Глава 4Прошло некоторое время, несколько недель. Дорэн, а вернее Дориан Стренджер, продолжал жить бок о бок со своим возлюбленным в соседней комнате таверны. За это время они стали большими друзьями. Рэдфорну пришелся по душе этот мальчик с нежным девичьим личиком и недюжинной смелостью, слишком умный для своих лет. И вскоре Рэдфорн осторожно, надеясь на понимание, затеял разговор о том, сколь бесполезна на его взгляд война. Он был очень рад, узнав, что Дориан абсолютно разделяет его мнение и это сплотило их еще больше. В мелких стычках с белыми Дориан всегда стоял рядом с ним и ни в трусости, ни в подлости не мог его уличить Рэдфорн. Знал бы он, что творилось в душе Дорэн в эти минуты! Но если бы она отказалась идти против белой розы, ее бы покрыли презрением, возможно убили бы, а главное — Рэдфорн стал бы презирать ее и возможно возненавидел бы, узнав, что она — белая роза. И пусть ее врагами стали люди, которых ее отец считал друзьями — они ей были чужие, и кто победит — белые или алые — ей было, в общем, все равно. Для нее по большому счету имело значение лишь то, что Рэдфорн рядом, что он говорит с ней, улыбается ей, может положить ей руку на плечо и опереться на него в трудную минуту. Одно омрачало ее: то, что он говорил-то не с ней, а с мальчиком Дорианом из Шотландии, которому не понятна распря белых и алых роз, в которую он попал волею злых богов, предназначенный лишь для стихов и песен. И отец, глядя на нее с небес, наверное, проклинал ее за предательство! Но она не хотела следовать глупому закону — убей неверных! — она любила и любовь была главным повелителем ее разума.
Некоторое время спустя, когда Рэдфорн в очередной раз собираясь навестить свой дом и родных, пригласил с собой и Дориана, а тот, как обычно, отказался, ссылаясь на дела, Рэдфорн заявил, что и слушать ничего не хочет, а его брат Джулиус, подошедший в этот момент, тоже начал уговаривать Дориана посетить их замок. Дориану пришлось согласиться.
- Дориан, если вы и в этот раз откажете нам, мы подумаем, что вы брезгуете или не хотите бывать в нашем доме по иной причине! — сказал Джулиус.
- Дориан, мы обидимся! Ведь мы же друзья! — добавил Рэдфорн.
- Спасибо, друзья, но мне, право, не удобно стеснять ваших домашних!
- Дориан! — с укором сказал Рэдфорн, — в общем так: я больше ничего не слышу — вы едете с нами!
- Но...
- Никаких “но”! — отрезал с улыбкой Джулиус, а по сему Дориану пришлось согласиться. Долго она избегала этого, а теперь не удалось. Но отказаться было нельзя, хотя она и боялась, что Киркла узнает ее, и Дорэн, скрепя сердце, отправилась в гости.
Проезжая родные места, она вздохнула — ей хотелось видеть маму и Анджелику. Но ничего нельзя было сделать — если она посетит свой дом, ее бы ни за что не отпустили бы обратно, да еще бы здорово ей попало за то, что она в мужской одежде провела столько времени среди незнакомых мужчин, позволявших себе многое в ее присутствии, не зная, что она — дама, а этого было вполне достаточно, чтобы провозгласить ее распутной девкой и солдатским матрасом, опозорив тем самым честь всей семьи и погибшего отца в частности.
Но вот, наконец и замок Круэлов. Рэдфорн и Джулиус представили Дорэн семье, а Киркла очень пристально уставилась на нее. Дорэн, боясь что она случайно разоблачит ее, нахмурилась, сжала губы и дернула головой. Киркла отвернулась.
За обедом отец Рэдфорна расспрашивал Дорэн о Шотландии, и Дорэн, к счастью побывавшая там два раза, рассказывала, что знала, а что не знала, то привирала слегка. В общем, все сошло хорошо, ведь британцы не очень-то любят бывать в Шотландии и не приветствуют шотландцев. Да, все было бы отлично, если бы не постоянные взгляды Кирклы, все время порывавшейся открыть рот и задать роковой вопрос. “Ну что же ты творишь! — думала про себя Дорэн, — неужели ты не понимаешь, что что-то случилось, раз я в таком виде! Молчи и не задавай вопросов, иначе я погибла!” Но Киркла словно не слышала ее и продолжала настороженно и глупо таращиться на нее. Благо, все были поглощены рассказами Дорэн и не смотрели в ее сторону, иначе бы их удивили ее взгляды. Дорэн опять везло.
