Глава 6

    Однажды летним теплым вечером, когда Тесса явилась в дом Рене переодеться в шелковое черное платье с синими павлиньими перьями, он обнял ее и спросил:
   - Ты так давно отказывала мне в близости с тех пор, как у нас побывала та девушка, что я уже начинаю сходить с ума. Ты ведь не рассердишься, если я приведу еще одну. Ты сможешь утолить свой голод, а я - свою страсть.
   - Ты слишком большого самомнения о себе, Зигмунд. Это ты утолишь свой голод, а я просто поем. Я еще не встречала мужчину, который смог бы утолить мой голод, и не думай, что ты именно этот мужчина, - ответила Тесса, улыбаясь.
   - Последнее время ты относишься ко мне пренебрежительно, унижаешь меня. Чем я заслужил такое отношение? - спросил Рене.
   - Ты нарушил свои обещания. Но не это главное. Ты мое подобие, а мне не хотелось бы заниматься любовью с самой собой. Ты был нужен мне, и ты мне помог. Теперь я уже не нуждаюсь в твоей помощи, но я не оставлю тебя, потому что теперь обстоятельства изменились - теперь тебе нужна моя помощь. Так что давай оставим этот разговор и будем поддерживать уже установившиеся отношения. Если я захочу, я доставлю тебе удовольствие.
   - Ты не понимаешь, что ты сделала со мной! Я был обычным студентом, я был нищ, но я был свободен и ни от кого не зависел. Я пил вино и получал удовольствие от этого. Я получал удовольствие от общения с такими же студентами, как я. Я имел женщин, таких же простых, но и это было величайшим удовольствием для меня. Но с тех пор, как я встретил тебя, вся моя жизнь переменилась. Я стал зависеть от тебя, я стал твоим рабом, потому что думал, что ты любишь меня. И даже, когда потом я понял, что ты меня просто использовала, я все равно любил тебя, хотя и боялся. Но я устал бояться. Я устал от того, что не могу найти такого же блаженства ни в чем, кроме тебя. Я знал, что ты бываешь с другими мужчинами, но и это не могло отвратить меня от тебя. Когда я увидел тебя там, в храме, я думал, что никогда не смогу даже приблизиться к тебе без ужаса, но и это потеряло значение, даже это не могло охладить меня к тебе. Я презираю женщин, я лишен друзей, я пью дорогое вино, но один и оно не доставляет мне удовольствия, а женщины не могут дать мне того, что давала ты, даже не любя меня. Я привык к деньгам, но без тебя я не смогу достать их, если только не начну грабить.
   - А что по-твоему, делаю я? - спросила Тесса, ты научился всему, даже не видеть ужаса в смерти, ты от нее теперь получаешь наслаждение, ты переступил запретную черту. Неужели ты не сможешь научиться грабить?
   - Я не об этом. Без тебя я не способен ни на что. Я даже во сне вижу тебя, твое тело. И без тебя мне не прожить. Может быть, это уже не любовь, может быть, это уже болезнь, неизлечимая и доводящая до могилы.
   - То что ты говоришь… Это что-то неуловимо знакомое… Я не помню, откуда я уже знала об этом… Но, впрочем, оставим это. Я поняла тебя. Я сделала тебя таким, и я позабочусь о том, чтобы ты не страдал. Это была моя прихоть, и теперь я должна заплатить за это. Я больше не буду терзать тебя. Я буду принадлежать тебе.
   - Для тебя принадлежать мне, значит, платить цену за свои грехи? - спросил Рене медленно и с мукой в голосе.
    Тесса села к нему на колени и взяла его за руку:
   - Я и сама не понимаю, кто я и что со мной. Я просто живу так, как мне приказывает мое тело, мой разум. Я умерла для обычной жизни. И не твоя вина в том, что я не могу найти в тебе то, что ищу. Я не могу найти это ни в ком. Так же как и ты не можешь найти меня в своих женщинах. Это тоже не их вина. И не твоя. Нам не за что просить друг у друга прощения. Нам просто надо жить. И раз уж так сложилось, надо просто пытаться защитить друг друга от страданий, и доставлять друг другу удовольствия. И быть с тобой для меня отнюдь не в тягость.
