Генри Каттнер. Кладбищенские крысы

Смотритель самого старого и заброшенного кладбища Сэлема, старик Мэссон, не столько занимался кладбищенскими делами, сколько враждовал с крысами. Они жили здесь давно, перекочевав с верфи. Это была целая колония удивительных крупных крыс. Заняв место смотрителя после необъяснимой пропажи своего предшественника, Мэссон первым делом решил заняться крысами, вернее, их изгнанием. Сначала он ставил ловушки, а затем стал подбрасывать к их норам отравленную приманку, но все его усилия были тщетны. Крысы жили, и не просто жили, а продолжали плодиться. Казалось, что с каждым днем их становится все больше, и полчища этих отвратительных грызунов носились по кладбищу, как бы насмехаясь над Мэссоном.

Крысы, обитающие на кладбище, были очень крупными – некоторые экземпляры достигали в длину тридцати пяти сантиметров, не считая хвоста. Мэссон иногда встречал крыс размером с большую кошку. Когда могильщики рыли очередную могилу, им попадались такие норы, которые можно было скорее назвать зловещими туннелями. Создавалось впечатление, что их вырыли не крысы, а человек, чтобы путешествовать по ним на четвереньках.

Иногда, удивляясь размеру нор, Мэссон вспоминал пугающие легенды, которые рассказывали ему старожилы старинного Сэлема – города ведьм. Больше всего его поразили легенды о тайной жизни каких-то существ – нелюдей, якобы существующих в заброшенных подземных норах. Правда, Мэссон успокаивал себя тем, что времена Коттона Матера, искоренявшего дьявольские секты, поклонявшиеся Гекате и темной Магна Матери, миновали, но мало что изменилось в древнем Сэлеме: все так же кренились друг к другу закопченные домики с черепичными крышами над мощенными булыжником улицами, и вечерами в домах шепотом велись разговоры о мрачных подземных пещерах и подвалах клдбища, хранящих свои тайны.

Тайны тайнами, но старики, покачивая седыми головами, уверяли, что в пещерах под старинным кладбищем Сэлема живут существа пострашнее червей и крыс.

Свирепые грызуны, конечно же, не вызывали симпатии у Мэссона, и он остерегался их, сознавая опасность такого соседства, таящуюся в острых, словно иглы, зубах, но у него не было страха, который испытывали старожилы перед заброшенными домами, населенными крысами.

Смотрителю не раз приходилось слышать о каких-то упырях, живущих глубоко под землей и управляющих крысами. Мудрые старцы шептали, будто крысы – это связные, снующие между этим миром и мрачными древними подземельями глубоко под Сэлемом. Рассказывали также, что тела из могил крысы похищают для ночных подземных пиршеств.

Мэссон не верил басням, но, главное, он по мере своих сил старался скрыть от окружающих само существование крыс на кладбище. Это было трудно, так как крысы взаперти не сидели. Однако Мэссон понимал, что если начнется выяснение обстоятельств того, что и как творят крысы, то могут повскрывать многие могилы. И если несколько изгрызенных гробов можно было бы списать на крыс, то как объяснить увечья, которые будут обнаружены на еще сохранившихся, недавно захороненных телах?

Золото высокой пробы, используемое для зубных протезов, очень часто так и остается на покойниках. Ну, еще есть одежда. Но это мелочи, потому что гробовщик поставляет для похорон недорогоие и легко узнаваемые костюмы. Золото же – не одежда, и в этих случаях Мэссон не был особенно брезглви. Золото есть золото, и как оно добыто – неважно. Ведь в принципе смотритель никого не убивал и не грабил, а просто пользовался ротозейством или недосмотром родственников покойного.

Был и еще один источник доходов: студенты-медики или не очень известные врачи, которым тоже были необходимы трупы. при этом им было все равно, где их удавалось раздобыть.

Пока Мэссону удавалось избегать расследований, и он, безусловно, яростно отрицал существование крыс на вверенной ему территории, хотя они и лишали его добычи. Смотрителя мало заботило, что происходит с телами усопших после его обработки, но он очень хорошо знал, что крысам случалось утаскивать покойников сквозь дыры, которые прогрызали в гробах. Иногда Мэссон задумывался над тем, почему гробы всегда оказывались прогрызены в торце и никогда – сбоку или сверху. Казалось, крысами руководило какое-то разумное существо…

Вот и сейчас смотритель стоял в отрытой им могиле, выбрасывая лопату за лопатой рассыпчатую лажную землю. Накрапывал дождь, вернее, даже не дождь. А мелкая холодная морось. Уже почти месяц над Сэлемом вислеи набухшие черные тучи. Кладбище представляло собой сплошное месиво хлюпающей грязи, из которой неправильными рядами выглядывали мокрые мрачные надгробья. Даже крысы сидели в своих норах, и Мэссон уже несколько дней их не видел. Наконец показался деревянный гроб. Смотритель встал на него и нахмурился.