Вечером, прохаживаясь в саду с Рэдфорном и болтая о знакомых, Дорэн думала, что вряд ли Киркла выдаст ее — слишком крепка была их дружба, но неосторожное слово, жест или взгляд Кирклы могли бы ей здорово повредить.
И вдруг ее мысли прервало появление самой Кирклы.
- Рэдфорн, тебя зовет отец, а я пока займу нашего гостя.
Рэдфорн извинился и отошел, услышав вопрос Кирклы: “Как вам эти розы, сэр?”. Когда Рэдфорн скрылся из глаз, Киркла спросила:
- Не оскорблю ли я вас, сэр, если спрошу о том, что вы возможно женщина? Причем женщина, которую я знаю.
- Да, Киркла, это я. Но, умоляю, ни слова! Будь очень осторожна, не выдавай меня!
- Что случилось, Дорэн? Что за маскарад? Что заставило тебя так одеться? Что происходит? Почему ты не пришла тогда на холмы? Я приезжала туда каждый день в этот час.
- Киркла, моих братьев и отца убили. Сказали, что отца убил Рэдфорн. Я оделась в мужское платье в надежде отомстить. Но не смогла стрелять в Рэдфорна. Меня ранили и я попала в лагерь в Уотфорд, подружилась с твоими братьями. Они не знают, кто я и принимают за шотландского менестреля, как я им представилась.
- А почему же ты не исчезнешь домой?
- Помнишь, я сказала тебе, — прошептала быстро Дорэн, оглядываясь, — что я влюблена? Так вот, настало время назвать тебе его имя. Открою тебе мою тайну, хотя тебе это может и не понравиться. Я люблю твоего брата. Рэдфорна. И не могу ненавидеть его, пусть даже зная, что он убил моего отца.
- Кто тебе сказал об этом? — спросила Киркла.
- Конюх.
- Ну так вот, Дорэн. Пусть твоя душа будет спокойна — Рэдфорн был дома тогда и не он убил твоего отца. Это был Джулиус, хотя от этого тебе не будет легче. А то, что ты мне сообщила, это, конечно, многое меняет. Не знаю, любит ли он тебя, но я все сделаю для тебя. Я хочу тебе помочь. Мне хотелось бы видеть тебя его женой. Мы с ним более дружны, чем с Джулиусом, и я хочу Рэдфорну счастья. И мне кажется, что никто кроме тебя не сможет его ему дать. И я не выдам тебя, как бы это ни было безрассудно с твоей стороны, и знаешь что? Давай, как раньше, встречаться каждую среду на холмах в пять, а если кто не сможет, то на следующий день? Я буду сообщать тебе кое-какие новости.
- О, Киркла, спасибо тебе!
- Тише, кажется, идет Рэдфорн! Эти розы моя мать особенно любит. Она добавляет их лепестки в эль, отчего он становится с необычайным ароматным привкусом.
- Киркла, ты думаешь, эти розы интересны воину Дориану? — насмешливо сказал Рэдфорн, но Дорэн ответила:
- От чего же? Я поэт и певец прекрасного! Эти розы действительно удивительны! И как восхитительно обвивается вот эта белоснежная роза, нежная, как снежинка, и как гордо ее поддерживает кроваво-алая роза! Какое чудесное видение, и как красиво подобрала природа оттенки для их любви!
- Ба, да вы и впрямь великолепный поэт, друг мой! — рассмеялся Рэдфорн, но Киркла очень тонко поняла намек и подмигнула незаметно Дорэн. Та ответила ей тем же и Рэдфорн увел Дорэн в дом.
Несколько дней прошло в доме графа Круэла вполне спокойно и даже приятно, не смотря на то, что это был дом врагов. Но наконец они вернулись в Уотфорд. И когда великолепная шестерка собралась отметить встречу в кабачке, у них созрел план: а не наведаться ли им в Лондон?
- Пора бы уже навестить наших подружек! — пропел Гордон.
- А вам, Дориан, мы подберем такую даму, что вы будете летать, как на крыльях! — посмеиваясь предложил добродушный Гвендолин.
- Увольте, господа! В Эдинбурге у меня есть невеста! — запротестовала Дорэн.
- Уже?! Дориан, вы все больше и больше завоевываете наше уважение! Как же вы на это сподобились? — полюбопытствовал Элиот.
- Наши родители так захотели.