   - Но и не в радость? - спросил Рене.
   - Нет, ты доставляешь мне много радости. И забудем об этом.
   - Ты в первый раз за последнее время говоришь так, словно ты живой человек.
   - Видишь, как ты благотворно на меня действуешь? Ну а теперь отправимся к графу и графине д'Алвиль. Мы опаздываем.
    Войдя в зал, Тесса обвела глазами присутствующих. Большинство лиц было знакомым. Она заметила, как оживились дамы при виде Рене, и усмехнулась. Ей не надо было даже смотреть на мужчин, чтобы увидеть их такой же неподдельный интерес к ней.
Но вдруг ее глаза встретились с глазами молодого священника, брата госпожи д'Алвиль, которого она уже не раз встречала в этом доме. Он всегда со странным выражением смотрел на нее, и она опасалась, что он мог узнать ее. Она сжала руку Рене, видя, что священник упрямо смотрит на нее своими черными глазами.
   - Что-то не так? - спросил Рене.
   - Опять здесь этот священник, аббат де Флери. Он все время так смотрит на меня, будто бы знает, кто я.
   - Постарайся не обращать на него внимания. Если хочешь, я убью его.
   - Ну, это крайности. Сначала я сама разузнаю, что ему надо. Ступай, развлекайся.
    Тесса, раскланиваясь по пути со всеми знакомыми, направилась к священнику. Молодой аббат, нисколько не смущаясь, продолжал смотреть на нее. Он был очень красив. Его орлиный нос и пронзительный взгляд подходили скорее рыцарю меча, нежели рыцарю креста. Тесса с удивлением подумала, к чему такому красавцу было становиться священником. Его глаза излучали отнюдь не божью благодать, они светились достоинством и гордостью.
    Тесса подошла к нему и поцеловала ему руку, как это обычно делают священникам, склонившись в поклоне. Аббат де Флери поднял ее и, перекрестив, благословил.
   - Скажите мне, святой отец, - начала она, - что так привлекло ваше внимание?
   - Я вижу в вашей душе бурю страстей. Такие переживания не проходят бесследно, и, как правило, доводят до беды,- ответил молодой аббат.
   - В чем же вы видите бурю страстей, святой отец? Я молода, красива, я нравлюсь мужчинам. В чем же мой грех?
   - В ваших глазах, таких бездонных, что в них можно утонуть, в излуке ваших бровей, насмешливой и слишком гордой, в изгибе ваших чувственных губ, таящем все наслаждения мира, в вашем прекрасном теле, которое введет во искушение даже святого.
    Голос священника заставил Тессу подумать: "Такое ощущение, что он пытается соблазнить меня. А может быть, стоит мне успеть сделать это вперед него? Это было бы очень необычно…".
   - Такие слова непривычно слышать из уст священника, аббат, - усмехнулась она.
   Аббат, насмешливо изогнув губы и вздернув бровь, взял ее за руку и произнес:
   - Дитя мое, из уст священника не может выходить ничего, кроме правды.
   - Как мне это расценивать, святой отец? - с улыбкой произнесла Тесса, посмотрев ему прямо в глаза. В них бесновалось пламя.
   - Никаких намеков, сударыня. Одна голая констатация фактов.
    Тесса не могла понять впервые в жизни, как расценивать ей слова мужчины. Хотя священника вряд ли можно было бы отнести к обычным мужчинам.
   - Святой отец, я не совсем понимаю вас. Объясните, что кроется за вашими словами? Насмешка или признание моей красоты?
   - Какие насмешки, боже упаси! Конечно же признание вашей красоты. Но красота ваша не от бога. И это пугает меня. Вас терзают бесы, не так ли, дитя мое? - ответил священник, но глаза его продолжали смотреть в глаза Тессы.