Похороны состоялись на днях, но Мэссон не осмелился пойти за добычей сразу же, так как родственник покойного приходил на могилу даже в сильный дождь. «Однако как бы этот родственничек ни переживал утрату, так поздно да еще в такую погоду он вряд ли появится здесь», - с усмешкой подумал Мэссон. Очистив крышку гроба от земли, он выпрямился, отложил лопату в сторону, а затем вытащил из кармана фонарь и зажег его. Потом наклонился и с фонарем осмотрел защелки гроба.

Внезапно он оцепенел: под ногами кто-то шевелился и царапался, будто внутри гроба что-то двигалось. Страх парализовал его, но всего лишь на одно мгновение. На смену суеверному ужасу пришла ярость: крысы в который раз опередили его!

В гневе Мэссон схватил лопату, подсунул ее под крышку гроба, расшатал ее и потом руками скинул крышку на землю. Затем взял фонарь и направил в открытый ящик.

Холодный луч света осветил белую атласную обшивку пустого гроба. Заметив какое-то шевеление в изголовье, Мэссон осветил это место. Торцевой стенки гроба почти не было: она была прогрызена, а гроб был как бы соединен с подземным коридором. Мэссон даже заметил черные ботинки… Уже плохо соображая, что делает, он торопливо плюхнулся на четвереньки и попытался схватить уплывающего покойника за ноги, но при этом упустил фонарь, и все погрузилось в темноту.

Какое-то время он держал покойники за ботинки, но послышался пронзительный крысиный писк – и ботинки остались у него в руках. Добыча же ускользнула. Он поднял фонарь и осветил коридор. Он был широким настолько, что в него вполне мог пролезть человек. Мэссон очень удивился: какие же это должны быть крысы, чтобы вырвать у него покойника прямо из рук и утащить его. Но алчность взяла верх. Он вспомнил изящные запонки и настоящую жемчужину в галстучной булавке покойного. Ни секунды не медля, Мэссон пристегнул фонарь к поясу и влез в нору. Его очень взбодрила мысль о лежащем в кармане револьвере.

В туннеле было тесно, но Мэссон все же понемногу продвигался вперед. Прямо перед собой в свете фонаря он видел волочащиеся по туннелю ноги усопшего. Мэссон решил, что если через минуту не нагонит тело, то повернет обратно. В туннеле сильно пахло падалью. Вновь Мэссона охватил страх, но алчность подгоняла вперед. Он полз и полз дальше, миновав несколько боковых проходов. Стены были мокрыми и осклизлыми. Один раз за ним что-то обрушилось. Когда это случилось во второй раз, Мэссон остановился и глянулся.

Позади него лежали комья земли, и было похоже, что обратно ему пути нет. Сердце смотрителя учащенно забилось, пульс отдавался в висках, и он решил остановиться, отдав добычу неведомым тварям, продолжавшим тащить тело покойного дальше. Но, решив вернуться, Мэссон не учел одного: туннель был слишком узок для того, чтобы в нем можно было развернуться в обратную сторону.

Мэссон едва не поддался нахлынувшей на него панике, но, взяв себя в руки, вспомнил о боковых ходах. Нуклюже попятившись до ответвления, Мэссон развернулся и, не обращая внимания на боль в натруженных коленях, быстро пополз обратно.

Не успел он проползти и десяти шагов, как его ногу пронзила внезапная острая боль; он почувствовал впившиеся в него зубы и отчаянно дрыгнул ногой. Послышался резкий писк и топот множества убегающих ног. Посветив назад фонарем, Мэссон оцепенел: целое скопище огромных крыс смотрело на него глазами-бусинками. Крысы были ужасны: одни размером с кошку, другие – еще больше. За ними виднелась чья-то фигура, впрочем, быстро спрятавшаяся в тень. Мэссон едва не лишился чувств, не столько разглядев, сколько почувствовав размеры этой твари.

Увидев свет, крысы как бы споткнулись, но ут же вновь двинулись вперед. Мэссон вспомнил, что у него есть револьвер, немыслимым образом извернулся и, достав его из кармана, прицелился. Выстрел на минуту оглушил его, а наполнивший нору дым вызвал приступ кашля. Когда же дым рассеялся, Мэссон увидел, что крыс нет. Он спрятал оружие обратно в карман и быстро пополз по туннелю, но уже через несколько секунд крысы догнали его и набросились вновь.

Сколько их было? Он потерял им счет. Они кусали его, отталкивая друг друга и яростно вереща. Мэссон завопил и, выхватив револьвер, выстрелил не целясь. Крысы снова отступили, но уже не так далеко. Воспользовавшись паузой, Мэссон изо всех сил пополз вперед, держа револьвер наготове.