- Ну, это не серьезно! — хлопнул его по плечу Гордон, — она ведь не узнает!
- Нет, господа, я люблю ее и мне никто больше не нужен! Тем более сомнительные увеселения! Ей было бы больно узнать, как я беспутничал без нее. Мне было бы тоже больно на ее месте!
- Ну, Дориан, да вы просто ангел! Элиот, посмотрите, у него там крылышки еще не проросли? — засмеялся Гордон и все рассмеялись.
- Скорее у вас рожки проклевываются, друг мой, — ответил Элиот со смехом.
- На самом деле ваше поведение и верность вашей невесте заслуживают самой высокой похвалы и уважения! — добавил серьезно Гордон, когда они все отсмеялись, — Но в Лондон-то, я надеюсь, вы с нами съездите?
- Конечно, с удовольствием! К тому же у меня там дела!
- Ох, и скрытный же вы, Дориан! — рассмеялся Элиот.
- Я не скрытный, просто это вам не покажется интересным.
- Ну да ладно, не будем приставать к вам с расспросами. В конце концов это невежливо. Давайте-ка еще выпьем! — предложил Гвендолин.
Через день вся веселая компания отправилась в Лондон.
Старый, прекрасный, строгий Лондон! Величественные здания, флегматичные, пунктуальные, законопослушные граждане. Темза, величаво катящая свои волны меж каменных набережных. Город, полный важных солидных господ и исполнительных слуг.
Сколько раз здесь была Дорэн, гуляя по праздникам! Теперь праздники кончились и надо было делать вид, что она все это великолепие видит впервые.
Для начала вся компания отправилась в сторону Истчипа, известного множеством таверн, где они собирались подкрепиться. Эти места были для Дорэн действительно малознакомы. Устав с дороги, они отдали слуге поводья лошадей, чтобы о них позаботились и накормили. Сами же они уселись за стол отличной таверны и заказали себе сытный обед.
- Чем займемся после обеда? — спросил Джулиус.
- Я думаю остаток дня провести на Торнбульстрит — в одном из игорных домов, — ответил Гордон.
- Или там же, но в каком-нибудь доме с девушками, — предложил Элиот. Дорэн почувствовала себя дурно. Она никогда не думала, что может быть настолько ревнива, что готова упасть в обморок, вернее разгромить всю Торнбульстрит с ее девками. В ее глазах сверкнул огонь, и Рэдфорн, заметив и перехватив этот взгляд, брошенный на Элиота, а потом на него самого, поежился, хотя и истолковал его неверно, приписав его воспитанию Дориана и его безграничной верности и любви к своей невесте.
- Фи, граф! — свел все на шутку он.
- Ну я же шучу, господа! Неужели вы обо мне столь дурного мнения? — засмеялся Элиот.
- Что о вас подумает наш юный пылкий менестрель! — подначивал его Гордон.
- О нас, господа, о нас! — поправил его Рэдфорн.
- Решено, господа, идем играть! — провозгласил Гвендолин.
Поев и потягивая вино, Гордон принялся рассказывать анекдоты.
- Представьте себе, господа, Темза переполнилась от дождей и вот вода уже достигает одного из домов на набережной. Слуга, вбегая в покои некоего графа, в страхе кричит:
- Сэр, кошмар, Темза вышла из берегов!!!
- Джон, — отвечает граф, — вы слуга в приличном английском доме! Извольте доложить как положено!
Слуга уходит и через мгновенье вбегает и кричит еще громче:
- Сэр, Темза заливает наши подвалы!
- Я что вам сказал? — поворачивается к нему граф, — извольте вести себя подобающим образом.
Слуга вновь выходит, но тут же вбегает и орет:
- Сэр, сэр, вода залила весь первый этаж!!!
Но и на этот раз граф выпроводил слугу, отчитав его.
Через мгновение входит полный достоинства и смирения слуга и провозглашает, распахивая двери:
- Темза, сэр!
Все дружно расхохотались.
- А вот еще одна совершенно правдивая история, как и все, что я имею обыкновение рассказывать! — сказал Гордон, — однажды герцога Эдварда Буна посетила гадалка. Она предсказала ему, что если у него родится сын, то умрет отец, а если родится дочь — умрет мать. Представьте себе, господа, через несколько лет жена герцога должна была разрешиться от бремени. И тут герцог вспомнил о предсказании. Сидит он у себя в покоях и пьет вино, а сам ужасно нервничает — кто же родится и кто же умрет? Вдруг крики жены стихли и вошел слуга. Он произнес:
- Мальчик, сэр! — и что вы думаете? Упал замертво!