   - И вы намерены их изгнать? - напрямую спросила Тесса.
    Теперь священник, сузив глаза, на мгновение задумался над смыслом ее слов.
   - Да, - твердо ответил он после раздумья. Тесса, глядя на него, подумала, что эти глаза проникают в самую глубь ее темной души, и испугалась. Но эти глаза манили ее, как свет свечи манит глупого мотылька.
   - Я буду с нетерпением этого ждать, - ответила с вызовом она.
   - Такие вещи не терпят отлагательства, - с таким же вызовом парировал священник.
   - Ну что ж, вам достаточно лишь приказать мне, - склонилась Тесса, все еще продолжая смотреть в глаза священнику.
   - Не смею воспользоваться этим. Мне нужно ваше добровольное согласие, - ответил священник.
   - И как же вы намерены это исполнить?
   - Только любовью, дитя мое, - отнюдь не смиренно ответил аббат.
   - Любовью? - рассмеялась Тесса, - несколько странно слышать это от вас, святой отец!
   - Любовью к ближнему своему, дитя мое, любовью к ближнему! Не будьте столь порочны! - с нескрываемой насмешкой сказал аббат, сложив руки и воздев глаза небу.
   - Вы очень странный священник, святой отец, и меня посетили сомнения, а не досаждают ли бесы и вам самому? - откинув голову, усмехнулась Тесса.
   - Во мне нет ничего странного, дитя мое. А если что-то и есть, то это не относится к делу, - аббат тихо произнес эти слова и опустил глаза.
   - Вот что, святой отец, - произнесла Тесса, чутко уловив перемену его настроения, - я думаю, нам непременно нужно побеседовать на тему одержимости. Я думаю, вам я смогу рассказать все о себе. Не знаю, почему, но вы не похожи на обычного священника, я вижу в вас привлекательного мужчину. И может быть именно поэтому мне будет легче посоветоваться с вами.
   - Тогда не имеет смысла откладывать - произнес аббат, - мы можем уехать из этого гнездилища праздности прямо сейчас.
   - Хорошо, святой отец, я подчиняюсь вам. Только предупрежу брата.
    Тесса отошла от священника и подошла к Рене.
   - Зигмунд, я сейчас уезжаю домой с этим священником. Там, в спокойной обстановке, я попытаюсь выяснить, что ему от меня нужно, и возможно, покончу с ним, если нам грозит опасность. Развлекайся, веселись.
   - Будь осторожна, дорогая, - сказал Рене, - он может оказаться действительно опасным.
   - Если обо мне будут спрашивать, придумай что-нибудь. Не стоит никому знать, что мы уехали с ним вместе, - сказала Тесса, видя, как священник тактично вышел из залы раньше нее, чтобы никто не подумал, что они уходят вместе.
    "Раз он принимает такие предосторожности, что-то за этим кроется. Ведь священнику не надо скрывать своих поступков, ведь они совершаются как бы от лица самой церкви. Этот поступок слишком галантен для священника. Он подошел бы больше повесе из общества, знакомому с этикетом тайных свиданий".
    Сказав Рене, что она хочет выведать что-то у священника и затем уничтожить его в случае опасности, она кривила душой. Больше, чем грозящая опасность, ее интересовал сам аббат, причина, заставившая его говорить такие неподходящие для священника слова и предчувствие чего-то невозможного. Но если за его словами крылось всего лишь ее разоблачение, она не задумываясь, избавится от него.
    Поболтав о мелочах с хозяйкой дома. Тесса незаметно вышла из залы. На улице недалеко от подъезда стояла карета с гербом аббата. Она подошла к ней и дверь перед ней распахнулась. Тесса проскользнула внутрь и села. Аббат сидел напротив нее. Тесса подняла глаза и увидела, что священник не сводит с нее глаз. Тесса усмехнулась и сказала кучеру адрес.
