лежать, раздавленного, в песке.



      4


      - Ребенок! - воскликнула Джо, вглядываясь в окно расширенными от ужаса глазами. - Этот маньяк застрелил мальчика!

      Палатазин пристроился рядом и тоже выглядывал наружу. Он увидел маленькую фигурку, лежавшую лицом вниз, прямо перед крыльцом. Сначала он подумал, что мальчик вампир, но если бы это было так, то единственная пуля его не остановила бы.

      Палатазин некоторое время стоял неподвижно, чувствуя лишь, как громко стучит сердце, потом вытащил свой служебный 0.38 из наплечной кобуры. Джо испуганно посмотрела на пистолет.

      - Что ты думаешь делать? - спросила на.

      - Возможно, мальчик еще жив. Я должен выяснить.

      Он обошел Джо и направился к двери. Гейл сказала с дивана:

      - Ради Бога, будьте осторожны!

      Палатазин кивнул и протиснулся сквозь щелку двери наружу, где тут же покачнулся от горячего разряда ураганного ветра. Песок ужалил в глаза, и ему пришлось подождать несколько секунд, прежде чем он смог что-либо увидеть. Потом он двинулся вниз по ступенькам крыльца, чувствуя, как стала уже влажной ладонь, сжимавшая рукоять 0.38. Он настороженно следил за темными окнами соседнего дома, но пока что нельзя было определить, где именно находится безумный стрелок. Палатазин напрягся, сосредоточился и побежал к распростертому у обочины мальчику. Палатазин увидел кровоточащую рану на затылке - темные волосы слиплись от крови.

      Он начал поднимать мальчика.

      - Небеса! - раздался истерический вопль. - Боже, благословение на этот мир!

      Треснул выстрел, подняв фонтанчик песка в двух футах от Палатазина. Палатазин поднял мальчика и медленно побежал обратно к крыльцу. Почти рядом с его головой, оставляя, как показалось Палатазину, раскаленный след в воздухе, пронеслась еще одна пуля. В следующий миг он был уже на крыльце, и навстречу открывала дверь Джо.

      Гейл принесла сверху подушку и простыню, и Палатазин положил мальчика на диван, осторожно опустив голову на подушку.

      - Он серьезно ранен? - спросила Гейл.

      - Не знаю. Пуля содрала полоску кожи у него на затылке. Наверное, он получил в придачу сильный удар.

      Он снял рюкзак и положил его на пол. В рюкзаке что-то звякало, но вес его был довольно тяжелым. Палатазин расстегнул несколько карманов, проверил содержимое.

      - Гм, этот парнишка приготовился почти ко всему. Интересно, как далеко собирался он добраться? - сказал Палатазин.

      Джо осторожно раздвигала волосы мальчика, чтобы осмотреть рану. В темноте плохо было видно, но пальцы стали уже липкими от теплой крови. Она пощупала пульс на запястье мальчика. Пульс был достаточно сильный, но неровный.

      - Ты не мог бы раздобыть мне какие-нибудь полотенца, Энди? - сказала она. - Возможно, нам удалось бы остановить это кровотечение.

      Палатазин отправился наверх, в ванную. Мальчик вдруг вздрогнул и застонал. Усталым взрослым голосом он сказал тихо:

      - Вы мертвые... не трогайте меня!... Сжег их, сжег их всех!...

      Потом он снова замолчал.

      - Как вы думаете, он умрет? - спросила Гейл.

      - Я не врач, - сказала Джо, - но он еще ребенок. Надеюсь, что он крепче, чем кажется.

      Палатазин принес полотенца, одно из которых он намочил в холодной воде. Джо начала смывать сгустки запекшейся крови, потом приложила к ране полотенце.

      Гейл несколько секунд наблюдала за ее работой, потом отвернулась. Она вслушивалась в завывания ветра снаружи - они явно стали гораздо более сердитыми за последние полчаса или более того. Она подошла к окну, наблюдая, как миниатюрным смерчем взметается посреди улицы песок. Стекло задребезжало.

      "Бог ты мой, - подумала она. - Нет, нет..."

      - Долго ли еще до рассвета? - спросила она Палатазина.

      - Час примерно.

      - Боже мой, - прошептала она. - Я... по-моему, ураган снова усиливается. Ветер становится сильнее. - Она потеряла контроль над собой, горячая волна страха затопила ее. - Почему он... не оставит нас в покое и не затихает сам собой? Почему?

      Она повернулась лицом к Палатазину.

      - Потому что каким-то способом его вызвали ОНИ, - тихо сказал капитан.

      Джо, наклонившаяся над мальчиком, подняла голову, глядя на мужа.

      Он продолжал:

      - Ураган снова станет сильнее днем, пока светло, чтобы удержать людей в изолированных друг от друга ловушках-убежищах. Потом, когда снова наступит ночь, вампиры выйдут на улицы в полном составе.

      - Но нам... нам не продержаться еще одну ночь! - Голос Джо стал хриплым от страха.

      - Я знаю. В любом случае я должен добраться до замка сегодня днем. Я должен отыскать короля вампиров и уничтожить.

      - Как? - спросило Гейл. - Когда ураган станет сильнее, вы не сможете даже двух квадратных метров пройти, не говоря уже о том, чтобы пересечь весь этот проклятый Голливуд. А собаки? Помните о них? Думаете, они вежливо уступят вам дорогу?

      - Нет, не думаю. И я собираюсь добраться в горы какой-то другой дорогой.

      - Карабкаться по скалам? Нет, вот это уже в самом деле чистой воды безумие.

      - А что же мне остается? - крикнул он, покраснев. - Что мне еще выбирать? С каждой стороны - смерть, вот наш выбор сейчас. Так что, сидеть сложа руки и ждать, пока она с ухмылкой явится за нами? Нет! Мне придется добраться до замка до заката солнца.

      Мальчик снова зашевелился.

      - Кронстин, - простонал он. - Вампиры... Кусают...

      Палатазин удивленно взглянул на тщедушного подростка. "Что он может знать об Орлоне Кронстине и его замке?" Но мальчик опять лежал тихо, и все вопросы, которые имел к нему Палатазин, приходилось откладывать на потом... если он вообще когда-нибудь сможет получить на них ответ.

      - До замка вам не добраться, - сказала Гейл. За спиной Палатазина невидимыми челюстями песчаных струй вцепился в окно ветер урагана.

      - Если не смогу, - холодно ответил капитан, - то кто же сможет?

      Джо видела, что Энди уже принял решение, и поэтому говорить что-нибудь было бесполезно. Она снова занялась мальчиком, глаза ее горели. "Все безнадежно, - подумала она. - Все было безнадежно". Начиная от попытки добраться до замка и кончая ее стараниями спасти мальчика. Но, быть может, решение Энди - это искра надежды, которая поможет им продержаться еще один день и остаться людьми.



      5


      Принц Вулкан сидел в своем командном зале, той самой комнате, где раздавил он череп Фалько и швырнул тело в камин. Вонь горелого человеческого мяса все еще не покинула зал. Перед ним на столе были разложены карты Лос-Анжелеса, у стола сидели лейтенанты, Кобра - справа, и Таракан - слева. Единственный человек в радиусе более мили.

      Уже почти подошло время ложиться на отдых. Принц Вулкан ощущал, как быстро накатывается на него тяжелая усталость. Но он был возбужден. Из донесений лейтенантов следовало, что районы, называемые Беверли-Хиллз, Западный Лос-Анжелес, Калвер-стрит и Хайленд-парк - все эти районы были полностью под контролем и в руках его армии. Человеческое население Бойл-хейтс было низведено до нескольких групп, укрывшихся в изолированных друг от друга местах, и центральная часть Голливуда тоже вот-вот должна была полностью перейти во владение Вулкана. Его лейтенанты едва не лопались от обильной еды. Подобно участникам древнеримских оргий, они ели, отрыгивали, снова ели, и снова лихорадочно бросались на охоту, за новыми жертвами.

      - Хозяин, - сказал юный чернокожий вампир, который в человеческой жизни был помощником мэра, - Восточное отделение требует новых бойцов - в Альгамбру и Монтерей-парк. Мы могли бы покорить эти зоны в одну ночь, если бы у нас была еще тысяча бойцов. - На нем были остатки дорогого серого костюма-тройки, рубашка была запятнана брызгами крови.

      - Самое важное - сконцентрироваться на жителях районов каньона, Хозяин, - сказал вампир, сидевший по другую сторону стола. У него были вьющиеся серо-стальные волосы, он украсил себя в изобилии серебряными цепочками. Всего лишь несколько ночей назад он был значительной фигурой в студии "Уорнер бразерс". - Я получил сообщение от Лаурел и Коулватера - там замечены отдельные разбросанные группы людей. Пытаются уйти в горы Сант-Моника.

      Глаза Вулкана замерцали:

      - Они остановлены?

      - Да. Большая часть...

      - Ты не ответил на вопрос. Значит, они не были остановлены, так? - Вулкан долго смотрел на офицера в молчании. Его кошачьи глаза метали искры.

      - Нам... нам необходимы дополнительные патрули... для прочесывания каньонов, - тихо запротестовал офицер.

      Вулкан подался вперед:

      - Никто из людей не должен убежать, ты понимаешь это? Ни один из них! Мне все-равно - пусть центральные подразделения окажутся без еды. Все прорехи должны быть заполнены. Они будут заполнены?

      Вампир послушно кивнул:

      - Немедленно, хозяин.

      - Наверное, западный сектор может выделить вам тысячу-другую? - Вулкан посмотрел через стол на молодого вампира с длинными до плеч волосами и желтоватыми остатками когда-то густого загара профессионального серфера.

      - Мы можем, но только после того, как покончим с Венис, - сказал тот. - Они еще довольно многочисленны там. Прячутся в подвалах. Тогда мы прочешем Марина дель Рей. Думаю, что тысячу мы вполне сможем выделить.

      - Хорошо. - Глаза Вулкана ярко светились. он усмехнулся и хлопнул в ладоши, словно ребенок на карнавале, где столько огней, что он не знает, в какую сторону смотреть. Если бы отец увидел его сейчас! Да, Ястреб был бы горд за сына, и даже, наверное, немного позавидовал бы. Величайшая военная кампания его отца - сражение за северную дикую окраину, в которую вторглись варвары, сжегшие две деревни, принадлежавшие Ястребу - продолжалась почти шесть месяцев, и результатом явилось критическое ослабление армии. И вот он, принц Конрад Вулкан, сын Ястреба, вечно молодой и сильный, почти завоевал город, одни размеры которого способны были свести с ума отца. Его армия никогда не потеряет силу - наоборот, она будет постоянно увеличиваться в численности, все быстрее и быстрее, пока весь мир не вздрогнет от грома их атакующего марша. О, подумал он, как хорошо жить! И он взглянул на Кобру:

      - А тяжелая кавалерия? Сколько их у тебя сейчас под началом, Кобра?

      - "Машина Смерти", "Призрачные Мотоциклисты", почти все "Ангелы" и "Предприниматели" - тридцать пять сотен, будут готовы сесть в седло завтрашней ночью. Машины мы держим в большом складе у реки, но я не уверен, как подействует на моторы этот песок. Как долго они протянут при таком ветре. Летучая дрянь пробивается в карбюраторы и топливные трубки. Конечно, у нас есть механики, но...

      - Скоро тебе уже не придется страдать от песка, - сказал Вулкан. - Как только мы достигнем цели, буря утихнет. Но пока что вам придется потерпеть.

      Он посмотрел на стол, где в золотой чаше все быстрее и быстрее вертелся штопором песок. Остальные, входя в зал совета, бросали на чашу боязливые взгляды, не осмеливаясь притронуться или приблизиться.

      - Какая сила питает эту штуку, Хозяин? - спросил Таракан, в голосе которого слышалось робкое изумление. Волшебный блестящий миниатюрный вихрь казался какой-то золотой драгоценностью, которую приводило в движение нечто, недоступное его пониманию.

      - Та рука, что вращает этот вихрь, - сказал принц Вулкан, - приводит в движение и всех нас. Это священная вещь, и всем вам стоит крепко запомнить это. - Он обвел взглядом собравшихся за столом. - Еще кто-нибудь? Комментарии, предложения, сообщения? Нет? Тогда пора спать. Совет завершен, можете идти. - Они поднялись со своих мест и двинулись к двери. - Спите спокойно, - сказал им Вулкан, потом посмотрел на задержавшегося Таракана. - Что случилось?

      - Я только... хотел сказать... я хочу когда-нибудь стать таким, как вы все. Хочу... жить вечно, как вы все. Хочу почувствовать, что это такое, Хозяин. - За стеклами очков горячо светились его казавшиеся громадными глаза, он тяжело дышал. - Ты сделаешь меня таким?

      Вулкан некоторое время молча рассматривал Таракана.

      - Возможно, когда-нибудь, - сказал он наконец. - А пока ты мне нужен такой, какой ты есть.

      - Я сделаю все, что прикажешь. Я последую за тобой куда угодно! Все, что угодно, но только, пожалуйста, дай мне почувствовать эту власть!

      Вулкан сказал:

      - Оставь меня. Я хочу теперь побыть один.

      Таракан кивнул и попятился. Он остановился уже в дверях.

      - Может ты хочешь, чтобы я стал пищей для собак внизу?

      "Когда-нибудь, - подумал Вулкан, - ты станешь, так же, как и Фалько."

      - Нет, пока не надо. Но убедись, что они с рассветом выпущены на службу.

      Таракан покинул комнату, шаги его эхом прозвучали по каменному коридору. В свете камина золотая урна с песчаным вихрем подмигивала, словно гигантский и зловещий глаз. Песчаный вихрь начал вращаться быстрее. Вулкан, загипнотизированный, смотрел на него.

      И теперь он явно почувствовал присутствие в зале призраков, тех, кто жил и умер в Лос-Анжелесе в течение десятков лет. Они были повсюду, они наполняли замок парящими серебристыми паутинами. Появление принца возмутило их спокойствие. Он припомнил ночь, когда перехватил поток сообщений между духом, когда-то обитавшим в теле хозяина этого замка и домом в районе, называемом Бель Эйр. Призраки были обеспокоены, они пытались остановить наступление Неумирающих. Но что ему до них? Они всего лишь фантомы, без формы и субстанции, они вне пределов их досягаемости. Теперь он, принц Вулкан, король вампиров, и ни какая сила на земле или на небесах не способна остановить его! Он смотрел на золотую чашу и ему казалось, что он видит очертания привидения, пытавшегося схватить чашу. Рука призрака пронзила вращающуюся струю песка. Конечно, из этого ничего не вышло, и принц Вулкан рассмеялся с детской веселостью. Смех его отозвался от потолка демоническим хором.

      Теперь ничто не могло помешать ему достигнуть задуманного, ничто не могло остановить наступление его армии. Когда снова опустится темнота, его полки окончательно закрепятся на захваченных территориях, потом двинутся дальше, словно лучи взорвавшейся звезды. Тем временем центральное отделение будет прочесывать внутренние районы, по все более широкой спирали, отыскивая одиночек. Таких будет немного, принц Вулкан был в этом уверен.

      Уже почти рассвело. Он чувствовал приближение солнца - его лучи едва ли пробьются сквозь толстые янтарные облака песка. И все же мысль о солнце вызвала у Вулкана неприятное ощущение где-то в желудке. Он покинул комнату, покинул хоровод беспомощных приведений и спустился вниз, в сумрачные глубины замка, где его ждал собственный эбеновый гроб, наполненный сухой венгерской землей.



      6


      Отец Сильвера сопровождал цепочку людей, переводя их из рассыпающегося под ударами урагана ветхого здания в убежище своей церкви. Ураган свирепствовал, хлестал прямо им в лицо, словно семихвостая плетка. Сильвера крепко сжимал руку идущего за ним человека, осторожно переступая через попадающиеся на дороге мертвые тела, полупогребенные в песке. Он видел церковь впереди, очертания ее слабо проступали через желтую муть. Когда он добрался до ступенек, внезапная дрожь пронизала руку и он обернулся. за спиной никого не было - они все исчезли, унесенные ветром и вампирами. Он сжимал пустоту, и его больная рука даже не чувствовала разницы. Он слышал отдаленные крики людей, зовущих на помощь.

      - Где вы? - крикнул он и тут же подавился пригоршней песка. И он понял, что ему уже не найти всех, что они пропали, что он ничем не может помочь...

      Голова его дернулась. Он посмотрел вверх. Открыл глаза. Он сидел в голубом свете, сердце его гулко стучало, стук этот отдавался во всем теле. Он отчетливо слышал удары колокола - голос Марии - над головой, слышал неутихающий шум бури. Он сидел на том же месте, где заснул - КАК ДАВНО? - на деревянной скамье. Кто-то прикрыл его полосатым пледом. Рядом спал кто-то еще, а на самом краю скамьи девушка лет пятнадцати на вид, не больше, кормила младенца. В дальнем углу плакала женщина, всхлипывая долго и протяжно; кто-то шептал, стараясь успокоить ее. Заплакал ребенок. Отец Сильвера вдруг осознал, что за стенами церкви стало светлее. Голубые стекла витража начали как бы светиться внутренним светом. Большая часть свечей на алтаре выгорела.

      "Утро, - подумал он с облегчением. - Слава Богу! Мы пережили эту ночь!" Он встал, подошел к входной двери, осторожно ступая между расположившимися на скамьях и на полу людьми, выглянул наружу. В лицо ударил песок, ветер стал сильнее с наступлением утра, и теперь с диким свистом наметал новые дюны у церковного крыльца. У достаточно высоких препятствий ветер успел намести довольно высокие груды песка, в восемь-девять футов высотой. Если человек окажется в таком урагане, ему долго не продержаться, отец Сильвера отлично понимал это. Он открыл дверь и запер на засов. В щетине на подбородке запутались зерна песка.

      Он направился обратно к алтарю, когда какой-то человек встал со скамьи и, кутаясь в одеяло, окликнул его.

      Сильвера остановился. Этот молодой человек был именно тем человеком, которого отец Сильвера нашел неподалеку от порога церкви в песке, полумертвого. Рубашки у него не было, и сломанные ребра были сейчас обмотаны обрывками ткани от женского платья.

      - Не появлялась ли здесь ночью молодая женщина? - спросил он. Глаза его были ввалившимися, безнадежными. - Чернокожая, очень красивая?

      - Нет, - сказал Сильвера. - Здесь после вас новых спасшихся не появлялось. Я вас последнего нашел.

      Молодой человек кивнул. Вокруг глаз у него прорезались глубокие морщины, словно за одну ночь он постарел на двадцать лет. Сильвера уже привык к этому за последнюю ночь - он слишком часто видел такое потрясенное выражение на лицах других.

      - Они увезли ее, - тихо сказа молодой человек - мотоциклисты. Я должен ее найти, отец. Я не могу, чтобы они... сделали ее тоже такой...

      - Как зовут тебя, сын мой?

      - Зовут? Ричер. Вес Ричер. А где мы находимся?

      - Это церковь в восточном Лос-Анжелесе. А вы сами откуда?

      Вес нахмурился, словно старался припомнить и у него не получалось.

      - Машина, - сказал он. - Потом автострада... -

      Автострада? Ближайшая въездная рампа почти в четверти мили отсюда!

      - Я слышал удары колокола, - сказал Вес. - Я знал, что если буду ползти, то доберусь до вас. Я не знал, как далеко нужно ползти, я просто... должен был спастись. Ее звали... Соланж. Мотоциклисты увезли ее.

      Он прижал к боку ладонь, лицо его исказилось от боли.

      - Верно ребра сломаны. Я так и предполагал. Я очень плох?

      - За вами ухаживала одна из женщин. Говорит, что в двух ребрах трещины, слева. Как вы себя чувствуете?

      - Дерьмово. О, прошу прощения. - Он взглянул на посветлевшие стекла. - Уже утро?

      - Да. А куда отправились эти мотоциклисты?

      Сама мысль о вампирах на мотоциклах вызвала у него озноб. И без того плохо, что они властвуют на улицах, а если еще у них оказались средства передвижения... Об этом даже думать было ужасно.

      - Не знаю. Наверное, куда-то на восток. это были члены какой-то мотоциклетной банды. Они упоминали что-то... насчет того, чтобы объединиться с остальными. - Он пару раз кашлянул, вздрогнув от боли. - Черт! Глотка и легкие у меня словно побывали в пескоструйке. У вас нет воды?

      - Я принесу.

      Сильвера вернулся обратно в свою комнату, куда он сложил ящики с минеральной водой и бумажными стаканчиками, которые притащил из продуктового магазинчика в конце улицы. Две бутылки были уже пусты. Сильвера налил немного воды в стакан и отнес его Весу.

      - Будем экономны, - сказал он ему, и молодой человек благодарно кивнул.

      - Мне нужно идти, - сказал Вес, напившись. - Я должен найти Соланж.

      - Никто никуда не пойдет. Ураган усилился. Вам не пройти и двух кварталов.

      - Это была моя ошибка. Если бы не я, они бы нас не заметили. Я стоял и махал руками и кричал, как идиот. И они набросились на нас, ка стервятники. Я должен был сразу сообразить, что только вампиры... могут в эту ночь... И теперь она в их руках, и только Бог знает, что они с ней сделали! - Его нижняя губа задрожала. Он смял стаканчик и отбросил его. - Я должен найти ее! - Глаза его сверкали.

      - И откуда вы думаете начать поиски? - спросил Сильвера. - Они могли увезти ее куда угодно. И сейчас они уже наверняка... - Он не договорил до конца - это было бы немилосердно. Все и так понятно.

      - Нет! - сказал Вес. - Я не верю!

      - В такую бурю вам все равно не выйти наружу, мистер Ричер. Вы ведь не хотите умереть через пару часов?

      Вес улыбнулся бледными губами:

      - Я и так уже наполовину мертв. Так что, это особого значения не имеет.

      В этом была какая-то ледяная логика, пронзившая Сильвера. Только полумертвый способен выйти на бой с вампирами. Живому не выдержать - он слишком боится потерять жизнь. Он отказался помочь Палатазину, и тот отправился навстречу верной смерти. Он вспомнил торжествующий крик Цицеро "Хозяин жив"! Да, Палатазин - или тот, кто был Палатазином, уже наверняка сейчас мертв, и число подданных Хозяина увеличилось еще на одного. Только наполовину умершие, те, кто видели свой конец впереди и уже приняли этот факт как неизбежность, только они осмеливаются, только они могут найти в себе силы сопротивляться.

      Сильвера поднял руку к лицу. Она тряслась как у старика.

      Сколько ему еще осталось жить? Два года? Может, три? Неизлечимая болезнь, так сказали врачи. Амиотропный литеральный склероз. Болезнь Лу Гехрига. Сначала атрофия мышц, распространившаяся на предплечья и дальше. Медленное угасание неделя за неделей. В больничной кровати, в нищем госпитале для бедных. Сестра с недовольным лицом. питание через ноздри. Медленно ползет время. Кал и моча под себя. Неизлечимый больной. Сотрясение в доме собственной плоти, которая сгнила, но отказывается рухнуть, пока все достоинство жителя дома не будет вышвырнуто вместе с резиновыми клеенками и катетерными трубками.

      "Неужели я хочу умереть вот так?" - спросил он себя. Теперь он видел, что возможность выбрать смерть - это был дар Бога. Ему дана возможность умереть с достоинством, а не дрожащей горой воняющей плоти. Иначе тысячи, возможно, миллионы будут поглощены просто потому, что ему больше нравится умереть на постылой больничной кровати?

      "Хозяин жив!" - сказал Цицеро. И Сильвера знал, что это правда. Где-то в замке, в холмах Голливуда, притаился повелитель, плетя планы следующего ночного нападения на город. Ужас постепенно все туже скручивался в желудке. Палатазин, вне сомнений, был убит. Кто, кроме него, догадывается, что Хозяин прячется в замке Кронстин? И хотя страх продолжал подпрыгивать у него в животе, какая-то холодная решимость охватила Сильверу. Каким образом можно добраться до замка сквозь такую бурю? Он в самом деле не знал, как найти дорогу, как найти сам замок. В холмах - сотни дорог. А люди, которые останутся здесь? Он не мог их оставить на произвол судьбы. Ночью вернутся вампиры, и число их во много раз увеличится. Нужно вознести молитву и просить у Господа наставления.

      - Я должен найти Соланж, - мрачно сказал Вес. - Мне все равно, что я должен буду сделать и куда я должен буду идти.

      - Не будьте глупцом. С поломанными ребрами вам не уйти далеко в любом случае. А вы даже не знаете, куда идти, где искать. просто задохнетесь песком где-нибудь на задворках. - Он замолчал, потому-что в глазах Веса вспыхнула злость. - Извините, - тихо сказал Сильвера. - Еще воды?

      Вес покачал головой:

      - Нет. Я... хочу немного поспать... - Отлично. А я должен немного подумать, вашего позволения...

      Он обошел Веса, не оборачиваясь, потому-что успел заметить, как исказилось лицо молодого человека, и услышал его нервный сдавленный всхлип.



      7


      Мальчик, лежавший на диване, вдруг громко вскрикнул и поднял голову.

      Джо, сидевшая у его постели, подалась вперед и положила руку на плечо мальчика.

      Все хорошо, - успокаивающе сказала она. - Тебе никто не причинит вреда. Не вставай, полежи.

      - Нет! Дом горит! Они горят, оба! - Глаза его блуждали, руки рвали простыню.

      - Уже утро, - сказала Джо, чуть сильнее нажимая на плечо, чтобы не дать ему вскочить с постели. - Все уже кончилось, все, что случилось ночью. Теперь все будет хорошо.

      - Что? - Он смотрел на нее изумленно, - вы кто?

      - Я - Джо, а это Гейл. А как тебя зовут?

      - Я... - Он нахмурился, потрогал голову. Рана была покрыта широкими бинтами из пакета первой помощи. - Болит, - сказал он. - Меня зовут... Томми.

      Все, кроме собственного имени, казалось смутным и далеким. странные, перевернутые воспоминания проносились сквозь мозг, словно в тысяче искаженных зеркал. - Голова очень болит, - сказал он.

      - Еще бы. Но это хороший признак. В тебя стреляли.

      - Стреляли? Пулей?

      - Да, но тебя только поцарапало. Ну, а теперь успокойся и снова приляг. Ты ведь не хочешь, чтобы снова пошла кровь?

      Он позволил снова уложить себя на подушку. Между висками внутри черепа возвращающимся эхом пульсировал гром. Его тошнило. Он пытался вспомнить свою фамилию и адрес. И почему он лежит здесь, на этом диване, и рядом сидит эта незнакомая женщина. Он сосредоточил внимание на одном осколке отражений, из тех, что вихрем проносились сквозь сознание. На кровати лежат два накрытых простыней человека. Очень неподвижно. Что-то больно ударило в затылок, он содрогнулся, вскрикнул, и кривое зеркало памяти разлетелось на множество осколков. Он решил больше не думать об этих зеркалах воспоминаний. Пока не думать.

      - Он уже давно ушел, сказала Гейл, стоявшая у окна. В голосе ее чувствовалось напряжение натянутого выше меры каната. В окне можно было разглядеть только крутящиеся бело-желтые потоки.

      - Он знает, что делает, - ответил Джо. Что-то холодное словно лапой сжало сердце, но она отогнала неприятное чувство и расправила одеяло, которым был укрыт мальчик. "Какой же ужас пришлось ему пережить прошлой ночью?" - подумала она про себя.

      Секунду спустя Гейл воскликнула:

      - Вот он! - и открыла входную дверь. В комнату ворвался песчаный вихрь, в центре его стоял Палатазин, лицо было закрыто куском простыни, словно он был арабом-пустынником. Он переступил порог, неся картонную коробку с осиновыми кольями, которую только что извлек из багажника брошенного "фалькона". Гейл быстро закрыла дверь - ей пришлось изо всех сил налечь на нее. Палатазин положил коробку на пол, размотал защищавшую голову и лицо ткань. Ткань защищала от песка достаточно хорошо, чтобы можно было дышать сквозь сжатые зубы. Но пробиваться сквозь такой ураган, как тот, что бушевал снаружи, было все равно, что плыть сквозь клей. при этом в лицо тебе постоянно бросали целые ведра песка. рубашка Палатазина промокла насквозь от пота.

      - Ты видел там кого-нибудь? - спросила Гейл.

      - В пяти футах от моего носа уже почти не ничего разобрать, - сказал он. - Я прошел почти рядом с машиной, и только потом сообразил, что нахожусь рядом. Но одно преимущество у нас есть. Дружище - сосед с винтовкой, тоже ничего не видит. Как мальчишка?

      - Несколько минут назад пришел в себя, - сказала Джо. - Сказал, что его зовут Томми.

      Палатазин подошел к дивану, рассматривая мальчика.

      - Думаешь, он выздоровеет? Он так бледен!

      - Ты бы тоже побледнел, если бы тебя чиркнуло пулей через весь затылок. - Она подняла со лба мальчика холодный компресс и потрогала лоб, наверное, в двадцатый раз за прошедший час. - Жара нет, но вдруг у него сотрясение? Правда, говорил он вразумительно.

      Палатазин кивнул, его густые брови нахмурились, потом он повернулся к окну. очень хорошо, что мальчишка жив, конечно, но теперь он отвечает за жизнь еще одного человека. Что с ними случится, когда он отправится в путь? Взять их с собой? Об этом не могло быть и речи. В случае, если Джо начнет протестовать, он ей напомнит, как она едва не погибла вчера, чуть не задохнувшись в бурю. Он очень сильно сомневался, что сам сможет пересечь Голливуд.

      - Машину уже полностью засыпало, - сказал он Гейл. - Некоторые дюны высотой не уступают домам.

      - И все-таки вы намерены отправиться в убийственную экспедицию к замку Кронстина?

      Он ответил, не глядя на нее:

      - Я должен сделать все, что могу.

      Палатазин показал на кобуру с пистолетом, лежавшую на спинке кресла.

      - Это я вам оставлю... И остаток святой воды. Когда я туда наверх доберусь, то мне понадобятся только молоток и колья. Я уверен, что король вампиров каким-то способом контролирует песчаную бурю. Когда король будет уничтожен, ураган уйдет в океан. А пока предводитель вампиров существует, ураган будет крутить над городом и еще даже усилится до наступления ночи...

      - Подождите минуту, - сказала Джо, поднявшись со своего стула у дивана. - Ты думаешь, что сможешь забраться на эту гору? Один?

      - Джо, ты останешься здесь. Вы все останетесь. И не спорьте со мной, решение принято.

      - Черта с два соглашусь я с таким решением! Будем голосовать!

      - Ничего вы не будете! - сердито сказал он. - Да, я в одиночку иду в замок Кронстина. Ты, Гейл, и мальчик - останетесь здесь. У вас будет пистолет и святая вода. И рекомендую вам спуститься в подвал и запереться там, когда настанет ночь. Старайтесь растянуть бутылочку со святой водой, не тратьте ее слишком щедро. И если будете стрелять, то цельтесь вампирам в глаза. Если мне повезет, то с помощью божьей я доберусь до замка Кронстина быстрее один, чем если мне придется тащить за собою вас, двух женщин а раненного парнишку.

      - Я о себе могу позаботиться, - сердито воскликнула Гейл. - так что, в тягость мы не будем!

      - Замок Кронстина! Замок Орлона Кронстина?

      Палатазин посмотрел мимо Джо на мальчика, лежавшего на диване. Тот уже приподнялся, стараясь сесть. Вид у него был очень плачевный, он был сильно бледен, но голос звучал ясно:

      - Вы в этот замок идете? - спросил он.

      - Да, - сказал Палатазин. - Как ты себя чувствуешь?

      - Уже лучше, вроде бы. Голова гудит, правда.

      Палатазин улыбнулся и подошел к дивану:

      - Молодой человек, вы должны благодарить судьбу, что голова у вас вообще уцелела. будь рана хотя бы на дюйм глубже, и все было бы наоборот. Томми, так тебя зовут, кажется?

      - Да, сэр.

      - Томми?

      Мальчик хотел было ответить, но глаза его странно затуманились. Он вздрогнул, покачал головой.

      - Томми... Томми... Ч

      - Не спеши, успеешь еще вспомнить свою фамилию. Никуда не денется.

      Палатазин быстро взглянул на Джо, потом снова на мальчика:

      - Ты помнишь, что произошло прошлой ночью?