Новый взрыв хохота потряс таверну. Дорэн, смеясь, подумала про себя, что бы сказала ее богобоязненная сестра, если бы увидела ее в этой таверне, с бокалом вина, в обществе пятерых мужчин, ни один из которых не был ни ее отцом, ни ее братом, ни ее мужем, и хохочущую над непристойностями! Ей от этого стало еще смешнее, когда она представила ее вытянувшуюся и брезгливо сморщенную в гузку физиономию, что она чуть не подавилась вином и захохотала еще громче, повизгивая заливисто и совершенно по-детски. Этот всплеск у вечно задумчивого Дориана принес еще больше веселья в сплоченные ряды пятерых воинов и они разразились в ответ громом хохота.
После столь сытного и веселого обеда господа отправились играть.
Дорэн везло и она посчитала это хорошим знаком судьбы. Когда же они стали играть в паре с Рэдфорном, им вновь повезло.
- Вам чертовски везет, Дориан! — сказал Гордон.
- Не знаю, чем и объяснить! — ответила Дорэн — она знала правила от Дориана, с которым втихаря от родителей и сестры играла на щелчки, но на деньги она играла впервые.
Остаток вечера они провели за игорным столом, решив весь следующий день посвятить своим подругам. Дорэн же решила просто погулять по Лондону, поглазеть на людей, побродить у реки. Она в конце концов добрела до Финсберийского вала, где так любили гулять, и к ужасу своему увидела Рэдфорна, почтительно следовавшего рядом с молодой блондинкой из среды городских дворян. Она хотела было улизнуть, но Рэдфорн окликнул ее:
- Дориан! Как хорошо, что я встретил вас! Познакомьтесь — Дориан Стренджер, граф и менестрель при дворе шотландского короля. А это — моя невеста, графиня Одри Дарнуэй. Она здесь учится в пансионате для леди. Только сегодня, не далее, как в три часа по полудни она оказала мне честь согласиться на брак со мною! И мне нужно с кем-то поделиться своей радостью!
- Поздравляю! — улыбнулась Дорэн, но — боже! — внутри словно что-то грубо вырвали, скомкали и вытерли об это ноги в грязных тяжелых сапогах. И теперь все внутри кипело, словно обливаясь потоками раскаленного олова, — извините, леди, извините, Рэдфорн, но мне нужно идти! Рад был встрече! Прощайте! — Дорэн быстро пошагала в другую сторону, глотая слезы, которые кипящим маслом жгли глаза и щеки. Слезы выступили сразу, как у ребенка, не дожидаясь, пока их позовут. И никак не хотели прятаться и прекращаться.
Она шагала и шагала, и как же ей хотелось закричать так громко, чтобы голуби на шпилях Вестминстерского аббатства попадали на землю оглушенные! Такой страшной боли она не испытывала никогда, даже когда ей вырывали проклятую стрелу! “За что мне такая судьба, что я люблю именно его, предназначенного не мне! И не могу заставить себя сказать ему: “Пошел к черту!” В чем я провинилась, что он выбрал из всех женщин Англии эту стерву? Ни для кого не секрет, что это за склочная сволочь! Одри! Оказала честь! Скажи лучше, ты оказал ей честь, женясь на гадюке, на которую не позарился бы ни один мужчина! Да, она чертовски красива, но этим и заканчиваются ее достоинства! И только за ее красоту никто еще не захотел взять ее в жены, хотя ей уже 26 лет! Старая дева! И зачем этому 23-летнему графу такая старуха? Эти проклятые Дарнуэи будут преследовать меня всю жизнь! Это все добренький боженька развлекается! Хотя он в своих развлечениях зашел слишком далеко, лишая меня последнего из всего, что у меня было!”
За такими мыслями она дошла до Стренда.
Она села на лавочку и подумала: “Все. Уезжаю домой! Теперь нет больше смысла навязывать ему свое общество”. Но в этот момент к ней подошла какая-то девушка, одетая, как служанка из состоятельного, но не очень богатого дома и, склонившись, спросила:
- У вас что-то случилось, сэр?
- Нет, что вы!
- Ну я же вижу! И еще я вижу, что вы такой же, как мы.
- Что значит “как вы”?
- Вы не довольствуетесь богом, это написано у вас на лице.
- Это правда? — заинтересовалась Дорэн.