    Они не проронили не слова, пока карета не остановилась перед домом Рене. Они вышли из кареты и вошли в дом.
   - Прошу вас. Располагайтесь, я принесу вина, - стала играть роль хозяйки дома Тесса.
    Аббат де Флери сел в кресло, но не стал осматриваться по сторонам, как это обычно делают люди, впервые оказавшись в чьем-то доме. Он сложил руки и уставился на свои длинные тонкие пальцы.
    Тесса принесла вино. Аббат взял предложенный бокал, пригубил и поставил на столик.
   - С чего же мы начнем, святой отец? - спросила Тесса.
   - Я думаю, вы должны мне рассказать все, чтобы я мог помочь вам, - ответил аббат.
   - Хорошо, я расскажу вам. Но тогда мне придется убить вас, аббат. Я не могу жертвовать своей безопасностью, а помочь вы мне все равно не сможете. Я понимаю, что существует тайна исповеди, но я не верю никому, даже вам. Слишком вы необычны для священника. К тому же, именно в священниках и таится опасность для меня, - ответила Тесса, глядя ему в глаза. Аббат с насмешкой посмотрел на нее и сказал медленно и тихо:
   - Я знаю о вас практически все. А если не все, то самое главное. Я видел вас в соборе. И я вас узнал. Теперь вам нет смысла скрывать от меня остальное.
   - Но тогда мне и нет смысла рассказывать вам это, потому что я вас убью, аббат, - так же медленно и тихо сказала Тесса.
   - Я согласен. И если вас это успокоит, для начала я расскажу вам о себе, - ответил аббат, осушив бокал с вином.
   - Мне это пригодится? - спросила Тесса.
   - Я не знаю. Но я хочу рассказать вам. Вы верно заметили, что я не похож на обычного священника. Мой главный грех - гордыня, и я так и не смог смириться с этим. Я слишком умен для этого.
   - Зачем же вы выбрали стезю священнослужения, аббат? - спросила Тесса, глядя на него сквозь бокал.
   - Это не я выбрал ее, это она выбрала меня. Я вам объясню. Меня с детства воспитывали в монастыре, мой отец хотел видеть во мне чуть ли не кардинала Франции. Но когда я уже готовился принять сан, я вдруг испугался, что не хочу этого. И я просил отсрочки, объясняя это тем, что я не достоин этого. Какое-то время я жил мирским человеком. Я видел, как смотрят на меня женщины, и не скрою, что мне это нравилось. Я не подпускал их к себе, думая, что еще могу вернуться к церкви, но в то же время я страстно хотел бы обладать самыми красивыми из них. Я рос болезненным ребенком, любая простуда, которую обычный человек переносит на ногах, была для меня сущей трагедией, чуть ли не смертным приговором. И вдруг я стал таким, какой я есть сейчас. Я думал, что мои недуги отступили. Я изнурял себя физическими упражнениями, не чурался фехтования и вольтижировки, и вот я решил, что я сам себе бог. Как я жестоко ошибался! Однажды, когда я заговорил с сестрой на эту тему, она поведала мне страшную тайну. Оказывается, я родился со страшным недугом, неизлечимым и ужасным тем, что его не ощущаешь, пока не заболеешь какой-нибудь ерундой. И вот тут он наваливается на тебя со всей силой, чтобы свести тебя в могилу. Никто не верил, что я доживу до этих лет, а мне сейчас двадцать семь. Отец хотел сделать меня священником, чтобы Бог помог мне избавиться от моего недуга и конечно же, он не видел во мне кардинала, как думал я сначала. Просто он хотел вселить в меня уверенность в себе и своих силах, сделать меня счастливым, пока я живу. Но даже не это решило мою судьбу священнослужителя. Женщины, которых я страстно желал, оказались для меня недоступны. Как оказалось, мой недуг был крайне заразен, и я не мог себе позволить калечить их жизни так, как бог искалечил мою. И тогда я решил посвятить свою жизнь тому, кто ее у меня фактически отнял. Но я не знал, как это будет тяжело для меня! Могу уверить вас, я