      Томми закрыл глаза. Он пытался вглядеться в мешанину кривых отражений, в которую превратилась его память, в этот крутящийся коридор комнаты смеха. Девушка, очень привлекательная, с длинными светлыми волосами. она протянула к Томми руки, улыбнулась, но внезапно улыбка ее трансформировалась в жуткую гримасу, он увидел, как медленно выдвигаются из челюстей белые влажные клыки. Вдруг это зеркало лопнуло. В следующем отражении пылало пламя, и он не мог заставить себя заглянуть в него. следующее зеркало было волнами тьмы - какие-то фигуры, преследующие Томми. Они все ближе и ближе. Кто-то с велосипедной цепью в руке, что-то кричит. Зеркало лопнуло с громким треском, как и все остальные. Этот звук он уже слышал раньше - перед тем, как соскользнул в песчаную воронку в брюхо жабоподобного монстра, раскорячившегося на дне. Томми мысленно попятился прочь из страшного коридора и открыл глаза.

      - Не могу вспомнить, - пожаловался он. - Голова болит.

      Палатазин поднял рюкзак Томми:

      - Это твой?

      - Ну да, конечно. Вспомнил! Это мой скаутский рюкзак! Отец брал меня с собой, когда мы жили... - Цепочка смутных воспоминаний вдруг оборвалась. Глаза Томми наполнились слезами.

      - Твой отец? Что случилось с твоими родителями?

      - Не могу, - тихо сказал Томми, не могу...

      Палатазин понял, что родители Томми умерли, погибли - или хуже того... Он видел боль на лице мальчика, и поэтому положил рюкзак на пол, не стал дальше ничего спрашивать.

      - Все в порядке, - сказал он. - Не обязательно вспоминать все прямо сейчас. Меня зовут Энди. Наверное, ты голоден, да? Думаю, мы что-нибудь подходящее найдем в холодильнике. Если только продукты не испортились уже...

      - В кладовке на кухне есть несколько банок консервированной венской колбасы, - сказала Джо, - и сардины.

      - Гм, - сказал Томми. - Сейчас, кажется, я не смог бы проглотить ни кусочка. Спасибо. Что-то мой живот меня тревожит. - Он посмотрел в глаза Палатазину. - Почему вы хотите добраться до замка Кронстина?

      - Вампиры, - сказал Палатазин. - Предполагаю, ты понимаешь, о чем я говорю, - добавил он тихо.

      - Да.

      Еще одно зеркало-воспоминание в голове у Томми лопнуло. он видел вампиров в кинофильмах. Нет, нет, это не о том. Вампиры здесь, сейчас, в Лос-Анжелесе, и один из них - светловолосая девушка в тесных шортах, которая жила в доме напротив. Звали ее Сандра... Сюзи... или как-то еще...

      - Не знаю, как много их в городе сейчас, но предполагаю, что несколько тысяч. Они хотят захватить город, Томми, и каким-то образом вызвали этот песчаный ураган, чтобы никто из нас не мог сбежать. - Глаза его потемнели, отражая настроение. - Я думаю, что их предводитель прячется в замке Кронстина. Кто-то должен его отыскать и уничтожить, и сделать это надо до заката солнца, иначе... то, что произойдет следующей ночью, будет хуже, чем то, что произошло прошлой. В замке, конечно, прячутся и другие вампиры, и их всех тоже придется уничтожить вместе с вожаком.

      - И это вы? Вы собираетесь их уничтожить?

      Палатазин кивнул.

      - Я знаю все об этом замке! - возбужденно сказал Томми. - Прошлогодний номер "Знаменитых чудовищ" - это такой журнал - напечатал статью о нем. Форри Аккерман и Винсент Прайс туда ездили на десятую годовщину смерти Орлона Кронстина! Они принимали там сеанс спиритизма, повезли туда одного медиума! И она сказала, что чувствует призрак Кронстина, как он бродит по замку и все такое...

      - Превосходно, - согласился Палатазин. - Но...

      - Там было множество фотографий комнат замка, - продолжал Томми, - и диаграмма, на которой было показано расположение большинства комнат. Месяца два назад папа... - Он вдруг нахмурился, воспоминания прошили болью мозг, исчезли в тумане забвения. Он постарался ухватить хоть что-нибудь из них, пока они все не исчезли. - Папа... отвез меня в замок... в воскресенье. Но мы не могли проехать до конца, потому что дорогу перегораживала цепь. Но я помню, я видел замок сквозь деревья, наверху...

      Он заморгал вдруг, словно его ослепил яркий свет.

      - Голубой "пейсер"! Мой папа ездил на голубом "пейсере"!

      Воспоминания возвращались яркими картинами-взрывами сквозь темнейшую темноту из всех возможных ночей. Домик на улице, состоявший из таких же аккуратных оштукатуренных домиков. Пламя спички, осветившее жуткие бледные лица, словно лица мертвецов. Бетонный мастодонт, сражающийся со смолой в озерце-ловушке. Ухмыляющийся темноволосый юноша, нависший над Томми. Еще кто-то - другой юноша, крупнее первого... Он падает спиной вперед в цепкую черную жижу смоляного озера, он кричит. Томми почувствовал холодную испарину на лице.

      - Кажется... что-то нехорошее случилось с папой и мамой. Я убежал, потому-что... там были вампиры, и...

      Лицо его сморщилось. То, что произошло, было слишком ужасно, чтобы вспоминать.

      Палатазин положил ладонь на плечо мальчика.

      - Все уже позади, сынок.

      Томми грустно посмотрел на него, по щекам его катились слезы.

      - Нет! Вампиры захватили папу и маму! Я знаю! Вы хотите уничтожить короля вампиров, да?

      Палатазин кивнул. Он едва ли впервые видел такие полные твердой решимости глаза, как у этого хилого на вид мальчишки.

      - Это король вампиров дает им всем силу и организует, - сказал Томми. - Если вы убьете его, остальные растеряются, не будут знать, что делать. Они слишком неорганизованны, чтобы действовать самостоятельно. Так было в "Полуночном часе", фильме, где как раз снимался Орлон Кронстин, в роли графа Дюпре. Профессор Ван Дорн нашел его в руинах аббатства и... - Он замолчал уныло. - Ведь это был только фильм, - прошептал он. - На самом деле этого не было.

      - Я возьму твой рюкзак, ладно? - сказал Палатазин немного погодя. - Чтобы нести колья.

      Томми кивнул в знак согласия. Палатазин выложил все вещи из рюкзака и начал складывать в него колья.

      - Вот спички и баллон аэрозоля, - сказал Томми. - Из них можно сделать что-то вроде огнемета.

      Палатазин немного подумал и положил спички с баллоном обратно в рюкзак. Туда же он положил шесть кольев, еще три в карманы по бокам. Едва-едва оставалось место для молотка.

      - Вы его не так-то быстро найдете, - сказал Томми. - Принц вампиров наверняка надежно спрятался в одном из подвалов.

      - В одном из подвалов?

      - Да, ведь в этом доме больше сотни разных комнат и два обширных подвала. Места там достаточно, чтобы как следует укрыться. И легко заблудиться человеку, не знакомому с замком. Вы можете даже не найти обратной дороги наружу.

      Палатазин бросил взгляд на Джо. Вид у нее был ошеломленный - пора было прекращать этот поток "приятных" новостей. Снаружи тускнел темно-янтарный свет дня. Палатазин глянул на часы - стекло треснуло, песчинки набились под него, закрывая циферблат. Он помнил, что в последний раз смотрел на часы, когда проснулся, за два часа до рассвета. Очевидно, он их разбил, доставая колья из багажника. Стрелки остановились на 10.50. Время словно замерло.

      - Я могу помочь вам войти и выйти из замка, - сказал Томми. - Всех вы все равно убить не сможете. И если они застанут вас, то разорвут на куски.

      - Нет. Ты останешься.

      - Но я ведь в самом деле могу вам помочь!

      Томми поднялся. Голова у него кружилась, зрение временами затуманивалось, предметы теряли четкость очертаний, но он заставил себя стоять ровно.

      - Я знаю замок изнутри!

      - Ложись обратно, сынок, - спокойно сказал Палатазин с железной твердостью. - ты еще не в том состоянии, чтобы куда-то идти.

      Он перебросил через плечо рюкзак, потом перенес ремень через голову, так, что рюкзак теперь висел на боку, что было удобнее. Пора было прощаться.

      - Как вы думаете идти? - спросила Гейл.

      - Самым коротким маршрутом, насколько это возможно. Дойду до авеню Ла Бреа... Это всего пара кварталов отсюда на запад, и направлюсь на север, через Голливуд.

      - Это довольно длинная дорога, - сказала Гейл.

      - Четыре-пять миль, самое меньшее.

      - Прошу вас, - он улыбнулся с показным оптимизмом. - Я и так трясусь от страха. О'кей?

      Он посмотрел на Джо - он знал, что она очень старается держаться сейчас храбро.

      - Ну, что же, - он весело пожал плечами. - Пора. И кто бы мог вообразить, что солидный полицейский с солидным брюшком, протиравший штаны за своим столом, когда-нибудь отправится охотиться на вампиров, а? - Он обнял Джо одной рукой. - Все будет отлично, - шепнул он ей на ухо. - Вот увидишь. Я покончу с этим, и мы снова будем вместе. - Он посмотрел снова на Гейл. - Помогите мне, пожалуйста, обернуть голову и закрыть рот тряпкой.

      Когда Палатазин был полностью экипирован и лишь узкая полоска глаз на лице не была закрыта тканью, он поднял воротник пиджака и застегнул рубашку до самого горла. Потом подошел к двери. Взявшись за ручку, он остановился, оглянулся.

      - Я хочу, чтобы вы все запомнили одну вещь, как следует запомнили. Если я приду сюда ночью, то не впускайте меня, что бы я ни говорил. Моя мать... однажды открыла дверь, впустила отца - это было в Крайеке, в ту самую зимнюю ночь - и я не хочу, чтобы кто-то из вас повторил ошибку. На этот раз все может кончиться гораздо печальней. Держите святую воду под рукой. Если я приду еще во время дня, то значит я... еще человек, такой, каким сейчас ухожу. Вы понимаете меня?

      Он подождал, пока Джо кивнет, потом сказал:

      - Я люблю тебя.

      - Я люблю тебя, - ответила Джо, голос ее дрогнул.

      Палатазин вышел в песчаный ураган, а Джо подошла к окну, глядя, как исчез он в желтом мутном круговращении песка. Она прижала ко рту руку, подавляя всхлипывание.

      Рядом с ней стоял Томми. "Он погибнет, - думал он. - Или с ним случится что-то еще хуже. Он заблудится в замке, и его схватят вампиры".

      Джо протянула руку, взяла мальчика за ладонь. Ее рука была очень холодной.



      8


      В церкви стоял жуткий шум. Сидя на краешке скамьи, Вес наблюдал, как отец Сильвера старается одновременно справиться со всеми проблемами. Он казался неутомимым. Он постоянно присаживался рядом с кем-то, молился или пытался утешить неутешное горе. "Самая крутая комедия моей жизни, - подумал Вес. - Помереть от смеха". Но Сильвера справлялся со всем превосходно - лишь один раз заметил Вес скользнувшую по его лицу тень усталости. И уже в следующий миг он с кем-то говорил, присев рядом, или просто выслушивая тех, кто должен был излить не дававшие покоя воспоминания об ужасах пережитой ночи. Вес видел, что всем им досталось. Тут были дети, одинокие, словно сироты войны, глаза их были темны, в них читалось непонимание - что же происходит? Какая-то маленькая девочка свернулась клубком в дальнем углу. Она сосала свой большой палец и смотрела прямо перед собой. Отец Сильвера несколько раз подходил к ней, но девочка не реагировала на вопросы и сидела совершенно неподвижно. Кое-кто из мужчин принес в убежище пистолеты, и с большим трудом отец Сильвера убедил их отдать оружие. Священник унес их в заднее помещение церкви и спрятал подальше от глаз. И правильно сделал, подумал Вес, потому что один мужчина час назад не выдержал напряжения и пытался выбежать за дверь, в бурю. Его едва удалось удержать троим. Седовласая женщина с глубокими морщинами на лице подошла к Весу, что-то бормоча по-испански, осторожно размотала повязки, прижала ладонь к боку раненного. Он продолжал повторять "си, си", хотя едва понимал, что она говорит. Когда она кончила свои непонятные манипуляции, то снова замотала повязки, плотно завязала и отошла от него.

      Вес не мог избавиться от мысли о судьбе Соланж. Ее последний крик пробил дыру в сознании Веса, сквозь которую постепенно покидала его сила и воля к жизни. Жива ли она еще? Или она уже больше... не человек? Тот жуткий альбинос, Кобра, что-то говорил о замке. И это упоминание не давало Весу покоя тоже. О каком замке говорил этот вампир? Или это просто было фигуральное выражение? Единственный замок в округе - это бывшая резиденция бедняги Орлона Кронстина, этого ненормального актера фильмов ужасов, смерть которого была подстать всем его чудовищным фильмам. Он вспомнил ту ночь - боже, как давно это было все! - когда Соланж задавала призракам вопросы, склонившись над доской Оуйи, и ответ приведения - Вес вначале подумал, что это очередная шуточка Мартина Блю - "ОНИ ЖАЖДУТ!". Теперь он знал значение этих слов, понимал их настоящий смысл; понимание это ледяным дыханием превращало кровь в лед. Даже приведения старались предупредить людей о том, какая жуткая опасность нависла над Лос-Анжелесом. Это была настоящая средневековая крепость, и здание пустовало с самой смерти Кронстина - одиннадцать с чем-то лет. Фраза, "написанная" на спиритической доске Оуйи, громом отдавалась в висках Веса. Если они в самом деле установили контакт с духом Кронстина в ту ночь, то значит, мертвец лично старался предупредить их о том, что вампиры непрошенными гостями расположились в замке...

      Да, если и начинать поиски, то именно с этого места. Возможно, они ее избили... но не превратили в подобную себе. Возможно, она жива и находится в заключении в замке Кронстина?!

      Над головой непрестанно бил и бил колокол, пульсирующим звуком, то слабее, то громче, но не затихая ни на минуту. Вес слышал, как завывает за стенами убежища ветер, и то и дело дрожали стекла красивых витражей, когда порыв бури швырял в них пригоршни песка, пытаясь вдавить окна внутрь. Глаза Христа на стекле, казалось, были устремлены на Веса, в них он читал призыв к стойкости. И внезапно ответ на так давно интересовавший его вопрос показался ясно-очевидным - Бог на стороне тех, кто не сдается.

      Вес повернулся к двери. Ему показалось, что сквозь завывание бури он слышит какой-то другой звук - басовитый, могучий рев, от которого словно бы завибрировали стены церкви. "Что это?" - с тревогой подумал Вес. - Землетрясение?" Теперь и другие беженцы услышали рев. В убежище наступила напряженная тишина. Низкий рев стал сильнее, превратился в приглушенное ворчание... мощного двигателя!

      - Машины! - крикнул Вес. Чувствуя сильную боль в боку, он поднялся, миновал небольшую толпу людей у двери. Пока он торопливо открывал засов, к нему присоединился отец Сильвера, и уже вместе они выглянули в щель приоткрытой двери, щурясь от жалящих уколов песка.

      Медленно надвигались слепящие белые круги фар. Секунду спустя они уже видели смутные очертания большой серо-зеленой машины; впереди у нее был бульдозерный нож-совок, расчищавший путь от песка. Это был какой-то военный транспортер. Когда его могучий нож натолкнулся на стоявшую на пути брошенную машину, блестящие траки гусениц смяли корпус в лепешку. Сильвера видел, как лихорадочно работают струйные очистители и щетки, справляясь с песком, очищая ветровое стекло машины. На дверце водителя имелись крупные буквы, гласившие: "Морская пехота США, лагерь Пендлетон, КАЛ".

      Сильвера, шагнув в бурю, принялся отчаянно махать руками, не обращая внимания на ураган песка. Транспортеру, мощной армейской машине, едва ли нужно было подъезжать к обочине, потому-что он и так занимал почти всю ширину проезжей части улицы. Зашипели гидравлические тормоза - самый прекрасный звук, который когда-либо слышал отец Сильвера. Из-за транспортера выскочила машина поменьше, что-то вроде джипа с крытой кабиной и большими широкими покрышками, вроде тех, что используются в пустынях. Джип остановился прямо перед священником. Два морских пехотинца внутри натянули на головы плотные капюшоны комбинезонов, закрывавшие рот и нос, и вышли из машины. Один из них махнул рукой в сторону двери церкви и последовал туда за Сильверой.

      - Лейтенант Ратлидж, - сказал пехотинец, когда они оказались в помещении церкви. Он снял капюшон, отряхнул песок. Это был высокий мужчина с коротко, по-военному, подстриженными каштановыми волосами и серо-голубыми холодно поблескивающими глазами. Вес уловил очертания кобуры - кольт сорок пятого калибра - под курткой.

      - Рамон Сильвера, - назвал себя священник и они пожали друг другу руки. - Если сказать, что мы рады вас видеть, то это было бы явным преуменьшением.

      - Ну, еще бы, - усмехнулся Ратлидж. Он быстро обвел взглядом убежище и снова повернулся к Сильвере. - У нас тридцать тракторов, мы движемся из района лагеря Пендлетон. Еще пятьдесят очистителей на подходе. Мы эвакуируем всех, кого можем, в лагерь Красного Креста у Кристаллейк. Сколько у вас людей здесь?

      - Пятьдесят восемь, - сказал Сильвера.

      Ратлидж посмотрел на второго пехотинца, очевидно, водителя джипа.

      - Весьма странно, сэр, - сказал водитель. - Прошли шесть миль и обнаружили всего девять человек. Куда подевались остальные?

      - Разве вы не знаете? - Сильвера изумленно уставился на солдата, чувствуя, как темной волной накатывается истерический хохот.

      - Нет, сэр, боюсь, что...

      Вес, уже надевший рубашку и коричневый кожаный пиджак, снова посмотрел на очертания кольта под курткой офицера. Он повернулся к ним спиной и отошел в дальний конец убежища. Он знал лишь, что ему необходимо дойти до замка. Он проскользнул в спартанское жилище священника.

      - Ну, ладно, спокойно! - крикнул по-испански Сильвера. - Слушайте меня. Через несколько минут начнется эвакуация! Все выходят через дверь, цепочкой, по-одному! Снаружи вас ждет военный транспорт, они всех вас вывезут в безопасное место.

      Вес лихорадочно рылся в вещах и ящиках, пытаясь обнаружить конфискованное Сильверой оружие. На это ушло несколько драгоценных минут, но он нашел то, что было нужно - двадцать второй калибр с вырезанными на рукоятке белыми костяными распятиями. Вместе с двумя другими пистолетами и парой пружинных ножей, этот лежал в ящике комода, на самом дне. Вес испытал также один из ножей - со свистом выскочило лезвие длиной девять дюймов. Остальные пистолеты были слишком древними и ржавыми, чтобы рисковать их использовать. Хотя он хотел лишь пригрозить пехотинцам, но понимал, что найденный пистолет понадобится ему позже. Прикосновение рукояти было приятным. Он никогда не любил пистолеты, но теперь вот этот должен помочь ему найти Соланж.

      Отвратительная мысль о том, что ему, возможно, придется использовать этот пистолет, всплыла в сознании Веса, словно гадкая жаба на поверхности тинистого пруда. Взгляд его наткнулся на небольшое керамическое распятие рядом с дверью. Он не знал, поможет ли оно ему, но на всякий случай снял распятие с гвоздя и вернулся в помещение церкви.

      Люди собирали вещи, детей, строились цепочкой, сжимая ладони друг друга, и выходили за дверь, в бушевавший за порогом вихрь песка. На колокольне уже никого не было, но ураган заставлял колокол и так вздрагивать, от чего получался сдавленный полузвон-полустон. Сильвера стоял у двери, наблюдая за порядком в цепочке выходящих из убежища людей. Морских пехотинцев видно не было - очевидно, решил Вес, они снаружи, помогают погрузиться в транспорт.

      Вес подождал, пока основная часть беженцев покинет церковь, потом подошел к порогу. Сильвера посмотрел на распятие в левой руке Веса и на пистолет в правой.

      - Амиго, что ты надумал? - тихо спросил Сильвера.

      - Пропустите меня, отец. Благодарю вас за помощь и так далее, но теперь я должен...

      Он хотел обойти священника, но рука Сильверы схватила его за воротник:

      - Что ты задумал? Захватить джип?

      Вес кивнул.

      - Я же попросил, дайте мне пройти.

      Сильвера посмотрел через плечо на мощный серо-зеленый гусеничный транспортер, стоящий у тротуара. Задний большой люк был опущен и лейтенант Ратлидж руководил посадкой людей в машину. Еще несколько минут - и все будут на борту. Сильвера посмотрел на джип-вездеход, потом снова на Веса.

      - И куда же ты отправишься? Вампиры могли отвезти твою подругу в тысячу разных мест.

      - Я знаю, куда. Они наверняка отправились в Голливудские холмы, в...

      - Замок Кронстина? - спросил Сильвера.

      Вес изумленно посмотрел на священника.

      - Правильно. Откуда вы знаете?

      - Неважно. - Он отпустил воротник Веса. - Дай мне пистолет.

      - Отец, я же просил...

      - Дай сюда пистолет, - спокойно повторил Сильвера.

      - Вы что, не слышали, что я сказал? Ведь это, наверное, мой единственный шанс, и я не могу его упустить!

      - Шанс? - Сильвера нахмурился, покачав головой. - Какой шанс? - Он сжал кисть Веса и заставил опустить пистолет. - Ты ведь даже с предохранителя его не снял. А может, он вообще не заряжен, а?

      - Я не собираюсь ни в какой проклятый лагерь у Кристаллейк! - покраснев, сердито сказал Вес. - Я захвачу джип, и...

      - Что? - удивленно спросил священник. - Думаешь голыми руками драться за джип? Готов убить ради этого? Нет, едва ли ты этого хочешь. - Он посмотрел через плечо, увидел, что почти все люди были уже внутри транспортера.

      - Больше никто пострадать не должен, довольно страданий. Итак, ты уверен, что сможешь добраться на джипе до замка - сквозь бурю - и справиться с ордой вампиров - с помощью распятия и пистолета? Что у тебя еще есть с собой?

      - Нож, - сказал Вес. - Простите, но осиновых кольев я не обнаружил.

      Сильвера некоторое время молча смотрел на него. - Наверное, ты очень любишь эту женщину...

      - Я... всегда был рядом, когда это было ей необходимо. И сейчас я должен ее спасти.

      - Возможно, она стала уже таким же отродьем дьявола, как и остальные вампиры. Ты ведь понимаешь это?

      - Возможно, - сказал Вес, - но это еще не известно. Я должен знать наверняка, прежде чем я... брошу ее.

      Сильвера кивнул:

      - Ты меня поражаешь. Но кроме решимости и ярости тебе понадобится еще кое-что. Очень понадобится.

      Он обернулся и увидел, что лейтенант Ратлидж призывно машет рукой. Сильвера сказал Весу:

      - Ты жди здесь, понятно?

      - Зачем?

      - Нужно. Жди.

      Сильвера направился через церковь в свою комнату. Там он вытащил из обитого черным шелком ящичка на верхней полке небольшую прозрачную бутылку. Она была в точности такой же, как флакон, который он передал Палатазину. Потом он подошел к небольшому керамическому резервуару со святой водой и опустил в него бутылку. Она быстро наполнилась - в нее поместилось не более двух унций. Он не был уверен в эффекте воды на вампиров, но надеялся, что Палатазин знал, что делает - и если он считал, что вода должна хотя бы напугать вампиров, то и это уже неплохо. Сильвера закупорил бутылку и вспомнил слова отца Рафаэля из небольшой деревушки Пуэрто-гранде:

      "Итак, мой сын, ты хочешь знать, почему беру я воду именно из океана? Ответ прост и сложен одновременно. Колодезная вода в нашей засушливой местности слишком драгоценна, чтобы тратить ее не по назначению, пусть даже и для святого ритуала. Бог сначала удовлетворял нужды людские, а потом уже нужды ритуала. Во-вторых, что может быть святее воды из самой колыбели жизни? Божье благословение лишь усиливает ее силу, но она уже и без него присутствует там!

      Ты видел, как хорошо помогает морская вода затягиваться ранам и ссадинам, как очищает она и освежает? Любая вода может быть святой, нужно лишь благословить ее. Но эта вода дважды благословенная".

      Сильвера поддерживал традиции отца Рафаэля, хотя теперь доставать воду из океана было труднее. И теперь ему необходима была очистительная жидкость, что-то такое, что могло бы смыть зло, ядовитым раком вгрызающееся в плоть человечества. Он поднял бутылку - она слегка нагрелась в его руке, и тепло, казалось, распространяется на предплечье. Теперь он был готов. Он вернулся туда, где ждал его Вес, и положил бутылку во внутренний карман своего пиджака.

      - Так, - сказал он. - Теперь мы готовы.

      - Мы? - переспросил Вес. - Как это понимать?

      - Я еду с тобой. И святая вода может помочь нам выровнять шансы. А в меня лейтенант стрелять не будет. - Он показал в сторону Ратлиджа, который снова махал им рукой.

      Сильвера опустил руку с пистолетом, и, прикрываясь локтем второй, зашагал к транспортеру. Вес следовал сразу за ним. Лейтенант Ратлидж отошел в сторону, чтобы дать им возможность войти в темную пасть грузового люка, но Сильвера внезапно поднял пистолет, направив его на лейтенанта.

      Ратлидж изумленно уставился на пистолет, потом посмотрел на Сильверу.

      - Что за черт! - воскликнул он.

      - Я и мой друг просим предоставить нам ваш джип, и времени спорить у нас нет.

      - Вам нужен "краб"? Вы что, спятили, что ли? Мы же пытаемся вас всех спасти!

      - И вы нас спасете, если дадите ключи! Скорее!

      - Друг, лучше не глупи. Ты и я - мы оба понимаем, что стрелять ты не станешь все равно. Поэтому опусти-ка лучше пистолет.

      Сильвера сорвал капюшон с головы лейтенанта и приставил ствол к его носу:

      - Времени у меня нет на споры, - сказал священник. - Давайте ключи!

      - Вот дерьмо! - Ратлидж медленно поднял руки и посмотрел, скосив глаза, на второго пехотинца. - Уайтхарст, дай этим маньякам ключи от "краба". Имейте в виду, вы похищаете имущество вооруженных сил, и ваше преосвященство рискует оказаться перед трибуналом!

      - Вес, бери ключи! Кольт тоже. Обоймы есть запасные?

      Ратлидж похлопал по внутреннему карману куртки. Сильвера вытащил оттуда две обоймы патронов и передал их Весу. Потом сделал шаг в сторону и, пятясь, отошел к джипу. Вес скользнул на сиденье водителя и включил двигатель.

      - Ненормальные! - крикнул Ратлидж, снова натягивая капюшон. - Оба!

      Уайтхарст схватил его за руку и оба скрылись внутри транспортера. Секунду спустя грузовой люк начал закрываться.

      Сильвера в последний раз взглянул в разгневанное лицо Уайтхарста перед тем, как закрыть дверцу джипа, и уселся на сиденье рядом с Весом. Вес дал задний ход, проехал немного вдоль тротуара, потом свернул на мостовую. Широкие покрышки легко несли машину среди песчаных дюн, покрывающих улицу. Священник посмотрел назад, сквозь плексигласовое окошко заднего вида. Транспортер уходил в противоположном направлении, словно гигантская муха. Он положил оба пистолета на пол.

      - Как управление? Справишься с этой штукой? - спросил он.

      - Рычаги вроде как у песчаного багги, - сказал Вес. - Руль, правда, жестче.

      Фары пробивали в вихре песка две желтые дорожки. Панель с приборными циферблатами, слегка вогнутая, словно в самолете, мерцала зелеными огоньками. Вес переключил скорость, обнаружив схему переключения на небольшой металлической табличке на панели - у джипа имелось четыре передних скорости и две задних. Внутри кабина была комфортабельна в достаточной степени. Слегка пахло горячей смазкой, как внутри танка, подумал Вес. Он чувствовал скрытую мощь двигателя, толкавшего машину вдоль покрытой песком мостовой - они делали сейчас миль десять в час. Вес боялся увеличить скорость - из-за дюн и брошенных автомобилей, местами почти полностью скрывавшихся под песком.

      - Надеюсь, вы понимаете, в какую кашу попали, отец, - сказал Вес.

      - Прекрасно понимаю, - ответил Сильвера и посмотрел на указатель топливного бака. У них оставалось немного больше половины бака. Он заглянул в объемистое багажное отделение, обнаружил там полную трехгаллонную канистру бензина, моток веревки, карты районов города и пару небольших красных цилиндров с кислородом в специальных обоймах, которые удобно было нести на спине. Рядом с баллонами лежали зеленые резиновые маски с широкими защитными очками. Вот это, подумал священник, может нам особенно пригодиться, и он молча поблагодарил лейтенанта Ратлиджа за предусмотрительность.

      Вес положил нож и распятие на панель управления. Песок начал собираться на ветровом стекле, поэтому он включил "дворники". Джип прыгал по быстро перемещавшимся под ветром большим и маленьким песчаным дюнам, но широкие протекторы не давали ему погрузиться в песок и застрять. Когда Сильвера опять посмотрел назад, то уже не увидел ни церкви, ни транспортера - все исчезло за плотной желтой стеной несущегося в ураганном ветре песка. В следующий момент Вес повернул за угол и едва успел избежать столкновения с двумя брошенными автомобилями, которые столкнулись, почти заблокировав проезд. Они оказались у самого низа въездной рампы, по которой Вес полз. Он затормозил, посмотрел наверх. Въезд был заблокирован громадной дюной-горой. Ее надуло над застрявшей там машиной. Вес тихо выругался.

      - Они нам будут меньше мешать, если мы постараемся держаться подальше от автострады, - сказал Сильвера. - По-моему, я знаю самый удобный для нас путь - через реку и вокруг Лос-Анжелеса. Вернуться надо на квартал назад и повернуть налево.

      Вес так и сделал. Шины то и дело выплевывали фонтаны песка, но каждый раз восстанавливали сцепление с дорогой - каждый раз Весу казалось, что вот-вот они начнут, застряв, выкапывать им могилу.

      Внутри кабины стало душно. Сильвера открыл кран одного из баллонов, выпустив порцию кислорода. Он весь покрылся крупными горошинами пота.

      - Ты ведь не выстрелил бы в лейтенанта, а? - спросил Вес, когда они свернули в желто-серую пустоту Бруклин-авеню в вымершем районе Болских холмов.

      - Никто не станет рисковать жизнью ради связки ключей. Какое ему дело до армейской машины?

      - Почему ты решил мне помочь?

      - Не потому, во всяком случае, что надеюсь найти твою подругу. Скорее всего, ее уже нет. Но если ты, зная, что ждет тебя там, согласен добраться до замка, то я иду с тобой. На этом оставим эту тему.

      - Согласен.

      Мотор вдруг закашлял. Вес посмотрел на указатель температуры - двигатель начал греться. Ну и черт с ним! Если даже морская пехота не может сделать машину, которая проберется сквозь этот чертов шторм, то кто же тогда способен такую машину сделать? Будем двигаться дальше и молиться Богу, что старина джип не подведет на этот раз. А если он заглохнет, то они оба умрут. Все очень просто.

      Яростный порыв ветра ударил в борт, заставив джип завибрировать, словно тот был сделан из картона. Машину повело влево, покрышки отчаянно искали сцепления с грунтом. Потом джип выровнялся и стрелой помчался дальше, словно сухопутный краб, убегающий вдоль песчаного берега от упавшей на него тени человека. Вес вспомнил, как Ратлидж так и назвал джип - "краб"; возможно, это было одно из прозвищ, которые военные любят давать всему, но оно отлично описывало ловкость и устойчивость машины. Это был настоящий краб.

      По Бруклин-авеню двигались лишь дюны, словно в такт палочке безумного ветрового дирижера. Повсюду виднелись обглоданные песком корпуса брошенных автомобилей, и несколько раз "краб" наезжал на почти мумифицированные трупы, с треском ломавшиеся под колесами, как прутья. Пальцы крепче сжали баранку руля. Смерть была рядом. Бульвар уходил вдаль, теряясь за границей поля зрения. Путь назад был уже отрезан.



      9


      Прошло минут двадцать после того, как ушел Палатазин, когда Томми отвернулся от окна и тихо сказал Джо:

      - Он погибнет в этом урагане. Это было сказано тихо и очень серьезно, потому что он понимал, что говорит правду.

