Ашот убивал носом, Гурген его подстраховывал. Два черных ангела, два брата.
        Крючковатые носы и длинные крылья - все в братьях напоминало бутафорию, оперетку или старую картинку в книге... Сейчас, когда гремят выстрелы, не в далекой Армении, а за углом любого дома в каком-нибудь заштатном городке неустроенной Россиии, где жизнь человека стоит не больше килограмма помидор, Боже мой, зачем они, ангелы смерти? Может быть, пока писал, я вспомнил своего покойного друга Тодика Бархударяна.
        Но храмы стоят на высоких холмах. И на кануне горят свечи об упокоении рабов твоих, Господи.
        Братья прилетели к большому городу, где умирала Ира от рассеянного склероза. Ей было всего семнадцать лет.
        Она лежала в маленькой комнате, рядом с большой столовой, а внизу, на коврике, положив на лапу голову, как изваяние, как уже памятник на могиле, - серая овчарка.
        Я вошел в комнату. Высокий лоб, светлые волосы - в полнейшей тишине. Ни шума ручья с горы, ни уход солнца - чистое белесое небо. Ни единого облачка.
        Ни после, ни теперь - никогда ничего прекраснее я не видел на земле. Долго я глядел.
        Молча я перекрестил Иру. И вышел в большую комнату.
        Вдруг дверь отворилась, вошла овчарка, ткнулась мне в колени и лизнула руку. Потом опять ушла.
        И в это время подлетел Ашот. Но ударил не в сердце девочки, а в свое собственное сердце. Божья, ангельская кровь напоила умирающую.
        Гурген вскрикнул. Я быстро открыл дверь. Овчарка подняла голову, завыла.
        Черный ангел неподвижно лежал на постели. А белый ангел Ирочка в эту секунду родилась.
        Овчарка замолчала, и мы смотрели, как в углу плакал Гурген.
        Но вот исчезла комната. Душу переполнила радость. Белесое небо надо мной становилась все прекраснее, все беспредельнее.
        Вечером я пошел в армянский храм и глубоко поклонился иконе Божией матери. Это совсем рядом с Ваганьковским кладбищем, где упокоена моя семья - жена и сын...
        В православном храме Ваганьковского кладбища я поставил на канун одну большую свечу. И огонь свечи слился с вечностью.

Russian Gothic Project