был образцовым сыном церкви, но в душе моей не было покоя, как я ни гнал от себя эти мысли. Мне казалось, что со мной поступили несправедливо. Я думал о том, как бы я мог жить, если бы не был болен. Я тщил себя мыслью, что с моей внешностью я мог бы иметь любых женщин, которых мне бы захотелось, я мог бы стать мушкетером, мог бы совершать подвиги во имя короля и женщин, мог бы пить с ними вино и кутить до зари… И эти искусительные мысли жгли меня раскаленным железом. О, как я жалел себя! К стыду своему я должен это признать. Я страдал по тому, чего был лишен и что имели другие и эта жалость, и, если хотите, зависть, привели меня к тому, что мои видения несбыточного стали преследовать меня и наяву. Я вдруг уверился в том, что то, чего я хочу, нет нигде в мире, и мне никогда не найти этого. Мое сердце, мое тело жаждало любви, любви не божьей, а женской, такой для меня запретной и греховной. И когда я увидел вас впервые в храме, я приходил каждый день, чтобы коснуться вас, как это делали другие, чтобы излечиться от своего недуга, или хотя бы исцелить свою мятущуюся душу. Но вместо исцеления мои видения накинулись на меня с еще большей силой. Я не мог понять, что происходит. Но когда я увидел вас в доме моей сестры, увидел ваши глаза, я понял, что исцеления не будет.
   - Я знаю, почему, - тихо произнесла Тесса, воспоминания нахлынули на нее с новой силой, слова священника пробудили их в ее умершей душе, - и сейчас я расскажу вам все.
    Когда Тесса закончила свой рассказ, она произнесла, помолчав:
   - Вместо исцеления вы взяли от меня все мои страдания и мучения, что претерпевала я при жизни. Вы такой же, как и я, такой же, каким я сделала своего брата, который, как вы понимаете, совсем мне не брат. Вы не сможете помочь мне, а я не смогу помочь вам. К вам шли люди в надежде на помощь, не зная, что вы сами одержимы страданиями и нуждаетесь в помощи. Мой парадокс состоит в том, что те же самые люди идут и ко мне, молятся мне, как святыне, верят в чудо Господне, но знать не знают, что молятся самому Дьяволу, сотворившему такую тварь, в которой сосредоточены все грехи мира, они молятся мне, великой распутнице, убийце и воровке, более того, умершей моей плоти, ожившей отнюдь не по велению Господа, а по зову нетленного чувства дьявольского голода и похоти.
   - Вы не правы, Тесса. Мы можем помочь друг другу. По крайней мере мы можем попытаться это сделать, - взял ее за руку священник.
    Словно ток пробежал между их рук. Тесса вдруг почувствовала, что аббат Арман де Флери именно тот мужчина, который освободит ее от ее голода, от ее неприкаянности и вечных поисков совершенного наслаждения. Она подошла к нему, склонилась и поцеловала его. Его глаза оказались совсем рядом, и в них взорвалась молния. Но он тут же отстранился и закрыл лицо руками.
   - Я не смогу. Я слишком долго боялся передать кому-то свой недуг, что теперь я не могу переступить через это.
   - Арман, - произнесла Тесса, сев к нему на колени, - я не могу перенять ваш недуг, и не могу умереть от него - я уже мертва. Я единственный человек в вашей жизни, кому не грозит опасность получить его. Не бойтесь. Вы правы, мы должны попытаться помочь друг другу. Когда я смотрю в ваши глаза, я испытываю то, что уже давно забыла и была уверена, что никогда не испытаю ничего, кроме ощущения голода и понимания, что надо его утолить. Мне кажется…
   - Сейчас вы скажете, что вам кажется, будто вы меня любите. Но это будет неправдой, потому что я уйду, и вы забудете меня, - перебил ее Арман де Флери, - И если случится чудо, и я в вас обрету то, что искал всю жизнь в своих порочных видениях, я умру, потому что наконец-то испытавши это, я потеряю навсегда вновь.