      - Малыш, садись-ка лучше обратно на диван, - поспешно предложила Гейл. Она не хотела, чтобы Джо снова начала плакать. Выражение глаз мальчика почему-то до смерти ее испугало. Это был взгляд старика, полный боли и горькой мудрости.

      - Ну, присядь, - повторила она.

      - Он ничего не знает о расположении комнат в замке! А я знаю! Без меня он там заблудится.

      - Прошу вас... - беспомощно сказала Джо и опустилась в кресло.

      - Я мог бы ему помочь, - сказал настойчиво Томми, переводя взгляд с Гейл на Джо. - Я знаю, что мог бы.

      - Ох ты, боже мой! - воскликнула Гейл, в глазах ее вспыхнула злость. - Послушай, почему бы тебе не помолчать? С ним все будет отлично, ясно?

      Томми стоял неподвижно, глядя на Гейл. Та быстро отвела взгляд, посмотрела в окно, но и там видела его отражение в стекле. Он подошел к дивану и взял наволочку от подушки.

      - Что ты собираешься делать? - спросила Джо, но мальчик не ответил. Он надел куртку, застегнул молнию до горла и поднял воротник.

      - Нет! - сказала Джо. - Ты не пойдешь туда!

      Томми сложил наволочку вдвое.

      - Кажется, вы считаете меня глупым мальчиком, так? Может, я и маленький, но черт побери, совсем не такой уж глупый. Глупым был тот, кто вот только что ушел... Он думает, что сможет пробраться в замок Кронстина и убить короля вампиров запросто, вот так... - Томми щелкнул пальцами. - Или он заставляет себя поверить в это. В любом случае, он обречен. Ему не вернуться уже таким, каким он ушел. Если только я не помогу... Если я пойду быстро, то могу еще его догнать.

      - Ты никуда не пойдешь! - твердо сказала Гейл, шагнув вперед.

      Томми стоял на своем. Глаза его наполнились слезами и напоминали два кусочка льда.

      - Моих родителей больше нет, - сказал он. - Они умерли. И я больше не маленький ребенок.

      Гейл вдруг остановилась - она поняла, что Томми прав. Он больше не был ребенком. То, что произошло прошлой ночью, навсегда изменило его жизнь. И разве у него столько же шансов уцелеть, сколько их у Палатазина? Наверное, даже больше. Ведь он может идти быстрее, его легкие работают лучше. Она посмотрела на Джо, потом снова на Томми:

      - Ты считаешь, что сможешь провести его в замок и вывести оттуда?

      - Я уверен, что смогу, - сказал Томми. Он шагнул к двери, обойдя Гейл. - Нужно спешить. Если я не догоню его, то придется вернуться. Но я буду искать, сколько смогу. - Он закрыл лицо квадратом ткани, словно маской.

      - Пожелайте мне удачи, - сказал он и проскользнул в приоткрытую дверь.

      - Очень храбрый мальчик, - сказала Гейл, когда Томми исчез.

      - Нет, - поправила ее Джо. - Очень храбрый молодой человек.

      Томми бежал в направлении, в котором, как он заметил, отправился Палатазин. Он надеялся, что увидит какие-нибудь следы, но от следов, естественно, уже ничего не осталось. Он был наполовину ослеплен, его зажало в темном пространстве крутящихся желтых стен, легкие горели огнем. В голове начала пульсировать головная боль, но он был даже рад этому, потому что боль помогала не терять сознания. Он продолжал бежать, сознавая, что в таком урагане мог пройти в десяти футах от Палатазина и не мог заметить его. Его охватила паника - он несколько секунд не мог вздохнуть. Он заставил себя перейти на шаг и дышать ритмично, через рот. Песок царапал щеки и лоб, и теперь он понимал, что если даже и захочет вернуться, то никогда не найдет дороги.

      Его окружали высокие дюны песка, большинство из них наросло над остовами автомобилей. Они постоянно осыпались и перемещались с места на место, угрожая Томми погребением под горячим колючим песком, стоило лишь ему проявить неосторожность. День превратился в тусклый янтарный свет неба, под аккомпанемент свиста ветра сухого шуршания песка. Порывы ветра временами едва не сбивали с ног. Ему казалось, что ветер приносит чей-то протяжный голос: "Малыш, малыш, куда ты бежишь, ляг и засни..."

      Он продолжал идти вперед, и минуту спустя впереди показалось что-то темное, массивное... Сквозь змеящиеся струи песка он разглядел корпус "линкольн-континенталя". Краска с корпуса была содрана до блестящего металла, почти вся машина оказалась накрыта песчаной дюной. Он решил забраться на пару минут в кабину, чтобы очистить рот и нос от песка. Когда он потянул на себя дверцу водителя, высохший труп повалился на него, протягивая к мальчику скрюченные пальцы рук. Томми проглотил вместе с песком истерический крик, сплюнул песок и пошел дальше. Ветер шептал вокруг, забирался, казалось, прямо в череп Томми: "Ляг и усни, малыш, приляг, отдохни..."

      - Нет! - услышал Томми собственный голос. - Нет! Не усну!

      Сделав еще три шага, он споткнулся обо что-то и упал. Оказалось, что ноги его наткнулись на протянутую закоченевшую руку мертвой женщины - кожа на лице натянулась, словно на барабане. Засучив ногами, Томми высвободился. Слезы жгли глаза. "Спиии, - пел ему ветер, - закрой глаза и засниии..."

      "Заснуть - как было бы приятно заснуть, расслабиться. Наверное, нужно отдохнуть, - подумал Томми. - Немного подремать. Закрыть глаза, а потом, когда я отдохну, восстановлю силы, я продолжу поиски. Точно, именно так я и сделаю".

      Может, подумал он, мистер Палатазин тоже сейчас где-то спит, свернувшись в песке.

      И над Томми начало затягиваться желтое песчаное одеяло.

      Потом он осознал, что делает, и стряхнул с себя тонкое - пока одеяло песка. Он с трудом поднялся на ноги. Сердце его колотилось. "Я ведь мог бы умереть вот так, - подумал он с жаром отрезвления. - Старуха-Смерть едва не провела меня за нос на этот раз, и это было даже приятно..."

      - Нет, не поддамся! - крикнул он, хотя сам едва слышал уносимые ветром слова.

      Он опять бросился бежать мимо брошенных, обглоданных ветром, машин, мимо переползающих с места на место дюн, мимо видневшихся из-под слоя песка мертвых тел, на которые ему страшно было смотреть вблизи, и поэтому он пробегал мимо, не останавливаясь. В тени одной высокой дюны он заметил отпечаток, напоминающий очертания упавшего тела. Томми охватила паника. Он понял, что мог и опоздать.

      Впереди, на углу Ла-Бреа и Лексингтон-авеню Томми увидел тело Палатазина, распростертого под прикрытием корпуса автомобиля. Там, где Палатазину пришлось ползти, осталась длинная борозда.

      Томми подбежал к Палатазину и склонился над ним. Он услышал его измученное дыхание.

      - Проснитесь! - крикнул Томми, тряся его за плечо. - Проснитесь! Нельзя спать! Просыпайтесь!

      Палатазин зашевелился, поднял руку, схватил Томми за плечо. Глаза его были красными, он явно не мог понять, кто перед ним. Песчинки забились в трещины и морщины кожи лица, и от этого лицо Палатазина было похоже на русло высохшей реки.

      - Кто здесь? - хрипло прошептал он. Голова его упала. - О, боже, ты... Возвращайся назад... назад...

      - Нет! Вы должны проснуться!

      - Не мог далеко...

      - Мы вместе найдем дорогу назад!

      Но он понимал, что это невозможно. Палатазин явно был слишком слаб, а ветер слишком силен, поток песка слишком плотен.

      - Вставайте! Пойдем!

      Он обеими руками потащил Палатазина за плечо. Незащищенное лицо Томми горело, словно в огне. Палатазин зашевелился, стараясь подняться, напряжение ясно читалось в его запавших глазах. Но ему удалось лишь встать на колени, прислониться к машине. Он тяжело, прерывисто дышал.

      - Что... ты здесь... делаешь? - пропыхтел Палатазин. - Я же сказал тебе... сказал тебе оставаться дома!

      - Вы можете идти? - спросил вместо ответа Томми.

      Палатазин снова попробовал встать, но ноги отказывались служить. Сердце его бешено колотилось, легкие работали, словно кузнечные меха, но не могли снабдить организм кислородом. Он чувствовал головокружение, чувствовал, что может вот-вот потерять сознание, и поэтому судорожно вцепился в плечо мальчика, ища поддержки.

      - Кажется, я не в такой хорошей... форме, как казалось мне... Легкие болят...

      - Вы должны подняться! - крикнул Томми. - Я вам помогу. Держитесь за меня...

      - Нет, - сказал Палатазин. - Лучше я лягу и немного отдохну... совсем немного...

      - Вы должны подняться! - Томми затряс его, но Палатазин уже соскользнул на песок. Глаза его закрылись и он превратился в неподъемную массу безвольной плоти. И в этот момент Томми вдруг осознал, что кто-то стоит за его спиной, несколько справа. Он стремительно обернулся и оказался лицом к лицу с худощавым, какого-то странного вида пожилым мужчиной. У мужчины было морщинистое коричневое лицо, седая длинная неопрятная борода, рвущаяся по ветру. Одет он был в очень грязные голубые джинсы и желтую футболку с надписью "Тимоти Лири в Президенты". Ниже был изображен сам Лири, сидящий верхом на Белом Доме и курящий самокрутку с марихуаной. Томми замер, словно окаменел. Мужчина смотрел на него ярко-голубыми очень пронзительными глазами, словно не обращал внимания на бурю. Потом мужчина быстро посмотрел по сторонам и опустился на колени рядом с Палатазином. От него несло потом, грязью и канализацией.

      - Ты ведь не из НИХ, парень? Конечно, ты не из них, потому-что тогда бы ты не стоял среди бела дня. То есть, того, что от этого дня осталось, да? Отчего неможется этому типу?

      - Он умирает! - крикнул Томми. - Помогите мне заставить его проснуться!

      Человек запустил чумазую ладонь в карман, несколько секунд ковырялся там, потом извлек прозрачную пластиковую капсулу и раскрыл ее под носом у Палатазина. Палатазин тут же закашлялся, глаза его открылись. Томми почувствовал густой запах нашатыря.

      - Мир, брат, - сказал мужчина, показывая букву "ви" двумя пальцами - указательным и средним. - Амилнитрат нас еще не подводил!

      Томми вдруг понял, что у мужчины нет никакой защиты от ветра и песка, ни маски, ни даже куртки.

      - Откуда вы пришли? - спросил он.

      - Я-то? Отовсюду, брат! Из-под теплой землицы, где бегут прохладные ручьи. Где в бетонной ночи играют бормочущие струи!

      Он показал пальцем и Томми обернулся. Он увидел открытый люк канализации.

      - Вот там-то я и обитаю! Тут наверху нехорошие флюиды. Так-то парень. Совсем, совсем нехорошие стали! Давай руку и спускайся на нижний этаж.

      Человек принялся волочить Палатазина к дыре люка, черневшей прямо посреди улицы. Палатазин был в сознании, но явно в шоке. Дыхание было все еще неровным и трудным. Томми помогал тащить его изо всех своих небольших сил. Бородатый мужчина спустился вниз на несколько металлических скоб-ступенек, потом помог опустить в темноту Палатазина. Затем в люк залез Томми. На самом дне колодца, где кончались металлические скобы, где по стенам бежали трубы и кабели, мужчина перевел Палатазина в сидячее положение, поднял с пола фонарь с мощной линзой и поспешил наверх, чтобы закрыть крышку люка. Томми, задрав голову, наблюдал, как исчезает круг света, а вместе с ним и вой ветра. Когда стало совсем темно и тихо, бородач включил свой фонарь и спустился вниз. Он посветил на Палатазина, который слабо шевеля рукой, освобождал лицо от защитной простыни.

      - Еще одну капсулу, брат?

      Палатазин покачал головой. - И одной хватит. Ноздри у него просто горели, но по крайней мере голова опять обрела способность соображать. Какое это было счастье - найти убежище от бешеного воя ветра. А на гнусные запахи человеческих экскрементов, царившие здесь, можно было не обращать внимания.

      - Красота!

      Бородач сидел на корточках, лицо его было белым в отсвете фонаря, он смотрел то на Палатазина, то на Томми. Голова у него поворачивалась резкими толчками, как у птицы.

      - Там, наверху, плохие флюиды, несколько дней уже, - сказал он наконец. Подбородок его дернулся вверх, указуя, о чем идет речь. - лучше поосторожней наверху. Сечете?

      - Вы кто? - спросил Томми.

      - Я? Я - Большое К, Голливудский призрак, Джонни Крыссин мое имя. Друзья меня зовут Крысси.

      - Вы... здесь, внизу живете?

      - Нет, парень, не здесь еще! - Крысси нахмурился и показал пальцем вниз - Вон там.

      Затем он широким жестом обвел окружающее пространство.

      - Я живу всюду. Это мой особняк, и он свободен от любых нехороших флюидов, какие были, есть или будут. Здесь у меня миллион коридоров. Журчащие ручьи, реки и озера... Да! Настоящие озера, парень, вообрази! Если бы мне протиснуть сквозь люк катер! Я был бы самым счастливым человеком под землей. Сечете? Ну, а вы, братья, что делали там, сверху, среди всех нехороших флюидов?

      Палатазин пару раз кашлянул, сплюнул мокроту пополам с песком и сказал:

      - Пытались пересечь Голливуд. Мне казалось, что у меня получится, но...

      Он посмотрел на Томми:

      - А почему ты ушел из дому? Я же сказал тебе оставаться!

      - Если бы я послушался, вы бы были сейчас мертвы! Я же сказал, что могу вам помочь, и помог!

      - Ты просто щенок!

      Томми зло посмотрел на Палатазина. Когда он заговорил, в голосе его слышался металл:

      - Вы мне не отец, поэтому можете не указывать, что я могу и что не могу делать.

      Крысси присвистнул сквозь остатки передних зубов:

      - Солидно-о-о! Прямо в центр, брат. Истина в кофейной чашке. - Он усмехнулся Палатазину. - Наш младший брат прав. Если бы я не услышал его крики, я бы и носа не показал наружу, при всех сегодняшних нехороших флюидах. Так что, парень, успокойся, остынь. Плохо пришлось бы тебе, а не ему.

      - Наверное, мы должны вас поблагодарить за убежище.

      - Не за что. Старина Крысси всегда рад помочь, когда может. Да, я уже сталкивался с парнями вроде вас. Они потерялись наверху, среди нехороших флюидов, которые высасывали у них воздух из легких. Некоторым я помог. - его взгляд помрачнел. - Некоторым я уже не мог помочь. Капсулы их уже в себя не приводили. Вы как себя чувствуете?

      - Уже лучше, - сказал Палатазин. Дышать теперь приходилось не самым свежим и ароматным воздухом, но по крайней мере, не нужно было цедить воздух сквозь зубы. И он был благодарен за это - легкие горели так, словно по ним прошлись наждачной бумагой.

      - Может, желаете слегка взбодриться? - Крысси выгреб из кармана своих грязных джинсов целую пригоршню ампул, таблеток и капсул, всех размеров, форм и цветов. - У меня все, что нужно. Скоростные, желтенькие, красные... микродот один есть, на неделю башку вам свернет! - Он хихикнул и протянул пригоршню Палатазину.

      - Нет, благодарю.

      А как насчет ангельской пыльцы? Немного, а? Или... - Он полез во внутренний карман и вытащил оттуда прозрачный пакет с чем-то вроде нарезанных и высушенных грибов. Крысси с любовью посмотрел на коричневые кусочки. - Волшебные, - сказал он.

      Палатазин покачал головой и Крысси явно погрустнел - отклонили его самое сердечное предложение.

      - Ты кто? - спросил Палатазин. - Торгуешь?

      - Я? Торгую? Слушайте, вы Джона Траволту называете кем? Танцором? Парень, я художник в своей области! Смотри! - Он покачал прозрачным пакетом перед лицом Палатазина. - Чистая магия, лучшее, что можно достать на всем побережье! Магические грибки! Никаких добавок, консервантов и так далее. Чистое домашнее производство, заботливо выращено для вас вашим покорным слугой, с использованием всех естественных элементов, органических отходов...

      - Прекрасно, - сказал Палатазин и слабо помахал рукой, отказываясь от пакета.

      - Все остальное чепуха по сравнению с моими магическими грибами.

      Крысси спрятал все остальное содержимое своего карманного тайника, открыл пакет и понюхал. закрыл глаза и пододвинул пакет Палатазину. Тот уловил жестокий запах нечистот.

      - Я их выращиваю здесь, внизу, - объяснил Крысси. - Теперь бы мне найти способ избавиться от запаха - и я буду большим человеком.

      Палатазин что-то проворчал и отодвинулся подальше от бородача. "Что еще за ненормальный, подумал он. - Какой-то хиппи, годами живущий в этих канализационных трубах. Счастливо пожирает таблетки и выращивает "магические грибы на..." как он сказал? - естественных элементах. Но иногда ему приходится выползать наружу, чтобы по крайней мере, достать новые батарейки для фонаря... Интересно, а что он ест?" От этого вопроса Палатазину стало несколько не по себе и он решил дальше воображение не пускать...

      В этот момент Крысси с любопытством подался вперед, глядя на рюкзак.

      - А что у вас там? Нет ли, случайно, там консервного ножа? Я бы вам спасибо сказал - потерял свой ножик пару дней назад. Может, у вас там сэндвич с ветчиной найдется?

      Палатазин отстегнул ремешок одного кармана и вытащил колья. Крысси тут же замолчал. Он взял один из кольев и осторожно посветил на него фонарем, словно это была археологическая находка.

      - А что это такое? - тихо спросил он. - Это для кровососов? Да?

      - Для вампиров.

      - Нехорошие флюиды, о-о-очень нехорошие флюиды!

      Он отдал кол Палатазину и вытер ладони о свои грязные джинсы. - Брат, я их видел, да. Они повсюду, и множатся, ну прямо, как мухи. Только посмотри им в глаза, и они тебя уже пух! - они тебя уже взяли под контроль. - Он понизил голос до заговорщицкого тона. - Прошлой ночью пара кровососов погналась за мной. Я залез в гофмановский "Дели" раздобыть немного еды. И на обратном пути, прямо на углу - тут как тут. Словно специально меня поджидали. Я сразу же понял, что они такое, но один из них посверкал вот такими зубищами, и я сказал себе: "Старина Крысси, у тебя бывали кошмары, но такого еще не было!" И я пошел скорей от них, а они погнались за мной. Тогда я врубил полную скорость без ограничений, но все равно не мог оторваться. И все это время я слышал их безумные голоса. Они кричали и вопили прямо внутри моей черепушки. - Крысси нервно усмехнулся, глаза его ярко блестели. - Они загнали меня в канал, идущий под Голливудским бульваром. Я думал, что спрячусь от них в темноте. Они умеют двигаться так... незаметно и тихо... Они даже не дышат. Могут подобраться со спины, и вы узнаете об этом только, когда будет слишком поздно. Я долго сидел в своем укрытии, а потом услышал издалека крик - в канализации прятались еще какие-то люди, и вампиры нашли их вместо старика Крысси. Повезло ему, верно?

      - Да, - Согласился Палатазин. - Очень повезло. - Но его охватила ужасная неуверенность. Вдруг здесь прячутся вампиры? Ведь в темноте они могут свободно передвигаться, как днем. Или они все-таки будут связаны своим страхом перед временем солнечного света? Интересно, далеко ли еще до вечера?

      - Нужно спешить, - тревожно напомнил Томми. - Но каким образом? Наверх подниматься бессмысленно - мы далеко не пройдем сквозь ураган.

      - Правильно... - сказал Палатазин, задумчиво глядя на Крысси, потом на мальчика. - Если мы поднимемся наверх, далеко мы не уйдем...

      - И что же?

      Палатазин повернулся к Крысси.

      - Как далеко идут эти каналы? - В его голосе слышалось тревожное возбуждение.

      Бородач пожал плечами:

      - Очень далеко. Через Голливуд, Лос-Анжелес, Беверли-Хиллз, уходят аж в каньоны... - Он согнулся, немного прижмурился. - А вам куда нужно?

      - На верх Голливудской чаши, по эту сторону от Маллохан-драйв...

      - Иисус! Это что, экспедиция у вас?

      - В некотором роде.

      - Эге... Жаль, что не захватили с собой резиновые болотные сапоги, - сказал Крысси. - Они бы вам пригодились. Путь лежит дальний, братья!

      - Но мы можем туда добраться, не поднимаясь на поверхность?

      Крысси молчал. Он сидел на корточках, казалось, обдумывая сложную проблему. Потом он уточнил:

      - А куда именно... вам нужно?

      - Через Голливуд к Аутпост-драйв, потом наверх, в холмы. От Аутпост ответвляется еще одна дорога, вверх, но сомневаюсь, что канализация там проходит.

      - Я знаю, где Аутпост-драйв начинается. По другую сторону Франклин-авеню. Проходит прямо под горой, верно?

      - Да.

      - Значит, масса дерьма на линии. Идти будет нелегко. Вроде как карабкаться на ледяную гору. К тому же, все линии разного диаметра. В одних можно идти, в других ползти, а в некоторых - будьте довольны, если вы не застрянете, как пробка, и выберетесь наружу. Отсюда до Франклина мили три топать. Но вы на мой вопрос не ответили. Куда вам нужно, в какое место?

      - Замок Кронстина. Знаете, где он находится?

      - Не-а. Но уже по названию кумекаю, что флюиды там поганые. Говоришь, он рядом с Маллохана? Значит, еще пару миль прямо вверх. Если только мы проберемся сквозь туннели. Если не повернем в неправильном направлении и не заблудимся. У меня, правда, нюх на направление. Я живу здесь, внизу, с самого возвращения из Вьетнам. - Взгляд Крысси заострился. - Тут лучше, спокойней. Мир наверху съехал с рельсов, сечешь? Одни поганые флюиды повсюду. Во всяком случае, я знаю систему канализационных линий не хуже, чем вы знаете дорогу из ванной в туалет. И даже я иногда могу заблудиться. И даже я не бывал во многих здешних местах. Вообразили ситуацию?

      - Значит, вы говорите, что добраться туда невозможно?

      - Не-а. Этого мы не говорим. Мы говорим, что вам самим туда не добраться.

      - Это я понимаю, - сказал Палатазин.

      Крысси посмотрел на него, потом на Томми. Томми слышал приглушенный рев бури наверху, словно какое-то гигантское животное грызло металл люка над его головой, пытаясь добраться до убежавших под землю жалких людей.

      - Так что вы задумали? - спросил Крысси.

      - Мы должны уничтожить предводителя вампиров, - сказал Палатазин тихо. - В лучшем случае у нас остается еще четыре часа дневного времени. Потом солнце спустится низко, и ночь наступит раньше обычного - из-за урагана. До замка нам обычной дорогой не добраться. Но можно пройти, используя канализационные каналы, верно?

      - Возможно, - сказал Крысси. - Не нравится мне путаться с этими кровососами, брат. Это у старины Крысси вызывает нехорошие мурашки по всей коже. Вы думаете... накалывать их на эти вот палочки?

      - Там спит их предводитель... их король. Мне кажется, я мог бы уничтожить его, и тогда все остальные были бы деморализованы, впали в панику...

      - Вроде как с индейцами, да? Убивают вождя, все остальные тут же накладывают в штаны...

      - Да что-то в этом роде.

      - Так, это я секу, - кивнул Крысси и посмотрел в чернильную темноту туннеля. - Значит, все это идет... вроде как к концу света, да? Эти кровососы становятся все сильнее и многочисленнее, а нас все меньше, и мы слабее. Верно?

      - Да. - Палатазин смотрел в глаза Крысси. - Я должен добраться до замка. И нужно отправляться в путь немедленно. Ты поможешь нам?

      Крысси с минуту жевал ноготь большого пальца. Глаза его открывались все шире и шире. Потом он вдруг захихикал.

      - А почему нет, брат? Я ненормальный патриот. Дерьмо! Почему бы и нет?

      Он ухмыльнулся в темноту туннеля со всем оптимизмом и храбростью, какую могли дать ему его пилюли и магические грибы. Потом он поднялся, затрещав суставами коленей, и направил луч света вдоль туннеля, показавшегося бесконечным.

      - Нам вот сюда.

      Он подождал, пока Палатазин поднимется, и зашагал вперед, согнувшись. Казалось, сутулость теперь превратилась в его неотъемлемую черту, и что таким, скрюченным, Крысси был с самого рождения. За ним последовали Палатазин и Томми. Сначала шел Палатазин, а Томми замыкал их маленький отряд. Тошнотворный запах человеческих экскрементов стал заметно сильнее, но это было куда предпочтительнее адского урагана наверху. Под ногами журчала вода.

      Время было их главным противником. И оно было на стороне вампиров. Палатазин чувствовал страх перед грузом ответственности не только за Томми, Джо и Гейл, но и за сотни тысяч людей, попавших в ловушку песчаной бури. Что будет с ними этой ночью и следующей, если не будет уничтожен король вампиров? У него было такое чувство, словно он шел на битву с древнейшим противником человека, с ночным кошмаром, искалечившим его детство, погрузив Палатазина в мир, где приходилось шарахаться от каждой тени, и каждый день сумерки становились напоминанием о том, что где-то просыпаются вампиры...

      Краем глаза он уловил позади какое-то движение - неопределенный силуэт, тронутый отсветом луча фонаря. Первая мысль Палатазина была - вампиры схватили Томми и теперь собираются напасть сзади на него, но когда он оглянулся через плечо, то ничего там не увидел, кроме Томми, с которым было все в порядке.

      И в следующий миг он услышал до боли знакомый голос, словно едва ощутимое дуновение ветра, пронесшееся мимо уха. Он отлично понял произнесенные слова: "Андре, я не покину тебя!..."

      Это придало ему уверенности. Но идти было еще так далеко! И ничто в мире не могло задержать безостановочное движение солнца к закату.



      10


      Теперь "краб" едва полз. В самом центре Бойл-Хиллз, на пересечении с Сото-стрит дорогу перекрыли могучие дюны, нанесенные вокруг жуткого скопления столкнувшихся машин. Девять или десять автомобилей врезались друг в друга на перекрестке. Вес остановил джип. Видимость была теперь настолько плохой, что даже мощные фары "краба" не могли пронизать темно-янтарной мглы, и вести джип приходилось крайне медленно и осторожно, чтобы не врезаться в брошенную машину или дюну. Вес понимал, что самый интенсивный момент урагана пришелся вчера на час пик, поэтому автострады, улицы, проспекты - все они будут заполнены корпусами автомашин. Теперь они были хорошим фундаментом для дюн, которые росли над ними, словно ядовитые желтые лишайники. Что потом сталось с теми, кто был в машинах? Нашли они убежище, прежде чем погибли от удушья? Или сначала их нашли вампиры?

      - Тупик, - сказал Сильвера. - Тут нам не проехать.

      - Повернем на Сото. Через восемь кварталов должна быть рампа Голливудской автострады.

      Вес с радостью обнаружил, что въездная рампа свободна. Но как только "краб" взобрался на полотно автострады, фары начали выхватывать из мглы одну брошенную машину за другой. Дюны беспокойно переползали с места на место, угрожая похоронить "краб". В безвоздушном пространстве закупоренных кабин виднелись трупы пассажиров. Много мертвых тел валялось и снаружи - это были те, кто выбрался из автомобилей, но далеко уйти уже не смог. Некоторые, казалось, просто прилегли отдохнуть. Другие погибли в агонии - с выпученными глазами, распухшими, выпавшими наружу языками. Открытые рты были теперь забиты песком. Вес чувствовал, что нервы его на пределе. "Краб" преодолел едва пятьдесят ярдов, как снова их продвижение застопорила плотная масса шлифованного ветром металла и песка впереди. Ветер яростно дергал и ударял в борт джипа.

      - Давай задний ход вдоль рампы, - сказал Сильвера отрывисто. Он протянул руку за спину и повернул кран баллона, выпуская в кабину джипа новую порцию кислорода. - Нужно искать другой путь.

      - Нет другого пути! - крикнул Вес. - Иисус Христос! Все забито, все дороги заблокированы песком и машинами.

      Сильвера подождал, пока Вес успокоился, и сказал:

      - Не волнуйся. Криком ничего не решишь и ничем делу не поможешь. И через Лос-Анжелес на нервах нам не перебраться.

      Вес дрожал. Как ему хотелось сейчас закурить сигарету с марихуаной или хотя бы с табаком! Но в любом случае у него не было ни сигарет, ни лишнего кислорода, чтобы тратить его на курение. "Что, решил лапки опустить? - едко спросил он себя. - Нет. Я не могу так просто сдаться... Как священник сказал, мы должны обязательно найти путь..."

      - Давай задний ход, - повторил Сильвера.

      - Ни черта не вижу, - пожаловался Вес. Заднее стекло было покрыто плотным слоем песка, и они рисковали въехать кормой в дюну. И тогда пиши пропало, общий привет. Двигатель пару раз закашлял, сбился, и сердце Веса тревожно подпрыгнуло.

      - Ладно, - сказал Сильвера, доставая из багажника кислородную маску, очки и прилаживая их на голове. Второй кислородный баллон был заправлен в специальную обойму, чтобы его было удобно нести за спиной. Несколько секунд Сильвера возился с резиновой маской и кислородным баллоном. Послышался тихий щелчок - это соединились крепления переходного узла. Сильвера повернул кран и сделал несколько глубоких глотков прохладного свежего воздуха из шланга, потом забросил баллон за спину.

      - Я выйду наружу и буду проводником, - сказал он глухим из-за маски голосом. - Если я ударю в корпус справа, значит, бери правее, если слева - то левее, соответственно. Понял?

      - Да, - сказал Вес. - Только, ради Бога, будь осторожен!

      Сильвера открыл дверцу и вылез наружу. Ветер едва не сбил его с ног. Он был теперь словно астронавт на чужой планете, пуповиной шланга присоединенный к автономной системе жизнеобеспечения. Рядом с "крабом" лежали в песке два полузанесенных трупа - женщина, прижимавшая к себе маленькую девочку. Сильвера содрогнулся, потом обошел "краб" сзади. Вес включил реверс и джип начал осторожно пятиться. Несколько раз Сильвере приходилось ударять по борту "краба", чтобы предотвратить столкновение с дюной или другой машиной. Когда они достигли рампы, холодный пот выступил на его лице крупными каплями, от перенасыщения крови кислородом кружилась голова. Сильвера поспешно влез в кабину, сел на свое место и стянул маску.

      - Все, свободно, - сказал он. - Но шоссе можно теперь вычеркнуть - нам оно не поможет.

      Они проехали под шоссе через подземный проезд, повернули налево, к Маренго, двигаясь мимо темных зданий Окружного госпиталя - здесь врач по имени Дюран напророчествовал Сильвере скорую смерть. Интересно, где сейчас доктор Дюран? Наверное, теперь он совершает ночные домашние визиты совсем иного свойства... Они медленно обогнули комплекс Норт-мейн-стрит. Эта дорога, как знал Сильвера, должна была вывести их за реку, за деловой центр Лос-Анжелеса.

      "Краб" почти пересек Норм-мейн, когда фары выхватили впереди гигантскую желтую дюну, полностью перекрывшую дорогу.

      "Крысы в лабиринте, - подумал Вес, нажимая на педаль тормоза. - Мы - крысы в лабиринте". Свет фар отражался от хромированного радиатора "кадиллака", попавшего в ловушку песчаной горы. Лунными горами возвышались со всех сторон проклятые дюны.

      - Назад, - прохрипел Сильвера. Лицо его было цвета засохшей глины.

      У них ушел еще целый час на то, чтобы среди дюн и прочих препятствий отыскать путь через реку, на 7-ю улицу, почти в пяти милях южней того места, где они первый раз пытались пересечь эту реку. По обеим берегам реки поднимались фабрики и склады, темные, безлюдные, мертвые. Проволочные заграждения снесло ветром, они лежали посреди 7-й улицы, как колючая проволока. Примерно через квартал им попался перевернутый грузовик, занимавший весь центр улицы.