- Да. И я могу вас познакомить с одной женщиной, которая даст вам совет.
- Хорошо, идемте.
- Но дайте слово, что вы не расскажете никому о том, что вы там увидите или услышите.
- Слово джентльмена вас устроит?
- Да, этого вполне достаточно. Идемте со мной!
Дорэн подумала: “Интересно, в какую передрягу я опять влипаю? Ну и плевать! Терять теперь все равно нечего! Пусть хоть совет дадут. Может, он поможет мне?..”
Шли они достаточно долго и Дорэн запоминала названия улиц. Это были далеко не богатые кварталы, а районы бедняков и людей со средним достатком. Наконец они пришли. Старинный дом, немного мрачный с виду, внутри оказался весьма уютным. Их впустили сразу же после того, как девочка условно постучала в дверь.
- Мишель, это ты? — раздался приятный голос. Владелицей его оказалась женщина лет пятидесяти-шестидесяти. Она вышла тихо из-за угла, словно королева, гордо неся свою седую голову.
- Ах, у нас гости! — сказала она, — как приятно! Проходите, сударь мой! Я думаю, чашка верескового чая и добрый совет — это лучшее, что вам сейчас нужно. Мишель, приготовь нам чаю! А вы проходите, присаживайтесь, расскажите мне свою историю, ваши беды. Хотя нет. Сначала я вам расскажу сама кое-что. Милая моя девочка! Какая буря творится в вашем сердце!
Дорэн вскинула брови, но смолчала.
- Да, милая, я вижу, что вы не мужчина, хотя стать мужчиной вас заставила месть и любовь. Вы болели и через болезнь оказались рядом с тем, кого вы любите. Ах, бессердечный, слепой юноша! Как он не может понять, что рядом с ним его счастье! Ну вот, я знаю о вас все. Даже то, что вы в душе противитесь богу. Ваш бог — бог Мерлина, о да! Мерлин! Вы — вигоморка. Моя наперсница, Мишель, очень ловко умеет отличать простых обывателей, желающих погадать, от истинно нуждающихся в помощи. А так же тех, кто умеет понять, что истории о милосердии и рае — пустой миф! Да, дитя мое. Ты из них. А потому я дам тебе один совет: не верь тому, что видят твои глаза, не верь тому, что слышат твои уши. Верь тому, что подсказывает твое сердце и старая Джемайма Бакстер. Да, он думает, что любит эту институтку. Но он только думает, ему это только кажется, да. Ему смертельно хочется любить, но жаль, что ему попадаются одни разочарования! А эта женщина — о, она умело разыгрывает роль кроткой овечки! И он, измученный нелюбовью, склонен идеализировать свою избранницу, видеть в ней то, что ему очень хочется видеть в ней на самом деле.
- Но ведь он верит ей! И он сделал ей предложение!
- Он склонен верить всем и не верить никому. Нет, дитя мое, он не женится на ней! Только не на ней!
- О, дорогая миссис Бакстер! — вскричала Дорэн, — боже мой, как я счастлива слышать это! Я вам свято верю! Такая женщина, как вы, с такими глазами, полными тепла, доброты и любви, не может обмануть! О, разрешите мне изредка бывать у вас, хоть иногда! Мне так полюбилось ваше общество!
- Конечно, милая! Я буду только рада этому! — положила ей руку на руку старая дама, — а теперь попробуй моего чаю.
Дорэн было так приятно, впервые в жизни, что незнакомая дама говорит ей “дитя мое”, это давало ощущение уюта и близости, будто они были сто лет знакомы.
- Миссис Бакстер, вы не обидитесь, если я спрошу?
- Нет, дитя мое.
- Вы — колдунья?
- В какой-то мере — да.
- Но ведь это очень опасно! Вас ведь могут предать, судить, сжечь!
- О, нет! Никогда никто не сможет это сделать. Мои приверженцы не сделают этого, а посторонние — я вижу сразу, можно ли этому человеку доверять, или нельзя. Вот так-то.
- Ах, как это чудесно! Вы такая славная женщина, и мне кажется, вы можете многое, почти все! Как бы я хотела научиться всему этому! — Дорэн закрыла глаза и вздохнула.
- Я вижу тебя насквозь, дитя мое, и могу тебе сказать: то, что творится в твоем юном умишке, заслуживает того, чтобы его научили и развили. Я, если хочешь, помогу тебе.
- Правда? Я так рада! Научите меня всему, что вы знаете! Я обещаю быть верной и прилежной ученицей!