   - Тогда мы умрем вместе, потому что я тоже могу найти в вас то, что искала, - ответила Тесса, снова целуя его. Арман де Флери, впервые в жизни державший в своих руках женщину, причем женщину дьявольскую, словно созданную самой Преисподней для того, чтобы совращать праведные души и ввергать их в Ад сказочными наслаждениями, испытывал доселе неведомые чувства, не в силах совладать с ними и подчинить их своей власти, как он пытался подчинить разума плоть.
   - Я люблю тебя, хоть ты и дьявол, прекрасный дьявол! - почти простонал он, - так возьми же мою душу, ты, прекрасный демон, возьми ее, ибо ты сможешь успокоить ее раз и навсегда! Я отдаю ее тебе, ибо тот, кому я отдавал ее раньше, не берег и не жалел ее!
   - Тогда и ты возьми мою душу, ангел! Ее прежний хозяин тоже не очень-то заботился о ней! - крикнула Тесса, вкладывая в этот крик все свои былые страдания. Арман подхватил ее на руки и словно штормовой ветер, словно штормовая волна, несущие одинокий корабль к гибельным рифам, ворвался в спальню.
    Это безумство длилось нескончаемо долго. Тесса умирала и снова возвращалась к жизни, и так до бесконечности, не отрывая взгляда от упоительно сумасшедших глаз аббата, наполненных нерастраченной за все эти годы любовью к женщине. Его пальцы касались тела Тессы, словно перо птицы, словно мех соболя, словно искрящаяся в воде водоросль, едва сдерживаясь от желания разорвать ее на части. На черном шелке горели в адском пламени божественного наслаждения ангел и демон, ставшие единым целым, одним падшим ангелом, сгоравшим от страсти, вне рая и вне ада. Их не существовало больше.
    Рене, вернувшись домой, сразу почувствовал беду. Его обостренный слух уловил крики Тессы. Он в волнении взбежал по лестнице и прильнул к щели в гардинах, как недавно это сделала Тесса, и в ужасе отпрянул. Никогда он еще не видел Тессу такой. С ним она такой не бывала. Он подумал, что теперь она нашла, что искала и никогда больше не вернется к нему. Первым его чувством было схватить нож и убить ненавистного священника, отнявшего у него Тессу, которая должна принадлежать только ему, Рене. Если бы она посмотрела на него, если бы он увидел в ее глазах то же безразличие, которое он видел иногда в ее глазах, когда она бывала с ним… Но нет. Она не замечала его, не чувствовала, как он, снова прильнув к щели в гардинах, пристально и с мукой смотрит на нее. Ее глаза пылали, и он не видел в них того голода, за которым бы последовала неминуемая смерть священника. Она не хотела убивать его! Ее глаза смотрели только на аббата, и в них плескалась такая любовь, что Рене, опустошенно пятясь, вышел на улицу. Вдохнув теплый летний воздух, он помчался по набережной Сены, пытаясь измучить себя изнурительным бегом. Он понял, что не сможет убить священника, не сможет лишить Тессу ее наслаждения… Даже если он убил бы его, Тесса бы только презрительно рассмеялась бы ему в лицо, попробуй он притязать на ее любовь. Она бы возненавидела его. И он трусливо бежал из дома, оставив ее наедине с ее любовью.
    Его долго преследовали крики Тессы, сгоравшей в объятиях аббата, ее глаза, восхитительные тем огнем, который ему не суждено никогда увидеть, его преследовала мысль, что этот священник не испугался ее дьявольской сущности, тогда как он трусливо отверг ее в свое время, и ему хотелось оборвать свой бег, свои муки, свою жизнь. Он остановился на мосту и долго смотрел в воду, как будто способную помочь ему.

К содержанию  Эпилог