      Вес снизил скорость, повернул направо, двигаясь теперь вдоль боковой узкой улицы, по которой с обеих сторон тянулись ряды складов. Кажется, теперь он знал, где находится. Деловой Центр Лос-Анжелеса находился всего в нескольких улицах дальше, а оттуда уже легче будет выбраться в Голливуд. Путь, конечно, страшноватый, но чистая безделица по сравнению с тем, что их ждет в замке Кронстина - если они туда доберутся. "Краб", кажется, еще в неплохой форме, хотя двигатель регулярно заходился кашлем, отплевывая песок. Очевидно, джип был рассчитан на суровые условия эксплуатации и был снабжен системой воздушных фильтров, которая задерживала большую часть песка. И все же, как припомнил он, "краб" двигался под прикрытием массивной кормы транспортера, так что основной удар урагана приходился на большую машину. Возможно, "краб" заглохнет в судорогах в следующую секунду, а может быть, он донесет их до цели без сучка и задоринки. Не было способа определить, что именно их ожидает.

      Внезапно Сильвера как-то странно посмотрел на Веса.

      - Останови, - сказал он.

      - Что такое? - удивился Вес. - Где остановить?

      - Здесь.

      Вес нажал на тормоз. Джип проскользил по песку пару футов и остановился.

      - Что случилось?

      - Не знаю. Просто... мне показалось, что я заметил... когда мы проезжали мимо склада, только что... там что-то было сложено на грузовой платформе. - Он посмотрел назад, но ничего нельзя было разглядеть. - Гробы, - сказал Сильвера тихо. - Кажется, это были целые ряды гробов. Они стояли на грузовой платформе перед складом.

      Вес дал задний ход. В окне со стороны священника показались черные очертания металлической конструкции склада. Из песка торчали остатки проволочной сетки-забора. На несколько секунд сплошное полотно несущегося в потоке урагана песка вдруг дало прореху, и сквозь этот просвет Вес и Сильвера увидели, что перед складом стоит ряд больших грузовиков, и на платформах кузовов у каждого лежит что-то, накрытое темно-зеленым брезентом. Брезент вдруг подняло ветром, потом опустило, снова подняло...

      - Смотри! - воскликнул Сильвера на второй раз, и Вес увидел на грузовике ряды продолговатых предметов. Такие же предметы аккуратными рядами заполняли платформу перед складом, словно были готовы к отправке.

      - Я выхожу, - сказал Сильвера. Он надел кислородную маску и баллон и выбрался из "краба", шагая быстро, подавшись навстречу напорам ветра. Вес несколько минут возился со второй маской и баллоном, соединил их, наконец, должным образом и опустил баллон в держатели второй заплечной обоймы. Маска была тесной, словно вторая кожа. Широкие стекла защитных очков давали возможность хорошего обзора. И первый глоток кислорода из баллона показался сладким, как мед. Вес вылез из джипа и последовал за Сильверой, карабкаясь на дюны и осторожно обходя остатки проволочной сетки забора.

      Оказавшись на грузовой платформе, Сильвера оттянул в сторону плотный брезент - словно гигантское крыло, ткань была унесена ветром. Потом поднял крышку гроба и заглянул вовнутрь. Гроб был наполнен грязью, но внутри никого не было и на грязевой набивке не было еще следа от прятавшегося здесь вампира. Это был совершенно новенький неиспользованный гроб. Когда Вес с трудом забрался на платформу и, прихрамывая, зашагал вдоль нее, он осознал вдруг, что длиной этот склад не уступает футбольному полю. Возможно, он был даже больше поля. Дальний конец исчезал в крутящейся желтой мгле. Он заглянул в пустой гроб, потом поглядел на отца Сильверу. Ему пришлось кричать, чтобы было слышно сквозь ветер и резину маски:

      - А что ты думал найти здесь?

      - Сам пока не уверен, - сказал Сильвера, открыв следующий гроб, потом еще один. Все они были наполнены влажной землей, но вампиров там не было. "А почему они должны быть?" - спросил он сам себя. Потому что вампиры не спят на открытом воздухе. Им необходимо особое укрытие. Взгляд его упал на большую дверь, ведущую в помещение склада. Дверь была скользящего типа и ездила на двух рельсах. Священник подошел к двери и отодвинул ее в сторону на несколько футов. Из образовавшегося темного проема накатила волна холода. Именно такое чувство он уже однажды испытал - в том страшном здании на Дос-Террос. Сильвера предостерегающе посмотрел на Веса, потом переступил порог.

      Сначала все вокруг было закрыто кромешной тьмой - абсолютно ничего не было видно. Потом, по мере того, как привыкали к сумраку глаза, он различил металлические перекладины балок, ряды выключенных флюоресцентных ламп, металлические ступеньки, ведущие на мостик, обегавший все здание. Неподалеку стояло несколько выкрашенных в желтое электрокаров и погрузчиков. Потом он увидел самое главное, и дыхание на миг замерло у священника в груди.

      Склад был наполнен гробами - их тут было, наверное не менее тысячи. Они рядами лежали на бетонном полу, аккуратно накрытые крышками, и теперь Сильвера понял, почему часть гробов осталась снаружи - внутри склада для них уже не было места.

      - Иисус Христос! - Тихо сказал Вес, стоя за спиной священника.

      - Тут они и спят, - услышал свой собственный голос Сильвера. - Не все, конечно... далеко не все, но... Боже мой! Ведь все склады в промышленном районе могут быть полны ими! - Он осторожно шагнул вперед, наклонился и медленно приподнял крышку гроба, стоявшего ближе всех.

      На подстилке из коричневой калифорнийской почвы удобно устроился вампир - молодая женщина в голубой блузке с темными пятнами крови на груди. Она лежала, спокойно сложив руки на груди. Глаза ее, казалось, смотрели прямо сквозь молочно-призрачные веки, и взгляд их был полон тоскливой ненависти. Веки, подумал Сильвера, в точности как у тех, кого эвакуировали из дома на Дос-Террос. Такие веки у многих рептилий - хорошая защита от ветра и песка. Вампир лежала неподвижно - машина убийства, ждущая момента пробуждения. Сильвера смотрел на дьявольское создание и ему слышался призрачный шепот внутри собственного черепа: "Наклонись немного ниже, человек, немного ниже, и тогда..."

      Священник быстро задвинул крышку гроба и попятился, чувствуя, как вдруг хриплым стало его собственное дыхание внутри маски, Он открыл крышку следующего гроба и обнаружил там маленькую чернокожую девочку - ее кожа приобрела нехороший серый оттенок, Он почувствовал ее жажду горячей человеческой крови, человека, склонившегося над ней в дневном сне. Она вдруг зашевелилась, и это движение заставило Сильверу отпрыгнуть. Пальцы вампира сжали борта гроба, потом руки ее снова опустились и она замерла. Сильвера закрыл гроб, чувствуя, как пробегает по позвоночнику ледяная дрожь.

      Вес шагал вдоль первого ряда гробов. Он открыл один из них трясущимися руками. Там лежал мальчик лет пяти, не больше. Прямо на глазах окаменевшего от ужаса Веса рука мальчика поднялась, пальцы сжали воздух и рука упала обратно в гроб. Открылся рот - красная линия на желтоватом лице, словно кровавый разрез. Щелкнули клыки, словно зубья медвежьего капкана. "Неужели ему что-то снится? - подумал Вес. - Но что? Видит он во сне меня, представляет, как погружает клыки в горло?" - Он наклонился чтобы закрыть гроб и в сознании его слабым огоньком затрепетал детский голос: "Дэнни хочет, чтобы ты остался... Дэнни не хочет, чтобы ты уходил..." Вес замер, в голове пульсировал гром. Сильвера, нагнувшись, опустил крышку и оттащил Веса в сторону.

      - Спасибо, - не-моргая, сказал Вес. - Ты посмотри, они даже во сне опасны...

      - Помоги. Я хочу вытащить одного на свет, - сказал Сильвера. Он взялся за первый гроб, который открывал. Вес зашел с другой стороны и вместе они вытащили тяжелый гроб наружу, на грузовую платформу, в мутный желтый свет угасающего дня.

      - Я его сейчас открою, - сказал Сильвера. Прежде, чем Вес сообразил, что ему делать, Сильвера открыл крышку и поспешно сделал несколько шагов назад, готовый ко всему.

      Вампир тут же начал корчиться, царапать ногтями борта гроба. Рот его исказился гримасой боли, Клыки щелкали друг о друга с ужасной силой. Вес видел, как в глазах вампира проснулось сознание, его сменила боль, потом агония, Вампир завопил. Ничего более жуткого Вес раньше не слышал.

      Потом существо село, разбрасывая при этом во все стороны куски грунта, наполнившего гроб. Горящий смертью взгляд упал на Сильверу, и вампир начал подниматься, повернув голову в сторону, так, чтобы на лицо падало меньше света.

      Сильвера понял, что вампир попытается вернуться на склад, в прохладную спасительную темноту. Он толкнул в дверь Веса, прыгнул следом сам и начал задвигать дверь. Когда дверь задвинулась, вампир принялся в отчаянии биться о металл. Двое мужчин с трудом удерживали створку - она норовила поехать в другом направлении. Вес едва сдержал крик, он вдруг осознал, что они прячутся от одного вампира, который снаружи, а внутри склада спят тысячи подобных бестий. Ему показалось, что он слышит крадущиеся шорохи за спиной, щелканье, треск и стук открывающихся крышек гробов.

      Потом царапанье в дверь снаружи прекратилось.

      Сильвера подождал немного, потом начал отодвигать створку, открывая проход.

      - Осторожно, это ловушка! - крикнул Вес.

      Сильвера приоткрыл дверь всего на несколько дюймов и выглянул наружу.

      Гроб на платформе, который они с Весом вытащили туда, был снова закрыт. Когда Сильвера открыл дверь пошире, Вес услышал быстрый шорох за спиной и явственный стук задвигаемых крышек. Сильвера вышел на платформу, наклонился над гробом и откинул крышку еще раз.

      Вампир - теперь весь покрывшийся жуткими пятнами, словно трехдневной давности мертвец - сел и попытался вцепиться клыками в Сильверу. Клыки погрузились в резину маски, прямо перед глазами Сильверы под плотью десен пенилась отвратительная жидкость. Отчаявшись прокусить маску, вампир отпустил Сильверу. Его руки метались из стороны в сторону, словно у карнавального толстяка. Голубая блузка натянулась, посыпались пуговицы. Из ноздрей, глаз, рта, ушей текла какая-то жидкость. Потом совершенно внезапно существо скорчилось и свернулось, будто сухой лист. Рот и глаза ввалились, как будто растворились, нос тоже уплотнился и ввалился. Вампир свернулся буквой "С", затрясся и затвердел. Теперь это был месячной давности мертвец, каковым он нам самом деле все это время и являлся.

      Вес едва успел поднять маску - желудок его требовал облегчения. Когда рвота прекратилась, ребра у Веса болели так, словно сам Сатана лягал его своими раздвоенными копытами.

      - Подожди здесь, - сказал Сильвера и быстро вернулся к джипу.

      Вес натянул маску и присел на песок, подальше от мертвого вампира. "Их слишком много! - подумал он. - Тысячи!" Он снова подумал о Соланж. Конечно, глупо надеяться, что она до сих пор не стала одним из них. Но сейчас он просто не в силах был думать об этом.

      Священник вернулся с канистрой и керамическим распятием. За пояс он заткнул пистолет Ратлиджа. Распятие он передал Весу, а сам вошел в склад с канистрой. Вес на слабеющих ногах последовал за Сильверой. Сильвера снял крышку с канистры и принялся обливать гробы, все подряд, сколько мог. Трех галлонов, правда, на много не хватило, и остаток Сильвера вылил на пол возле первого ряда гробов. Потом отшвырнул канистру и отступил к дверям. Сняв с предохранителя пистолет, он нацелил ствол сорок пятого калибра на лужу бензина. Выстрел показался ударом пушки. Вес увидел сноп искр. Над лужей вспыхнуло голубое пламя, побежали бензиновые огненные ручейки. В следующее мгновение гробы начали обугливаться, над ними змеями поднялся черный дым, тени и отблески заплясали на металлических стенах. Крышки нескольких гробов зашевелились, начали открываться. Сильвера коротко приказал:

      - Уходим! Скорей!

      Прежде, чем полностью задвинуть дверь, Сильвера взял у Веса распятие и заклинил им наружную рукоять двери. Потом они бросились бежать.

      В кабине "краба" они сняли дыхательные аппараты. Вес включил двигатель. Сквозь завывания ветра он услышал и другие вопли, от чего ему захотелось плотно прижать ладони к ушам.

      - Поехали скорей, - приказал Сильвера. Вес преодолел небольшую дюну, которую намело перед джипом, пока он стоял здесь. И когда они уже покинули район склада, он спросил Сильверу:

      - Думаешь, они все сгорят?

      - Нет, но некоторые наверняка. Внутри склада между металлическими стенами очень скоро станет жарко, а распятие не даст им подойти к двери. Если же они и выберутся, то с ними кончит солнечный свет. Но не думаю, что все они сгорят, нет.

      - Боже мой! Я и не подозревал, что их... столько!

      - И это лишь их часть. Их в десять раз больше, я уверен.

      Сильвера положил пистолет на пол кабины, потом сжал пальцы, пытаясь унять дрожь ладоней. Страх наполнял его, словно он был старым треснувшим кувшином и начал протекать. Внезапно он понял, что не может больше определить, где находиться солнце. Небо казалось совершенно однородным, одного грязно-коричневого цвета с полосами серого и желтого.

      - Который час? - спросил он.

      Вес бросил взгляд на часы, поблагодарив фирму "ролекс" за их водонепроницаемый ударостойкий корпус.

      - Почти три. - Он снял часы и положил их на приборную панель, чтобы они оба могли видеть время.

      - Нужно спешить, - тихо сказал Сильвера. Но голос внутри него кричал: "Слишком поздно! Скоро настанет ночь и все будет кончено! Слишком поздно!"

      Башни небоскребов Лос-Анжелеса высились со всех сторон в мрачном желтом свете, словно надгробия на кладбище великанов. Потом их не стало видно-все затмили полотнища серо-желтого песка. "Дворники" ветрового стекла стонали и скрежетали. Двигатель "краба" судорожно втягивал воздух сквозь забитые песком фильтры. Темнота, казалось, наползала на них со всех сторон. Где-то возле белой плоскости Першинг-сквера, теперь покрытой полосами нанесенного песка, перед джипом пролетела целая стая шаров перекати-поле. Бог знает, откуда они тут взялись. Вес пытался преодолеть одну за другой блокированные дюнами и брошенными автомобилями улицы. Каждый раз ему приходилось осторожно возвращаться по собственным следам. Указатель на циферблате топлива начал угрожающе опускаться, стрелка на термометре подошла к крайней черте.

      "Скоро Лос-Анжелес превратится в город-призрак, разорванный и пережеванный челюстями Мохавской пустыни," - продумал Вес. Да. Сверкающий город Коандук, разоренный, разрушенный. Город снов и мечтаний, величественный дворец наслаждений, павший перед армиями пустыни и Зла, разрушивших его. Зло всегда здесь обитало. То там, то здесь. То Душитель Холмов, то Таракан, то Массон-убийца - словно части жуткого рецепта, готового для приготовления отвратительного варева, которое сейчас вариться в колдовском котле, в который превратился город Юности. Гуляш из змеиных голов и человеческой крови. И когда надвинется ночь, зазвонит призывающий к пиршеству колокол. И ЗЛО сквозь тысячи своих сиплых глоток запоет: "Праздник! Праздник насыщения! Стол накрыт, банкет нас ждет, мы страшно голодны..."

      Вес понимал, что им нечего теперь противопоставить вампирам. Немного воды во флаконе, пистолеты и пружинный нож. Какая польза от пуль и ножа? Вес рассчитывал на определенное воздействие распятия, но теперь и распятия у них не было. У него, правда, был маленький шарик-амулет, который сделала Соланж. Он помог ему во время столкновения с мотоциклистами. Но что будет со священником? У него вообще нет никакой защиты.

      Он отбрасывал в сторону мрачные мысли, но они упорно возвращались, как стервятники. Но сейчас у него не было ни времени, ни сил, чтобы с ними разделаться. Один взгляд на топливный указатель сказал ему, что обратного пути у них нет и уже давно. Теперь оставалось одно - двигаться дальше. Двигаться дальше, пока они не окажутся в последнем тупике. Весли Ричер, это твой последний спектакль, и ты должен играть так, как никогда еще не играл. Ладони его покрылись холодной испариной, как в тот первый вечер, когда он вышел на сцену Комедийной Мастерской. Но теперь сцена была куда важнее, чем та, первая... И расплатой за промах будет смерть, если не хуже...

      "Да, смерть - это еще совсем неплохо будет, - подумал Вес. - Альтернатива - превратиться в одного из этих существ, которые спали в гробах на складе". Он уже принял решение, как избежать этого - ствол пистолета в рот, быстрое нажатие на спуск. И - Баааахх! Прыжок с ночного поезда. Пешком домой, сквозь жуткий дождь. Самоубийство.

      Он надеялся, что ему удастся вместе с собой убить и Соланж.



      11


      Голова у Томми болела, и Палатазину пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Он присел в темноте рядом с мальчиком, а Крысси тем временем, забрав фонарь, пошел вперед, на разведку. Несколько секунд спустя свет фонаря стал приближаться - сначала желтая точка, потом расширяющийся луч. Крысси присел рядом с Палатазином.

      - Мы почти под Голливудским бульваром. Как дела, маленький брат?

      - Все в порядке, - сказал Томми.

      - А сколько еще до Аутпост-драйв? - спросил Палатазин.

      - Немного. Потом придется ползти вверх. И помните, что я могу протиснуться в такие места, куда не пролезть. Ну как, парни, готовы?

      - Готовы, - сказал Томми и поднялся.

      С того момента, когда они пересекли под землей Де-Лонг-авеню, вода под ногами постоянно прибывала. Теперь это был уже не крохотный журчащий ручеек, а мощный мутный поток. Туннель, который, как объяснил Крысси, шел под Закатным бульваром, был просторным, с высоким потолком, и к изумлению Палатазина, луч фонаря время от времени высвечивал надписи на стене. Под ногами грязный поток медленно обтекал кучи коричневой отвратительной грязи. Они подошли к месту, где в двух разных направлениях уходили новые туннели. Крысси на секунду остановился, поводя лучом фонарика слева-направо и обратно. Потом выбрал правый туннель. Потолок здесь оказался куда ниже, и теперь идти приходилось, согнувшись в три погибели. Ноги хлюпали в жиже, запахи, несмотря на уже выработавшуюся привычку, были едва переносимы. Крысси бодро хлюпал по грязи, словно ловец форели.

      - Еще немного! - крикнул он через плечо. - Вот только пройдем... Эй, берегись, брат!

      Крысси направил луч фонарика назад, туда, где шел Томми. Вдоль трубы, бегущей по стене на уровне головы мальчика, кралось несколько здоровенных крыс. Они явно собирались оборонять свое гнездо, которое устроили в трещине трубы, там где соединялись две ее секции. Три большие крысы запищали и бросились в укрытие. Оттуда они с вызовом сверкали розовыми точками глаз.

      - Иногда они прыгают прямо в лицо, - сказал Крысси, когда они прошли крысиное гнездо. - Такая зараза... Если уж вцепится, то попробуй стряхнуть! Однажды, сожрав пару "желтых", я пришел в себя и обнаружил, что два серых паразита намереваются устроить жилище у меня в бороде.

      Вдруг Крысси остановился и втянул носом воздух:

      - Это оно. Большой туннель под Голливудом.

      Узкий туннель кончился, и они снова оказались в просторном. Вода на дне была глубиной в фут - глубже, чем в остальных. Крысси уверенно зашагал вперед, громко хлюпая, направив луч к дальней стене. Показался целый ряд круглых отверстий туннелей поменьше, каждый вливал в большой туннель свою порцию грязной воды.

      - Ну-ка, посмотрим, - сказал Крысси, задумчиво жмурясь. Луч фонарика перебегал с одного туннеля на другой. - Вот этот, - сказал он, наконец, показывая фонариком на центральное отверстие. - Да, точно.

      - А вы точно знаете? - хрипло сказал Томми. Все эти туннели напоминали ему фильм "Они", в котором гигантские муравьи поселились под Лос-Анжелесом.

      - Знаю, само собой, - ответил Крысси и постучал по голове. - Карта у меня прямо здесь, всегда с собой. Иногда, правда, я слегка путаюсь, есть такое дело. - Он вдруг захихикал, глаза светились голубым и электрическими лампочками - явное воздействие всех проглоченных капсул и пилюль.

      - Пошли, - раздраженно сказал Палатазин. - Нам нужно спешить.

      Крысси пожал плечами и двинулся вперед. Томми сделал три шага и почувствовал под ногой что-то отвратительно мягкое. Он вскрикнул, прыгнул вперед и натолкнулся на Палатазина.

      - Что такое? - раздраженно спросил Палатазин.

      Крысси обернулся и посветил фонариком. Человеческий труп плыл медленно в грязном потоке. На нем сидели крысы, вырывая зубами кусочки мяса. Палатазин взял Томми за плечо и силой повел дальше. Они пересекли главный туннель и, прибавив шагу, вошли в канал, указанный Крысси.

      Этот туннель поворачивал вправо и постепенно становился более узким.

      Палатазин, который шагал, сильно согнувшись, испытывая неприятное жжение в горле и легких, вдруг заметил, что свет фонарика Крысси стал заметно слабее. Теперь он был тускло-желтым. Он слышал писк и шуршание крыс за спиной - животные, потревоженные появлением непрошенных гостей, смыкались за их спинами. Палатазин боялся, что Томми может не выдержать долго. Но Томми сделал выбор, как настоящий мужчина, и обратного пути все равно не было. Множество новых туннелей, некоторые просто дыры в бетонной стене. Журчание и звон капель. Они поднялись и подошли к лестнице из металлических колец. Крысси направил свет на крышку люка - до нее было футов двенадцать.

      - Я, наверное, залезу наверх и выясню точно, где мы находимся, - сказал он и вручил фонарь Палатазину. Палатазин кивнул и Крысси быстро полез по кольцам лестницы, отодвинул в сторону крышку люка. В отверстие проник слабый желтый свет, потом Крысси исчез в урагане.

      Прошло несколько минут и Палатазин сказал:

      - Томми, ты знаешь, мы можем не успеть до пробуждения. Уже смеркается. И скоро будет слишком темно. Слишком. Когда свет солнца станет слишком слабым, они, я боюсь, начнут...

      - Вернуться мы уже не можем, - сказал Томми.

      - Я знаю.

      - Они все... проснуться одновременно?

      Палатазин покачал головой:

      - Не уверен. Возможно, нет. Я ведь столького не знаю об их поведении. Возможно, первыми проснуться самые старшие, или самые голодные. Боже, как мне не хотелось оставлять Джо беззащитную...

      Он вдруг замолчал, потому что ему послышался шорох в туннеле позади. Он направил туда луч фонарика. Свет был уже слишком слабым и не проникал далеко, и туннель оказался погруженным в непроницаемую тьму.

      - Что такое? - нервно спросил Томми, заглядывая через плечо Палатазина.

      - Я... я не знаю. Показалось, что там кто-то есть.

      По лестнице быстро спустился Крысси.

      - Все в норме, - сообщил он бодро. - Мы под Франклин-авеню, но придется взять восточнее, чтобы перехватить туннель под Аутпост-драйв. Не знаю вот только, какой он ширины...

      - Вы только нас туда доведите, - сказал Палатазин. Он вернул фонарик Крысси.

      Они двинулись дальше, и каждая секунда немилосердно просыпающего сквозь пальцы песка времени колоколом отдавалась в мозгу Палатазина. Туннель повернул влево, потом снова вправо, став более тесным. Сочащаяся из боковых каньонов жижа громко хлюпала и плескалась под ногами. Несколько раз Палатазин говорил: "Погоди", и прислушивался. Когда Крысси направлял назад луч фонарика, туннель всегда оказывался пустым-насколько хватало луча, конечно.

      Они подошли к металлической решетке, преградившей им путь. Палатазин вытащил колотушку и несколько минут был занят тем, что расчищал им дорогу. Потом решетка была отброшена в сторону. Туннель впереди начал явно подниматься вверх. Некоторое время спустя он снова пошел горизонтально - казалось ему не будет конца. Потолок опустился ниже, и теперь даже Томми приходилось идти с низко опущенной головой. Палатазин, спина которого уже адски болела, осторожно ступал по липкому и скользкому полу туннеля. Вода несла всякий мусор, омывая ноги Палатазина. Туфли давно уже промокли.

      Вдруг он снова услышал странный шорох и обернулся, напряженно всматриваясь в темноту. На этот раз он был абсолютно уверен, что слышал приглушенные голоса, холодный смех, быстро пропавшие вдали. Он заставил Томми перейти на свое место, а сам занял место Томми в арьергарде. Волосы на затылке у него встали, словно наэлектризованные. Он боялся, что оправдается предчувствие, что здесь, внизу, окажутся вампиры, уже проснувшиеся, ведь они были защищены от проникновения солнечного света. Они, очевидно, были жутко голодны, и этот голод не давал им спать. Возможно, они стаями прочесывали каналы в поисках случайной жертвы. Он вспомнил про спички и аэрозольный баллончик, лежавшие в рюкзаке. Не останавливаясь, он проверил рукой, на месте ли они. Фонарик Крысси все заметнее слабел.

      Теперь туннель круто уходил вверх. Они начали подъем.



      12


      Темнота постепенно наполняла дом. Она вползала незаметно и неумолимо, и раньше чем обычно в это время года. Именно рассеянный свет дня за окном пугал Джо - она не могла определить, когда настанет час, пригодный для пробуждения вампиров, и откуда они нападут. Из маленького дома напротив? Или из соседнего, по эту же сторону улицы? Примерно час назад она и Гейл услышали, как ненормальный стрелок из соседнего дома мычит свои путаные молитвы, потом последовала долгая тишина, прерванная единственным выстрелом. После этого они уже ничего не слышали.

      Джо сидела в кресле, стоявшем далеко от окна, лицо ее застыло в маске мрачного размышления. Пальцы теребили небольшой крестик, подаренный Палатазином, который она по его приказу не снимала с шеи. Гейл задвинула шторы, но каждые несколько минут она прерывала свое беспокойное хождение по комнате и выглядывала наружу, всматриваясь в сгущающийся сумрак снаружи. Песок царапал стекло, словно когти дикого зверя. Гейл не расставалась с пистолетом, который оставил им Палатазин.

      - Скоро станет совсем темно, - повторила она, словно стараясь заставить себя смириться с неизбежным. Каждый раз, когда она выглядывала из-за штор наружу, она с холодным ужасом представляла, как глянет на нее с той стороны стекла бледное ухмыляющееся лицо.

      Джо незаметно погрузилась в воспоминания. Она вспомнила первую встречу с матерью Энди во время их третьего свидания, на празднике дня святого Стефана. Та держалась вполне дружелюбно, но как-то очень тихо и отрешенно - глаза ее казались выцветшими, непроницаемыми, они казалось, смотрели прямо сквозь Джо, словно кто-то подкрадывается сзади. Теперь она понимала, почему.

      И в этот момент кто-то постучал в дверь. Сердце Гейл подпрыгнуло. Она сжала рукоять пистолета, вытащила его из наплечной кобуры. Она посмотрела на Джо испуганными округлившимися глазами.

      Снова послышался стук - два четких быстрых удара в дверь.

      - Не отвечай! - прошептала Джо. - Ни звука!

      - А вдруг это Палатазин, - сказала Гейл и повернулась к двери. Одна рука легла на ручку, вторая, с побелевшими от напряжения костяшками пальцев, сжимала рукоять пистолета.

      - Нет! - сказала Джо. - Не открывай!

      Тишина - лишь свистел ветер. Гейл осторожно отперла дверь, повернула ручку и немного приоткрыла ее так, чтобы можно было выглянуть наружу. Сначала она ничего не видела, поэтому открыла дверь немного шире.

      И в следующий миг перед ней возникло нечто из кошмаров в стиле Жюля Верна - какой-то серо-зеленый монстр с выпученными стеклянными глазами, с рылом-шлангом. Гейл вскрикнула и подняла руку с пистолетом, готовясь стрелять, но монстр протянул перед собой ладонь и схватил за кисть руки с пистолетом.

      - Эй, мисс! - сказало существо с явным техасским акцентом. - Я - капрал Престон, морская пехота США. Будьте добры, уберите палец со спускового крючка!

      Облегчение волной охватило Гейл, колени ее ослабли. Она вдруг поняла, что это военнослужащий в защитной кислородной маске, и когда он вошел в дом, она увидела баллон у него на спине. Капрал затворил дверь и стянул маску. Он был еще совсем юный, почти мальчик, с остатками угрей на щеках. Он кивнул в сторону Джо, которая в изумлении поднялась на ноги.

      - Сколько у вас здесь человек, мисс? - спросил он Гейл.

      - Двое. Только мы двое.

      - Ясно. Примерно в трех кварталах стоит транспортер. Мы вас будем вывозить. В соседнем доме я никого не нашел. Там что, никто не живет? - Он кивнул в сторону дома сумасшедшего стрелка.

      - Нет, - сказала Гейл. - Больше там никто не живет.

      - Ясно. А вы, леди, пока немного посидите тут, пока не подойдет транспортер. И поосторожней с вашей игрушкой, мисс, - добавил он, натягивая маску.

      Капрал направился к двери, на ходу вынимая из кармана баллон с оранжевой флюоресцентной краской.

      - Но мы не можем уехать! - сказала вдруг с отчаянием Джо. - Мы...

      Пехотинец смерил ее взглядом сквозь защитные очки.

      - Мэм, - сказал он терпеливо. - Все, кто мог уехать, уже уехали. Подальше. У нас приказ - эвакуировать весь народ. Всех, кого мы найдем. И могу сказать вам, что нашли мы очень немногих. Чего же вам ждать?

      - У нас еще двое. Мужчина и мальчик, - сказала Гейл.

      - Вот так? Они ушли, так?

      Гейл кивнула. Глаза Джо покраснели.

      - Я бы не стал волноваться на вашем месте, - сказал капрал Престон. - Их наверняка подобрала другая спасательная команда. Транспортеры прочесывают сейчас весь этот район. И никто в такой ураган далеко не уйдет без... э-э-э... - Он замолчал. - Машина будет здесь через несколько минут.

      Он отворил дверь, впустив в комнату небольшой вихрь горячего воздуха и песка. Выйдя наружу, он нарисовал на затворенной двери большую цифру "2". "Два человека, - подумал он. - Пускай леди сидят тихонько, пока не подойдет машина".

      Наклонившись вперед, преодолевая напор ветра, он перешел к соседнему дому. Следов "краба", в котором уехал вперед Ройс, уже не было видно. Обернувшись, он увидел слабое желтоватое свечение прожекторов транспортера, едва пробивавших муть летящего песка. "По крайней мере, - подумал капрал Престон, - большинство жителей успели покинуть этот район. Никто не отвечает на стук, значит, они в безопасности".

      Однако, он не мог не обратить внимание на то, что брошенных машин было слишком много. Как же тогда жители покинули свои дома, как добрались они до безопасных районов в округе? Впрочем, он исполнял приказ и особо ни о чем больше не думал. На стук в соседнем доме никто ему не ответил, и он перешел к следующему. В этот день он редко пользовался баллончиком с краской. В этом почти не было нужды.



      13


      Было уже почти пять, когда Вес нашел подходящий поворот на Блэквуд-роуд. Небо теперь цветом и видом напоминало старую продубленную кожу тусклого темно-коричневого цвета, цвета ботинок из воловьей кожи, которые любили носить сутенеры, когда они прохаживались по бульвару, наблюдая за своим товаром на бирже "Парада Проституток". Небо казалось таким низким, что опустись оно еще немного - и начнет царапать крышу "краба". Деревья, стоявшие по обе стороны дороги, содрогались и гнулись под напором ветра. Ветер обрывал ветви, унося их вниз по склону холма. Покрышки "краба" с трудом цеплялись за грунт склона. Казалось, он соскальзывал на три фута после двух выигранных. Руль содрогался в руках Веса.

      - Ты уверен, что это та дорога? - с тревогой спросил Сильвера.

      - Уверен.