Услышав сзади шорох, он посветил фонариком, и луч высветил огромную серую крысу, следившую за ним злющимим глазками. Ее длинный чешуйчатый голый хвост медленно двигался из стороны в сторону, как у кошки, следящей за мышью. Мэссон закричал, и крыса отступила.

Смотритель пополз дальше, но остановился, нащупав сбоку локтем пустоту – туннель здесь раздваивался. Впереди лежал бесформенный ком глины, и Мэссону показалось, что это – глыба, рухнувшая с потолка туннеля. Когда же он посветил себе фонариком, оказалось, что это человеческое тело.

Вообще-то эту корчневую высохшую мумию назвать человеком было уже трудно. К великому ужасу Мэссона, мумия двигалась, мало того, она ползла прямо на него. В тусклом свете смотритель увидел приблизившееся к нему вплотную химерически страшное лицо, похожее на лицо давнишнего трупа, оживленного силами ада. Безумные, вылезшие из орбит глаза говорили Мэссону, что мумия была слепа. Издав звук, похожий на стон, мумия подползла к Мэссону, вытягивая потрескавшиеся окровавленные губы в кошмарной гримасе голода. И смотритель застыл на месте, парализованный ужасом и отвращением…

Путь вперед был отрезан, и Мэссон, опомнившись, в отчаянии метнулся в боковую нору, слыша за спиной возню и стоны ползущего за ним существа. Мэссон потерял ориентацию: единственным егожеланием было уйти из этого наваждения и. Крича, он протискивался в узкий ход. Он полз торопливо, раня ладони и колени об острые камни. Грязь сыпалась на голову и плечи, попадала в глаза, но он полз, не останавливаясь ни на миг, задыхаясь, ругаясь и молясь.

На него вновь с визгом напали крысы с такой яростью, что ему с трудом удалось отбиться от их свирепых укусов. Туннель все сужался. Мэссон в страхе кричал, лягался и стрелял, пока не кончились патроны, но крыс все же отогнал.

Вскоре Мэссон почувствовал, как что-то сильно оцарапало ему спину: это был огромный камень, образующий в этом месте как бы крышу туннеля. Камень чуть поддался под напором тела, и в полуобезумевшем мозгу Мэссона мелькнула мысль: если бы ему удалось обрушить камень и закупорить собой туннель!

Из-за дождя земля была влажной и податливой. Мэссон принялся подкапывать камень. Крысы приближались и приближались, но он продолжал лихорадочно отгребать землю руками. Камень начал поддаваться. Наконец Мэссон потянул изо всех сил, и камень зашатался в своем гнезде.

Вдруг смотритель увидел, что к нему приближается крыса-гигант, которую он уже видел раньше, серая и жуткая, с оскаленными зубами; за ней со стонами ползла слепая мумия. Мэссон, напрягшись, навалился на камень и, почувствовав, что он заскользил вниз, отпрянул. Камень обрушился позади него, и мэссон услышал предсмертный крик крысы и вопль позущего за ней нечеловека. Комья грязи посыпались на ноги. Что-то тяжелое навалилось на них, так что он с трудом сбросил мешавший ползти труп. Туннель рушился по всей длине!

Задыхаясь от страха и нехватки воздуха, Мэссон пополз дальше вперед, а земля продолжала осыпаться следом. Ход сузился до того, что ему приходилось теперь извиваться наподобие угря, и вдруг он ощутил под закостеневшими пальцами рвущийся шелк и уперся головой в преграду. Он распластался на животе, а когда хотел приподняться, обнаружил, что свод располагается лишь в нескольких сантиметрах от спины. Мэссона охватила паника.

Он понял: когда слепая тварь преградила ему путь, он в отчаянье бросился в боковой туннель, из которого не было выхода. Мэссон оказался внутри гроба – одного из тех, торец которого выгрызли крысы!

Он хотел было повернуться на спину, но и это ему не удалось: на него неумолимо давила крышка гроба. Мэссон собрался с последними силами и уперся в крышку, но та даже не шелохнулась.

Впрочем, даже если ему и удастся выбраться из гроба, сможет ли он пробиться через плотно спрессованные над ним два а то и три метра земли?

Мэссон начал задыхаться: воздух был зловонным и нестерпимо горячим. В приступе страха он в клочья разодрал шелковую обивку, потом попытался ногами откинуть обрушившуюся в туннель и преградившую путь назад землю. Если бы Мэссону удалось развернуться, возможно, он смог бы с помощью пальцев проделать отверстие для воздуха… Воздух!

Грудь словно пронзило раскаленной добела стрелой, затрепетавшей в глазных яблоках, а голову раздуло до огромной величины, и вдруг раздался ликующий визг крыс. Мэссон в истерике забился, но через мгновение затих. Веки его сомкнулись, почерневший язык высунулся изо рта, и смотритель погрузился в черную бездну, унося с собой заполнивший уши безумный крысиный визг…