- Я верю, дитя! Что ж, пусть у меня будет две ученицы. Мишель будет помогать тебе на первых порах.
- Скажите, миссис Бакстер, а вы можете научить меня привораживать? Я хочу сделать все, чтобы он полюбил меня! Ведь я могу что-то сделать, мы все время проводим вместе!
- Глупая девочка! Это же миф, сладкая сказка! Кому нужна легкая победа! Приятно ли тебе будет осознавать, что он любит тебя не потому, что влюбился, найдя в тебе свой идеал, а потому, что ты его заставила! Куда приятней получить приз, потрудясь! Ведь не даром говорят охотники: важен не результат, а процесс охоты! К сожалению, процесс бывает часто гораздо занимательнее самого результата. Жизнь сложна, дитя! И ты уже начинаешь понимать это на своей шкуре. Но твой результат должен быть желаннее всего, тогда он и попадет к тебе в руки. Я научу тебя врачевать, руками, глазами и травами, предсказывать, общаться с астральными духами, охранять себя и близких от неудач. Ты узнаешь тайные науки, неподвластные простым смертным. Ты раскроешь тайну бытия и вечной жизни. А на счет любви — верь и жди! Все будет хорошо! Верь в это, да. Любовь — единственная из людских стихий, не подчиняющаяся магии. А то, что выходит из-под рук мага — жалкое подобие любви, позор комедианта. Любовь бывает настоящей только тогда, когда ты сам поймешь, что ты готов к ней, что ты хочешь ее, что ты готов умереть за нее и воскреснуть для нее же. Поверь старой миссис Бакстер! Ты завоюешь его сердце лишь тем, что будешь всегда рядом с ним, согревая его любовью, верностью и улыбкой. Нужно немного потрудиться, дитя. Ты достойна счастья! И еще одно. То, что я тебе сейчас скажу, может повергнуть тебя в ужас. Чтобы получить все знания, нужно принять другого бога и довериться ему. Ведь он...
- О, не говорите мне о нем! Я читала книги, которые запрещены, и поняла одно – мой бог — это языческие боги, боги неба и воды, леса и солнца, травы и воздуха, те боги, которым поклонялся сам Мерлин, — ответила Дорэн.
- При первых твоих словах я было испугалась, что ошиблась в тебе. Впервые в жизни. Но теперь вижу, ты целиком и полностью наша! — улыбнулась Джемайма Бакстер.
- Мне просто нужно подумать об этом. Я всю жизнь воспитывалась, как христианка, хотя в этом учении от меня толку было мало. Но я не почитаю бога. Мне нужно подумать, ведь я не задумывалась и о другом.
- Думай, обязательно думай! Но, я верю, ты остановишься все же на правильном решении. Ведь иной бог — это ни кто иной, как тот самый-самый древний бог, которому поклонялся и Мерлин, и многие язычники, только имен у него было много разных — в зависимости от наций. А люди, которые приходят к нам, все взвесив — вдвойне ценны, ведь они уже не свернут с этого пути. С пути служения благородству, правде и справедливости. Ну, а теперь ступай к друзьям и будь осторожна — помни, теперь ты — мужчина. Ведь если мужчины не заметят каких-то легких женских жестов и интонаций, то женщины их очень быстро узнают.
- До свидания, миссис Бакстер! Спасибо за совет и за чай! Я обязательно буду приезжать к вам как можно чаще!
- Приезжай в любое время — я не выхожу из дома и ты всегда сможешь меня застать. Удачи!
- Спасибо!
Дорэн выскочила за дверь. Совсем недавно ей хотелось прыгнуть в воды Темзы и окончить в них свое никому не нужное существование, а теперь в ее душе все пело.
“Я верю, что все, что сказала она, сбудется! И почему бы мне ни принять другого бога? Я не побоюсь кары господней, я не могу быть рабом, я — воин! Это я уже себе и всем доказала! И в душе и в жизни! Я — воин, бунтарь и вольнодумец! Как это сказала Джемайма — “вигоморка”? Мне не место в раю, я уступлю его другим, кому это нужно!”
И в тот же миг ей стало легко. И ненавистная дочь Дарнуэя представилась ей мелкой кусачей собачонкой, у которой зубки выросли на такую длину, что можно было укусить, но не достаточно сильными, чтобы можно было покалечить. И Дорэн представила себе, как она с хрустом переламывает ей хребет.
К содержанию Глава 5
..