      Сильвера ничего не видел в окно кроме песка на земле и в воздухе. И все же он испытывал ощущение, что замок вот-вот должен появиться, должен быть где-то недалеко. Что он нависает, словно гигантский каменный стервятник на утесе, нависает над городом, готовясь к главному ночному нападению. Решимость и выдержка давались Сильвере так же трудно, как крутой подъем их джипу. Но пути назад теперь не было, вообще никогда не было. Теперь он ясно видел свой путь, и понимал, что плита за плитой путь этот выкладывался с того самого момента, когда он вместе с Рико Эстебаном вошел в дом на Дос-Террос. Ему было предопределено оказаться вот здесь, в душной кабине на опасном склоне холма, на пути к верной гибели, если не хуже. Этот момент был предопределен в тот миг, когда Дюран предсказал ему скорую смерть. Все это было лишь частью бессмысленной загадки, головоломки, которая, если смотреть на нее слишком близко, представляла собой всего лишь бессмысленную мешанину цветов и геометрических фигур. Но если взглянуть на нее из достаточного далека, она наполнялась смыслом, формой и цветом, подобно витражу в окнах его церкви. Он понятия не имел, что принесет ему будущее. Но в равной степени не мог он позволить страху задушить себя.

      Воющий порыв ветра ударил в борт "краба", едва не вырвав руль из рук Веса. Двигатель заворчал на несколько секунд, "краб" замер неподвижно. Покрышки выбрасывали фонтаны песка, то находили, то теряли сцепление с грунтом. Вес посмотрел на Сильверу.

      - Дорога слишком крутая! Покрышки не цепляют... черт!

      "Краб" потащило в сторону к обрыву с левой стороны дороги. Вес отчаянно жал на педаль тормоза, но машину тащило ветром все быстрее и быстрее, словно их тащила сама рука Сатаны.

      - Сейчас нас перекинет! - крикнул в ужасе Вес, выворачивая руль.

      Задние колеса уже крутились в воздухе. Вес посмотрел влево, увидел потоки песка и прибитые ветром кустарники на дне обрыва в сорока футах внизу. Несколько до ужаса растянутых секунд "краб" балансировал на грани падения. Передние колеса вкапывались в осыпающийся песок. "Краб" вдруг подался вперед - покрышки нашли хорошее сцепление с бетоном дороги. Машина, словно живое существо, прыгнула вперед, подальше от обрыва, - и встретилась с новым ударом урагана в лоб. Их отбросило в сторону, как слетевший с рельсов вагончик, "русских гор".

      Джип врезался в дерево на обочине дороги и так и остался стоять, примерно в шести футах от обрыва. Яростно выл и стонал за стенками кабины ветер. Мотор "краба" в последний раз проворчал и умер. Вес смотрел вперед, прямо перед собой. Он боялся шевельнуться, чтобы не вывести машину из равновесия. Глаза его остекленели в белый мрамор.

      - Все в порядке, - с трудом проговорил Сильвера. - Ветер держит нас прижатыми к дереву. Никуда мы не денемся.

      - Боже, - прошептал Вес. - Я думал... что мы ведь так глубоко... - Он заставил себя отпустить руль и кровь вновь прилила к пальцам, вызвав неприятное ощущение мурашек.

      - Нам придется идти дальше пешком. Сколько еще осталось?

      - Не знаю. Замок прямо наверху, но... Я просто не знаю.

      - С тобой все в порядке?

      - Да, вполне. Просто... еще одна минута, и я буду в норме.

      Сильвера потянулся назад, в багажник, за своим кислородным аппаратом.

      - Кислорода в баллонах осталось немного. Но должно хватить.

      - Слушай, если этот чертов ветер способен перекинуть в обрыв машину, то человека он и подавно закружит.

      - Знаю. Просто придется быть осторожными, вот и все. Наверху ветер может быть еще сильнее. Теперь слушай внимательно. Придется двигаться быстро, и будем надеяться, что нам повезет. Не знаю еще, как мы проберемся в сам замок, и совсем не знаю, что мы будем делать, когда окажемся внутри. Но... ничего другого мы сделать не можем. Значит, мы должны идти, Хотя, ты можешь оставаться здесь.

      - Оставаться? - Вес нахмурился, несколько секунд смотрел на песчаные струи за стеклом окна, потом снова посмотрел на Сильверу.

      - Нет. Я так боюсь, что могу в любой момент намочить в штаны, но я забрался на эту гору не для того, чтобы сидеть в кабине и ждать. Где-то там в замке должна быть Соланж. Я хочу ее найти.

      - Это может тебе не удастся. И она уже наверняка не тот человек, которого знал ты.

      - Это я понимаю, - сказал Вес.

      - Тогда ты понимаешь, что если мы попадем туда, то обратно можем не выйти?

      Вес кивнул.

      - Тебе придется делать то, что я скажу и когда скажу, - напомнил Сильвера. - Без пререканий.

      Он протянул руку и поднял с пола пистолет. Сорок пятый калибр он передал Весу, а двадцать второй сунул себе за ремень. Потрогал бутылочку со святой водой в кармане пиджака.

      - Я мало что знаю об этих существах, - сказал он. - Возможно, вода на них не подействует. Так же, впрочем, как и пистолеты, так что, целься в глаза. Тогда они будут думать дважды, прежде чем подойти.

      - Стрелять прямо по белкам, да? - нервно сказал Вес.

      - Не думаю, что выдержку так долго, пока увижу белки глаз, - признался Сильвера. - Как только залезем внутрь, я намерен искать одного единственного из них, и молю господа, чтобы вода на него действовала. Если не вода, то пули... И... - Он вытащил пружинный нож. - Теперь лучше тебе подготовиться. Будем выходить.

      Вес начал надевать кислородный аппарат. Сильвера натянул резиновую маску, поправил шланг, очки. Теперь они были готовы.

      Сильвере пришлось навалиться на дверь - ветер не давал ее открыть. Он с трудом притиснулся наружу, за ним последовал Вес - со стороны водителя дверь была заклинена стволом дерева, к которому прижало машину. Они двинулись вверх по дороге, соскальзывая время от времени в песке. Временами налетали особенно сильные порывы, заставлявшие их пригнуться почти до земли, отталкивавшие к опасному левому краю дороги. Было уже почти темно, и Сильвера понимал, что если вампиры еще не вышли на охоту, то скоро выйдут. Дорога простиралась в крутящуюся ураганную темноту, словно уводя за край мира, откуда им придется падать в бесконечность.

      Они шли уже минут пятнадцать, когда Сильвера увидел что-то впереди, что-то движущееся - быстро, ловко, что-то меньшее по размерам, чем человек. Но трудно было сказать в сумеречном свете, что это было. Существо исчезло, проглоченное ураганом. У Сильверы появилось чувство, что за ними наблюдает кто-то, быстро нагоняющий их сзади. Он выхватил пистолет и обернулся. Ничего - только пустота, шипящий и свистящий по ветру песок. И мгла урагана над мрачной развалиной, где когда-то лежал великолепный сверкающий город. Лос-Анжелес - Город Ангелов. Сильвера держался прямо за Весом. Теперь быстрое движение почудилось ему среди кустов слева, по краю дороги. Потом справа. Он не мог определить, что это было, но движение прекращалось, едва он замечал его.

      А потом из-за завесы бури прямо на них выпрыгнула собака, громадная рыжая дворняга. Глаза ее горели, словно желтые лампы.

      Сильвера увидел белые клыки. Он поднял руку и выстрелил. Собака в прыжке задела его плечо, едва не сбив на землю, и исчезла в темноте. Сильвера не знал, попал он в нее или нет.

      Вторая собака, совершенно черная, отчего они заметили ее слишком поздно, прыгнула, целясь вцепиться в горло Весу. Вес закричал и отпрыгнул в сторону. Собака приготовилась к новому прыжку, но Сильвера, сделав шаг вперед, ударил ее носком сапога в ребра. Собака завыла, завертелась, пытаясь укусить священника за ногу. Вес выстрелил - пуля разнесла череп животному, отбросив собаку в сторону, словно тряпку. Что-то ударило Сильверу сбоку, под колени, заставив покачнуться. Он почувствовал, как до кости впиваются в правую икру клыки. Он изогнулся, высвободил ногу, и когда овчарка-колли снова бросилась на него, выстрелил прямо между глаз. Колли рухнула, несколько раз дернулась и замерла.

      - Я буду прикрывать сзади! - крикнул Сильвера. Нога его кровоточила, но он едва ощущал боль. Теперь, казалось, их со всех сторон окружала сотня стремительных теней, прыгавших, вертящихся, нападавших, уклонявшихся от выстрелов. Сильвера не стрелял. Вес же несколько раз выстрелил наугад.

      - Берегите патроны! - сказал Сильвера.

      Какое-то существо, вроде гигантского мастиффа, выскочило из-за завесы и поднялось на задние мощные лапы. Теперь пес ростом не уступал Весу - его зубы явно были способны с одного раза перекусить человеку горло. Вес уже собирался выстрелить, когда громадная бестия прыгнула в сторону и исчезла. Он поднял голову и увидел силуэты собак, собиравшихся среди валунов над дорогой. Они держались, прижавшись низко к земле, словно волки, приготовившиеся к бою. Защелкали клыки, несколько собак бросилось под ноги Сильвере, отскочили в сторону, снова бросились в атаку. Черная дворняга с тусклыми мертвыми глазами подпрыгнула и вцепилась в рукав священника. Сильвера едва не выронил пистолет, потом пнул собаку здоровой ногой, освободив таким способом руку. Он выстрелил в гущу своры, и собаки мгновенно рассыпались в стороны.

      - Двигайся! - крикнул он Весу. - Не давай им возможности остановить нас!

      Вес краем глаза заметил движение справа. Рыжая худая дворняга хищно шла следом, выискивая удобный момент для нападения. Он выстрелил и услышал жалобный вой. К дороге начали спускаться новые собаки, окружая людей кольцом. Сильвера увидел гигантского серого пса, возможно, это был волк. У пса имелся ошейник с шипами и глаза пылали демоническим огнем голода. Собака-волк шла крадучись, не спеша, позволяя первыми вступить в дело собакам помельче, изучая обстановку. Когда пара собак напала на Сильверу слева и он развернулся им навстречу, этот пес прыгнул справа, с места, бесшумно. Его челюсти широко раскрылись, готовые перекусить руку, державшую пистолет.

      Сильвера успел отвести руку, но массивное тело пса ударило с такой силой, что он не удержался на ногах и упал со стоном. Пес навалился на него сверху, пытаясь просунуть пасть под маску, чтобы добраться до горла священника. Сильвера чувствовал горячее дыхание и прикосновение мокрой морды пса, увидел светящийся жаждой крови взгляд.

      В следующий миг голова собаки превратилась в мешанину раздробленных костей, кровавой жижи и белесой мозговой массы.

      Он услышал второй выстрел пистолета Веса. Сильвера оттолкнул в сторону тяжелое тело мертвого пса-волка и встал, стирая рукавом кровь, забрызгавшую очки. Собаки кружили, прыгали и отскакивали, но близко больше не подходили. Очевидно, подумал Сильвера, серый волк был вожаком стаи и его гибель обескуражила остальных, лишила их организации. Круг животных поначалу сжимавшийся, стал заметно шире, и постепенно они начали исчезать за завесой бури. Вес и Сильвера слышали вой собак в скалах над дорогой, словно поданные оплакивали гибель своего короля.

      - Они могут вернуться! - крикнул Сильвера. - Нужно спешить!

      У него в обойме осталось всего два патрона. На ходу он перезарядил пистолет Веса и вернул его актеру.

      Дорога стала менее крутой. Они скорее почувствовали присутствие замка впереди, чем увидели его темные каменные стены сквозь мутную мглу. Ветер был ужасным, он едва не сбрасывал Веса и Сильверу обратно на пройденный ими уже крутой участок дороги и дальше, в каменистый обрыв, куда они чуть было не свалились вместе с джипом. Они продвигались вперед, делая каждый последующий шаг с величайшей осторожностью и осмотрительностью. Вокруг с шипением вырастали и переползали с места на место горы песка, падая с обрыва, оставляя кометные хвосты на фоне мглистого неба. Сначала Сильвере показалось, что перед ними продолжение горы, темная крутая скала, но подойдя ближе, они увидели, что это стена замка - швы между грубыми плитами казались шрамами на коже Левиафана. Он увидел башни, зубцы стен, стекла, блестевшие в высоких окнах, упиравшиеся в низкие облака шпили. Замок напоминал своим внешним видом ухмыляющийся каменный череп, громадный, жуткий, запретный, словно бесконечный кошмар.

      Ошеломленный, Сильвера замер. "Вперед, - сказал он сам себе. - Это придется выдержать. То, что должно быть сделано, должно быть сделано".

      - Что будем делать? - крикнул сквозь ветер Вес. - Как мы переберемся через стену?

      Сильвера вдоль подъездной дорожки направился к воротам, остановился, глядя на путаницу колючей проволоки, преграждавшую путь.

      - Думаю, что смогу перебраться через нее, если ты мне поможешь, - сказал он.

      Вес остановился, всматриваясь в окна и балконы в поисках признаков деятельности обитателей замка. Замок казался пустынным, вымершим. "Может, они еще спят! - сказал он сам себе. - Конечно, спят. Если мы поспешим, то успеем забраться туда, найти Соланж и убежать до того, как вампиры начнут просыпаться". Он наблюдал за подходившим к воротам Сильверой. Издалека доносился хор завываний - как будто собаки собирались для следующей атаки. Сильвера посмотрел через плечо, в темноту, чувствуя, как поднимаются волосы на затылке.

      И одновременно со следующим шагом он услышал тихий щелчок пружины. Что это такое - он осознал лишь через долю секунды, в тот момент, когда сверкающие челюсти капкана, подняв фонтан песка, сомкнулись на его левой голени. Боли он сначала не почувствовал - лишь треснула кость, словно сухая ветка. Он понял, о чем не подумал, когда ступил на дорожку, ведущую к воротам. Песок не случайно был здесь особенно густ. Его насыпали, чтобы спрятать капканы, пригодные не то что на непрошенных гостей-людей, а для медведей. Накатила раскаленная до бела волна боли, заставившая его закричать. Он начал падать назад, медленно, словно в кошмарном сне, где все движения замедляются, кажутся безумными и ненужными. Он попытался предотвратить удар, выставив руку, и с ужасом увидел, как защелкиваются зубья нового капкана, пропустив кисть всего на несколько дюймов. Он упал на бок - третий капкан звонко сомкнул челюсти прямо перед лицом. Потом ему показалось, что башни замка летят на него. И они упали, накрыв Сильверу агонией тьмы.



      14


      Принц Вулкан открыл глаза. Сон мгновенно улетел, словно его и не было. Принц был молодым животным, готовым броситься на охоту. Сегодня, решил он, я спущусь в город и присоединюсь к войскам, вместо того, чтобы ждать привезенной в замок еды. Он будет мчаться на охоту вместе с солдатами, втягивая приносимые ветром запахи, выискивая аромат теплой крови, вслушиваясь в шорохи спрятавшихся в подвалах и на чердаках людей. Жажда еды знобила принца, хотя голод был еще не слишком неприятным.

      Какое-то неловкое, неприятное чувство не давало ему покоя - ничего подобного не испытывал он уже давно. Ему снилось, что он стоит посреди громадного стадиона, более грандиозного даже, чем римский Колизей, и его освещают ряды прожекторов на мачтах. Он стоял на возвышении, зеленое поле по краям было ограничено колоннами и с трибун его окатывают горячие и сладкие волны поклонения и обожания. Они все называют его ХОЗЯИН, и когда они прыгают на поле и бегут к возвышению, чтобы поцеловать руку, адъютанты в сопровождении сторожевых собак, выстраиваются защитным кольцом. В этот момент он понимает, что город в его руках. Лос-Анжелес в их руках - первая победа неуязвимой армии вампиров. Первая из многих.

      Крики на трибунах усиливались. Его имя громом прокатывалось над стадионом, грозно и торжествующе. Следующая жертва - Сан-Франциско и Сан-Диего. Это закрепит победу на Западе. Потом армия скрыто поползет на восток - передовые отряды будут проникать в основные города, одно крыло захватит собой Канаду, второе, южное, Мексику. Начиналась новая эпоха. Он станет ее предвозвещающей звездой.

      Но посреди всеобщего ликования он вдруг почувствовал, как легла на плечо сухая узловатая ладонь. Он повернулся лицом к Владыке.

      Но это был совсем не тот Владыка, к которому Конрад привык. Глаза его потускнели, губы были напряженно сжаты.

      - Будь осторожен, Конрад! - сказал Владыка. - Будь очень осторожен.

      - Мой час настал! - воскликнул Вулкан. - Чего мне опасаться? Послушай, как вопят они мое имя! МОЕ имя!

      - Это всего лишь сор, - прошептал Владыка, и когда глаза его опять открылись, Вулкан почувствовал усталость и... слабость своего старого учителя. - Мой противник тоже двигает свои фигуры, Конрад. Мы еще не кончили играть, и еще не победили.

      - Игру? - переспросил Вулкан. Крики превратились в далекий шум и совсем исчезли. Теперь он стоял в центре пустого стадиона, перед Владыкой, и прожектора начали слепить. - О каких фигурах ты говоришь?

      - Ведь они сильны, Конрад, ты понимаешь это? Они не признают поражения! Они отказываются подчиниться неизбежному. Ты едва лишь царапнул по всей массе человечества, а уже думаешь, что завоевал мир! Ты ошибаешься! - Голос Владыки превратился в громовое ворчание, прокатившееся по всему полю. - Тысячами покидают они этот город, Конрад...

      - Нет! Ураган не даст им...

      Глаза Владыки вспыхнули:

      - Существует предел всему, Конрад, и даже МОИМ возможностям! И твоим - тем более. Игру выиграет самый выносливый. А чему, так это выносливости можно поучиться у людей, Конрад.

      - Я их раздавил, смял! - воскликнул Конрад. - Город мой!

      Владыка покачал черной головой и печально посмотрел на ученика.

      - Ты усвоил все уроки, кроме одного, самого важного. Никогда не считай свое положение полностью безопасным. НИКОГДА! Ты можешь взять коня или слона, а тебя поразит простая пешка!

      - Никто не может поразить меня! - сказал Вулкан с вызовом. - Я.... сильный!

      - Четверо уничтожат тебя, - тихо сказал Владыка. - Они уже приближаются к замку. Четыре фигуры - слон, ладья, конь и пешка. Сами не сознавая того полностью, они сошлись в смертоносной комбинации, Конрад. Я сделал все, чтобы их остановить, но они выдержали... И они приближаются. Мы все еще способны их уничтожить. Мы все еще можем выиграть в этой партии, но ты должен знать, откуда грозит опасность...

      - МЫ? - Вулкан стряхнул с плеча руку Владыки. - МЫ? Разве ты не слышал, чье имя кричали они? Кого называли Хозяином? МЕНЯ! Принца Конрада Вулкана! Короля вампиров! Они признавали во мне высшую силу!

      - Я дал жизнь тебе и твоему племени. Я научил тебя секретам власти, которыми ты теперь хвастаешь, магии А-банер, Нектанебус и Соломона. Я показал тебе, что значит быть королем. Но ты уязвим, Конрад, ты тоже уязвим...

      Вулкан холодно смотрел на учителя, потом спросил:

      - Кто осмелится испытать меня?

      - ЧЕТВЕРО ЛЮДЕЙ.

      - Четверо людей? с презрением переспросил Вулкан. В усмешке показал он свои клыки. - Ты не знаешь, какова численность моей армии сейчас. Прежде, чем солнце зайдет, я буду командовать двумя миллионами! А завтра ночью... - Он поднял руку, сжал кулак, глаза его горели бешеным зеленым огнем. Потом усмешка его внезапно исказилась гримасой осознания. - Ты.... боишься, не правда ли? Ты испугался? Чего? Тех четверых? Почему? Ты ведь мог бы найти их и разорвать в клочки?!

      - Потому, - тихо сказал Владыка, - что наш противник использует их, действует через них, подобно тому, как используем мы наши фигуры. Я... не могу... коснуться их...

      - Ты боишься! - закричал принц. - Ну, а я не из трусливых, теперь я знаю все, что должен знать, и меня зовут мои войска, и мы продолжим наступление! Теперь нас никто не остановит. Может, ты боишься... - Он замолчал, его поразила крамольная мысль. Но он понял, что теперь знает правду, и слова сами сорвались с его губ. - Ты испугался МЕНЯ? Не правда ли? Ты боишься, что я стану слишком сильным? Ты не хочешь, чтобы я узнал...

      Владыка молча наблюдал за ним. Глаза его начали светиться, словно озерца лавы из горнила вулкана.

      - Я буду жить вечно! - кричал Вулкан. - И всегда буду молодым, всегда! Ты видел, что я могу, и ты явился, чтобы посеять во мне сомнение в собственных силах. Хочешь, чтобы я испугался четверых людей, которых почему-то боишься ты сам!

      - Вечно - это слишком долго, - сказал Владыка, - и едва ли всегда достаточно долго. Я пришел предупредить тебя, Конрад. Я сделал для тебя все, что мог, остальное будет зависеть....

      - Я больше не нуждаюсь в тебе! - сказал принц. - Школа кончилась!

      Владыка, казалось, задрожал от гнева. Тело его начало расти, словно грозовая туча, словно надвигающаяся ночная тень. Он сделал шаг вперед, накрывая Вулкана дыханием ледяного ветра, энергии, исходившей от него.

      - Глупец! - прошептал Владыка. - Мальчишка! Глупый мальчишка!

      - Нет, я уже не мальчишка! НЕТ, НЕТ, НЕТ! - закричал Вулкан, но когда он попытался сделать шаг назад, он почувствовал, что попал в плен границ тени.

      - Ты думаешь, что был моим единственным учеником, Конрад? Нет. У меня есть другие, с еще более мощным потенциалом, чем у тебя. И боюсь я не твоей силы, а твоей слабости. Этот город уже почти пал перед твоей армией, но не благодаря ее силе. Ты сделал то, чего мы от тебя хотели. Наступил момент остановиться, перейти в отступление...

      - Отступление? - изумленно повторил Вулкан. - Нет! Это МОЙ город! Мой Вавилон! Я не побегу прочь из-за каких-то жалких людишек, которых всего лишь четверо...

      - Одно дело - захватить плацдарм, - сказал Владыка, - другое - удержать его. Бери своих лейтенантов и сколько сможешь остальных - и уходи отсюда, немедленно. Перейди через горы на западе. Начни все сначала, и я смогу помочь тебе, как помогал до сих пор...

      - ПОЧЕМУ? - воскликнул Вулкан. - ПОЧЕМУ ТЫ БОИШЬСЯ?

      - Я боюсь того, что использует против нас наш противник. Этот город...

      Вулкан прижал к ушам ладони.

      - УХОДИ! - крикнул он. - Ты не испугаешь меня, нет! Ты не запутаешь меня! Меня никто не победит теперь!

      Владыка долго смотрел на Вулкана в молчании, и когда он снова заговорил, в тоне его явственно чувствовалась печаль:

      - Я относился к тебе, Конрад... лучше, чем к другим... Ты был моей надеждой на новое начало.

      Тень сгустилась, тяжелые складки окутали Конрада.

      - Итак, ты отрекаешься от меня, не так ли? После всех проведенных вместе столетий, ты отрекаешься от меня в мгновение ока? - Глаза Владыки горели, как подземное пламя. - Я учил тебя хорошо, может, даже слишком хорошо. Но теперь я вижу, что одному не в силах был научить тебя. Быть взрослым. Ты навсегда остался семнадцатилетним, наполненным детскими потребностями и фантазиями. Не ты стал королем, Конрад, им тебя сделал Я. Да будет так. Твоя вечность лишь эпизод для меня. Теперь ты владеешь королевством. Защищайся как сможешь. Но в одном ты был прав, мой бывший ученик. Школа в самом деле кончилась.

      Тень начала вращаться, словно смерч, на вершине которого желтыми лампами горели глаза Владыки, прожигая череп Конрада. Вулкан задрожал, холодная волна прокатилась по его жилам. Смерч сложился вдвое, потом начал свертываться сам в себя, будто старинный пергамент. Еще секунда - и он начал меркнуть. Безжалостные желтые огни глаз исчезли последними, постепенно погасая, как невыключенные лампы.

      Когда Владыка исчез, стадион, окружавший Конрада, замерцал, словно мираж, ряды прожекторов начали один за другим гаснуть.

      И принц Вулкан открыл глаза, глядя в темноту пробуждения.

      Он лежал несколько секунд неподвижно, размышляя над скрытым значением сна. Он чувствовал себя страшно беззащитным, озябшим, лишенным былой уверенности. Это были странные ощущения, они, словно ил со дна пруда, поднимались из времен его человеческого бытия. Четыре человечишки? Идут на поединок с королем Вампиров? Абсурд.

      Немного погодя он поднял руки, откинул крышку гроба и вылез наружу, покинув теплое ложе защищающей родной венгерской почвы. Он стоял на первом этаже подвала, с его разветвленной системой коридоров, комнат, заполненных старой мебелью, ящиками, пачками старых газет и журналов, связанных истлевшим шпагатом.

      В одном из ящиков Конрад когда-то обнаружил пожелтевшие глянцевые листы плакатов и афиш, рекламирующих фильмы Орлона Кронстина. Человек в гриме вампира нависал над ничего не подозревавшей в своем сне блондинкой. Все это крайне забавляло Вулкана. Лицо вампира на фотографии было тупым, летаргическим, абсолютно не голодным. Однажды, прогуливаясь по южной окраине Чикаго вместе со стариной Фалько - бедный предатель Фалько! Все-таки он был славный малый! - они остановились перед мигающей неоновой рекламой: "Дамен Сут Театр" - ниже - "Двойная программа ужасов. Проклятие вампира и Графиня Дракула". Естественно, они зашли просмотреть эти старые ленты, до безобразия стершиеся. Было довольно весело. Раньше он уже смотрел фильмы, в Лондоне, но те были немые, а теперь на экране не только разговаривали, но и изображение было цветным. Вулкан, действуя больше из внезапного побуждения, чем реальной необходимости, пересек балкон и сел на свободное место позади мужчины, который громко храпел открытым ртом. Вулкан легко мог заглянуть под покров лысеющей головы и как в раскрытой книге прочесть все сны - мечтания всей жизни этого человека. У него была жена по имени Сесили, двое детей - Майк и Лайза, двухкомнатная квартира со старинными швейцарскими часами с кукушкой на стене, кипы бумаг и счетов на столе под желтым светом настольной лампы, дружки, сгрудившиеся вокруг стола в задымленной темной таверне, стакан пива на салфетке с надписью "Мак-Дуглас". Этот человек больше всего хотел бы всегда быть молодым, свободным от забот, мчаться по проспекту в красном спортивном авто с лисьем хвостом на антенне. За какие-то двенадцать минут - промежуток между укусом и высасыванием нужной порции крови - принц Вулкан полностью изменил жизнь этого человека по имени Коркоран. Теперь он был одним из нескольких сотен вампиров Чикаго, ждавших триумфального возвращения Хозяина с Запада.

      Пора было сзывать собак обратно в замок, на ночь. Принц сконцентрировал волю, нащупывая контакт с самым большим зверем, который стал вожаком, организатором своры. Глаза Вулкана закатились, он напрягся, но почему-то не мог нащупать вожака. Словно дуновение холодного ветра, как призрачная ментальная тень, покинул он стены замка, направляя свой внутренний огненный ищущий глаз в потоки бури. Но он больше нигде не чувствовал присутствия вожака - связь между ними была надежно, но необъяснимо, прервана. Теперь он ощущал присутствие других собак, их боль, смятение, тупую ярость. Он поискал среди них, ощупывая примитивные сознания животных. Собаки полностью вышли из-под контроля. Они были сильно напуганы чем-то. Вулкан прочел их смутные впечатления о громе, огне, обжигающей, дробящей кости боли. Он тут же вернулся обратно в свое тело, в замок. Глаза заняли нормальное положение в проемах глазниц, зрачки сузились в привычные щели. Что-то случилось с вожаком стаи. Очевидно, пес мертв. Но что или кто его убил?

      Он поспешил вдоль коридора, мимо комнат, где Кобра и остальные лейтенанты начали просыпаться. Взобравшись по длинной спиральной каменной лестнице, которая вела к толстой, в три дюйма толщиной, дубовой двери. За дверью находился первый, основной, этаж замка. Рядом с дверью, у основания другой каменной лестницы, стоял мотоцикл Кобры - почти вся черная краска была с него содрана песком урагана.

      - Таракан! - крикнул Вулкан, и голос громом проревел по коридорам замка, по комнатам и альковам. - Таракан!

      Он поспешил наверх, стуча подошвами по каменным плитам. На втором этаже коридоры свистели завихрениями ветра, проникающего в замок сквозь щели и трещины. Здесь имелось множество комнат без окон, в которых тоже хранились гробы со спавшими вампирами, и уже довольно многие их хозяева бродили из комнаты в комнату, как безмолвные призраки. При приближении Вулкана они быстро покидали его путь, уступали почтительно дорогу. Какая-то красивая женщина - блондинка в запятнанном кровью черном платье бросилась к принцу, чтобы поцеловать руку, но он сердито на нее зашипел и вырвал ладонь. Сейчас он был занят более срочными делами.

      - Таракан! - снова крикнул он в гневе, и в следующую секунду увидел яркую точку света впереди. Свет приближался.

      - Я же тебя звал! - сказал Вулкан; глаза его светились. - Где ты был?

      - Я слышал, Хозяин, но я... разводил огонь в камине в зале. Теперь зал готов, Хозяин.

      Вулкан заглянул в мозг этого человека - это было несложно, сознание Таракана было до смешного детским, до смешного податливым. Он увидел, чем занимался Таракан минуту назад. Разведя огонь в зале и приготовив карты, Таракан был загипнотизирован вращением спиральной колонны песка в золотой чаше. Он забыл обо всем остальном, как ребенок, зачарованный новой восхитительной игрушкой. Принц поспешил покинуть сознание Таракана, память которого кипела темными силуэтами, воспоминаниями о женщине, черты лица которой почему-то постоянно менялись, тело которой полетело вниз, сквозь лестничный пролет и осталось лежать в самом низу, словно кукла со сломанной шеей. Целые стаи и рои крыс и тараканов дергались в смертной агонии.

      - Что-то случилось с собаками! - недовольно сказал Вулкан, потом вспомнил слова Владыки: "Четверо придут, чтобы уничтожить тебя!" - Возможно, кто-то проскользнул в замок.

      Таракан был изумлен;

      - Кто? В замок... мимо собак...

      - Пойдем!

      Он прошел мимо оцепеневшего Таракана узкой каменной лестнице, заканчивающейся у дубовой двери с двойным засовом. Отперев засовы, он шагнул на широкий балкон, находившийся примерно в пятидесяти футах над землей. Он подошел к каменному парапету, всмотрелся в темноту - он ясно слышал далекое беспорядочное завывание сторожевой стаи. Да. Теперь он был уверен. Первая линия обороны замка пробита. Но как насчет второй линии? Наклонившись, он посмотрел вниз.

      Сначала он не увидел ничего необычного. Главные ворота были закрыты, в укрепленном дворе замка никого не было видно. Но потом он заметил слабое движение сразу за воротами, по ту сторону стены, и увидел двух людей - на них были какие-то маски с подключенными к ним баллонами, видимо, дыхательные аппараты - и один из них попал в ловушку. Его левая лодыжка была в пасти капкана. Второй пытался помочь ему выбраться, оттащить раненного от ворот к укрытию - нескольким высохшим деревьям в десяти ярдах от ворот. Там характер местности, деревья и темнота могли дать им какое-то убежище.

      Вулкан усмехнулся. Когда он убедился, что первая линия обороны пройдена, что кому-то удалось пробиться сквозь бурю и свору охраняющих замок псов, его наполнило беспокойство и какое-то жуткое изумление. "ЧЕТВЕРО", - так сказал Владыка. "ОНИ ВЫНОСЛИВЫ. ОНИ ВЫДЕРЖАТ". Но владыка ошибся. Их всего лишь двое, и оба уже не опасны ему, принцу вампиров, Конраду Вулкану. Один лежит на земле, а второй, похоже, вот-вот сам свалится. Их всего лишь двое, и оба они забрались сюда, в горы, чтобы встретить собственную смерть. Владыка ошибался.

      - Ошибался! - крикнул Вулкан. - Чего мне опасаться? Тебя? - И он холодно рассмеялся, длинные клыки выдвинулись из гнезд в челюстях. Смех - холодный, жестокий, хриплый - внезапно прекратился. Глаза Вулкана сузились. Он смотрел, как человек в кислородной маске пытается тащить своего раненого или уже мертвого товарища.

      - Спустись и найди мне Кобру, - приказал Вулкан Таракану. - Вместе с ним приведите вот тех двоих - если они еще способны передвигаться - если нет, принесите их в зал совета. И запомни - они нужны мне нетронутыми. Пока. Объясни это Кобре как следует.

      Таракан с готовностью кивнул и поспешил прочь, исчезнув за дверью.

      Принц Вулкан подался вперед, опираясь о парапет, с большим интересом рассматривая две фигурки внизу. Как эти двое умудрились его вычислить? Как они догадались, что он скрывается именно здесь, в замке Кронстина? А другие люди - они знают, где спрятался Вулкан? Если да, то убежище не настолько безопасно, как ему казалось. Предупреждение Владыки эхом отдалось в голове, но он отмахнулся от неприятной мысли. Небольшое развлечение - как раз это ему сейчас необходимо, чтобы отвлечься от мрачного воспоминания о разговоре с Владыкой. Да! Развлечение! Игры, охота, что-нибудь вроде фехтовального турнира - драка медведя с кабаном, сражение псов с крысами, которые так любил его папа-Ястреб. Если эти двое выдержали переход в горы, добрались до самых стен замка, если они в самом деле были так выносливы, то наверняка выдержат еще немного, чтобы доставить небольшое удовольствие королю вампиров и его придворным. Наверняка!



      15


      Крысси вытянул перед собой руку с фонариком. Его слабый свет бросал золотые заплаты освещенных стен на плотную ткань темноты. Туннель продолжал вести вверх, как и все предыдущие две мили. Дно было липким и скользким.

      Ноги и спина Палатазина невыносимо ныли, и несколько раз ему приходилось останавливаться, отдыхать, прислонившись к стене, отчего их продвижение катастрофически задерживалось. На лице выступили капельки пота, и ему приходилось бороться не только с усталостью, но и с клаустрофобией, и постоянным кошмарным ощущением, что за ними кто-то следит, позволяя им пока двигаться без помех, словно кот, играющий с преследуемой мышью. Он чувствовал за своей спиной ХОЛОД - и несколько раз, когда чувство становилось невыносимым, он доставал из кармана спички и баллон аэрозоля, зажигал импровизированный факел и направлял назад. Он не видел вампиров, но слышал сердитое шипение, шуршание - всегда за пределами освещенного круга. Пламя не давало им приблизиться. Пока.

      Они несколько раз проходили под колодцами люков, и Палатазин поднимался, чтобы выглянуть и определить, где они находятся, пытаясь вспомнить, видел ли он окрестности во время первой попытки добраться до замка на машине. Ураган заметно сбавил силу, и несмотря на бьющие в лицо ветер и песок, видимость стала лучше. В сумерках он различал темные силуэты коттеджей, расположившихся на склоне холма. Нужно было продолжать подъем. Палатазин опасался, что они совершенно пропустят поворот. Вдруг они уже его пропустили? Он не был уверен, что это не так.

      По спине его опять пробежала неприятная волна дрожи. Он чиркнул спичкой. В красноватом мерцании огонька спички он увидел мертвые, словно черные дыры от пуль, глаза - до них было с десяток футов. Вампиры - их было трое, по меньшей мере - тут же умчались за границу темноты, предчувствуя появление языка пламени из баллона. Палатазин достал баллон из рюкзака, нажал кнопку, направив струю на спичку. Пламя рванулось вперед красно-голубым языком. Вампиры поспешно отступили в тень. Палатазин слышал их сердитое шипение и проклятия.

      Они продолжали подъем под прикрытием Палатазина. Когда пламя начало трещать и меркнуть, они увидели, как ближе подкрадываются к ним вампиры с хищными и отвратительными лицами, оставаясь на самой границе света. Их было трое - двое парней и девушка, и глаза их зло отсвечивали серебром и кровью.

      - Опусти эту штуку, старичок, - прошептал один из них. Палатазин слышал голос совершенно ясно, но губы вампира, кажется, оставались совершенно неподвижными.

      - Давай-давай, - прошептала девушка-вампир, холодно усмехнувшись. - Отпусти огонь, будь умницей...

      - Нет! - крикнул Палатазин. Видение его, казалось, стало туманным, темнота начала наползать со всех сторон, грозя поглотить их.

      - Они говорят внутри вашей головы! - резко предупредил Томми. - Не слушайте их!

      - Пожалуйста, - сказала девушка-вампир и облизнула губы черным юрким языком. - Очень вас прошу.

      Другой вампир попытался выбить баллон, и Палатазин чуть не выпустил кнопку. Металл баллончика стал горячим, и он знал, что лака осталось на минуту, не больше.

      Внезапно Крысси остановился.

      - Эй, слышите? - спросил он хриплым от напряжения голосом.

      Палатазин попытался прислушаться, не обращая внимания на голоса, звучавшие в голове. Три вампира обнаглели, то и дело прыгая вперед и пытаясь выбить баллончик из руки Палатазина.

      - Слышу! - воскликнул Томми. - Наверху собаки лают!

      Палатазин попытался сосредоточиться, отбросив в сторону голоса вампиров, и немедленно услышал лай - призрачный хор завываний, доносившийся откуда-то сверху.

      - Нужно найти дорогу наверх! - крикнул он, и потом услышал голос девушки-вампира;

      - Нет! Зачем это вам? Ты ведь хочешь бросить баллон и остаться внизу, с нами. Правда?

      Пламя зашипело, дало осечку раз, потом второй. Теперь весь туннель, казалось, был наполнен вонью горящего аэрозоля и адским дымом. Один из вампиров бросился на Палатазина, тот направил пламя прямо ему в глаза. Существо пронзительно завопило и отскочило назад.

      Крысси нашел лестницу и начал подниматься. Когда он отодвинул в сторону люк, даже малейшего намека на свет, просочившийся вниз, было достаточно, чтобы заставить вампиров отступить. Они стояли тесной группой, шипя, словно гремучие змеи, и Палатазин слышал серебристый голосок в мозгу, повторявший;

      - Вы нужны нам, останьтесь. Пожалуйста...

      И на миг ему захотелось остаться.

      - Наверх! - крикнул он, чувствуя, как вихрем врывается в колодец ветер снаружи, обдувая лицо. Пламя баллона погасло. Томми как раз поднимался по лестнице к ждавшему наверху Крысси. Когда Палатазин сам начал карабкаться, один из парней-вампиров бросился вперед и схватил за лодыжку, стараясь стащить вниз. Палатазин дрыгнул ногой, освободился, увидел пару жутких клыков, которые едва не вонзились в ногу. Потом вампир вскрикнул, испытывая боль даже от недолгого нахождения в тусклом свете из люка, и бросился прочь. Когда Палатазин достиг конца колодца и начал протискиваться в отверстие люка, он услышал далекий слабый шепот;

      - Не уходи... не уходи... не уходи...

      Вокруг бушевал ураган, и откуда-то справа он слышал лай и завывание собак. Трое людей двинулись вперед. Ветер каждую секунду грозил бросить их на землю. Через минуту Палатазин увидел два домика, которые показались ему знакомыми, хотя в этом он не был уверен. Потом из сумрака выступили знакомые засохшие деревья, и он понял, что эта узкая дорога змеится вверх по Аутпост-драйв.

      - Осталось мало! - крикнул он Крысси, прикрывая лицо локтем. - Но обратно в дыру я не полезу. Замок на самом верху этой горы.

      - Парень, эти кровососы внизу меня до смерти напугали, - сказал Крысси. - Нам в самом деле лучше обратно не соваться. Сечешь?

      Палатазин кивнул. Он обернулся к Томми;

      - С тобой все нормально?

      - Порядок, - ответил мальчик, держа ладони чашкой перед лицом, прикрывая рот и нос. Он покачнулся, едва не упав - настолько силен был порыв ветра.

      - Тогда вперед, наверх!

      Палатазин пошел первым, замыкал цепочку Крысси. Взяв друг друга за руки, они с трудом поднимались вверх по дороге. Ветер был яростным, и Томми пару раз падал. Его едва не уносило, и Палатазин с Крысси едва успевали прийти ему на помощь. Они прошли мимо какой-то машины военного типа, вроде джипа, но побольше размером. Она приткнулась к дереву на краю дороги, очевидно, произошла авария. В нескольких десятках метров они обнаружили трупы нескольких собак, уже наполовину невидимых под покровом нанесенного песка. Теперь со всех сторон раздавался вой ветра, приносивший лай и завывания, и Палатазин чувствовал, что сверху за ними следят. Подняв голову, он увидел несколько собак, присевших за камнями скалы над дорогой, это их вой доносил ветер. Несколько раз собаки выпрыгивали из темноты, грозно щелкая зубами, потом так же стремительно исчезали. Одна из них, овчарка-колли, прыгнула на Крысси, схватила за ногу, повалила и тут же умчалась прочь. Палатазин знал, что через несколько секунд перед ними будет сам замок. И он был уверен, что часть вампиров - если не все - уже проснулись. И очень скоро весь замок, как и город внизу, будет кишить вампирами. Рюкзак, полный осиновых кольев показался необыкновенно тяжелым, и по спине пробежали колючие ледяные мурашки. Он надеялся, что некоторых вампиров еще успеет застать внутри гробов, особенно короля. Но, рассуждая логически, он должен быть среди первых проснувшихся. И все же на их стороне был фактор внезапности, и это было немаловажно. "В армии это называется "посылаем вас на верную смерть", - подумал Палатазин. - Добраться в замок - это не самое сложное. Вернуться целыми и невредимыми - вот в чем задача." Но он все это знал заранее и принимал риск как должное, так же, он был уверен, как понимал и принимал его отец. Ему было жаль Томми.

      Когда впереди поднялась мрачная громада замка, Палатазин остановился и прошептал;

      - Боже, помоги нам!

      Он осмотрел стены, зубья, башенки и парапеты, заметил колючую проволоку, обильно обвившую верхушки стен.

      - Как же нам туда забраться? - тихо спросил он сам себя. Паника, долго сдерживаемая, кипятком обожгла его изнутри. Неужели они прошли через все это только для того, чтобы остановиться перед стенам замка, возведенного эксцентрической кинозвездой? "Нет! Назад мы уже не можем вернуться!" - сказал себе Палатазин.

      Они подошли к стене. Здесь ветер был заметно слабее, и вместе с ним менее мучительным стал поток песка. Палатазин посмотрел на массивные створки громадных ворот, заметил в песке перед ними несколько мощных капканов, подходящих для охоты на медведей. Точно такая же, покрытая толстым слоем песка дорожка шла вокруг правой стены, в обход замка.

      Внезапно Томми дернул его за руку. Палатазин обернулся и увидел, что Крысси мчится в укрытие зарослей засохших деревьев в нескольких ярдах от ворот. Томми снова потянул Палатазина за руку, кивком головы указывая вверх - лицо превратилось в бледную маску страха. На высоком балконе стоял мужчина, глядя в ночь, повернувшись лицом к Лос-Анжелесу, опустошаемому сейчас армией вампиров. Палатазин побежал под укрытие деревьев и присел там, между Томми и Крысси. Человек у парапета балкона обвел взглядом горизонт, потом опустил голову, глядя, казалось, прямо на их укрытие. Трудно было сказать на расстоянии, но Палатазин подумал, что это вполне может быть Уолтер Бенфилд. Человек на балконе отвернулся, поднял руку к лицу, раз, потом еще раз. Завывание собак прекратилось. Потом человек исчез, и Палатазин облегченно перевел дыхание.

      - Ух, едва не испачкал штаны, - простонал Крысси. - Вот тебе и истина в кофейной гуще!

      Через пару минут мимо их укрытия пробежало несколько собак. Они исчезли в том же направлении, в каком вела мощеная булыжником дорожка, уходившая за стену замка. За этими собаками последовали другие, некоторые рычали, дрались между собой. Стая, судя по всему, была в состоянии паники, но среди собак Палатазин заметил несколько громадных животных, не уступающих размерами пантерам. Несколько раз такая гигантская собака останавливалась и с протяжным рычанием поворачивала голову в сторону деревьев, где укрылись люди, угрожающе скаля клыки, но потом она убегала месте с остальными, исчезнув за углом стены. Крысси дрожал от страха, но Палатазин решил, что собаки о них забыли. Очевидно, подошло время кормить их, и они все спешили получить свою долю. Значит, в замке имелся еще один вход. Служебный, очевидно. Он попытался вспомнить все, что знал из короткого ознакомления с делом Кронстина. Он припомнил, что читал доклад лейтенанта Саммерфилда насчет того, как проникли в замок убийцы. Там было что-то вроде служебного хода, точно. Калитка в задней стене и... винный погреб.

      - Посмотрим, куда убежали собаки, - предложил Палатазин Томми, когда собаки перестали появляться. Крысси испуганно нахмурился, и Палатазин сказал:

      - Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

      - Верно, брат. Это я секу. Старина Крысси выкопает себе маленькую норку в земле и заляжет, как в старом проклятом Вьетнаме... - И он принялся загребать ладонями песок и землю у ствола большого засохшего дерева. Когда Палатазин и Томми покинули ряд деревьев, Крысси поднял голову, посмотрел им вслед и пробормотал: "Еще немного", и затем снова лихорадочно принялся за работу.

      Палатазин и Томми поспешно поднимались вверх по подъездной дорожке, держась достаточно близко от массивных каменных плит стены. Палатазин услышал далеко впереди лай собак. Потом донесся шум иного рода - металлический стук цепей, щелканье пришедших в действие механизмов. Лай стал заметно тише. Томми побежал вперед и успел заметить, что собаки исчезают под каменной аркой, куда и вела мощеная дорожка - очевидно, за аркой лежал двор замка. Ворота, средневековое устройство с железными решетками, были опущены - с помощью цепи и ворота - ровно настолько, чтобы собаки успели проскочить во двор.

      - Эй, паразиты, скорее! - рявкнул мужской голос. - Паршивцы! Быстро! Сюда!

      Томми прижался к стене, сердце его колотилось. Когда собаки все до последней исчезли внутри двора, защелкали звенья цепи, и железная решетка ворот медленно опустилась до самой земли. Томми выждал еще минуту и скользнул к самой решетке. Он взглянул во двор - там стояло несколько мощных грузовиков с фургончиками-прицепами, яростно-желтый бульдозер и черный "линкольн-континенталь". Стены замка уходили вверх так резко, словно это была стена плоскогорья из черного камня. У самого подножия стены Томми увидел человека - невысокого, полного, с коротко подстриженными черными волосами, который открыл массивного вида деревянную дверь, в которую ту же, отталкивая друг друга, устремились собаки. Пару раз некоторые из них рычали на этого человека, грозившего им зловещего вида деревянным посохом.

      - Вниз! - крикнул мужчина, с хрустом погружая свою палку в гущу стаи, - Паршивцы!

      Когда собаки исчезли, он сам вошел и дверь за ним затворилась.

      - Бенфилд! - прошептал Палатазин, глядя поверх головы Томми. - Бог мой!

      Он подошел к решетке ворот и потряс за прутья - те же не дрогнули.

      - Именно этим путем проникли в замок убийцы несколько лет назад, - сказал Палатазин. - Но каким способом?

      Он вспомнил, что в рапорте Саммерфилда что-то говорилось о том, что убийцы Кронстина были людьми высокими и худощавыми, возможно, подростками, достаточно ловкими, чтобы... Он присел и начал двумя руками отбрасывать песок у основания ворот. Сердце его забилось сильнее. Вот где прокопали ход убийцы одиннадцать лет назад, и выемка сохранилась до сих пор. Подросток мог бы протиснуться под воротами. Он посмотрел на Томми, и мальчик понял, что от него требуется.

      Даже Томми, сняв куртку и втянув живот, с трудом справился с задачей. Он полз, извиваясь, несколько раз ему казалось, что он застрял, но наконец он уже стоял на другой стороне. Он подошел к цепи, свисавшей с пары железных воротов в стене, и потянул. Мышцы плеча пронзила судорога, а ворота приподнялись лишь всего на пару футов, после чего ему пришлось отпустить рукоятку. На этот раз он обнаружил, что цепь подобна веревке венецианских жалюзи - можно было закрепить цепь за железный штырь и отдыхать, при этом решетка не опускалась. Таким образом, он поднял решетку на четыре фута и дальше уже ничего сделать не мог. Палатазин протиснулся под решеткой, и они поспешили мимо бульдозера, грузовиков и "линкольна" к двери, в которую вошел Бенфилд.

      Она была заперта на щеколду изнутри, но трех мощных ударов молотком было достаточно, чтобы сломать замок. Они увидели длинный каменный пролет ступеней, исчезавший в чернильной темноте. Они начали спускаться, ощупывая холодные влажные, покрытые трещинами, стены. В норах пищали крысы, сновали под ногами. Где-то далеко внизу Палатазин слышал лай собак. От лестницы ответвлялись другие коридоры, многие были забраны железными решетками, вроде той, под которой пролез Томми. Палатазин опасался ловушек в тех коридорах - новых капканов, соединенных с ручками дверей пистолетов, разбросанных отравленных игл, опрокидывающихся плит пола, и поэтому считал более разумным следовать тем путем, каким следовали собаки.

      - Куда ведет этот коридор? - спросил он Томми. - Ты имеешь понятие?

      - Думаю, в винный погреб в нижнем этаже подвала. Там у Орлона Кронстина хранился миллион бутылок.

      - Вампиры не станут спать на одном этаже с собаками, - сказал Палатазин. - Иначе могут проснуться с отгрызенной рукой или ногой. А что на верхнем этаже подвала?

      - Просто комнаты, большие.

      - Наверное, там как раз и лежат гробы. Но опасаюсь, что многих мы уже застанем совсем не спящими.

      Лай и шум были теперь гораздо ближе. Они услышали глухие удары.

      - Назад! - зарычал голос Бенфилда. - Я тебе ребра переломаю! - В ответ послышалось свирепое ворчание, новый удар и визг.

      Лестница кончилась у запертой двери. За ней, как знал Палатазин, должны были находиться сейчас собаки, Бенфилд и винный погреб. Видимо, Бенфилд еще не стал вампиром и король использовал его, как слугу-человека. Но есть ли у него пистолет, нож или другое какое-то оружие, кроме деревянного посоха? Палатазин навалился на дверь, она со скрипом приоткрылась на несколько дюймов. Он увидел несколько больших комнат, расположенных последовательно с пустыми полками вдоль стен. На одной из полок стоял ручной фонарь. Его луч плясал над мечущейся по комнате своре собак. Потом показался и сам Бенфилд, который с грохотом ударил посохом об пол, чтобы заставить собак слушаться, пока он бросал им куски кровавого мяса, доставая их из большого кожаного мешка на поясе. Вперед прыгнула немецкая овчарка, пытаясь стащить кусок сырого мяса, вырвать из руки Бенфилда, пока тот не бросил его остальным.

      - Назад! - рявкнул Бенфилд и огрел собаку по голове своим орудием усмирения. Собака заскулила, отскочила в сторону и упала, остальные бросились к еде поверх повалившегося товарища.

      - Была бы у меня склянка, - тихо сказал Бенфилд, - так я бы вас успокоил. Я бы вас накормил бы порошочком. Вы бы у меня попрыгали тогда.

      В тусклом свете глаза его казались черными дырами на белом черепообразном лице.

      - А ну, назад, я сказал! Вот дерьмо!

      Он стоял спиной к двери, примерно в пятнадцати футах от Палатазина и Томми.

      Палатазин заставил себя успокоиться и, сжимая молоток, тихо вошел в комнату. Он поднял руку с молотком, размахиваясь.

      Серая дворняга с красной от крови мордой метнула взгляд на непрошенного гостя и обнажила белые клыки, тут же разразившись серией оглушительного лая. Бенфилд начал поворачиваться, и Палатазин увидел, что он не успеет достать преступника. Он прыгнул, глаза Бенфилда расширились. Он швырнул в лицо Палатазина посох, но Палатазин выставил левую руку, и удар пришелся по предплечью, как раз над кистью. В следующий миг он столкнулся с Бенфилдом, и они, яростно борясь, упали на пол, среди лающих взбешенных собак. Они катались по полу, Палатазин пытался ударить противника в висок молотком, но Бенфилд перехватил его кисть своими по силе сжатия похожими на тиски ладонями. Вторая рука схватила Палатазина за горло и начала сжиматься.

      Вокруг прыгали и метались собаки, дергая за рукава, штаны, пытаясь укусить. Несколько собак начали драку между собой за овладение выпавшими из мешка кусками мяса. Одна вцепилась зубами в кожаный мешок, пытаясь стащить его с ремня. Палатазин ударил Бенфилда в лицо побелевшим кулаком, из носа у преступника потекла кровь, но он лишь довольно усмехнулся, продолжая сжимать пальцы. Собака оторвала кусок рукава Палатазина. Другая укусила Бенфилда за ухо. Но Бенфилд теперь уже не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал, кроме желания убить врага. Он подмял под себя Палатазина, придавил ногой руку с молотком, сжал обеими руками горло и начал сдавливать. Палатазин задыхался, в висках пульсировала боль, он чувствовал, что в левую лодыжку вцепились собачьи зубы, другая собака злобно дышала в лицо. Животные в бешеном возбуждении вертелись вокруг дерущихся, завывая и подпрыгивая, доведенные до исступления жаждой крови и голодом.

      Томми подхватил валявшийся на полу боевой посох Бенфилда, прыгнул, спасаясь от зубов атаковавшего его пса, ударил, попав собаке в горло. Теперь вокруг него образовалось свободное пространство - собаки боялись знакомого опасного предмета. Томми примерился и ударил Бенфилда по затылку. Тот застонал, но пальцев не разжал.

      - Отпусти его! - крикнул Томми и ударил изо всех сил еще раз. Довольно толстая палка переломилась посередине, в руках Томми остался зазубренный обломок, примерно в три фута длиной.

      Бенфилд повалился в сторону, на бок. С тихим стуком голова ударилась об пол, и Палатазин с трудом разжал пальцы, которые, словно окаменев, впились в его горло, оставив глубокие вмятины. Он поднялся, пятясь прочь от прыгающих со всех сторон собак. Они на него внимания больше не обращали - теперь их больше интересовал кожаный мешок с мясом, за обладание содержимым которого завязалась жестокая драка. Одному псу удалось оторвать мешок от ремня, и, подхватив его, пес помчался прочь, остальные его преследовали. С жутким лаем и воем свора исчезла в соседней комнате, оставляя разбросанные по каменному полу куски мяса. Палатазин некоторое время смотрел на неподвижно лежавшего Бенфилда, потом перевернул его и пощупал пульс.

      - Он умер? - спросил Томми, тяжело дыша. - Неужели я... его убил?

      Палатазин поднялся и взял с полки фонарь.

      - Нет, - хрипло сказал он.

      У него дрожали колени, и когда он стер ладонью, пот с лица, он заметил, что пот стал розовым. Он поправил рюкзак на плече, пальцы его сжимались и разжимались на рукоятке молотка.

      Если он не убьет Бенфилда, тот предупредит вампиров. Все было просто и от этого ужасно. Он присел рядом с лежавшим без сознания оглушенным Бенфилдом, изучая жабье лицо преступника, потом поднял молоток, чтобы раздробить ему череп. Рука замерла в верхней точке замаха. Силы Палатазину хватало, но не хватало храбрости. Одно дело убить вампира, другое - человека, пусть даже он пытался только что убить тебя. Совсем не простое дело убивать беспомощного человека, лежавшего на полу, убивать хладнокровно. "Капитан Палатазин, - подумал он, - бывший капитан, во всяком случае. Неужели ты хочешь, чтобы мальчик это увидел?" Он посмотрел на Томми, увидел, какими остекленевшими, мучительными стали его глаза. "Вампира - да, но не человека".

      Палатазин поднялся. Нельзя было определить точно, когда придет в себя Бенфилд, если вообще придет.

      - Я говорил тебе - оставайся дома, разве не говорил? - спросил мальчика Палатазин, пытаясь улыбнуться. Улыбка получилась жалкая. - Итак, куда мы теперь направляемся?

      - Там будет... - Томми с трудом отвел взгляд в сторону от Бенфилда. - Тут должна быть где-то еще одна лестница, ведущая на верхний этаж подвала. Не знаю точно, где она, но...

      - Мы ее отыщем. Давай-ка поскорей отсюда уходить, пока не вернулись собаки. Их тут, кажется, не очень сытно кормят.

      Сжимая в одной руке молоток, в другой фонарь, Палатазин шагнул в темноту, рядом с ним шагал Томми.



      16


      - Забавные игрушки, хитрые, - сказал принц Вулкан, поднимая со стола один из кислородных баллонов. Он несколько секунд очень внимательно изучал вентиль, потом повернул кран и прислушался к шипению выходящего газа. Он улыбнулся и завернул кран, осторожно положив баллон на стол в зале совета рядом с грудой других вещей, рядом с золотой магической чашей миниатюрного урагана. Потом он поднял маску, посмотрел на нее, бросил обратно.

      - Умно, - сказал он. - Эти люди - довольно умные создания, верно, Кобра?

      Кобра усмехнулся. Он стоял у камина, где сидели на полу отец Сильвера и Вес. В руке у него поблескивал любимый черный маузер, хотя едва ли в нем была здесь необходимость. Лицо священника превратилось в маску страдания, покрытое крупными каплями испарины, которые медленно стекали вниз, капая на рубашку. Ловушка капкана еще висела на левой лодыжке, стальные зубья впились в кость. Священник лежал на боку, и нога была совершенно беспомощной - малейшее движение вызывало судорогу ужасной боли. Но Сильвера не проронил ни слова, ни стона за все время с момента, когда они попали в этот зал. Рядом с ним сидел на каменном полу Вес, за спиной которого трещало пламя в громадной пасти камина. Когда там, снаружи, отворились ворота и из замка вышли двое - Таракан, шедший впереди и палкой ощупывающий песок перед собой, чтобы не попасть в капкан, установленный ранее собственными руками, за ним следовал Кобра - Вес тут же узнал альбиноса. Когда Таракан сорвал с Веса кислородную маску, Кобра выхватил пистолет из внутреннего кармана со скоростью молнии.

      - Этого сукина сына я уже где-то видел! Откуда же я тебя знаю? - Глаза альбиноса сузились. - Ага, ага. Прошлой ночью... Небольшая вечеринка в восточном Лос-Анжелесе. Так. У тебя там была отличная черная стерва, парень. Я потом всю ночь ее насиловал, вот этими клыками тоже...

      Вес вскочил на ноги, глаза его пылали гневом, но Таракан оттолкнул его концом своей здоровенной палки. Кобра громко захохотал, показывая клыки.

      - Эй, ты, ненормальный! Соображаешь? Вот так, без резких движений... И Хозяин сказал, чтобы вас не трогали, пока... но коленку я тебе могу продырявить, соображаешь? Вот так!

      Кобра шагнул вперед и остановился в нескольких футах от Веса. Зашипев, он выставил перед собой ладонь в черной перчатке.

      - У этого гада какая-то штука спрятана в одежде... жжет мне глаза... Забери у него скорей!

      Таракан ухмыльнулся и пнул Веса в живот концом палки, в опасной близости от поломанных ребер.

      - Ты ведь не против, чтобы раздеться, а?

      Вес понимал, что сопротивляться бесполезно. Он сунул руку во внутренний карман за амулетом, надеясь хотя бы швырнуть его в лицо вампиру, но Кобра предугадал намерение и сказал быстро:

      - Держи руку!

      Таракан тут же бросился на Веса, сорвал пиджак, швырнул по ветру - тот подхватил пиджак, махавший рукавами, словно странная птица - и унес за обрыв.

      - Вот так, - тихо и с удовольствием сказал Кобра. - Забери пистолет.

      Таракан вытащил кольт из-за ремня Веса. Теперь исчезла вся надежда, даже на самоубийство.

      Потом Кобра сорвал маску с Сильверы, наклонился, всматриваясь в лицо священника, проведя вдоль линии подбородка Сильверы концом ствола маузера. Сильвера застонал, придя в себя после шока. Вес все это время надеялся, что священник умер - для его же блага. Пистолет у Сильверы тоже забрали. Кобра отыскал нож, выпустил лезвие, посвистел, разглядывая, потом отыскал в кармане священника флакон со святой водой.

      - Это что за дерьмо? - спросил Кобра Веса. Тот промолчал.

      Кобра несколько секунд смотрел на прозрачную жидкость, губы его растянулись в медленной усмешке.

      - А она не нравится мне! - сказал он вдруг. - Жжет мне руку. Совсем не нравится.

      Он вдруг закричал, не то от ярости, не то от боли, и швырнул флакон куда-то в темноту. Весу показалось, что он услышал звон разбившегося стекла. В следующую секунду Кобра уже скалился в лицо Весу, приставив маузер к горлу.

      - Думали провести старину Кобру, а? Что?! Вы люди, вы не в силах навредить нам. Это мы можем... вам навредить!

      Когда Вес промолчал, Кобра сделал шаг назад, неуверенно почему-то поморгал, потом посмотрел на ладонь, державшую флакон. Очевидно, понял Вес, вода обожгла ему руку даже сквозь стекло и перчатку.

      - Неси этого! - приказал Кобра, показывая маузером на Сильверу. Потом кивнул Весу. - Двигай!

      Через ворота они вошли в замок. Вес помогал идти Сильвере, который не мог наступить на раненную ногу. Он вздрогнул, услышав, как со скрежетом задвинул Таракан засов ворот. Над ними возвышалась громада замка, некая Лысая Гора, где праздновали победу всяческие ужасы. Они поднялись на широкие ступени, подошли к массивной двери парадного входа. Лестница была украшена отвратительными химерами в позах роденовского Мыслителя, установленными на верхушках каменных постаментов. Кобра толкнул дверь, и двое пленников вошли. Дверь за ними затворилась, два засова со щелчком стали на место.

      Они шагали вдоль длинного холодного коридора, и со всех сторон Вес замечал шуршание движущихся теней, мерцание красных огоньков глаз, жадно глядящих из дверных проемов, шепот и приглушенный смех. Иногда из темноты высовывались руки, хватали проходящих людей за одежду - среди вампиров было много девушек: белых, черных, чиканос, с печальными и голодными глазами уличных женщин, чья потребность была теперь гораздо более жуткого свойства.

      Кобра заставил их подняться по длинной, винтом изгибающейся лестнице. На верхней площадке на Веса кто-то бросился из темноты, но Кобра тут же рявкнул:

      - Их ждет Хозяин!

      И существо тут же поспешило скрыться в той норе, откуда и возникло. Еще одна фигура - красивая блондинка в черном платье - вышла из какой-то двери и взяла Веса за руку. Она чарующе улыбнулась, тронула пальцы клыками и тут же исчезла в темноте.

      - Сюда, - сказал Таракан.

      Они ждали почти час, охраняемые Коброй и Тараканом, пока вновь не открылась дверь в зал. Когда в оранжевом свете камина появилась фигура в черном - лицо, словно вырезанное из белого мрамора, странное, в своем роде ангельское, Вес понял, что именно тот, кого пришли сюда искать он и Сильвера, стоит перед ними. Ангел Тьмы. Хозяин. Но.. всего лишь юноша, едва семнадцати лет. Глаза вампира вспыхивали, словно осколки изумруда, рот издевательски искривился, как бы в усмешке. Вес услышал, как затаил дыхание стоявший рядом Сильвера. Вампир несколько мгновений молча смотрел на пленных, потом перевел взгляд на Таракана.

      - Пойди на балкон и позови собак. Накорми и запри на ночь.

      Таракан взял металлический ультразвуковой свисток, специально для собак, из заднего кармана и вышел из зала. Вес заметил, как потупился и опустил покорные плечи Таракан, едва в зале появился мальчик-вампир. Даже Кобра слегка наклонил голову. "Его Величество, - подумал Вес. - Мы в присутствии его вампирического величества. Высшая власть".

      Принц Вулкан взял со стола пистолет сорок пятого калибра, тот, что был у Веса, осмотрел оружие и положил на место.

      - Чего бы только не дал мой папа за подобное оружие, - тихо сказал он. - А! Теперь я понимаю... ммм... гром и молния, которых боялись собаки, не так ли? Вот вам теоретический вопрос - если бы у Александра Великого было такое оружие, сколько бы ему понадобилось времени, чтобы завоевать мир? Хотя с другой стороны, он сам был источником грома. Гром его непобедимой наступающей армии, не так ли?

      Вампир сел в кресло, забросив ногу за ногу, словно мальчик.

      - Когда враги Александра Великого слышали этот звук, они понимали, что все кончено. О, они сражались, естественно. Но сражались как попавшие в западню псы, без плана и цели. Они мчались на все четыре стороны, но все равно не могли убежать. - Он улыбнулся, глаза его сверкали.

      - Вот-вот мир услышит гром принца Вулкана. Он прокатится на восток через весь континент, а потом... они будут спасаться бегством, но им не удастся спастись. Этот город - мой Вавилон. И грохот падения этого Вавилона заставит весь мир дрожать в страхе. Тогда они все узнают, что король вампиров идет в поход войной со всей своей армией ночи, которую не в силах остановить эта планета.

      Он сел обратно в кресло, глядя на Веса и Сильверу попеременно, потом взгляд его мрачно уперся в белый воротник священника.

      - Ты! - крикнул он. - Тебя как зовут?

      Сильвера ничего не ответил.

      Кобра шагнул к нему и наступил каблуком на капкан, цепко державший в пасти ногу Сильверы. Священник вскрикнул, лицо покрылось крупными каплями испарины, пот струйкой побежал вниз.

      - Достаточно, - сказал Вулкан, и Кобра послушно отступил.

      - Хозяин, у него была какая-то бутылка, - сказал Кобра. - Она... обожгла мне пальцы... сквозь стекло и перчатку.

      - А где теперь эта бутылка?

      - Я выбросил ее с обрыва.

      Вулкан кивнул:

      - Прекрасно. Итак, у нас есть теперь святоша. То есть, священник. Обещаю, что ты не первым присоединишься к нашим рядам. И не последним - это я тоже обещаю. - Он вдруг захихикал тонким детским смехом и захлопал в ладоши. - Тысячи и тысячи ваших собратьев, там внизу, сейчас превращаются в солдат моей армии. Падают! Как они падают, направо и налево! Все люди умирают, рождаются вампиры!

      Взгляд его потемнел, как надвигающаяся грозовая туча. И Вес вдруг с изумлением обнаружил, что он видит на противоположной стене тень кресла, отбрасываемую светом камина, но тени мальчика, сидевшего в кресле, на стене не было.

      - Как вы обнаружили, что я здесь? - спросил он Веса. - и сколько еще людей знает, что я здесь?

      - Не имею понятия, - сказал Вес. - Я сюда пришел в поисках другого...

      - Вы пришли убить меня! - сказал Вулкан. - Зачем же еще тащил священник с собой святую воду?

      - Я ищу женщину, которую увез вот он, - сказал Вес и головой кивнул в сторону Кобры.

      - Женщину? Какую женщину?

      - Черную суку, - объяснил Кобра.

      - Понимаю, - сказал Вулкан. Он внимательно посмотрел на Веса, ухмыльнулся. - Человеческое качество - верность, не так ли? Это она. Глупая забота одного человека о судьбе другого? Одного представителя низшего вида о другом?

      Он уставился на Веса, глаза светились, и Вес почувствовал, что словно два сверла буравят лоб, медленно пронизывая череп, глубоко прощупывая мозг. Сквозь него прошла волна дрожи - он почувствовал себя совершенно беспомощным, каким-то грязным, словно над ним совершили гнусное насилие. Он не мог заставить себя посмотреть в сторону, отвести взгляд от принца Вулкана, пока вампир сам не освободил его волю.

      - Любовь? - сказал Вампир. - Да, любовь. - Он посмаковал звучание слова на кончике своего черного раздвоенного языка. - Ваша концепция этого чувства сильно отличается от моей. Она здесь, Кобра?

      - Внизу. Еще спит.

      - Приведи сюда. И найди Таракана. Он что-то слишком долго копается.

      Кобра кивнул, опустил маузер во внутренний карман и вышел из комнаты.

      - Мне нравятся храбрецы, - сказал принц Весу. - Вы оба станете отличными охотниками. - Он посмотрел на отца Сильверу, потом на железные зубы капкана. - Укус Жизни лечит все раны, все болезни, - сказал он мягко. - Навсегда останавливает течение времени. Вы увидите.

      Сильвера поднял голову и плюнул.

      Вампир запрокинул голову и расхохотался. Вес видел поблескивающие клыки во рту. Когда Вулкан снова посмотрел на людей, его кошачьи глаза зло искрились.

      - И чего же еще ждать от священника? Я всегда находил их совершенно неразумными и глупыми людьми. - Его глаза сузились и теперь Вес едва выдерживал этот взгляд. - Ты, - сказал вампир Сильвере, - ты пришел убить меня, правильно? Что же ты собирался сделать? Облить меня аква пура? Пробить распятием сердце? Это уже пытались сделать не раз, и люди, не тебе чета. А где эти люди теперь? Они стали частью моей армии. Или мертвы. Никто - НИКТО! - не может убить короля вампиров!

      Сильвера перекрестился, голова его гудела. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

      - Бог мой, - прошептал он. - Господи наш, помоги нам...

      - МОЛЧАТЬ! - завопил Вулкан, и от этого вопля задрожали балки высоко над головами. Прыжок Вулкана был настолько стремителен, что Вес не успел даже понять, как это произошло. Только что Вулкан сидел в кресле, и вдруг он нависает уже над Сильверой, схватив за лицо одной костеподобной рукой. Костлявые пальцы глубоко впились в плоть. Глаза вампира яростно пылали зеленым огнем.

      - Священник! - прошептал он. - Болван! Я одной рукой могу содрать лицо с черепа, пока у тебя не начнут выливаться мозги! И ты осмеливаешься произносить это имя в моем присутствии? Будь крайне осторожен, крайне! Если я еще раз услышу это имя, я тебе откручу голову, и буду делать это очень медленно, понимаешь?

      Вес видел, как крепче сжались пальцы, и глаза Сильверы начали вылезать из орбит. Он застонал, но тихо. Когда его глаза закрылись, вампир ослабил хватку и отошел назад, взгляд его упал на Веса. Моргнув, Вулкан потер висок. Весу показалось, что каким-то образом вампиру сделали больно, только он не понял каким. Вес переполз к Сильвере. Священник все еще был жив, только из носа текла кровь.

      Принц Вулкан снова сел в кресло, закинув ногу за ногу, наблюдая за золотой чашей, в которой вращалась непонятным образом струя песка, словно миниатюрный смерч. Мерцание оранжевого огня камина превратило принца в нечестивую икону с оранжевым лицом и изумрудными глазами.

      - Владыка ошибся, - сказал он Весу стальным голосом. - Я сильнее его самого - сейчас. Я усвоил все его уроки, все, чему он мог научить, все, что он сам знал. Больше учиться нечему. И он не в силах мне помешать, причинить вред. Он ошибся. Я буду вечно молодым, вечно и всегда... - Он хлопнул в ладоши и засмеялся. И звук этого холодного, так похожего на детский, смеха снова подтолкнул Веса к грани безумия.



      17


      Палатазин и Томми пробирались сквозь сумрачные катакомбы, следуя лучу фонарика. Они поднялись но новому каменному лестничному пролету, оставив позади, внизу лай собак, и теперь обнаружили, что попали в лабиринт обширных комнат с высокими потолками. Некоторые комнаты были пусты, некоторые заняты разнообразным мусором и старыми вещами - коробками, связками газет и журналов, в которых устроили себе жилище крысы, афишами из эпохи счастливой жизни Орлона Кронстина. В одной из комнат фонарик осветил большие деревянные корзины, наполненные землей, но пустые во всех остальных смыслах. На контейнерах, стоявших рядом, была видна полустершаяся надпись - "Не кантовать... Стекло... Верх". Потом они нашли первые гробы.

      Некоторые были уже открыты, на подстилке из грунта остался отпечаток лежавшего здесь тела. Когда они нашли первый занятый гроб, Палатазин почувствовал прилив страха и отвращения. Желудок болезненно сократился, и он знал, что нужно спешить, пока не сдадут нервы, или Бенфилд, оставшийся внизу, не начнет звать на помощь. Он передал фонарь Томми, положил рюкзак на пол и вытащил из него первый кол. Когда он заговорил шепотом, то заметил, что дыхание вырывается из его рта облачком пара, как в морозный день.

      - Некоторые из них еще спят. Этот, который лежит здесь, может проснуться, как только я откину крышку, поэтому действовать нужно быстро. Не знаю, что получится после удара. Посмотрим. Ты, главное, крепко держи фонарь и направляй свет, чтобы было хорошо видно. Понимаешь?

      Томми кивнул. Глаза его сияли, словно новенькие монеты, и он с большим трудом сдерживал дрожь в руках. "В кино герои всегда смелые", - подумал он, глядя, как Палатазин берет молоток и кол и делает шаг вперед. Сердце Томми бешено колотилось. Не падал сверху свет факелов, не клубился под ногами морозный дым, как от испаряющейся твердой углекислоты, не было любимого актера Пита Кушинга, мудрого и неустрашимого. Был только Палатазин, с грязным потным лицом, который дрожащей рукой начинал открывать крышку гроба.

      Внутри лежал очень красивый молодой человек, предохранительно сложивший руки на груди. Светло-карие глаза с красными прожилками с ненавистью смотрели на Палатазина сквозь туманно-прозрачные веки. Молодой человек был обнажен по пояс, на шее у него была золотая цепочка, остальной костюм составляли тесные вельветовые джинсы. Томми почти мгновенно узнал его - это был известный актер, звезда каналов "Си-Би-Эс-Тв". Он видел этого парня в фильмах о продавцах наркотиков "Громовой город". Томми тут же почему-то подумал, что в любой другой ситуации попросил бы немедленно автограф. Но теперь это был один из НИХ.

      Палатазин откинул крышку. Когда луч фонаря коснулся его лица, вампир, еще находившийся в стадии между бодрствованием и сном, неловко зашевелился, отодвинулся подальше, рот беззвучно, но грозно приоткрылся. Палатазин удивленно заметил, что руки вампира сложены таким образом на груди, что добраться до сердца невозможно. Что-то мелькнуло под прозрачными веками - искра сознания, быстрая и холодная, как капля ртути. Вампир должен был вот-вот проснуться.

      Палатазин увидел, куда нужно бить. Он нацелил конец кола на впадину горла молодого человека. Потом он плотнее уперся в пол ногами, присел и взмахнул изо всех сил рукой с молотком. Одновременно взвилась и белая, как кость, рука вампира, пытаясь предупредить удар, перехватить руку Палатазина в кисти, но было поздно. С отвратительным влажным звуком конец кола погрузился в горло вампира, теперь голова была пришпилена. Открылись глаза, сверкая ненавистью, способной испепелить Палатазина. Черный раздвоенный язык вырвался изо рта с отвратительным скрежещущим звуком. Тело изогнулось, обе руки схватили кол и... начали вынимать его из некровоточащей раны.

      Палатазин быстро взял новый кол, нацелил острый конец на сердце вампира и глубоко вогнал его одним ударом молотка. Словно пробил ножом голову гнилого сыра. Из раны вырвался отвратительный могильный запах, вся грудная клетка словно ввалилась сама в себя, и на миг Палатазину показалось, что он видит в ране черный злокачественный сгусток плоти, пронзенный осиновым колом. Тело вампира яростно билось, корчась в судорогах, рот открывался и закрывался со стуком, напоминавшим выстрелы. Красно-черная жидкость, зловонная, распространяющая запах всего, что прячется в темноте, в тенях, в боковых улочках, что убивает, режет, насилует - начала вытекать из раны, и Палатазин сделал шаг назад, когда черная щупальца потекла вниз по груди вампира. Он опасался, чтобы хоть капля этого вещества не попала на него - тогда он будет проклят навечно. Это была отвратительная слизь вампиров, вино Люцифера, вытекающее из треснувшего кубка. Тело вампира вдруг напряглось, затвердело, руки были протянуты в напрасном желании поймать Палатазина. Яростные глаза вдруг загорелись голубым огнем, словно это пламя разгоралось внутри черепа. Томми тихо застонал, его, очевидно, тошнило, и отвернулся, но Палатазин чувствовал, что должен досмотреть сцену до конца. Почерневшее лицо вампира впало, словно восковая маска для праздника Хэллоуин. Голубое пламя еще несколько секунд пылало в пустых глазницах, потом внезапно погасло. Что-то черное, мрачное пронзило Палатазина - вздох холодного ветра, тихий вскрик, шепот. Мертвое тело вампира начало уже ссыхаться, как ноябрьский желтый лист.

      - Боже мой, - хрипло прошептал Палатазин. Его правая рука, та, что ударила вампира, была, казалось, полна энергии, требовала снова и снова наносить удары. Он подхватил рюкзак, и повернулся к Томми. Лицо мальчика было серым, словно у девяностолетнего старика.

      - Идем! Ты можешь идти дальше?

      - Да, - сказал Томми. Он немного покачивался и опасался смотреть на то, что лежало в гробу, но он передал Палатазину фонарь и последовал за ним, держа обломок палки Таракана, будто короткое копье.

      Они обнаружили еще двух спящих вампиров и убили их тем же способом. Первым оказался молодой негр, вторым - девочка примерно одного с Томми возраста. Ребенок уже просыпался и потягивался, словно кошка, но все же вампир еще не проснулся полностью и не успел избежать смертоносного удара Палатазина. Когда все было кончено, желудок у Палатазина взбунтовался и его вырвало. Но нужно было продолжать, двигаться дальше. Запас кольев быстро уменьшался.

      Еще один закрытый гроб они обнаружили в комнате, где стояли два уже опустевших. Томми отложил свою палку и взял фонарь. Палатазин приготовил все, что нужно, наклонился и отбросил крышку. Внутри, руки вдоль туловища, лежала красивая чернокожая женщина. На ней была белая шелковая блузка, черные брюки и пояс из бриллиантов в виде полумесяца. Палатазин заглянул в ее жуткие, парализующие волю глаза и вдруг вся решимость его покинула. Он взмахнул рукой, готовясь ударить.

      Но прежде, чем рука его достигла вершины размаха, прекрасный вампир встал из гроба. Взгляд ее, казалось, прожигал человека до кости. Он услышал, как в мозгу его вспыхнуло оглушительное "НЕТ!" - и позволил ей парализовать, смять свою волю. Она схватила его за кисть руки, прекрасное зловещее лицо было обезображено выдвинувшимися клыками.

      - Бейте ее! - завопил Томми.

      Палатазин услышал собственный крик - это он попытался освободиться. Он размахнулся молотком, целя в голову, но она поймала и эту руку.

      Крепче сжав запястья Палатазина, она почувствовала пульс горячей крови в жилах. Теперь она была охвачена неумолимой потребностью утолить разрывающий внутренности голод, уменьшить адский мороз, опустошавший ее изнутри. Теперь она все ясно понимала - ЭТО и была настоящая жизнь, это, а не предыдущее существование. Теперь все было просто, и значение имело лишь одно - поток сладкой горячей крови, который должен наполнить тело, удовлетворить жгучую потребность еды. Соланж поближе подтянула к себе Палатазина, почувствовала запах страха...

      Но потребность... эта слепая, адски холодящая потребность... она была так сильна...

      - Ты ведь не собираешься уничтожить меня, - прошептала она, - ты ведь хочешь, чтобы я... тебя поцеловала. Вот так...

      - Неееет! - завопил Томми. Он схватил брошенный на пол обломок палки - он его отложил, чтобы удобнее было держать обеими руками фонарь.

      Вампир заставил голову Палатазина наклониться. На глазах его выступили слезы беспомощности и глупой ярости. Соланж губами прижалась к горлу, выпустила клыки и глубоко погрузила их в плоть. Палатазин почувствовал мгновенную обжигающую боль, словно его прижгли раскаленным железом, потом тупо загремел в висках пульс - это из его жил высасывалась кровь.

      Томми сделал шаг вперед, с бешеными, расширившимися от ужаса глазами, приготовившись ударить обломком палки вампира.

      Внезапно рука, появившаяся откуда-то сзади, перехватила его за шею и отбросила к стене, как щенка. Он упал, не в силах сделать вдох, и попытался ползти, чтобы добраться к обломку палки. На его руку с силой опустился ботинок. Он поднял голову - на него смотрели жуткие горящие глаза вампира-альбиноса. Вампир ухмылялся. Томми слышал, как громко сосет кровь вампир-женщина, как тихо постанывает Палатазин. Вампир громко и с наслаждением вздыхал.

      Альбинос поднял обломок палки и принялся ломать его на кусочки.

      - Где Таракан? Это была его палка. Что вы сделали с Тараканом? - тихо спросил он. Голос был полон угрозы. - Вы его убили?

      Когда Томми ничего не ответил, альбинос схватил его за волосы и поднял. Он вытащил маузер из внутреннего кармана и приставил дуло ко рту Томми.

      - Я спрашиваю еще раз, а потом мозги твои потекут по этой стене...

      Палатазин, вены которого опустошались в тело Соланж, чувствовал, что медленно падает в темную расселину, внезапно раскрывшуюся у его ног. Он слышал вой ледяного ветра, серебристый смех, стоны и утробное ворчание. Душа его погибала, из света падая во тьму, во власть королевства Неумирающих. Он чувствовал, как рука безуспешно пытается оттолкнуть голову Соланж. Но клыки были загнаны глубоко и крепко держали. Пальцы Палатазина ослабели... двигались медленно.. очень медленно.. Пока не сомкнулись на цепочке нарядного миниатюрного распятия, которое он купил в ювелирном магазине за девятнадцать долларов девяносто девять центов.

      Он сорвал цепочку с шеи. Рука его обессилено упала, словно распятие было жутко тяжелым. Потом он снова поднял его, преодолевая слабость, холод и гром в голове, и прижал распятие к щеке вампира.

      Послышалось мгновенное шипение голубого пламени, черная плоть покрылась волдырями ожогов. Вскрикнув, Соланж отодвинулась от Палатазина, освободив его горло, прочертив четыре глубоких царапины. Палатазин упал, свернувшись клубком, чтобы подавить охвативший его холод. Он прижал крестик к губам.

      Соланж продолжала кричать от боли и страха, прижимая ладонь к обожженной щеке, присев на корточки в углу.

      Глаза Кобры стали шире, он немного испугался, потом, сообразив в чем дело, уверенно усмехнулся.

      - Я этому малышу раздроблю голову, старик!

      Палатазин, корчась на полу, прижимал крестик к ранам на горле. Шипело голубое пламя, раны на глазах затягивались. Его корчила ужасная боль. Он едва не терял сознание, и поэтому видел, как Соланж отрыгивает кровь, дымящейся лужей собравшуюся перед ней на полу.

      Потом он поднял голову и увидел, что альбинос держит ствол маузера между зубов Томми.

      - Ешь крест! - прорычал Кобра. - Или ты сожрешь свой крест, или я... увидишь, какие у этого паршивца мозги!

      - Боже! - прошептал Палатазин. - О, Бог мой на небесах!

      - Глотай! - приказал Кобра.

      Палатазин посмотрел в глаза Томми, увидел, что мальчик едва качнул головой. - "Нет!" Очень медленно занемевшими руками он снял крестик с цепочки и положил в рот. По щекам его текли слезы.

      - Жри его, морда! Хочу видеть, как работает у тебя глотка!

      Палатазин попытался проглотить крестик, но тот, хотя и был маленьким, застрял в горле. Палатазин задушено закашлялся, выплюнул крестик на ладонь. Глаза Кобры сверкали яростью.

      - Или эта штука идет к тебе в желудок, - прошептал он с бешенством, - или мальчик останется без головы. Выбирай сам. БЫСТРЕЙ!

      Палатазин несколько секунд смотрел в остекленевшие глаза Томми, потом глубоко вздохнул и проглотил. Оцарапав горло, крестик пошел вниз по пищеводу, застрял. Палатазин еще раз глотнул, и почувствовал, как крестик опускается в желудок. Так ребенок, наверное, чувствует себя, проглотив монетку или металлическую пуговицу. Ему было стыдно за себя... но Томми был жив!

      - Вот это хорррошо! - каркнул Кобра, отшвырнув Томми в сторону. Томми ударился о стену, соскользнул на пол и остался лежать неподвижно. Кобра посмотрел на Соланж.

      - Хватит тебе выть! Твоя симпатичная рожа скоро заживет. Тупица! Сама виновата - нужно было смотреть, что за цепочка у старика на шее!

      Соланж сидела в углу, в ужасе подвывая, глаза ее были широко раскрыты от страха и боли.

      Кобра посмотрел на Палатазина:

      - Ну что, понравилось? А ну, вставай!

      - Не могу, - покачал головой Палатазин. - Нет...

      - Она тебя только слегка покусала. Давай, подымайся! Живо!

      Палатазин попытался встать, опустился на колени. Он чувствовал ужасную слабость и хотел одного - найти теплое место, где мог бы он уснуть.

      - Как вы сюда забрались с этим мальчишкой, а? Убили Таракана? Надеюсь, что прикончили этого подонка. Я его никогда не любил. - Взгляд Кобры упал на рюкзак и колья с молотком. - А, притащили с собой тяжелую артиллерию? - Он широко раскрыл рот в усмешке, клыки придавали мертвенно-бледному лицу выражение ходячей смерти. - Ага, ясно. Хозяин захочет с вами потолковать сам. И Таракан теперь мертв, значит, Кобре не о чем больше волноваться... Ты! - Он сверкнул глазами в сторону плачущей Соланж. - Тоже пойдешь к Хозяину. Он звал тебя. Поднимайся!

      Кобра носком ботинка пнул Палатазина в ребра, показал ствол маузера, чтобы он быстрее двигался.

      - Ты еще не знаешь, что такое боль, - пообещал он, - и скоро узнаешь. Вот когда Хозяин выяснит, что вы здесь натворили... Нет, не хотел бы я быть на вашем месте, нет! - Он схватил Палатазина за плечо и рывком поставил на ноги. Палатазин покачнулся - от потери крови он вот-вот готов был потерять сознание. Перед глазами плавали светящиеся точки, они взрывались многоцветными миниатюрными сверхновыми звездами. Он еще чувствовал боль поцелуя вампира, но раны на горле затянулись. Он чувствовал запах собственной обуглившейся плоти.

      - Мальчишку бери, - приказал Кобра.

      Палатазин на дрожащих ногах подошел туда, где свернулся клубком на полу Томми. Зубы Томми громко стучали, глаза стали стеклянными, непроницаемыми. Палатазин решил, что у мальчика шок. Но тут Томми его узнал и позволил поднять себя с пола.

      Кобра чувствовал ледяное острие голода, пронзившее его. Он чувствовал запах пролившейся крови Палатазина - восхитительный запах заставил его дрожать. Две потребности корчились у него внутри, нуждаясь в удовлетворении. Еще человеком он был наркоманом убийства, смерти, а теперь ему нужна была человеческая кровь, чтобы снять боль голода. Но он понимал, что Хозяину понадобятся эти двое, он захочет узнать, как пробрались они в замок и откуда пришли. Он надеялся, что Хозяин вознаградит его за самоконтроль, отдав этих двоих, когда допрос закончится.

      - Наверх, - сказал Кобра. - Хозяин ждет.



      18


      Палатазина втолкнули в зал совета первым. Он остановился, пораженный ужасом и удивлением, когда увидел короля вампиров - юношу с зелеными глазами, как у кошки. Вулкан сидел за столом, глядя на человека, не выдавая ни своего изумления, ни своей тревоги. Палатазин услышал тихий вздох Томми, потом Кобра втолкнул в зал Соланж и затворил дверь.

      - Нашел этих двоих в подвале, - сказал он. - Прошли мимо Таракана. Наверное, прикончили, потому что у мальчишки был обломок палки, с которой Таракан обычно кормил собак. У этого человека был рюкзак с осиновыми кольями и молоток...

      Глаза Вулкана раскаленными гвоздями впились в лицо Палатазина.

      Вес с бьющимся сердцем поднялся на ноги с пола.

      - Соланж? - прошептал он.

      Она испуганно посмотрела не него и отступила на шаг. Кобра обхватил ее рукой за талию. Она попыталась увернуться, отвернуться от Веса, но Кобра, смеясь, взял руками за шею сзади и заставил смотреть на человека.

      - Вот твой любимый, малютка. Нравится? Видишь, как течет у него по жилочкам кровушка? Сотня маленьких вкусных ручейков. Это жизнь, малютка. Твоя жизнь теперь.

      - Оставь ее! - крикнул Вес.

      Он шагнул вперед, но принц Вулкан остановил его единственным взглядом. Команда раздалась в мозгу Веса, словно щелканье бича: "СЯДЬ!"

      У него не было выбора, и он подчинился. Когда он сел, его охватила неуправляемая дрожь, слезы обожгли глаза. Он не мог смотреть больше на Соланж, потому что от прежней Соланж уже ничего не осталось.

      Палатазин увидел, что отец Сильвера лежит на боку возле камина. Он не знал, как и зачем оказался здесь священник, но вид у старика был кошмарный... Он явно мог умереть в любую минуту. Как и все они, впрочем. Сильвера поднял голову и посмотрел на Палатазина. Но ни одной искры узнавания не вспыхнуло в его глазах. Он снова лег неподвижно, как раненая собака. Палатазин увидел на ноге вцепившийся в лодыжку капкан.

      Теперь принц Вулкан, покинув свое место за столом, стремительно пересек зал и подошел к Палатазину, рассматривая шрамы на горле. Лицо его было маской оранжевого света камина и черной тени.

      - Ты знаешь, кто мы, верно? Да, знаешь. Я вижу это в твоей голове. Ты знаешь... МЕНЯ? Откуда?

      - Я знаю, что ты существуешь, - ответил Палатазин, стараясь, чтобы голос не дрожал. Он попал в перекрестие огненных взглядов Кобры и Вулкана, голова его шла кругом.

      - Откуда?

      - Я был еще ребенок... в венгерской деревне, Крайеке...

      Лицо короля вампиров было словно скульптура, вырезанная из белого мрамора. Палатазин представил, какие древние секреты ночи таятся за этими зелеными кошачьими глазами, секреты из магического ящика Сатаны.

      - Крайек, - повторил задумчиво вампир. - Да, помню эту деревушку. И ты, следовательно, один из тех, кому удалось бежать?

      - Отцу моему не удалось, - тихо сказал Палатазин.

      - Отцу? Как его имя?

      - Эмиль Палатазин.

      - Ага. И ты пришел уничтожить меня за то, что я дал твоему отцу дар вечной жизни? Наверное, это ему бы не понравилось, как ты считаешь?

      - Где... где он сейчас?

      Принц Вулкан усмехнулся и коснулся раны на горле Палатазина. Палатазин вздрогнул и отодвинулся.

      - Что же, ты не знаешь, в чьем присутствии находишься?

      Вулкан прошептал эти слова, голос его был словно холодный ночной ветер, шуршащий в шелковых шторах.

      - Я король. Величайший король в истории этого мира. И более великого не было и не будет больше. Я могу остановить время. Я... знаю магию. Я покончу со Смертью. Твой отец теперь один из моих слуг в монастыре на горе Ягер. Он в надежных руках. Как и все они. Об этом позаботится графиня. Но время неумолимо, так неумолимо по отношению к людям. Сын того, кто больше не боится Смерти, приходит, чтобы уничтожить меня. - Он усмехнулся и, схватив Палатазина за воротник, подтащил к себе. - Этого не будет! - прошипел он. - Вы, люди, слишком медлительны, слабы и тупы! Вампиры победят!

      Вулкан вдруг моргнул, отпустил Палатазина и отступил. Четверо. Их ровно четверо человек, как и предсказывал Владыка. Что-то древнее, похожее на страх, шевельнулось у него в груди.

      "Нет! Это четверо беспомощных! Они не могут причинить вреда!"

      - Но почему здесь? - спросил Палатазин. - Почему именно этот город?

      - Почему? - прошипел Вулкан. Ему хотелось схватить этого человека за горло и встряхнуть так, чтобы голова отделилась от шеи. Но предупреждение Владыки звучало внутри Вулкана. Он был немного растерян и сбит с толку.

      - Потому что это город молодых. И они поклоняются силе, одежде, машинам, своим детским мечтам! И эта юность даст мой армии вечную силу! Мне не нужны старики и младенцы. Что я с ними делать буду? Лучше, чем этой цитадели молодости, мне для начала не найти. Теперь мы будем вечны, ты понимаешь это? Никогда не состаримся, никогда, никогда!

      - Дерьмо! - прошептал Вес. - Питер Пен.

      - Что? - сказал Вулкан, упирая в него свой уничтожающий взгляд.

      - Чертов е...й Питер Пен, - сказал Вес. - Хочешь отправить всех в полет в вампирическую сказочную страну. Заходи, продай душу и вперед! Вечная молодость. Так не будет, так не должно быть...

      - Но так все равно будет, - спокойно сказал Вулкан. Он с угрозой шагнул к Весу.

      - Смерть - это не враг, - сказал Вес. - Она приносит обновление, и все, что не умирает, постепенно начинает гнить. Или становится таким, как ВЫ.

      - И таким скоро станешь ты, - прошептал вампир. - Если я, конечно, разрешу тебе.

      Вес поднялся. Он посмотрел на Соланж, потом снова на принца Вулкана.

      - Нет, - сказал он, - не думаю.

      И в следующий миг он метнулся к столу, где лежал армейский кольт сорок пятого калибра, отобранный у лейтенанта Ратлиджа. В голове хлыстом ударила команда "СТОЙ!". И какая-то невообразимая сила бросила его прочь от стола, едва лишь пальцы сомкнулись на рукояти кольта. Он упал на пол и принц Вулкан бросился на него, как гигантская летучая мышь, весь - клыки и когти, сгусток ярости.

      Вес перевернулся и выстрелил вверх.

      Пуля пробила грудную клетку Вулкана и, ударившись о камень противоположной стены, рассыпала искры, напугав Соланж. Вес выстрелил еще раз. Послышался металлический звон, и в следующий миг принц Вулкан двумя руками схватил его за горло, яростно затряс. Вес выпустил пистолет, глаза его полезли из орбит. Треснула кость. Томми вцепился в руку Палатазина, пытаясь спрятаться от ужасного зрелища, которое в этот момент представляло лицо Веса.

      Принц Вулкан завопил и швырнул Веса на пол. Тело Веса дрожало, словно у поломанной куклы, голова была повернута под неестественным углом. Вулкан принялся пинать его, с каждым пинком ломая кости. Вперед шагнул Кобра, глаза его горели в предвкушении убийства.

      - Дай мне, Хозяин! - просительно протянул он. - Пожалуйста, позволь мне!...

      Вулкан еще раз ударил ногой и отступил. Кобра усмехнулся и дважды выстрелил в голову Веса с трех шагов.

      Соланж вдруг закричала и упала на колени, закрыв ладонями лицо.

      - Теперь вас только трое! - сказал Вулкан, с усмешкой глядя на Палатазина. - И вы ничего не можете мне сделать! Владыка просчитался... - Вулкан вдруг замолчал, глаза его удивленно расширились, смотря куда-то в сторону. Голова его наклонилась.

      Сердце Палатазина громко стучало. Он слышал вдалеке постепенно утихающий - очень постепенно, но утихающий - вой урагана. Словно замирал гигантский адский двигатель.

      - Нет! - крикнул принц Вулкан. Он смотрел на стол, на пробитую пулей золотую чашу. Вторая пуля Веса, пронзив живот вампира, поразила магический предмет.

      Песчаная воронка больше не вращалась, и там, где песок просыпался на дерево стола, оно горело голубым пламенем.

      Принц Вулкан с искаженным от ярости лицом поднял чашу и швырнул прочь, ударив об стену.

      - Не-е-е-е-т! - завопил король вампиров, яростью своей заставляя дрожать массивные балки в темноте потолка. В бешенстве злобы он опрокинул стол - словно мертвые листья в урагане, полетели по залу карты и схемы. Сам стол разлетелся на куски черного блестящего дерева, словно зеркало из черного камня. Вампир горящими глазами посмотрел на Томми и Палатазина.

      - Вампиры все равно победят! - крикнул он. - Мне больше не нужна помощь Владыки, защита не нужна! - Он поднял несколько карт-схем и швырнул ворох бумаги в лицо Палатазина. - Этот мир будет моим! До последнего сантиметра! - Он посмотрел на Кобру. - БУДЕТ?! СКАЖИ!

      - Ага, - кивнул Кобра, но в голосе его явственно слышалась неуверенность. - Будет, ясное дело.

      Вулкан одним прыжком оказался рядом с отцом Сильверой и рывком поднял священника на ноги. Сильвера прикусил от боли губу. Он чувствовал излучаемый вампиром холод.

      - ТЫ!!! - крикнул Вулкан. - Смерть близка к тебе... очень близка! Я чувствую ее в тебе даже сейчас. Она пожирает твое тело! И я могу остановить твою болезнь! Могу исцелить, если ты будешь мне служить!

      Кто-то постучал в дверь зала.

      - Войди! - приказал Вулкан. Появились два вампира - юноша с длинными волосами, блондин, и плотно сбитый мужчина с вьющимися короткими волосами. Они посмотрели вокруг. Вулкан рявкнул нетерпеливо:

      - В чем дело?

      - Грузовики, Хозяин, - сказал юноша. - Они уже готовы спускаться в город.

      - Отлично! Отправляйтесь!

      Юноша поколебался, глядя на труп Веса, потом снова посмотрел на повелителя вампиров.

      - Ну? Что еще?

      - Некоторые... они испугались, Хозяин, - нерешительно сказал юноша. - Хотят знать, почему утихает буря. Ветер стал гораздо слабее.

      - Скажи, пусть не боятся, - тихо приказал король. - Вулкан держит все под контролем. И... привезите достаточно еды, чтобы сегодня в замке наелись. Я устраиваю праздник. - Вулкан отпустил отца Сильверу и отошел в сторону от пылающего камина. Глаза его мерцали зелеными огоньками. - Послать курьера на фабрику. Пусть доставит мне доклад, немедленно. А ты, Ашер... - плотный мужчина со страхом поднял голову, встретившись взглядом с владыкой. - Эти дыры, через которые просачиваются беглецы, должны быть заполнены сегодня ночью и перекрыты наглухо. Ты понял меня? Никто не должен убежать, никто! Или ты перекроешь утечку, или... - Угроза молчанием повисла в воздухе.

      - Вас все равно остановят... - вдруг слабо заговорил Сильвера, стараясь не наступать на поврежденную ногу.

      На него надвинулось лицо вампира, губы Вулкана презрительно кривились.

      - Кто? Кто нас остановит? - фыркнул Вулкан. - Ты? Они? Вот тот мертвец? Не думаю... О, священник, я вижу, как гудит в твоих венах сладкая кровь! И скоро она станет моей, согреет меня, как приятное пламя. И завтра ночью ты забудешь все и вся.

      Вулкан бросил взгляд на Кобру:

      - Священник - для меня. А ты с этой женщиной получишь оставшихся двоих. - Он показал на Палатазина и Томми. - Когда насытишься, забери этого мертвеца и скорми собакам.

      Вулкан хлопнул ладонью по плечу Сильверы, схватил его за руку и потащил к двери в другом конце зала. - Пошли со мной, - велел он.

      Сильвере, сцепившему от боли зубы, ничего не оставалось другого, как подчиниться. Проходя мимо Палатазина, он смутно узнал полицейского, но едва он попытался что-то сказать, как Вулкан открыл дверь комнаты и втолкнул туда Сильверу. Дверь плотно затворилась с жуткой каменной неизбежностью.

      Кобра тут же подскочил и запер ее на засов. Палатазин начал пятиться, стараясь закрыть собой Томми. Из дальнего угла зло светились глаза Соланж. Кобра усмехнулся и спрятал маузер во внутренний карман куртки. Теперь он не спешил - игра доставляла ему наслаждение.

      - Некуда деваться, - с издевкой сказал он. - Некуда бежать. Вот это позор! Не беда, теперь, старик, ты будешь жить вечно. И если ты мне в самом деле понравишься, завтра ночью я тебе разрешу вылизать дочиста мои ботинки. Как тебе это нравится?

      Ухмыляясь, Кобра двинулся вперед, пальцы, облитые кожей черных перчаток, изогнулись, как когти.

      Палатазин и Томми продолжали отступать. Они ступили в лужу крови, оставленную Весом Ричером, тем, во что превратилась теперь его голова.

      - Эй, ты, Соланж! - сказал Кобра. - Тебе я оставляю мальчишку. А сам займусь стариной Палатазином.

      Соланж поднялась. Взгляд ее был направлен на мертвого Веса, и она, словно во сне, подошла к трупу, делая один неуверенный шаг за другим.

      Палатазин переступил через осколки черного стола. Одна из резных ножек торчала, словно бычий рог. Она почти треснула, поэтому, когда Палатазин ее высвободил, она осталась в его руках. Громадная черная дубинка с острым концом. Кобра продолжал надвигаться, теперь гораздо осторожней, делая финты, уходя в сторону, ложные выпады; тихий смех булькал в его горле. Глаза впились в Палатазина, и тот чувствовал, что самоконтроль постепенно ускользает от него. Пальцы стали скользкими от пота.

      За спиной Кобры над трупом Веса склонилась Соланж. Ее сводил с ума запах пролившейся на пол крови. Она не напилась, когда укусила Палатазина, и теперь ее терзал внутренний ледяной холод голода. Она должна была предотвратить это замерзание собственных жил. Она наклонила голову, и, словно собака из лужи, принялась лакать кровь. Она знала ее запах. Воспоминания закружились в голове, словно разноцветные мыльные пузыри. Ей показалось, что все это - лишь затянувшийся кошмар, и вот-вот она проснется рядом с Весом. Она подняла голову - с губ капала кровь - и увидела, что ее отражения в блестящей черной луже крови нет. В крови этой таились воспоминания, от которых ей стало еще холоднее. Она коснулась знакомой мертвой головы, знакомых спутанных волос. Внутри у нее сражались противоположные струи побуждений и эмоций. Она мертва. Мертва, но и в то же время не мертва. Темное существование. И это с ней сделал тот, другой, который сейчас смеется, надвигаясь на двух людей. Это он перенес ее из света в тьму. Этого звали Вес. Кобра убил Веса. Она не живая. И не мертвая. Нет. Нет. Нет. Она прижала руки к голове и закричала.

      Кобра удивленно обернулся.

      Палатазин, воспользовавшись моментом, сделал выпад, ударив острым концом ножки стола.

      Острие попало в цель, но было отклонено маузером, который лежал в кармане куртки. Поэтому Кобра лишь покачнулся. Он тут же вырвал импровизированную пику из рук Палатазина и отшвырнул в сторону.

      - Попытка не удалась, - ухмыльнулся Кобра. - Таким способом старину Кобру тебе не прикончить.

      Его рука ударила в подбородок Палатазина с быстротой молнии. Кобра повалил его на пол, задрав подбородок, выставив покрытое четырьмя свежими шрамами горло. Томми вцепился в волосы Кобры и попытался выдавить глаза, но тот отмахнулся, одним ударом руки заставив Томми отлететь к стене. Томми, оглушенный упал.

      Пасть Кобры открылась. Палатазин сопротивлялся, понимая, что еще одна секунда, и он присоединится к рядам неумирающих. Кобра наклонился, клыки выдвинулись из своих гнезд в деснах.

      И внезапно ногти Соланж впились в плоть впалых щек Кобры, выдирая куски бледного некровоточащего мяса. Кобра завопил, лицо исказилось болью, он прыгнул спиной вперед, упал, пытаясь стряхнуть, ударить об пол повисшего на нем вампира-женщину. Они принялись кататься по полу, шипя и вскрикивая. Палатазин, который уже с трудом поднялся на ноги, увидел, что Соланж погрузила ногти в глазницы Кобры. Кобра завыл, когда его глазные яблоки лопнули, плюнув черной жидкостью, схватил Соланж за горло. Они перекатились через лужу крови Веса и через весь пол зала в ревущее пламя камина.



      19


      - Смотри сюда, священник, - приказал Вулкан. Он схватил священника за воротник и подтащил к балконному парапету. Сильвере показалось, что сквозь свист умирающей бури он слышит рев мощных моторов. Желтый бульдозер расчищал путь грузовикам-прицепам, трем оранжевым мощным машинам.

      - Это мои лейтенанты едут вниз, на битву! - сказал Вулкан. - Они вернуться с едой - людьми. Чтобы накормить весь мой двор. Мы устроим прекрасный банкет! А теперь смотри сюда. - Он указал в темноту, и Сильвера с трудом повернул голову. - Там лежит твой город. От горизонта до горизонта. Видишь ты хоть одну искру света? Машины? Неоновую вывеску, кричащую имена ваших идолов? Нет! Моя армия марширует по бульварам, проспектам, авеню, а твой род прячется в норы. Я уже победил. Скоро весь мир склонится передо мной. Ты в самом деле думаешь, что сможешь уничтожить короля вампиров?

      Сильвера промолчал. Он так устал, был так измучен. В голове гудело и пульсировало, он не чувствовал ни ног, ни рук. Даже боли в раненной ноге уже не было. Все было кончено - теперь кто-то другой, лучший, будет продолжать поединок. Он посмотрел вниз, мысленно представил, как лежало в капкане его собственное тело там, за воротами, представил, как будет лежать оно, если сейчас он перепрыгнет парапет. Потому что другого выхода у него сейчас уже не было.

      Буря медленно утихала. Ветер стих, перешел в тихий стон, песок перестал слепить глаза, кусать лицо. Принц Вулкан неуверенно посмотрел на небо. Он чувствовал какое-то одиночество, заброшенность. Владыка больше не оберегал его, последний подарок лежал, треснувший, на полу в зале совета. Теперь он чувствовал себя уязвимым, как рыцарь без лат. Но нет! Он усвоил все уроки, и все, что нужно было усвоить, он слишком долго сидел на коленях Владыки. Пришла пора написать собственное имя на скрижалях этого мира. И будь проклят Владыка!

      - Я принц Конрад Вулкан, король вампиров! - крикнул он в темноту. Глаза его пылали. Ответом было лишь завывание утихающего ветра.

      И в следующий миг он утих полностью.

      Сильвера смотрел туда, где лежал погруженный в полную темноту город. Ураган утих, воздух был полностью неподвижен. И теперь из темноты ему слышались крики тысячных толп, заполняющих улицы Лос-Анжелеса, бывшего Города Юности. Крики, жуткие и отвратительные, продолжались, внизу длился всенощный праздник вампиров. Сильвера прижал к ушам ладони.

      - Слушай, как они поют! - взревел принц Вулкан. - Они славят меня!

      А вдалеке над океаном вспыхнула зарница молнии. Сильвера ухватился за край парапета. Он не чувствовал даже холода камня под руками. Новая вспышка молнии, гораздо ближе, и на миг были вырваны из мрака улицы города внизу, похожие на ряды надгробий на кладбище. С запада накатился отдаленный гром. "Сейчас, - сказал себе Сильвера. - Нужно прыгать сейчас". Он напрягся.

      И вдруг замок вздрогнул.

      Снова прокатился гром. После него наступила полная тишина, не прерываемая даже испуганными криками вампиров. Весь мир замер в неподвижности.

      И вновь со скрежетом каменной плиты о каменную плиту, затрясся замок. Сильвера чувствовал дрожь каменного балкона, больно отдававшуюся в поврежденной ноге.

      Принц Вулкан схватился за край парапета.

      - Нет! - прошипел он. Глаза его стали совершенно безумными, дикими, зрачки сузились до щелок.

      Тишина. Далекие вспышки молний, и в свете их ясно читался откровенный страх, написанный на лице вампирического владыки. Склонив голову на бок, он смотрел в эбеново-черное небо, словно слышал слова какого-то голоса, которого давно опасался. Снова раскатился над холмами разряд грома, и когда вновь затрясся замок, от верхнего парапета отделился довольно увесистый кусок черного камня и рухнул на пол балкона, расколовшись почти у ног отца Сильверы. Балкон весь сотрясался, появились паутины трещин.

      Сильвера слышал, как прямо под замком катятся вниз по склону валуны. Часть стены тоже вдруг осела и исчезла, рассыпавшись кучей камней. Откуда-то донесся жуткий скрежещущий звук, как будто кто-то очень сильный раздирал на части толстую книгу. Он прижался к парапету, балкон снова начало подбрасывать. С обрыва на Голливуд покатилась уже целая земляная лавина. Еще часть стены исчезла и даже край двора начал сползать в пропасть обрыва. Здание замка немного накренилось в сторону склона, древние камни угрожающе скрипели и скрежетали.

      Земля трескалась, открывались глубокие длинные трещины, змеями уходившие под фундамент замка. В свете следующей вспышки молнии отец Сильвера увидел нечто жуткое и незабываемое - вся чаша Голливуда и Лос-Анжелеса покачивалась из стороны в сторону, как колокол Страшного Суда. Он увидел, как кренятся и рушатся дома, сначала в тишине, потом в грохоте разрушения, докатившегося до замка. По всей длине Закатного бульвара пробежала трещина, и в последовавших вспышках молний Сильвера видел, как трещина распространяется неумолимо и стремительно, поглощая в себя целые кварталы. Откуда-то из недр замка теперь доносились вопли ужаса. Внизу, во дворе, священник увидел несколько вампиров, пытавшихся перебежать двор. Они исчезли в раскрывшейся под ногами трещине, едва лишь достигли главных ворот.

      - Нееет!!! - дико закричал принц Вулкан, но голос его утонул в новом раскате грома. Вампир вцепился в парапет, глаза его ярко горели изумрудным огнем. Рот беззвучно и яростно открывался, но не было слышно ни слова. Послышался скрежет и одна из башенок замка, рухнула, словно картонная. Падающие куски задевали парапет, откалывая большие куски камня. Отец Сильвера откинулся подальше, когда один из камней ударил в парапет рядом с ним. Принц Вулкан стоял в потоке падающих камней и черепицы, не обращая внимания на удары в спину и плечи. Сильвера для безопасности прижался спиной к стене.

      - НЕТ! - крикнул Вулкан в темноту. - Я НЕ ПОЗВОЛЮ... ЧТОБЫ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ! - Кусок кладки ударил его между лопаток и швырнул на колени.

      Судороги продолжались еще несколько секунд, потом внезапно прекратились. Весь замок накренился, словно балансируя над пропастью. Вниз продолжали сыпаться камни, осколки черепицы. В промежутках между раскатами грома Сильвера слышал вопли вампиров - внизу в городе. Потом послышался другой звук, совсем иного рода, и хотя доносился еле-еле, впечатление было подобно удару самого большого каменного осколка.

      Колокольный звон. На церквях звонили колокола. В Беверли-Хиллз, в Голливуде, в самом Лос-Анжелесе, в восточном Лос-Анжелесе, в Санта-Моника, в Калвер-сити, в Инглевуд. Потревоженные судорогами землетрясения, они пели для отца Сильверы, и песнь эта звучала гимном победы. Он знал, что в хоре этом слышен и голос его Марии, что она поет громче всех, и слезы навернулись на глаза священника.

      - Ты проиграл! - крикнул он принцу Вулкану. - Землетрясение! Великое Землетрясение, оно погрузит город в волны океана! Ты проиграл!

      - ЛЖЕШЬ! - завопил Вулкан, стремительно повернувшись к священнику. - Никто... ничто не может... остановить... ничто не может...

      И вдруг земля встала дыбом - серия новорожденных холмов поднялась над нижней частью Голливуда. Вершины черных новеньких гор проталкивались наверх сквозь улицы, кварталы домов, бульвары. Сквозь асфальт, кирпич и бетон, словно сквозь гнилой сыр. Дома падали, словно гигантские шахматные фигуры на трескающейся шахматной доске. Замок покачнулся и начал уже по-настоящему разваливаться.

      - Владыка, помоги, спаси меняяя! - вдруг совершенно детским голоском закричал Вулкан. Крик его утонул в грохоте падающего камня и раскатах грома.

      Сильвере пришлось опуститься на колени - так качало балкон. Да, город должен пасть, но не перед вампирами, а перед гневом Бога и по его воле. Не перед вампирами, а на них, на этот вампирический Содом и Гоморру.

      Вулкан стоял у парапета, что-то крича на неизвестном языке. Он вдруг воздел руки и был свален на пол новым ударом упавшего камня. Дно чаши Лос-Анжелеса раскачивало, как штормом. Горы поднимались из-под земли, уходили в небо, неся на боках своих нити шоссе, дома, пальмы, улицы, потом так же стремительно погружались ниже уровня моря. Жуткие вопли, словно в дантоновском "Аду" эхом прокатились меж холмов, вырываясь из сотен тысяч глоток. Над всем этим гремели колокола и раскаты грома.

      Король вампиров повернулся вдруг лицом к Сильвере, его черты были искажены ненавистью.

      - Я еще не проиграл, - воскликнул он. - Пока нет! Я еще могу победить!

      Балкон под их ногами накренился. И внезапно тело Вулкана начало трансформироваться, вытягиваться и темнеть, словно тень. Лицо стало хищной маской животного, клыки выдвинулись из красной прорези рта. Он поднял к небу руку, и что-то темное развернулось, прорвав рукава бархатного пиджака. Руки превратились в черные кожистые крылья, бьющие по воздуху. Существо зашипело на Сильверу в триумфе победителя, повернулось, подпрыгнуло и бросилось с балкона. Мощные крылья развернулись, заработали, существо на миг повисло в воздухе неподвижно. Потом, бросив последний победный взгляд на Сильверу, существо понеслось прочь от замка, рассекая воздух черными крыльями.

      И Сильвера понял, что должен делать. Единственный выход, и только он мог сейчас это сделать.

      Он вскочил на парапет и прыгнул вперед и вверх, успев поймать принца Вулкана за лодыжки. Балкон провалился из-под Сильверы, ушел куда-то вниз. Он подтянулся, обхватил правую ногу Вулкана прямо под коленом, но руки его тут же начали соскальзывать. Вулкан завопил, что-то закричал, попытался сбросить священника, толкая его другой ногой. Но Сильвера вцепился обеими руками в лодыжку, как бульдог в смертельного врага. Черные когти процарапали голову. Но они теперь падали, снижались по плавной спирали, и Вулкан на время оставил Сильверу в покое, занявшись набором высоты.

      Они пронеслись над вершинами покалеченных пальм, потом Сильвера почувствовал дыхание холодного ветра на лице, - они поднимались над разрушенным городом. Всего в сотне футов под ними находились наполовину поглощенные землей улицы и дома.

      Сильвера сжал зубы и начал подтягиваться. Он должен мешать работе крыльев, только так он заставит короля вампиров снизиться. Как молния, ударила когтистая рука, сорвав почти до кости всю щеку Сильверы. Священник закричал, но он уже добрался до пояса Вулкана, обхватив талию обеими руками. И он пытался заставить свои онемевшие руки сжать плечи принца. Вулкан изогнулся, сопротивляясь, почти сбросил священника, и они пролетели вниз футов сорок, прежде чем крылья снова заработали.

      Сильвера услышал гул внизу. И посмотрев на запад, увидел стену покрытой пеной поверхности Тихого океана. Черно-зеленая поверхность казалась прекрасным куском венецианского мрамора. Это была чудовищная приливная волна, вызванная землетрясением, накатывавшаяся на город, неся с собой яхты, корабли, катера, лодки, автомашины, афишные столбы, столики кафе, гробы, части дорожного покрытия, самолеты, сломанные пальмы и даже целые здания, иногда всплывающие из ее глубин, как корпуса затонувших кораблей, чтобы тут же снова исчезнуть в водовороте. И теперь Сильвера вспомнил, что говорил ему о святой воде наставник, отец Рафаэль:

      "Используй эту воду из колыбели жизни, Рамон. Соль очищает и лечит..."

      Теперь внизу был затопленный Лос-Анжелес. Котел святой воды, благословенный самим Богом. Сегодня ночью все это зло будет очищено с лица земли, до последнего кусочка!

      Сильвера сморгнул заливавшую глаза кровь и подтянулся, цепляясь за крылья короля вампиров. Ему удалось перехватить и прижать одно плечо, другую руку перекинув за шею Вулкана.

      Теперь они по спирали падали на западный Лос-Анжелес. Вулкан яростно боролся за жизнь. Ему удалось высвободить одно крыло, он пытался сохранить высоту. Сильвера повис у него на шее. Они снова вдруг пошли вверх, очень быстро.

      И вдруг что-то огромное выросло у них на пути - стена из стекла и стали, заполнявшая весь горизонт. Это был один из небоскребов; здание как раз начало дрожать и крениться на бок - приливная волна заливала фундамент. Сильвера увидел, что они едва пролетят над крышей. Тогда, обвив ногами талию чудовища, он бросил его шею и ухватился за машущие плечи-руки-крылья. Усилие было таково, что руки Сильверы едва не были вывернуты в плечевых суставах. Но он был наполнен новой силой, уверенностью в победе. Теперь они вошли в штопор, как сухой лист, падающий с дерева, и Сильвера прокричал в мохнатое, как у летучей мыши, кожистое ухо Вулкана:

      - Ты проиграл... проиграл... ты!!!

      Они врезались в стену зеркального стекла и стальных нержавеющих переплетов рам. Здание повалилось на них, как громадный надгробный камень, подняв могучий фонтан воды. Морская вода, кипя, пронеслась через сотни помещений небоскреба. Всякая мелочь, все содержимое было вынесено наружу, вынырнуло на поверхность, исчезло, снова вынырнуло и исчезло навсегда под одеялом пены.



      20


      Пол зала накренился, встал под углом. Картины и гобелены на стенах падали на пол. Стонали и скрежетали камни, выскакивающие из гнезд балки грозили раздавить Палатазина и Томми. Длинная извилистая трещина расколола пол, начала расширяться, отсекая их от закрытой на засов двери, за которой исчезли Сильвера и Вулкан.

      Из пепла массивного камина поднялась обугленная фигура, ревя в ненависти и жажде крови, выбежала на середину зала, растопырив руки. Томми видел черные дыры глазниц Кобры. Куски мяса свисали с желтых костей, губы и щеки выгорели, обнажив щелкающие клыки. Из обрывков дымящейся куртки он достал маузер и завопил:

      - Где вы все?

      Ствол был направлен прямо на Палатазина, палец Кобры дрожал на курке.

      И в следующий миг перегревшийся магазин антикварного пистолета не выдержал и взорвался. Раскаленные пули полетели во все стороны, как трассеры, обезглавленное тело Кобры было отброшено назад, рухнуло на пол, где и осталось лежать в судорогах. Рука его все еще сжимала бесполезный кусок искореженного металла.

      Палатазин схватил Томми за руку и они перепрыгнули расширяющуюся трещину. Дверь в коридор заклинило, и Палатазину пришлось ударить плечом с разбега, только тогда они оказались в коридоре. Коридор был наполнен криками и с потолка валились балки. Дышать было почти невозможно из-за поднявшегося густого облака пыли. Из темноты выбегали вампиры, исчезали, гонимые паникой. Коридор вдруг вспучился, раскалываясь прямо у них под ногами.

      - Сюда! - крикнул Палатазину Томми. Они помчались к дальнему концу, где образовалась пробка у входа на лестницу. За спинами их пол провалился в подвал, унеся с собой дюжину Неумирающих. Палатазин едва не упал, споткнувшись о женщину-вампира в черном, которую он уже видел на лестнице, когда их вели в зал.

      - Хозяин! Хозяин! Помоги мне! - кричала она тонким голосом.

      Вверх по лестнице поднялось удушливое облако пыли. Томми и Палатазин пробились сквозь толпу вампиров у входа на лестницу, которая послужила ареной побоища. В нижнем коридоре царила такая же паника - десятки вампиров звали Хозяина, умоляя спасти их. Падали камни и балки, давя вампиров. Весь коридор был заполнен пылью, мечущимися фигурами, стонами. Потом три огромных блока упали откуда-то из-за балок, отрезав Палатазину и Томми путь вперед. Они нашли дверь, ведущую в подвал. Нужно было спешить - они уже поняли, что замок кренится и вот-вот начнет окончательно разваливаться и сползать в пропасть. Они миновали несколько комнат, где стояли наполненные землей гробы - дневные убежища вампиров - и по каменным ступенькам спустились в почти полную темноту второго уровня подвала, где бесились с адским воем собаки, подобно вампирам наверху, оказавшиеся без направляющей руки.

      Они нашли обратный путь среди полок для винных бутылок. Несколько раз они оказывались в тупике, и тогда им приходилось возвращаться.

      - Сюда! - крикнул Томми. - Здесь кровь на полу!

      Палатазин увидел пятна крови на плитках пола, обломок палки, но самого тела Бенфилда не было на старом месте. Они нашли в темноте дверь и по длинной лестнице двинулись наверх.

      Ночь была полна криками ужаса и агонии. Трещины заполняли двор, расширяясь прямо на глазах. Мужчина и мальчик побежали к воротам. За спиной Палатазина сполз в трещину роскошный "линкольн-континенталь". Металл плющился, словно фольга. По двору метались вампиры - они видели, что перед ними их потенциальные жертвы - люди, но главной их заботой теперь было спастись, оказаться в безопасном месте. Кое-кто, заметив Палатазина, без следа исчезал в трещинах.

      Он поднял решетку ворот, закрепил за крюк цепь ворота, и они выбежали наружу вдоль мощеной булыжником дорожки. Из-за деревьев навстречу им выбежала машущая руками, будто огородное пугало, белая от прилипшего песка фигура.

      - Эй, братья! Не забывайте про старину Крысси! Эта!!! Е...ая гора сейчас развалится на части!!!

      Палатазин услышал жуткий скрежет, грохот и, оглянувшись через плечо, увидел, что самая высокая башня замка закачалась и разлетелась взрывом каменных осколков... Земля под ногами заходила ходуном, он упал на колени. Половина замка дрогнула, медленно начала сползать в обрыв утеса, словно гигантская тающая свеча. Повсюду бежали трещины, и теперь Палатазин осознал истинные масштабы катастрофы. Это землетрясение уничтожит Лос-Анжелес. Пешком им никуда не убежать. Обратно в туннель, как он сначала предполагал - безумие. Он вспомнил о небольшом вездеходе, стоявшем немного ниже по дороге. Если в баке хватит бензина и если машина уже не свалилась с обрыва!... Но выбора уже не было - гора распадалась у них под ногами.

      Они побежали вниз. Лицо у Крысси было белым, как мука, от ужаса. Томми едва не свалился в раскрывшуюся под ногами трещину. Палатазин вытащил его, и теперь наполовину нес, наполовину тащил. Из-за спины донесся нарастающий гром, заставивший Крысси обернуться.

      - Иисус Христос!

      Палатазин остановился. Оставшаяся часть замка теперь тоже начала валиться с обрыва - летели в воздух камни, как спички ломались бревна балок. Замок исчез в какие-то три секунды, от него осталась лишь часть стены и передние ворота. Глянув в сторону черной плоскости разрушенного Лос-Анжелеса, он с потрясающей четкостью увидел зеленую фосфоресцирующую верхушку гигантской волны, катившейся с запада со скоростью не менее 30 миль в час. Он услышал собственный полустон-полукрик - он не мог отвести загипнотизированных глаз от волны, накатывающейся на улицы, бульвары и шоссе. Башни многоэтажных зданий торчали, словно новые рифы, пока сами дома не падали.

      За основной волной накатилось несколько поменьше, добавочных, сталкивавшихся друг с другом в громе сходящихся десятифутовых стен воды. Теперь весь Лос-Анжелес был покрыт водой. А земля продолжала сотрясаться. Теперь все там внизу покрыто водой, СОЛЕНОЙ водой, с радостным изумлением вспомнил он. Вампиры не тонут, а сгорают сейчас, испаряясь от прикосновения соленой океанской воды. Они погибнут все, даже те, кто не оказался в ловушке трещин и падающих домов. Соленая вода сожжет, убьет заполнившее город ночное зло.

      В следующую секунду они увидели сам джип. Они побежали к нему, но вдруг мир под их ногами тяжело вздохнул и Палатазин, крутясь, полетел в воздух. Он услышал крик Томми, схватил его за руку, и в следующий миг они уже соскальзывали в трещину, открывшуюся в том месте, где была дорога. Палатазин попытался удержаться за что-нибудь, за камень или корень куста. Вдруг кто-то навис над ними - Палатазин увидел, что это мать, с темными решительными глазами, с почти непрозрачным лицом. Она протягивала ему руку, он схватил ладонь, почувствовал что-то твердое и материальное, и обнаружил в следующий миг, что сжимает похожий на ладонь изогнутый корень куста.

      Томми держался за вторую его руку, оба они покачивались над пропастью.

      Рядом с Палатазином повисла веревка.

      - Лови, - крикнул он Томми.

      Когда мальчик перенес свой вес на веревку, послышался шум мотора, и Томми быстро утащило наверх. Несколько секунд спустя веревка была спущена уже Палатазину. Палатазин ухватился за нее и был поднят таким же способом. Оказавшись наверху, он обнаружил, что веревку Крысси привязал к переднему бамперу джипа, потом завел двигатель - слава Богу, что двигатель завелся - и дал задний ход, вытащив их по очереди.

      - Видел такой фокус в кино про ковбоев, - сказал Крысси, когда они забрались в кабину джипа. - Благослови господи старого Хопа Лонга Кесседи! Да, с самого Вьетнама не ездил на таких штуках. Сечешь?

      Он заухал и включил задний ход, пятясь прочь от глубокой ямы-трещины.

      Теперь они ехали по оставленной бульдозером траншее, и Крысси вел джип задним ходом быстрее, чем Палатазин смог бы вести его нормально.

      - Все в порядке - спросил Палатазин Томми.

      - Да, - сказал мальчик, но вид у него был бледный и он сильно дрожал. Вдруг на глазах у него выступили слезы, он заплакал, хотя губы были строго, твердо сжаты в линию.

      - Да, - тихо сказал он.

      - Думал, вам уже хана, - сказал Крысси. - Вы там так долго были, братья. До чертиков долго! Потом выполз бульдозер, за ним грузовики с платформами на прицепах, и тогда Крысси выкопал себе очень глубокую яму.

      Грунт задрожал. На дорогу валились камни, сыпался песок. Большие валуны успевали перекатиться через край обрыва и исчезнуть. Крысси, продолжавший вести джип задним ходом, ловко обходил их, насколько это было возможно. Палатазин подумал, что теперь понимает немного, каким образом Крысси живым вернулся из Вьетнама.

      Крысси нашел подходящее для разворота место, резко повернул машину и помчался вниз по склону на головокружительной скорости.

      - Пора уносить ноги, братья! Вот дерьмо! Бензина мало, а колонки, небось все уже закрыты, ха-ха! Верно я говорю? Боже, всесильный!

      Он придавил педаль тормоза, прямо впереди дорога скрылась под водой. Единственная тускло горящая фара освещала плавающий на поверхности мусор, обломки дерева, доски, шифер, красный красивый шезлонг, какие-то дымящиеся силуэты, напоминающие то, что остается от посыпанных солью улиток. Джип пересек затопленный участок и выбрался на сушу. Расплавленный вампир мягко ткнулся в борт машины и остался позади.

      Они миновали зеленый дорожный знак, сообщающий "Малколланд-драйв, 0.5 мили".

      - Теперь куда? - спросил Крысси.

      - Куда-нибудь повыше. Думаю, надо ехать на запад по Малколланд, в горы, найти там безопасное место, переждать новые возможные точки.

      Грунт вдруг опять затрясся. Крысси завопил:

      - Дерьмо! Чувствуете? Сейчас вся гора развалится! Как Атлантида, все потонем!

      - А что, если мы снова встретим затопленный участок? Сможем проехать?

      - Наверное. Это непростой джип, брат. Я на таких ездил во Вьетнаме. Но это к тому же усовершенствованный вариант. Это джип-амфибия. Пригодный для любых местностей - от болот до пустынь. Видать, военные не знали, что тут у нас происходит, и двинулись на самых вездеходных машинах. Если не провалимся в дыру и не накроет нас большой волной, и ничего не случится при повторных толчках...

      Он посмотрел на Палатазина и вдруг понял все значение того, что произошло.

      - Вампиры! - сказал он. - Что теперь с ними будет?

      - С ними все покончено, - сказал Палатазин.

      - Кончено. Ага... Со всем городом кончено, брат. Капут! Там ведь осталось еще... много людей...

      И Палатазин признал по себя, что это верно, и почувствовал тяжкий удар потери. Теперь Джо мертва и Гейл Кларк тоже. Если только им не удалось каким-то образом бежать. А может, в город успели подойти части морской пехоты? Откуда-то ведь взялся этот джип. Но это лишь предположение. Скорее всего, никаких шансов на побег у них не было. Вампиры уничтожены, это так, но какой ужасной ценой! Теперь его старый дом на Ромейн-стрит оказался под семидесятью пятью футами воды. Исчез весь Лос-Анжелес, образовался новый рисунок береговой линии. Повторные толчки пошлют воду еще дальше. Он прижал ладони к лицу. Сначала отец, потом мать, в каком-то смысле. Теперь вампиры отобрали у него и жену.

      Он вдруг заплакал. Горячие слезы бежали вниз по щекам, капали на рубашку.

      Крысси и Томми старались на Палатазина не смотреть. Когда они достигли Малколланд-драйв, прямо на гребне горы Санта-Моника, Крысси повернул на северо-восток и нажал на педаль газа.


      Часть шестая Оглавление Часть восьмая